Глава четвёртая
СПАСЕНЫ
Динка слушала и переживала судьбу Тамары-Талифы и словно видела кино, так живо рисовало её воображение красочные картины.
- И вы почти тридцать лет добирались сюда? Зачем? Ведь вы почти всю жизнь прожили в Узбекистане. Разве он не стал вам родным?
- Стал, детка, стал. И мне обещали дать жильё, но пенсия мне не полагалась: я никогда не работала нигде, кроме своего подворья. Уборщицей устроиться? Спина не позволяла. А что я могла делать ещё? Книг не читала, не училась. Только и знала, что обшивать, обстирывать, кормить мужчин, убирать комнаты…
- Вы любили мужа?
- Очень любила. И детей своих, и невесток, и внуков.
- Только невестки вас предали! – гневно воскликнула Динка. – А теперь вам приходится просить милостыню.
Талифа светло улыбнулась:
- Люди добры. Когда я могу пойти попросить о помощи, мне подают: на хлеб и чай хватает. Власти разрешили бесплатно жить в тёплой сторожке, а только и требуется, что просто присматривать за кучей ненужного никому хлама. А жена лодочника Димы отдала мне старое постельное бельё, посуду.
- И всё-таки, зачем вы вернулись, бабушка Талифа?
- Завтра расскажу, устала я, деточка. Придёшь ко мне?
- Обязательно. Я любопытная, да и вам ещё рано на … работу.
На следующий день Дина пришла с мамой.
Старушка испугалась незнакомой женщины, но та была с ней очень приветлива:
- Я мать вот этой несносной девчонки. Она рассказала мне о вашем бедственном положении, но я думала, что здесь намного хуже.
Матвеева внимательно осмотрела углы и сказала:
- Муж вернётся из плавания и починит вам стены, привезём немного нужной мебели, места хватит. Вы совсем слабы. А, может, переедете к нам?
Талифе бы обрадоваться да благодарить за добро, но она затрепетала и быстро-быстро замотала головой:
- Нет-нет, я не хочу быть обузой. Спасибо большое. И так вы принимаете во мне много участия, не стою я того.
- Ну, хорошо, хорошо, как хотите, Талифа…
- Просто Талифа.
Мама, оставив пакет с продуктами на несколько дней, узел с тёплыми вещами, ушла. Дина осталась слушать продолжение повести.
Но старушка не захотела рассказывать о том, как она переезжала с места на место, добираясь до Ростова.
Динка грустно спросила:
- И тайну свою, почему не остались в своём маленьком дароносном городке, не выдадите? Вы же обещали.
- Я привыкла исполнять обещанное… Но это уже короткая история.
Три месяца, что я прожила у Надиры, мне каждую ночь снилась Маша, Мария Александровна, подарившая мне медальон с петровским знаком доблести, и укоряла меня, что я его оставила, просила вернуться и найти, грозила, что не будет мне вечного покоя. Изредка снился сам царь Пётр, такой, каким его в кино показывают. Молча, шёл на меня и указывал пальцем мне на грудь.
Я так мучилась этими снами.
Однажды, я только переехала в общежитие швейной фабрики, где мне на время выделили койку, я шла домой к начальнице цеха, которая из жалости предложила готовить для её семьи три раза в неделю.
Навстречу цыганка. Я их боялась, так как многие из местных цыган обладали настоящим даром предвидения, и тем, кто не хотел дать им денег, они страшное предсказывали. А монет у меня в это время совсем не водилось. Вдруг пристанет!
Потом подумала: чего испугалась? Самое страшное у меня уже случилось. Что может быть хуже?
Я знала, что выгляжу просто ужасно: чёрная, худая, седые волосы повылезали. Красоты не вернуть, да и нужна ли она мне?
Смерть?
Я искала её.
- Эй, тётка, остановись, слово скажу, - прокричала уже издали необычайно красивая молодка. – Не спеши, у меня глаз не дурной. Давно за тобой слежу, горе твоё знаю, помочь хочу.
Она приближалась, я растерялась, руками развела:
- Извини, девушка, нет у меня ни копейки. Рада бы дать, да самой подаяние приходится принимать.
