Глава 1
1.
Всё мудрое на полках библиотеки.
В той мудрости бесспорно лишь одно:
есть два начала в каждом человеке –
поверхность доброты, порока дно.
Хочу писать, хочу писать и трушу,
что мой сюжет придёт не по нутру.
Боюсь, покой я чей-нибудь нарушу,
доверившись бумаге и перу.
Давным-давно, был молод я как Вы,
и очень был в ту пору дружен с лирой,
вдруг оказался на брегах Невы.
Заворожённый Северной Пальмирой,
и пребывая в окруженье Муз,
я к жизни ощутил особый вкус
и интерес. Я с нетерпеньем ждал утра,
когда увижу снова град Петра.
Да, я тогда жил в нём, а он во мне.
Я видел Ленинград мой и во сне
и воспевал в стихах искусства храм,
и вторили мне Клодт и Монферан,
и Пушкин, и на вздыбленном коне
творение его и Фальконе.
Бродя по залам Зимнего Дворца
часами, я не мог не удивляться
искусству тонкой кисти и резца,
продуктам вековых цивилизаций.
Меня с огромной силою влекло
в окрестности, к фонтанам Петергофа,
на Гатчину и в Царское Село.
где, кстати, проживала тётя Софа
с племянницею, хоть и не родной,
зато любимой этою девицей.
Живя вдвоём оне в глуши лесной
Учились и работали в столице
(в столице бывшей), и носились вскачь,
как резвые степные кобылицы,
под перекрестным пристальным обстрелом
мужей и любопытных старых кляч,
живущих тут же в доме. Их пригрел он
в пятидесятом, Сонечку и мать,
после приезда из Караганды
и после приключившейся беды.
Однако я не стану донимать
печалями от сорванных цветов
и грубыми проделками скотов,
дабы не отвлекать слух меломана,
не уходить от фабулы романа..
Ну что, Буланый, окажи услугу,
поскачем дальше славный мой конёк
в обитель, где сейчас мои подруги,
которым в этот миг и невдомёк,
что мы как раз о них слагаем стансы.
Они пришли усталые чуть-чуть
с концерта – «Вечера цыганского романса»
в домашний полированный уют.
Итак, мой друг, поскачем что есть силы.
На чай уже нам видно не попасть,
хозяйка лишь Виолу пригласила.
Они наелись и напились всласть.
Потушен свет, в квартире мгла ночная.
В чужой постели «Скрипка» крепко спит.
А где ж её подруга, та другая?
Читатель нам, пожалуй, не простит
за опозданье. Чу, хозяйка вышла,
Дверь в ванную небрежно притворив,
Направилась к кровати,(О, Всевышний!),
Сняла халат. Я ощутил порыв
при виде Афродиты обнажённой.
Она стояла, чуть озарена
лучом, прекраснозадая мадонна
из плоти, не из пены рождена.
Движеньем лёгким, неприметным глазу,
она заколку вынула из кос,
и тут же два жгута тугих волос
вниз устремились рыжим водопадом..
…………………………………..
Охваченная сладостным томленьем,
будто молитву про себя шепча,
хозяйка посмотрела с умиленьем
на «милое прелестное дитя».
Она стояла молча, к нам спиною,
чуть наклоняясь.
Вот тема для холста.
Хрипел мой конь и исходил слюною….
А главное... скрывала темнота…
Я видел в свете маленькой лампады
слегка размытый женский силуэт.
Во мне тот час проснулся вдруг поэт.
В душе теснились звуки серенады.
Я чувствовал, как пот катится градом
мне по лицу, как вымокла спина,
увидев, что она ложится рядом,
причём (заметим) не зачехлена.
…………………………………..
Шло время... Софья Павловна ждала.
Чего? Она сама не знала толком.
Она лежала вся как на иголках.
А девушка без задних ног спала.
Из тьмы глядела ей в лицо Фортуна.
Судьба легла на рычаги весов.
Едва-едва подрагивали струны.
Они лежали обе без трусов.
Одна в полупрозрачном сарафане.
Другая вообще обнажена.
Одна – зелёный дикий хмель в стакане.
Другая – чаша спелого вина.
…………………………………..
Не видя ничего уже, не слыша,
Маэстро «струны» тронула слегка,
лаская их, дрожащая рука
рубашку задирала ей всё выше
в извивах лихорадочных конвульсий.
