Когда я работал на флоте, бывало, что второй отстоит свою вахту с 12 до 16 часов, которую морской народ называет королевской, попьёт чай и в кают-компании заваривается посиделка с разговорами. Тут и мастер с дедом подтянутся – на вахте-собаке самые опытные стоят: старпом на мостике, второй в машине, капитану и стармеху таких контролировать не надо. И тут только тему затравить. Происшествия и подначки – любимая, а ещё про капитанов, под которыми служить пришлось, или о предшественниках, которых сменил. Иногда всю вахту до ужина, до следующей, детской трёшника, просидим, расхохатывая над рассказами.
Всё! Поняли!
Был тут капитан на подмене. И так-то говорил – ничего не понять. А с мостика по матюгальнику (труба, с мостика до машинного отделения с затычкой-пробкой на цепочке) рыкнет – совсем невразумительное получалось.
Машина сначала переспрашивала, да без толку, и приспособились там.
Капитан команду даст в трубу, они снизу в ответ: «Ясно!». А сами – к телефону и у вахтенного переспрашивают, мол, чего надо. Так и работали.
Пошли в Арктику. Там, пока в караване идёшь, команды с мостика в машину так и сыплются. Потому матюгальник постоянно на товьсь открыт: пробка на цепочке висит. И двери на оба крыла – настежь.
Пёс тогда на теплоходе был – этакий добрый балбес: бегает по судну, лает от любви ко всем. По крылу пробежал, с радостным лаем на мостик ворвался. Из машины, - Поняли! – И у штурмана переспрашивают по телефону, - Чего там капитан сказал?
07.05.1980 г.
Атлантика. Борт т/х "Мироныч"