- И это знаю.
Цыганка указала на лавочку у ворот:
- Садись.
И я села.
- Ты мучаешься. Сильно мучаешься тайной своей. А тайна твоя связана с твоим христианским родом, ведь ты крещена в православии?
- Да.
- А тайна твоя связана ещё и с католическим родом.
Тогда я сразу вспомнила рассказ Марии в подробностях и подтвердила сказанное.
- Так вот, если не исполнишь заповедь и не разрешишься от влияния потусторонних сил, то никогда не встретишься на небе с мужем и детьми.
Я ахнула: ведь только потому, что боялась оказаться в аду и не встретиться с безгрешными душами своих родных, оставалась я жить.
- Впереди у тебя дорога, - говорила мне цыганка. – Ох, какая дальняя. Приведёт она тебя к тому месту, где ты тайну похоронила. Найди то, что потеряла. Иначе…
Она помолчала, посмотрела на небо и решительно произнесла:
- ... не быть тебе с ними. Не быть!!!
И вот я вернулась, чтобы отыскать медальон. Но…
Старуха Талифа горестно заплакала:
- Нет у меня сил, нет! А если бы и были, то где искать? На месте, где было наше и соседские подворья – загаженный пустырь. Это если я помню правильно, а если нет, то есть второй вариант – неподалёку особняк строится. Может, там!
Динка согласилась с бабушкой, что искать неизвестно что неизвестно где, спустя столько лет, – напрасная трата времени.
С тех пор прошёл год.
Динка упорно шефствовала над старухой, которая за это время и поправилась, и ожила, и окрепла.
Сегодня Талифа встретила её восторжённо, только что не подпрыгивала на месте.
- Диночка, помнишь, я рассказывала тебе о медальоне?
- Помню, конечно.
- Я узнала, где мы жили с дедом Порфирием.
- От кого?
- От него самого.
- Как это?
- Приснился он мне вчера ночью. И указал, где надо искать. Вот бы ты с ребятами помогла, а?
Старушка давно уже познакомилась с друзьями Матвейки.
Дина схватилась за эту мысль:
- Мы попробуем. Где это?
- На пустыре. Там много ям. Искать нужно, где стоит пень столетнего дуба.
- Да у нас-то и дубов нет. Лично я не видела.
- Был, был дубок! Его незадолго до моего рождения Порфирий Голытьба посадил.
Вот и новое дело для команды. Ребят оно должно увлечь. Особенно заинтересуется Панька, он так любит исторические штуковины.
Динка на минутку отвлеклась: Панька!
Он очень понравился девочке с того момента, как только она его увидела. Какие у него синие глаза! Какой он сильный, мужественный. И Панька спас её брата.
Динка решила, что как только они окончат школу, она обязательно заставит его жениться на ней.
Она сама сошьёт себе красивое светло-зелёное с перламутровым блеском платье и вплетёт в волосы жемчужную нитку. В таком наряде выходила замуж любимая актриса. А Панька будет в белом костюме и чёрной рубашке, как жених-спортсмен Арнольд Вискезен. Они поедут в свадебное путешествие в Англию, в Соммерсет, где столько замков и старинных соборов. А жить будут у самого, самого Дона. Папа купит им маленький участок, и они вдвоём своими руками выстроят небольшой домик, разведут огород и сад. Они обязательно будут счастливы, и у них родится не меньше пяти детей.
Но пока они просто будут дружить. И надо не допустить, чтобы дружбу Паньке предлагали другие девчонки. Хорошо бы, если б Пантелей попал в её класс. Там Кроха, там Лис, часть команды.
- Диночка, ты меня не слушаешь?
- Что вы, бабушка Тамара?!
Уже полгода, как Дина стала называть её настоящим именем. Талифе было непривычно поначалу, а потом она стала отзываться с заметной радостью.
Сторожка приобрела за год совсем другой, жилой, уютный вид: кровать с периной и двумя подушками, новый стол и два стула, кресло-качалка, шкаф для одежды и для посуды. Чёрно-белый телевизор подарил булочник с соседней улицы. Он же два раза в неделю приносил старушке хлеб и её такие любимые в детстве булки с маком и повидлом.