Другая же, напротив, вниз скользя,
как будто стерегла биенье пульса…
взяла аккорд, который брать нельзя
Ей, женщине земной по крайней мере.
Хотя… Кто наложил такой запрет?
Иные поклоняются химере,
иные – своим ходом в Назарет.
Кто держит курс свой прямо на Голгофу,
кто в Мекку, кто в святой Ерусалим…
Однако мы забыли «тётю Софу»
с племянницей, что сладкий сон вкушала.
Она спала и не могла понять,
что происходит, что-то ей мешало.
Хозяйка, чтобы чести не ронять,
уж очень осторожно там трудилась.
Душа в тисках и дрожь в руках, и кровь в висках.
Внезапно Виолетта пробудилась.
Чехол застыл в опущенных руках.
Софи застыла, замерла, притихла,
искала в оправданье нужных слов,
и мысли проносились быстрым вихрем,
и бешено пульсировала кровь.
Желание и страх в душе скрывая,
она лежала спящей притворяясь,
лежала, головы не поднимала,
а между тем её душила страсть.
Преступница томительно ждала.
Пока в стараньях никакого толку.
«Пусть только лишь уснёт моя Виолка...
Нас ждут с нею великие дела.
А что же Скрипка? – Вроде всё спокойно
Дыханье ровно. Может быть хитрит,
Или прельстилась лаской непристойной?
Софи решила опыт повторить.
2.
Дрожь пробежала по телу.
Мысль иглой пронзила «Грешно
То, что сейчас Софья Павловна делает,
Стыдно», - подумала девушка, но
Было что странно - она молчала.
Острая мысль, описав дугу,
Быстрой стрелой пронеслась и застряла,
Сгинула, будто иголка в стогу.
Что там? - опять всполошилась.
Девушке трудно понять.
Софья во тьме копошилась,
Платье силилась снять.
Скрипка лежит решает:
Что ей… сказать, не сказать?
Софье чехол мешает
Весь «инструмент» осязать.
Жаром горят ладони
На зачехлённой спине.
Софья будто спросонья
Пальцы прижала к «струне».
Так а за ней другую…
Мягко давя на лады,
Трогала грудь тугую
И"заметала следы".
Гулко сердца их стучали
Там, между двух простыней.
Обе подруги молчали.
«Боже мой, что это с ней?» -
Скрипка себя вопрошала, -
«Что будет дальше? Вот,
Лёгкую ткань, что мешала
Сдвинула, гладит живот». –
Пела беззвучно Виола
На белоснежном плече.
Софья играла соло
В непостижимом ключе.
Было темно и тревожно
В мыслях и на душе.
Медленно и осторожно
Сдержанным мягким туше
Завершено вступленье.
Вдруг обнаружив клад,
Скользкой дорожкой растленья
Женщина двигалась в ад.
Чувствуя будто поблажку,
Превозмогая страх,
Комкала, мяла рубашку…
Вдруг потащила…»Ах!» -
Девушка встрепенулась
(и невзначай помогла)
Только когда очнулась,
То была без чехла.
Женщина растерялась.
Вязли слова во рту
Софья теперь старалась
Телом прикрыть наготу:
- Ну ты чего испугалась?
- Что тебе нужно скажи? –
Скрипка отодвигалась.
- Ой да лежи, лежи,
Я ничего не сделаю,
Струн твоих не украду,
(вздох) останешься целою…
- Я… я сейчас уйду.
Рушились планы и грёзы,
Всё опрокинулось враз.
«это конец» и слёзы
Хлынули ливнем из глаз.
- Что? Что такое? Ты плачешь? –
Сонь, ну зачем ты так?
Что, что всё это значит?
- Да ничего, пустяк,
Не обращай вниманья,
Милая Скрипка, прости
(прахом пошли старанья,
где же вы радости?)
Проговорила с тоскою:
- Если б ты только могла.
Слёзы лились рекою.
Гостья опять легла.
- Сонечка, ну не надо.
Что ты, родная, не плачь…
……………………..
Софья коснулась лада:
-ну же не прячь, не прячь…
Если б ты только знала
- Сонечка, спи, ведь ночь
Та лишь в ответ простонала:
- ты бы могла мне помочь.
- Я?
-Да.
- Но в чём, позволь-ка?
-Я-то позволю, но ты…
- Да объясни ты…только
-А ты опять в кусты?...
Струны, как шмели гудели.
