Деревня живёт своей непрерывной трудовой жизнью. Я это понял глядя на деревенских ребят: с утра они поливают огород, выгоняют скотину на выпас, кормят домашнюю птицу, занимаются прополкой и выполняют много разных дел, которые нам, городским детям, делать не приходится. И это даже в выходные дни; никто не ноет, никто не вспоминает, что идут каникулы…
- Самое противное будет осенью – копать картошку. У нас её 30 или 40 соток, – рассказывала Любе наша двоюродная сестра, когда мы пололи грядки с морковкой. Пололи по-настоящему девчонки, а я больше присутствовал, подслушивал, да с тоской поглядывал на маму, надеясь, что меня, как младшего, отпустят гулять. Было жарко, донимала мошка, но мама в этот раз не обращала внимания на мой кислый вид.
- А я не люблю клубнику перебирать лесную – отрывать эти мелкие листики от ягод, - сказала Люба. – И рыбу речную чистить – все руки исколешь.
- А уток диких чистить!? Вот где мука…
- Я грибы люблю. И чистить, и резать для сушки. Особенно белые.
- Грибы все любят. Даже чистить.
Я долго вспоминал, какую домашнюю работу могу и люблю делать. И не вспомнил ничего... Всё за меня делали старшие сёстры. Страшная догадка, что я - лодырь, подпортила настроение. Вспомнил про младшего маминого брата, которого все считали лентяем: он нигде долго не работал, жил в своё удовольствие, пил, и, в конце концов, умер от белой горячки. Старшие мамины сёстры, как и мама, считали, что брата с юных лет избаловал отец, позволяя ему гонять голубей, в то время когда все остальные дети помогали в огороде или по дому. Неужели и я буду таким?
Снова набросился на ненавистные сорняки…
Вчера днём приехал папа. Вечером они с дядей Никифором поехали на рыбалку и меня взяли с собой.
Мы приехали на какое-то лесное озёро с топкими, поросшими камышом берегами. Там даже вода пахла свежей рыбой. Близкий лес и камыши отражались в тёмной воде, как в зеркале. Было тихо, безветренно, тепло. И всё было как-то знакомо, будто я уже где-то давным-давно видел этот берег, озеро, и камыши. Может во сне?.. Вспомнить не смог.
Вся рыбалка состояла в вытягивании «мордушек» – плетёных корзин с прикормом внутри, куда заплывают глупые и голодные рыбы. Они просто не успевали оттуда выбраться, пока мы вытаскивали корзину на берег. Две таких корзины оказались полны жёлтыми карасиками, размером с ладонь ребёнка.
- А почему эти рыбки с жёлтой чешуёй? А мы ели таких же серебристых карасей? – спросил я у папы.
- Бывают и золотистые, и серебристые. От воды зависит, наверное.
- И от воды, и от корма, - добавил дядя.
- А почему клетку для рыб называют мордушкой?
Ни отец, ни дядя не знали что ответить.
- Потому что рыбы мордой туда заплывают, - пошутил дядя и засмеялся.
Как они были вкусны, эти карасики, приготовленные на ужин в сметане, с молодым лучком! Рыба немного сластила, но это её совершенно не портило. Долго и тщательно я обсасывал каждую косточку. Даже устал, но не мог оторваться.
Никаких поблажек от мамы я не дождался и до обеда, как и сёстры, возился с сорняками, развлекаясь сортировкой мелких побегов крапивы, конопли и лебеды – я зачем-то разложил их по кучкам. С непривычки болела спина, но оказалось, что работали мы в огороде всего лишь полтора часа.
Потом был сытный обед с гороховым супом, горячими блинами и сметаной. Запив всё это ароматным какао, мы собрались прогуляться на дальнее поле. Нина сказала, что за деревней на левом берегу речки есть большое поле силосной кукурузы и там уже могут быть маленькие початки молочной спелости, которые можно варить. Кукуруза у нас редко вызревает до полноценных больших початков.
На обратном пути планировали остановиться у речки, чтобы искупаться.
- Что-то небо хмуриться, может дождь будет. Давайте торопитесь, если уж собрались, а то промокните, не дай бог, - сказала мама.
Слегка отмыв лица и ладошки от жирных блинов, мы выскочили на улицу, где нас ждали соседские ребята. С нами собрались Серёжка и Родька, и ещё две каких-то девчонки - идти компанией веселее. Между тем, с севера небо сильно потемнело, чёрная туча стала надвигаться на деревню. Всполохи молний вдали никого не беспокоили, ну разве что меня: я понял, что купаться на обратном пути вряд ли придётся. А мне хотелось.
Зато по дороге было весело слушать разговоры деревенских ребят. Особенно хорошо рассказывала Нина. Вчера вечером ей вместе со старшим братом было поручено укладывать спать младших четырёхлетних брата и сестру. Родители ушли в гости. Перед сном старшие обычно по очереди читали малышам сказку, а тут решили вдвоём разыграть её в лицах: пока Нина читала про злую волшебницу, брат Паша потихоньку вышел из комнаты, выбежал на улицу, залез на высокую завалинку и постучал через закрытые ставни, завывая – изображая из себя Бабу Ягу. Младшие так испугались, что заревели от страха. Пашка, прыгая с завалинки, попал ногой в железное ведро с дождевой водой, загремел, потом в сенях ещё налетел на бабу Клаву – соседку – и она заорала от неожиданности…
- Я-то как услышала, что кто-то заорал – сама сильно напугалась. А, когда все успокоились, расхохотались даже баба Клава и малыши. Баба Клава нас потом всё равно немного поругала, но матери ничего не сказала.
Мы шли весело, отбивались ветками от мошкары, строили планы на вечер. Кто-то предложил собраться на пустыре – как только стемнеет – и развести костёр, а у костра рассказывать страшные истории.