Был у неё и мохнатый палас на полу. И котик Панас в комнатке, и пёс Батончик при сторожке.
Животным приносили косточки и рыбку лодочник и его дети. Перепадало и молочко.
В дверь преобразившегося жилища постучали.
Это пришёл старенький священник, вернее, теперь это был обычный пенсионер, но лет двадцать назад служил в одной из церквей в области. Он бывал у Тамары-Талифы часто, беседовал с ней о Боге, о православии. В старушке всё ещё сильно держалось мусульманство.
Динка попрощалась и убежала.
Сначала хотела отправиться на пустырь. Внезапно передумала, Ей захотелось искупаться. Но место поблизости было небезопасным. Здесь не рисковали входить в воду даже взрослые.
« Я просто окунусь у берега», - подумала девочка, перемахнула через железнодорожное полотно, но споткнулась, упала и покатилась с насыпи.
Ободрав колени и локти, она с трудом поднялась. Купаться перехотелось, но нужно было обмыть ободранные места. Но не в Дону же?
Дина оглянулась и увидела тоненький чистый ручеек, вытекающий из небольшой дыры в земле. Наклонилась и услышала:
- Помогите… Пожалуйста, помогите!
Она закричала:
- Да это же голос Жорки! Жорка! Ты что там делаешь?
- Кто это? Динка, ты?
- Я! Мне, что, это снится? Или глюки пошли?
Она настолько растерялась, что снова не удержалась на ногах и рухнула на попку.
- Дина, ты ещё здесь?
- Нет, уже в психушке…
И тут же вскочила и начала бешено рыть землю. Пальцы и кисти, привыкшие к упругой коже и резине мячей, закалённые работой в саду и на огороде, гибкие, словно гуттаперчевые, действовали лучше любого инструмента.
Ей помогали изнутри, но очень слабо, чувствовалось, что силы на исходе или их вообще нет, одно только желание стать свободным.
Ещё сантиметр, два, три…
Корешки, обломки палок, железки, колючки, щебёнка…
Кровь сочилась так, что руки напоминали сочное непрожареное мясо.
И вот тонкий, самый последний пласт рухнул вниз. Динка чуть не полетела туда же сама. Едва удержалась.
И услышала протяжный девичий стон и не слишком приличные слова двух мальчишек.
- Жорка! Да ты не один, что ли?! Кто там с тобой? Я с ума сейчас сойду!
Из ямы высунулась негритянская голова… Катьки Точённой. Вдоль головы потянулись вверх такие же чёрные руки:
- Вытаскивай меня быстрее.
Подружка была очень лёгкой, и Матвейка, словно пушинку, вырвала её из плена.
Она собралась, сосредоточилась, легла на живот, сунулась в яму:
- Следующий!
С братом дело было хуже. Он был гораздо тяжелее сестры. Его мускулистое, плотное тело обмякло и не хотело вылезать. Матвейка перегнулась сильнее и схватила его сзади за ремень на штанах, потянула к себе. Получилось. Потом она ухватилась за его лодыжки. Тапочки отсутствовали, видно, потерялись в процессе «спуска с горки на мягком месте».
С трудом перевернула его на спину и попросила Катьку, которая вполне пришла в себя – женский пол ведь легче переносит такой напряг – и старательно отмывала грязевые накопления, заняться своим «женихом».
Кроха вспыхнула, но промолчала – ей, наверняка, даже было приятно услышать подобное слово и немножко отлететь в будущее. И не преминула воспользоваться советом.
А Динка даже боялась подумать о том, кого она выловит следующим.
-Эй! Вылезай!
- Сейчас, подожди, Дина… - это был Его голос.
Динка вздрогнула, и слёзы навернулись на глаза. Панька! Гребешок!
Ну, конечно же, они были на пустыре. Откуда Катька?! Какая разница. Она жива и здорова, потом разберёмся!
- Гребешочек, - сумела прошептать Матвейка, - Миленький, давай, напрягись.
- Я зацепился за что-то… весь в глине…
- Ну, давай же, покажись.