- Ты не поймёшь, не поймёшь! –
Софья была на пределе
(к чёрту слова, всё ложь)
- хочешь знать что я хотела?-
скрипки чехол теребя, -
тела девичьего, тела,
да я хотела тебя, -
Вдруг донеслось до слуха.
И будто пара струя
Скрипке ударила в ухо,-
Милая люба моя.
«Люба» так и застыла,
Став, кое-что сознавать…
Руки и с фронта и с тыла.
Плыли ночник и кровать.
Серденько билось в тревоге.
Софья, неся чепуху,
Гладила талию ноги,
Так, что горело в паху.
……………………
Пальцы касаются складок,
дальше всё… стыд и срам.
Как удивительно сладок
миг продвижения в храм,
в кущи цветущего сада….
Голос Виолы дрожит:
«Соня, не надо, не надо …»
(Что же она не бежит)
«Соня!» - в груди защемило,
Тело оделось теплом, -
«Ну я прошу тебя, милая…
Софья пошла напролом.
Ловчая жертву поймала.
Гостья попалась в капкан.
Софьи движеньям внимала
И выпрямляла стан.
«Соня, послушай, послушай!
Соня, ну что ты, что ты?»
Падали спелые груши
Деве на грудь с высоты.
Не подавая голоса,
Ласково и не спеша,
Гладила пышные волосы,
Женщина, жаром дыша.
С жадным голодным оскалом,
Скрипку прижав животом,
Будто бы что-то искала,
Шаря руками и ртом.
Не разбирая дороги,
Не выбирая пути,
Шла как медведь к берлоге…
- Сооняя, пусти, пусти…
(надо бы с ней построже)
Ах, перестань, перестань!...
Голос срывался в дрожи
Пересыхала гортань.
- Соня, ты слышишь, мне плохо,
Что ты, ну что ты творишь?
Боже, ты что, оглохла?
Софья: чего ты дуришь?!
Вся как ты есть, не убудешь
-Я не могу, не могу….
- Девочка, ты меня любишь?
Любишь меня?
- Угу, -
Девушка губы разжала,
Мёд ощутив на губах,
И машинально прижала
Руку, что гладила пах.
………………………….
Белые россыпи жемчуга
На потеплевших сосках.
«Боже, ведь я же женщина..
А хорошо-то как.»
В воздухе запах левкоев.
Плыл потолок и пол.
«Как же сдалась легко я,
Сказано «слабый пол».
3.
Хозяйка, прочь отбросив покрывало,
Сползала вниз. Сгорая от стыда
Виола молча ноги раздвигала.
Огнём пылала юная... душа.
Когда ж подруга ниже к ней склонилась,
И стала молча что-то делать там ,
У девушки сердечко вдруг забилось.
Перед глазами вдруг поплыл туман.
«Какой кошмар, что я ей позволяю.
Не понимаю я, что за каприз.
Наверное я дурочку валяю.»
А женщина меж тем сползала вниз.
Виола как в тумане ощущала
Движенье рук, их теплоту и власть,
и слышала как женщина дышала
к горящему вл... склоняясь.
Виола вспыхнула, всем сердцем возмутилась,
Увидев, как над ней взметнулась та
Как всадница, спиной поворотилась
И животом коснулась живота.
Её взнуздав и ляжками лягая,
Возница изогнула гладкий «круп»,
Податливые ноги раздвигая,
Вдруг ртом коснулась мягких влажных губ.
Виолу обожгло. Она застыла.
Она лежала ошеломлена.
Какая-то неведомая сила
Порабощала девушку. Она
Старалась не смотреть, не видеть это.
Её несло. О, боже мой, куда?
Что делать? - вопрошала Виолетта.
Но вот взглянув нечаянно туда
Бедняжка больше глаз не отрывала.
Она глядит, глядит. Глядит вперёд.
Какую она тайну постигала
Она ещё не ведала, но вот
Одна деталь заставила смутиться
вновь девушку. «Куда её несёт?
Что делает с ней дерзкая возница?
О, боже мой, вл... сосёт.
Она лежит и верит и не верит,
Что это наяву, что всё не сон,
И подавляя стыд и смертный стон,
К ней машинально подвигала перед.
Итак, она повержена лежала,
Не в силах ничего произнести.
София ей влагалище лизала
И продолжала медленно ползти
Назад, назад… О, жуткая картина
У девушки кружится голова.
«Она ползёт, ползёт неотвратимо»
Виола не мертва и не жива.