Когда переходили мост через речку, Серёжа обратил внимание на птиц:
- Смотрите - ласточки низко летают над водой! Дождь будет. Скорее всего…
- А зачем они летают, знаете?.. Мошкара низко опустилась. Её над водой удобнее ловить, - сказал Родька, хотя его никто и не спрашивал.
- А зачем мошкара опустилась? – спросил я. – Чует дождь?
- Да. И хочет вовремя спрятаться: только начнётся дождь – сразу в траву, под листики.
- Ну да! Если бы так было, то мошкара и летала бы только над травой, а не над водой, - возразил Серёжка.
Родька спорить не стал.
Сразу за деревней начинались поля, которые чередовались берёзовыми колками. Дорога была грунтовая, сухая; мы постоянно сбегали на обочину; нас обгоняли грузовики, трактора и комбайны. Поднятая пыль забивала глаза, скрипела на зубах, забивалась в сандалии. Трава и кусты вдоль дороги были покрыты слоем серо-жёлтой пыли. Большого дождя здесь не было давно.
Вот они - поля силосной кукурузы, для нас - как лес. Впрочем, с краю у самой дороги кукуруза была чахлая.
«Да… Нужен хороший дождь»! - сказал Серёжа, деловито, как сельский агроном, щупая листья. Дальше вглубь поля кукуруза была и выше, и сочнее. Мы свернули в заросли; стало ясно, что зрелых початков ещё нет. Если бы не ровные ряды толстых стеблей, можно было представить, что мы в каких-то джунглях. Интересно, можно здесь заблудиться? Я первый раз видел такие огромные стебли близко, и всё мне было в диковинку: яркая сочная зелень листьев, мохнатые светло-зелёные пучки волокон на молодых початках. Нина всё-таки выбрала несколько таких початков и сказала: «Скормлю свиньям. Варить такую ещё рано».
Мы всё дальше углублялись в кукурузное поле; минут через десять оно закончилось и мы вышли к ложбине. Небольшое, метров 6-7 в ширину, почти круглое озеро украшало, в общем-то, однообразный пейзаж; в тёмной воде у берега росли даже какие-то цветущие растения, а ближе к середине желтели кувшинки. Несколько берёз и осин создавали уютную тень на берегу.
- Между прочим, здесь глубоко, вода не пересыхает никогда. Потому что где-то пробивается подземный ключ, - сказала Нина.
Решили отдохнуть минут десять, перед тем как двинуться обратно другой дорогой: она была чуть выше и правее маленького озера.
Небо между тем быстро потемнело, солнце скрылось окончательно. Душно. Послышались раскаты грома.
- Сейчас ливанёт! – сказал Родя. – Пошлите уж к дому, пока не промокли.
Девчонки первыми поднялись на дорогу, а я и старшие мальчишки задержались у воды, пытаясь длинной палкой с развилкой на конце подцепить и сорвать цветущую кувшинку. Сережка, держась одной рукой за куст, другой держал Родьку за руку, а тот стоял в воде на качающейся коряге и правой рукой с помощью длинной палки тянулся к жёлтому цветку. Я помогал им суетой и бестолковыми советами. Девчонки, стоя на дороге в метрах тридцати, наблюдали за нами сверху.
Неожиданно налетел ветер. Я случайно взглянул вверх на дорогу и онемел от ужаса. Вращающийся столб из пыли и сухих листьев высотой с четырёхэтажный дом двигался по дороге прямо на девчонок. «Это смерч»! - мелькнула догадка.
- Смотрите, смотрите! – закричал я, показывая рукой. – Сзади!.. Смотрите!
Девчонки обернулись и завизжали от страха. Они не побежали, а присели, закрыв лица руками от страха и от пыли. Сзади послышался громкий всплеск – это сорвался и упал в воду Родька. А столб пыли исчез также неожиданно, как и возник. И тут же закапал крупными каплями дождь, взбивая придорожную пыль. Затрещали где-то рядом разряды, оглушительно грохнул гром. Стало совсем темно и мрачно, как поздним вечером.
Мы выбежали на дорогу и побежали в сторону деревни.
«К деревьям не приближаться. Может молния шарахнуть», - крикнул Серёжка на ходу.
В воздухе пахло озоном, рядом с нами довольно громко шумел ливень: он шёл стеной вдоль дороги. Странно видеть, как струи дождя хлестали по полю, траве, отдельным деревьям - совсем рядом, в нескольких десятках метров, а мы по-прежнему бежали по сухой дороге и лишь отдельные крупные капли воды выбивали из обочины тёмные шарики пыли.
Ветер снова усилился: он гнал нам в лицо ветки, листья, дорожный песок, задирал подолы девчонкам, сорвал и унёс куда-то лёгкую кепку с Серёжиной головы. Лесополосу из осин не узнать: ветер развернул листья серебряной изнанкой, пригнул стволы и ветки. «Давайте за руки возьмёмся и побежим», - крикнул кто-то из девчонок. «Не-е-е-т»! – возразил Родька. «Молния попадёт в одного, а убьёт всех»! И действительно: грохотало, сверкало, трещало каждую минуту. Страх гнал нас домой вперёд по дороге.
Холодная волна воздуха догнала нас дождём. Тугие струи вмиг промочили одежду. Но нам всё-таки повезло: нас догнала машина колхозной мастерской. Добрый матерщинник шофер остановился и помог забраться в пахнущую соляркой будку. Свет молнии зловеще сверкал на его золотых зубах. Пугал сам по себе жуткий оскал его постоянной улыбки, пугала и мысль: а вдруг грозовой разряд ударит ему прямо в зубы? Они же металлические, а он скалится, не боится! …И как же мы тогда доедем?..
Слава богу, всё обошлось. Пять минут - и мы в деревне.