- Есть что-нибудь, чтобы обрезать ткань? Я не могу оторвать, руки не слушаются.
Динка больше не задумывалась.
- Катька!
- Да?
- Ныряю вниз, будь на контроле.
Кроха привыкла во всём слушать свою сильную и умную подругу, хотя на целых полтора месяца была старше её.
- Хорошо. С Жоркой порядок! Знаешь…
Дина отмахнулась:
Потом.
Она спустила вниз ноги и, опираясь на руки, прыгнула.
Больно ударилась. Дно ямы было недалеко. Динка присела прямо возле съежившегося, свернувшегося калачиком друга. Он пытался вырваться из плена, но не получалось.
В полной темноте они узнавали друг друга. И стало видно большое отверстие чуть выше головы мальчишки. Оно напоминало трубу и уходило вверх.
Динка стала рвать ткань джинсов вместе с мальчишкой, но «сталь была крепка».
- Снимай штаны! – скомандовала девчонка.
Панька оторопел:
- Ты что?! Как я пойду в одних трусах?!
- Легко! – выдала Динка своё любимое слово.
Она пользовалась им, когда удивлялась тому, что народ в пустяках видит глобальные проблемы.
- Легко, - скривил губы Панька. – Попробовала бы сама так прогуляться по району.
- Снимай штаны, живо! Здесь рядом моя подружка престарелая живёт. Она со всеми моими друзьями, кроме тебя, знакома. Подождёшь, а мы тебе штанишки живо доставим. Не будут же тебя родичи за штаны пороть?
Панька возмутился:
- Скажешь тоже!
Потом призадумался и, не смотря на ситуацию, хитренько спросил:
- Матвейка, а вас родители пороли?
Девчонка смутилась, но ответила честно:
- Было дело и со мной. Не знаю, что на меня наехало, но я лет в восемь кинула в бабушку тарелку с манной кашей: я её терпеть не могу, а бабке хотелось меня приучить к сей полезной пище. Вот и доприучалась. До сих пор не жалею: бабка была троюродная и жутко вредная, всё назло, даже маме с папой, делала…
Снаружи раздался громкий голос Кати:
- Вы что там навсегда решили остаться? До самой старости?
- Освобождаемся, - откликнулась Дина. – Снимай, говорю, штаны! Трусы на месте?
- А где им быть? Только доскажи…
- А чего досказывать. Мать пришла в разгар спектакля. Я – в сад. Она за мной. Сирень сохла. Она ветку отломила и хворостиной меня отходила так, что потом же сама со слезами следы бития, которое определяет сознание, смазывала гусиным жиром. А Жорку лупили часто, пока он не понял, что никакого интереса в этом нет.
Ну, что, полезли наверх? Я – первая, тебе помогу.
- Хорошо, - сказал Панька, но на минутку придержал подружку, рванул к себе и чмокнул в щёку:
- Ты самая лучшая, Динка!.. Самая, самая…
Динка вырвалась и буквально взлетела на поверхность земли. Она задыхалась, умирала от счастья, радости. Панька тоже её… любит. Они будут дружить не только командой, но и вдвоём, как Катя с Жориком. Нет! Лучше! И в кино сходим, и на дискотеку. Панька жил в Германии, наверное, он умеет здорово танцевать.
Она опомнилась и помогла Гребешку выбраться из ямы.
- Классные у тебя трусы, - позавидовал Старшина. – Я тоже такие хочу! Динка, подари мне на день рождения боксёрки!
Голос, тон, неуместность просьбы подействовали отрезвляюще. Четверо ребят принялись громко хохотать. И хохот их превратился бы в истерику, если бы из глубины ямы не послышался новый звук.
- Это он! – закричала Катя.
- Да, я тоже узнал его, - заорал в диком ужасе Жорик. – Уходим!
- Ну, нет! – заявил Панька.
Он уже не был смешон в своих цветных трусах.
- Я хочу увидеть его. Обязательно увидеть! Вы представляете, что он может натворить?! Разве раньше не пропадали дети?
- Нет, - ответили хором.
- А не думаете ли вы, что теперь будут? Что это за чудовище?