Перед глазами будто тень вставала
Лощина, заслонившая живот.
Два расщеплённых пополам овала
Над ней повисли словно дивный плод.
На сердце стало жутко и солодко,
Когда лицо её закрыла тень.
Её влечёт как к водопаду лодку
Под эту опьяняющую сень.
Ей встать скорей вскочить, вскочить сей час же,
А может заорать ей во всю мочь?
Но крика нет, рот пересох от жажды,
Жара и тьма помочь.
Огонь горит в поверженной утробе.
Виола еле подавляет вздох.:
«Нет, то не сон – преступницы мы обе…
А если сон, то он не так уж плох» -
Мелькнула мысль. «Так вот она разгадка
Той тайны, про которую «вдова»
Торочила. Она на женщин падка.
Они грешили против естества.
О, господи! Неужто так возможно,
чтоб баба с бабой… Я сойду с ума.
А как узнать, что правильно, что ложно.
Она преступница. А кто же я сама?
Подумать то, ну кто меня неволил?
Это любовь? А что она сулит? –
Подумала : попробовать мне что ли?
И хочется и гордость не велит».
Она дрожит, душа изнемогает,
Пылают губы, и пылает рот,
А женщина всё ближе подвигает
Роскошный ароматный сочный плод.
Виола от волненья задохнулась,
Перед собой увидев знойный ком,
Сама не понимая как, коснулась
Поверхности шершавой языком.
Софи лишь на мгновенье опустила
Роскошный корпус в негу жарких струй.
Скорее поняла, чем ощутила
Стыдливый этот робкий поцелуй.
Не передать всех чувств, что испытала
при этом Софья Павловна. Она
вдруг как былинка вся затрепетала.
Покрылась мелким бисером спина.
Дрожа, она простёрла дальше ноги.
Сбылась, сбылась заветная мечта.
У гостьи её нет иной дороги,
Как лишь войти в отверстые врата.
………………………………….
Виола просто замерла от страха,
Когда её накрыл «девятый вал».
В лицо ей из разверзнутого паха
Огонь неукротимый бушевал.
Ни спрятаться уже, не заслониться
От губ, от власти бёдер и колен.
Скачи, скачи шальная кобылица
Только вперёд, во славу Метилен!
Да можно ль это выразить словами?
Всё больше над собой теряя власть,
Она к губам дрожащими губами
Прижалась вдруг. Её душила страсть.
Сознание окуталось туманом.
Её пьянил благоуханный сад.
Ладья плыла, плыла по океану
Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз,
вперёд- назад.
И на волне безумной этой страсти
Плывёт Софи - победная ладья:
«Ах, девочка моя! Какое счастье,
Любимая хорошая моя.
Я как во сне…» Она в объятьях сжала
Свою любовь, издав утробный стон,
И в то ж мгновенье выпустила «жало»
В едва раскрытый трепетный бутон.
Девичью грудь тупая боль пронзила.
Хотелось биться, плакать и кричать,
Но по устам приплюснутым скользила
Горячая овальная печать.
Огонь любви их прожигал ланиты.
Прижатые к шершавым волосам,
их губы, словно цепкие магниты
прилипли к животворным полюсам
И девушка не внемлет уж рассудку.
Ладью в волнах швыряет и трясёт,
Как щепку увлекает в омут жуткий.
Она целует, лижет, пьёт, сосёт.
Она лежит во власти этой страсти:
« Ах, Сонюшка, ах, милая моя,
Как хорошо любить, какое счастье,
такого не испытывала я
я ли в раю или же всё мне сниться
и я во сне отправилась в полёт..»
Виола выгибает поясницу
И шею? Поглощая сладкий плод.
Вздыхая, она думает о счастье,
Потом вонзив в него тугой смычёк,
Старательно плод пилит на две части,
Из недр исторгнув ярких искр пучок.
Блаженный миг! О, радость упоенья.
Блаженный час. Последняя черта.
Священный трепет, сладость погруженья
В небытие, где нету не черта.
4.
Стих ураган. Кошмары отступили.
Опоенные дьявольским вином,
Похожие на сказочных рептилий,
Любовницы уснули мёртвым сном
У самого подножия Парнаса,
Средь хаоса и смятых покрывал.
София не истратила запаса
душевных сил. Прошло не больше часа
и хищница уж снова жаждет мяса,
Вид девушки её разволновал.
