Суставы болели всё сильнее, пришлось послушаться врача и лечь в больницу. Сначала в двухместной палате я была одна, но назвать это полным одиночеством нельзя: левая стена переходила в коридор, по которому постоянно сновали люди в белых халатах. У стены, противоположной изголовью, стоял небольшой стол - сестринский пост. Там сидела немолодая юркая медсестра. Пост был и в конце коридора. Мне хорошо были видны сёстры и врачи, склонившиеся над бумагами и перебрасывавшиеся шутками, как это принято во врачебной среде.
Вдруг... словно маленький вихрь возник в коридоре: некто в белом халате стремительно влетел в палату. Да ведь это папа! Энергичный, черноволосый, моложавый... Он был в отъезде, мы давно не виделись, и вот он здесь, со мной. Как хорошо! Теперь я в надёжных руках, ведь его авторитет врача непререкаем.
- Папа! Это ты?
Во взгляде папы удивление, растерянность, радость и озабоченность слились воедино.
- Мышка, а ты как тут?
- Да вот, положили на обследование. Суставы болят...
- Сейчас всё выясню!
Он подошёл к сестринскому посту, поговорил с врачами, что-то начал писать на листке направлений, вернулся ко мне.
- Вот, Мышка, это направление на анализы и процедуры. А вести тебя будет наш стажёр из Камеруна. Их у нас двое, молодые, красивые...
- А ты?
- У меня тут ещё много дел. Забегу к тебе. Поправляйся!
В палату подселили ещё одну женщину. Она заняла мою кровать, а я перешла на соседнюю, справа. Нам поменяли бельё. Оно было без надписей, кипенно-белое, как и наши рубашки. Шустрая медсестра сунула мне в руки какие-то газеты. Смотрю - а там как раз говорится о двух стажёрах из Камеруна. Действительно, красавцы! Особенно первый - Ро Д. Имя странное, но это ведь Африка! Лицо чёрное, лощёное...
- Этот Ро Д женат, видишь - фотография жены с детьми. У него четверо, так что не засматривайся! - смеётся медсестра.- Они живут в Самаре.
- А второй? Имя тоже странное - На Я...
- Нет, второй не женат. Он и не совсем афроамериканец. Глаза-то узкие, восточные...
Да, у второго стажёра и цвет лица какой-то серовато-желтый, и глаза узкие.
Мы рассматриваем с моей соседкой фотографии, читаем рассказ о двух стажёрах, и я понимаю, что мне неловко: как это один из них будет меня осматривать? Нет, я знаю, что без осмотра не обойтись, но смущает меня то, что кроме белой рубашки на мне ничего нет. Стыд - во что я испытываю...
Пока никто на осмотр не вызывает, я изучаю назначение, которое выписал мне папа. Тут анализов и процедур на 11 тысяч рублей. Я такой суммой не располагаю, но если папа так решил, то эти анализы необходимы, и я попрошу его помочь мне материально. Уверена, он не откажет!
А вокруг всё снуют и снуют врачи, медсёстры, белые халаты, я путаюсь в полах длинной белой рубашки, беспокойно ворочаясь в белой сугробистой постели, с нетерпением жду папу и... внезапно прозреваю: он не придёт, так как шесть лет назад ушёл в тот мир, откуда нет возврата. Но он пришёл ко мне во сне, чтобы поддержать в болезни и даже сумел сказать слово, столь дорогое моему сердцу - Ро Д На Я.