- Несчастный человек, - рассудила Дина.
- Ты не видела его! – вскрикнула Катя. – Он не хватал тебя, не связывал, не таскал в пещеру!!!
Она испугалась своего всплеска эмоций и попросила у подруги прощения:
- Извини, Диночка, Матвеечка… Если бы не ты, то мы бы ещё надолго остались в яме.
Дина обняла хрупкую малышку:
- Мне помогла оказаться в нужном месте наша духовная связь. Помните, как говорил батюшка в церкви: нужно полностью полагаться на Бога, но и помогать ему не мешает.
- У нас отличный батюшка, - подтвердил Жорик. – Я его стал здорово слушаться.
- Ага, - кивнула сестра. – К вящей радости Матвеевых-старших, которым второй год не приходится трудиться ломать розги для твоей толстой задницы.
Жорик заскрежетал зубами, нахмурил брови и пошёл на девчонку, делая пальцами «козу».
Она отступила, закрыла глаза:
- Жорик, клянусь, подарю тебе самые прикольные трусы на свете. Панька обзавидуется!
Все расхохотались, забыв о голосе из подземелья.
Но тот напомнил о себе.
И не только напомнил.
- Гы-и… Бва-а…
Из ямы высунулась жуткое венчание жуткого туловища. Дина могла бы упасть в обморок, если бы не была ребёнком здравомыслящим.
- Брысь!!!
Она топнула ногой и сделала вид, что собирается поднять палку и воспользоваться ею недвусмысленно.
Безгубый рот растянулся в улыбке.
- А-а-а, деви-и… а-а-а.. майся-ая.
Потом лицо, если так можно было назвать переднюю часть «венчания», сжалось в печёное яблочко и обильно умылось влагой.
- Иссь, иссь…
Послышался шум поезда, и «фильм ужасов» закончился.
Допотопный товарняк промчался над головами ребят. Насыпь задрожала и осыпалась, заполняя яму щебнем, песком, грязью.
Несколько минут, и никаких следов таинственных подземелий, коридоров, переходов.
Стоп!
Динка аж подскочила на месте! Поручение бабушки Талифы. Она совсем забыла о нём!
- Что с вами случилось? Быстрее рассказывайте!
Каждый по очереди поведал о происшествии.
- Надо будет отцу Вероники рассказать о подземном монстре. Ему пора в психушку. Ладно, проехали, но запомним. Вы долго были на пустыре.
Катя ответила первой:
- Всего три-четыре минуты до того, как попала в переделку.
- А мы поработали с полчаса. Потом решили передохнуть и сунуть нос в промоины, а заодно получить пинки в зад из потустороннего мира и в нём же оказаться.
- Не видели ли вы где-нибудь большого пня? От дуба… столетнего, наверное?
Жорик задумался, Панька пожал плечами.
А Кроха среагировала моментально.
- Когда меня дядьки зацепили, я стала сразу озираться, куда бы мне спрятаться? И заметила вывороченный пень с корнями, жуть, похожими на змей. Дуб ли это? А я не ботаничка. Это нужно призывать Нину Сергеевну, она по одному запаху опознаёт растение. Только старый, точно…
Динка схватила её за плечи:
- Катюха! Где?!..
- Да там же я и сковырнулась. Видно, под корнями воды и промыли жильё для кошмарика.
- Между прочим, ты обещала мне укрытие, - напомнил Панька, которого тревожил собственный нереспектабельный вид. – Я вообще-то шпана бесштанная.
- М-да, семейных трусьев ты точно не носил, - вздохнул Жорик. – А мне папанька не желает из загранки шмотьё привозить. Динке возит, а мне только штаны. Остальное бабаня и маманя шьют и вяжут.
- Отстань, Старшина! Подарю я тебе трусы с папашей Скруджем и оленёнком Бэмби, ненадёванные. В упаковке! Только пошли быстрее к твоей старушке, Диночка, солнышко!
Он назвал её солнышком!
- За мной! – рванулась в гору Матвейка.
Командир на этот раз был в арьергарде. Он беспокойно оглядывался по сторонам, и всё время оттягивал края короткой майки.