Лицо скривила страстная гримаса,
И в недрах вновь огонь забушевал.
Она взглянула на Виолу нежно:
«Да, уж и поработать мне пришлось»
А та спала, казалось, безмятежно,
Ладошки вместе и коленки врозь.
«Уж чуть было меня не огорчила,
Глупышка, но утешила…» И вот,
Она вдруг окрылённая вскочила,
Перевернулась, бухнув на живот
себе оторопевшую подругу,
прижав к себе её живот упругий,
и завертелась, лёжа на спине
на волнах страсти, как в безумном сне.
Вращая тазом, как волна морская,
То поднимая вдруг, то опуская
Свою подругу бёдрами бросала,
Рот воспалённый воспалённым ртом сосала.
Захваченная бешеной пучиной,
Виола прижималась, как мужчина,
Подстать хозяйке бёдрами вращала
И поцелуи смело возвращала.
Забыв про всё, охваченная чувством,
Как птица белая над женщиной вспарив,
Её заворожённая искусством,
Она уж не могла сдержать порыв
Души своей, посколь уже вкусила…
Чего? Она с трудом могла б назвать.
Но, странно то, что никакая сила
Виолу не смогла бы оторвать
От этого свободного паденья.
В своём порыве ко всему глуха,
Она стремилась в бездну наслажденья,
В страну противоправного греха.
Порыв разбушевавшейся стихии
А бесы подгоняют, торопят.
Виола отдалась во власть Софии
От гривы разлохмаченной до пят.
КА две ладь в слепом водовороте
Метались две подруги в простынях.
Лишь повинуясь зову грешной плоти,
Тонули обе в чувственных волнах.
Конец, конец… Итак, случилось это
В тот самых миг, когда страстей волна,
Вдруг бросила в пучину Виолетту.
Всё позабыв, она теперь сама
Скользнула вниз по гладким скалам белым
И поползла, цепляясь жгучим ртом
То тут, то там. Хозяйка обомлела,
Притихшая забылась, а потом
У женщины сознанье пробудилось.
Она вскричала: «Девочка, моя!»
А «девочка» скользнула как змея
Уже у ног хозяйки примостилась.
И вдруг она рванулась как пружина,
как ласточка стремительно взвилась
и опустилась… в жаркую лощину
вся трепеща. Её душила страсть.
У Софьи пробежал по телу трепет:
«О, миг блаженства, вот он наступил»
И плач, и смех, и стон, и детский лепет
Заполнили эфир. Она лишилась сил.
Над ней мохнатой тучей нависало
Влагалище. Казалось это сон.
София потянулась и всосала
Губами плотный пламенный бутон.
У Виолетты кровь забушевала.
В пылающую роскошь спрятав лик,
Девица с наслажденьем целовала
Срам, еле-еле сдерживая крик
Восторга. Оплетя свою Венеру,
Не зная для чего и почему,
Змея вползала медленно в пещеру,
Во влажную волнующую тьму.
«О, боже мой! Ах, девочка, целует,
Душа моя, ах, лижет, лижет, ой!
Она сама, сама, её волнует…»
Взметнулся вихрем пьяных мыслей рой.
Он закружил и вдруг понёс Венеру
Могучей страсти пьяный ураган.
София присосалась словно к херу
К бутону, головой припав к ногам
Виола распласталась словно птица,
Качаясь на трепещущей волне.
«Голубушка целует, мне не сниться!»
София млела, лёжа на спине.
Она всё шире раздвигала ноги.
Вся трепеща, приподнимала таз,
Покуда пламя из её берлоги
Не вырвалось. Они вошли в экстаз..
Какой-то миг лишь длилось их сраженье.
Мгновение хозяйничала страсть.
Страх и восторг и … бездна наслажденья.
Вдруг Ледушка всем телом затряслась.
Стан распрямила, ноги вдаль простёрла.
София Пална выгнулась как лук.
Ей спазмы страсти сдавливали горло,
Но девушку не выпустив из рук,
Как воин смелый не роняет стяга
На поле брани в схватке роковой.
Она была верна своей присяге.
Она бы поплатилась головой.
Она бы живота не пожалела…
Жизнь без любви для женщины пуста.
Виола вся поникла ослабела.
Покрылись влагой мягкие уста.
И тут она почувствовала жженье
Меж ног. Почувствовала слабость, тошноту.
Как раненая птица на мгновенье
Вспарила ввысь, ещё держа во рту
Измятую растерзанную розу.
