Когда-то наш город посетило важное правительственное лицо. Оно сюда приезжало к одной гражданке с неофициальным дружеским визитом, и должно было проследовать по нашей красивой улице. Местное начальство опасалось, что важное лицо может увидеть наши неважные частные мордуленции. Чтобы этого не случилось, начальство приказало заколотить парадные двери всех домов улицы. И все двери были забиты такими гвоздями, которых живьём в природе никто никогда не видел! А на двери нашего дома ещё и пломбы повесили.
Прошли годы. Ветры перемен пронеслись над просторами города, но нашего дома они не коснулись. Забитые двери раскрывать никто не хотел, так как пломбы взламывать не позволено никому! Так всю жизнь забитыми и живём.
Войти к нам в дом можно только через забор со двора соседнего дома. Мы привыкли. У нас даже мамаши с колясками и пенсионеры с болячками прыгают через забор легко и непринуждённо. Конечно, гробы и мебель через забор таскать плохо, но голь на выдумки горазда, и гробы мы с подкидной доски перебрасываем, а мебель – через блок на верёвочке. Из жилконторы чиновники к нам не лазают – у них есть веские причины, чтоб не прыгать через забор: гаймориты, грыжи и геморрои. Тьфу – на них! То есть – на их хронические болезни.
Короче говоря, мы с пелёнок развиваемся внутри забитого дома, но ничто социальное нам не чуждо. Молодые люди женятся не реже остальных сексуально полноценных отроков мира. Правда, в престижные вузы нашу молодёжь принимать не хотят. Вот в тюрьму наших пацанов берут без заявления о приёме, и где бы ни что случилось, силовики устраивают в нашем доме облавы по всем правилам охоты на хищников.
Тем не менее, мы имеем право избирать, и быть избранными. И мы, действительно, избираем, но к когорте избираемых нас допускают не ближе, чем на пушечный выстрел. Конечно, мы могли бы обидеться на все избирательные структуры, но мы на этих мелочах своё внимание заострять не привыкли, так как уже в котором поколении официально считаемся забитой по заслугам прослойкой общества.