Не добегая метров десяти-двенадцати до сторожки бабушки Талифы, Динка притормозила.
- Генька! Драповец!
Панька и Жорик, один только в трусах, но оба неотмытые, и Кроха ринулись вперёд и спрятались за отчуждённым сараем. Им было стыдно своего вида даже перед пацаном.
Одноклассник-двоечник, который по возрасту должен был быть уже в классе Старшины, остановился, держа за длинную шею подросшего гусёнка.
Несчастный пернатый жалобно просил о помощи, но «перемычка» не позволяла делать это «крупно, важно и со смыслом».
- Чего тебе, Матвейка? Га-га, ты давно в меня влюбилась, я знаю! Пойдем в парк Собино гулять?
Дауном он не был. Юмор у него такой, вот что. Ну, по уму и юмор!
А Динку он уважал! Кремень-девчонка… И красивая, на всю школу не найдёшь такую. Правда, ещё Наташка Калёванная из 10 «А» ничего, но та просто застарелый трактор.
- Иди на фиг, Драповец! Ты чего птичку мучаешь, а? Откуда взял?
Геннадий, у которого мозги заменяла крепкая мускулатура, ухмыльнулся и повертел «птичку» над своей бритой башкой.
- А купи! За дёшево отдам. Всего тридцатка! На банку коктейля… энергетического. Супер!
- Украл, зараза?!
Жорик высунулся из укрытия, приблизился и угрожающе произнёс:
- Говори!
Генька отпрыгнул:
- Я в магазине ящики сгрузил с машины и в кладовку снёс. Ну-ну, громила, не пугай, не слабже мы. Мне двадцатку дали, да хозяйка на суп мамке передала эту гусятину!
- Тоща для супа.
- Вот и сбыть пытаюсь, купи, купчина. Твой папка деньгу немалую сшибает.
- Я куплю! – крикнула Динка. – Давай гуся!
Она вытащила из кармана короткой джинсовой юбки, претерпевшей в спасательных операциях, две десятки.
- У меня больше нет сейчас, отдам потом.
- Верю. Ты не обманешь, знаю.
Гусятина перешла к девочке. После чего она свободной рукой с силой долбанула в лоб бритому однокласснику и побежала дальше.
Генька довольно крякнул: удар был не опасен для здоровья, но двадцать рублей лежали в его кармане. А ещё его привлекли трусы спутника ребят. Зелёные лягушки по жёлтенькому с розовым полю – нехило! И где же он потерял штаны?
Дина нежно прижала к груди малыша. Она подарит его бабушке Талифе. Ещё один друг. Она знала: он точно войдёт в семью старушки, благо, в еде у неё теперь недостатка не было. Сносили остатки от трапез, специально купленные продукты, одновременно проводя беседы, подобно тем, что вёл священник, о возвращении в православие.
Талифа была счастлива только наполовину. Талисман она найти не могла и постоянно думала о том, что с любимым мужем и детками она никогда не встретится на небе.
- Ты вернулась, Дина? Что случилось?
- Не беспокойтесь, бабушка. Просто вот гусёнок приблудился. Хорошенький такой. Возьмите, будет ещё одна живая душа. И, пожалуйста, приютите пока моего друга Пантелея. У него штаны порвались совсем. Он стесняется так домой идти. Я скоро принесу запасные.
- Пусть побудет, мне только приятно, Диночка. Твои друзья – мои дети.
Бабушка сунула гусёнка за пазуху, погладила по клювику.
- Гуси любят кусаться, а этот просто лапуся, посмотри, как он ласкается!..
- Бабушка Тамара, мы, похоже, определились с вашим дубом. Попробуем помочь.
Хозяйка сторожки даже смутилась:
- Я очень рада, детки, но не загружаю ли я вас.
За всех ответил Панька. Он подошёл к старушке и ласково сказал:
- Простите меня за мой вид, мне это непривычно и неприятно. Но я хочу сказать, что даже и не знаю пока о чём речь, и мы не гайдаровские «Тимур и его команда», но обязательно поможем вам по мере наших возможностей.