Из девичьей груди исторгся стон.
И Софья, вынув мягкую занозу
Оставила растрёпанный бутон.
…………………………
Амуры уступили власть Морфею.
Поникли и скукожились цветы.
Две амфоры теперь были пусты.
Повсюду тут разбросаны трофеи.
Аки после вечернего отлива.
Взглянув на бездны рваные края,
Виола вдруг поморщилась брезгливо:
«Какая гадость, дурра, дурра я!»
Взгляд заскользил по лабиринтам складок
Вл...: «что можно к ним питать?»
В душе её творился беспорядок,
Содом. Она пыталась встать,
Пылая: «но какая ж она стерва».
И я могла вот э т о целовать.
У Виолетты расшатались нервы.
Её тошнило, ей хотелось рвать.
………………………………………
Она стояла под горячим душем
И думала; «ах, чёрт, ну я дала,
Я вымоюсь, но кто отмоет душу?»
…………………………………….
София утомлённая спала.
Виола же заснуть была не в силах.
В висках её стучало, ныла грудь.
«Да, поздно же ты, девка, спохватилась
Как ей всё удалось так повернуть?
Злодейка, прожужжала мне все уши…
Чего она мне только не плела?»
.............................
..................................
В ненастный день их породнились души,
а в эту ночь сроднились и тела.
.................................
Какая только чушь не лезет в голову.
Наверняка тут правил Сатана»
Волненье овладело вдруг Виолою.
«Как так она была вовлечена…
И поплыла, как щепка по теченью…
И вправду говорят «попутал бес»
Я испытала странное влеченье..»
..................................
Она спускалась медленно с небес
На землю на губительное ложе,
Измятое волнением страстей.
«Что я творила час назад , О Боже!
С маэстро этой. Тысяча чертей!
Какое изумительное тело!
Не грудь, а два кувшина с молоком»
..................................
Нет, нет и нет, София не спала.
...................................
.....................................
Страсть клокотала в огненном кольце.
София оказалась вновь в блокаде.
Подпёртая и спереди и ссади,
Встречала «смерть» с улыбкой на лице
О, ЖЕНЩИНЫ! Вы слуги Сатаны!
(так говорят о Вас, увы, мужчины),
Но Вы прекрасны, если влюблены
И счастливей в стократ, когда любимы.
5.
Ну вот и всё! – София рассмеялась,
На миг Виолу выпустив из рук, -
Голуба ты моя, а ты боялась.
А можно было раньше и без мук.
Дурёха… до чего ж она прелестна.
Дай срок, я не такое покажу….
Понравилось тебе, но только честно?
София ждёт…
- А если не скажу?
Та, хмурясь нарочито:
- Ах, не скажешь?!
Она возбуждена, распалена,-
- Я покажу…
- Ну что ты мне покажешь?
- Сначала поклянись, что не расскажешь
- Чего?
- Что я в глупышку влюблена
- И ты клянись
- Что слышу я, о боже!?
И ты согласна мм это продолжать?
- Молчи, молчи…
- О, девочка, ты тоже…
- Я тоже, дай спокойно полежать.
Но та кудахчет: «ах, моя голубка!
Да если б знала ты…
- Поди ты прочь
Я спать хочу.
- Ах, дай мне свои губки.
Да как ты можешь спать в такую ночь?
Но я устала, - хнычет Виолетта
Сил больше нет, ну можешь ты понять?
- Да, - отвечает та, ложась «валетом», -
Позволь тебя хоть за ноги обнять
И так уснуть…
Софи прижалась плотно
К «жердям» так вызывающе худым.
- Ну, Софья перестань, ой , мне щекотно,
Вот дурочка…
А сон слетел как дым.
- Ну покажи…
-Отстань.
Задрав рубаху,
Сама разоблачаясь на ходу,
София головой метнулась к паху,
Искала торопливо борозду,
А потому так неуклюже, грубо.
Виола: «Да уймись ты наконец!»,
Почувствовав как сонечкины губы
Вошли в упругость двух полуколец,
Подумала: «да ладно чёрт с тобою,
Ведь бесполезно продолжать с ней спор»,
Сдалась Софии Павловне без боя
Во власть её, как было до сих пор.
Любовь - это великое блаженство!
На степень её чар и волшебства
Влияют прежде наше совершенство,
Природный ум и доля озорства.
Её удел – бороться, ждать успеха,
Хоть даже никакой надежды нет.
Любви ни пол, ни возраст не помеха…
Не вырваться из тех стальных тенет,
Коль попадёшь. И строгая Фемида
Не в силах её ход остановить.
И как не возвратиться из Аида
Так и любовь вовек не победить.
И вырвать из души её посева
Ещё не удавалось никому.
И ею замороченная дева,
Не понимая, как и почему
Внимала сладострастному напеву
Противному и сердцу и уму.
Прислушивалась к странному движенью
внутри себя, в груди и в животе,
испытывая головокруженье.
Отдавшись будто призрачной мечте,
Виола, оттолкнувшись от причала,
плыла в ковчеге, чувствуя спиной,
как сердце её радостно стучало,
а тело всё охватывает зной.
Ковчег их и кренило и качало,
Бросало сверху вниз в водоворот.
И девушка совсем не замечала,
что их несёт от северных широт
со скоростью зашкаленного лага.
Уж лотом не замерить глубину.
«О, господи!» Божественная влага
Их вынесла в волшебную страну.
Подруги в жутком пламени сгорая,
пройдя через чистилище и ад,
достигли, наконец, блаженства рая,
уйдя уж с головою в мир услад.
Вздох, трепет, шорох, стон, потом искра.
О миг любви блажен, и как ты сладок.
Душа поёт, кричит «гип-гип ура!»
Блуждают рты и руки между складок,
порхая, по извилинам скользя.
Сжимаясь от чудовищного зуда,
они стремятся вниз, на дно сосуда
покуда не закончится стезя.
6.
В окна проникли первые лучи.
Была суббота. Ещё спали в доме.
Софии гостья в сладкой полудрёме
Припоминала шалости ночи.
«О, боже-боже, что я натворила.
Я с женщиной… Какой кошмар …», но та
Вошла и как нив чём… заговорила,
целуя гостью в алые уста:
- ну хватит тебе нежиться, мой котик.
Ты знаешь ли который теперь час?
Слова хозяйки будто бы наркотик
сознанье притупили:
- да сейчас, -
-ответил голос, а глаза как иглы
Из воспалённых век вонзились в грудь
обидчицы. «ты своего достигла»
по пухлым векам скатывалась ртуть.
Хозяйка с нарочитым удивленьем
зевнула, уловив бунтарский взгляд,
присела. Распахнувшийся халат
внезапно оголил её колени
и прочие детали. Ну и ну!
Младой души коснулся дух растленья.
Глотая набежавшую слюну,
И чувствуя, как сдавливают спазмы
Ей грудь – себя не обмануть.
Ну как тут удержаться от соблазна?
«Ах, чёрт возьми, я ведь опять тону!»
Мученье жертвы Софью забавляло.
Маэстро перед ней на стул садясь,
нарочно взору той предоставляла
«детали». Целомудренно стыдясь,
она, переходя от гаммы к гамме,
с улыбкою невинности в очах,
приоткрывала жертвенный очаг,
священной тайны тонкую завесу,
которая нас так к себе влечёт.
У тети Сони верный был расчёт.
Не зря, не зря она дразнила беса.
Нет, Софья не надеялась на чудо.
Не просто скушать лакомый кусок.
Поспешно пряча выпавший сосок,
хозяйка извинилась.(Вот Иуда.)
- Виолочка, а я сварила кофе,
а может ты умоешься сперва?
Так буднично ей говорила Софа,
как за вуалью прячась за слова
«Вот негодяйка, Что ж ты рвёшь то душу,
Что , что ты ради кофе шла сюда,
Сказать, что приготовлена еда?»
Она Софию Павловну как грушу
трясла, и на хозяйку наступая,
перекривила: «Что тебе подать? -
мне хочется…»
- да вижу ,не слепая.
Виола продолжала наседать.
София встала: «Скрипка, дорогая!
Ты хочешь, правда?» Нет, глаза не врут.
И женщины друг дружке помогая,
спешат, спешат избавиться от пут.
И как вознаграждение за труд,
вдруг острою секирой грудь тугая
вонзается в распахнутую грудь
прекрасной амазонки. Задрожала
рука, тела сплелись, сцепились рты,
прижались тесно бёдра животы.
Гадюки показали свои жала.
………………………………..
Итак, София Павловна лежала
спокойно, уж держалась, как могла.
Виола хорошо себя вела,
и даже деловито, не спешила.
Софья ноги шире развела.
Вся трепеща, как яхта под парами,
Пыхтела и ловила воздух ртом,
Легонечко ворочала бедрами
И медленно водила животом…
То сверху вниз, то в стороны, вздыхая,
Когда скрипела старая кровать.
«О, боже, как приятно отдавать
Себя.» Кому? К мужам глухая,
Она предпочитала не скрывать
Тех чувств… Приятно сознавать
И ощущать внутри тепло бутона
И целовать, и целовать, и целовать…
По телу её сладкая истома
Вдруг разлилась волною, кровь - в виски
Стучала, как брусок по наковальне,
И будто в дикой пляске карнавальной
Друг к дружке прижимались языки.
Толкались, расходились, вновь встречались
Аки самцы, за первенство борясь,
За обладанье самкой. Мысли мчались,
То погружались в белое, то в грязь.
Ладья теперь отчалила от брега,
Неся (в какую даль?) бесценный груз.
А Виолетту пламенная нега
Окутала, как бремя брачных уз.
Почувствовав, как сердце её тает,
Как всё горит и плавится внутри,
Раба любви пускает пузыри.
Ей всё равно чего-то не хватает.
Огнь выжег разом схлынувшую влагу.
Ей кажется она сейчас умрёт.
- пусти меня, я поудобней лягу.
- а как, а как!
- ну … задом наперёд,
не ясно что ли? – шепчет Виолетта
«противная, ты, сердце, не стучи»
……………………………………..
В лицо тотчас пахнуло жаром лета,
как будто бы от доменной печи
- Бери ммм…, - донёсся шепот слабый
Виола и без слов всё поняла
«какая отвратительная баба»
София её всё же доняла.
То загораясь вся, то холодея,
копаясь в пышном золоте волос,
Виола целовала орхидею
Губами, повлажневшими от слёз.
И вторя Софье Павловне, стонала,
Прислушиваясь к такту. «Не спеши» -
просила та. Не прозевать бы миг финала
………………………………………….
Ах, как же они были хороши.
Особенно, когда достигли пика,
Когда уже все смолкли соловьи
И пела им небесная музыка
Мелодию их низменной любви.
Виолу захватив своей стихией,
как вихрь, словно волшебная метла,
любовница кружилась над Софией,
но в сердце больше не было тепла.
-----
В душе она давно вела борьбу
с собой и с ней. Не раз «сбивалась с такта»,
«Видала Софью Павловну в гробу»,
но лишь после свершившегося факта..
Внушала, что любовь ей та претит,
Но встретившись с глазами сумасбродки,
Виола ощущала аппетит,
Как пьяница, в себе при виде водки,
чувств противоречивое смятенье,
терзавшее, зовущее к греху,
и девушка, краснея от смущенья,
с волнением садилась на Софу;
гыгыкая и глупо хохоча,
когда рука искусного маэстро,
аки рука домашнего врача,
касалась вдруг чувствительного места.
Качались аппетитные плоды,
готовые уже к употребленью,
и женщина давила на лады,
гася в душе последние сомненья..
и Скрипка, как какая – нибудь пьянь,
хихикала, услышав скрип нейлона,
заметив про себя, что «эта дрянь»
сидит уж перед ней без панталонов.
«О, господи! Оставь, я не хочу! –
Мораль всё ж не даёт душе покоя, -
Да, так, но почему же я молчу,
ну почему же так сдаюсь легко я.
Должно быть это просто чародейство,
да, несомненно – чары колдовства
заставили противу естества
грешить меня.»
Огонь прелюбодейства
пылал вовсю. «Вот, самое простое
сейчас же соскочить с её колен…
Как это я опять попала в плен?»
И дева, перед женщиною стоя,
подумала, - «характер видно слаб
и Софья этим пользуется. Браво!
Как вырваться из этих цепких лап?
Чего вдруг занесло к ней… Вот шалава!»
Она дрожит вся от избытка чувств,
движениям Софии потакая,
«Не баба – академия искусств…
А я? Ну почему же я такая»»
Волной качнуло с силой узкий бриг.
Корабль как бы застыл в опасном крене.
«Ах!» - девушка едва сдержала крик,
увидев светлый берег в отдалении.
«Terra incognito!» Земля, ну наконец!»
А страсти в тёмных недрах бушевали,
и Виолетты душу разрывали,
а губы Софьи тайну открывали
в туманной неге двух полуколец.