Кому случалось из Берёзовского района передвигаться в Манский, а это аккурат камасинский перевал и германовский лог, того вероятно поражала резкая перемена природы, начиная прямо с германовского лога. Пройдя устье лога, упёртое в трансиб, вы, как бы из восточной Сибири попадаете в западную. Рождённый в Сибири западной, мягкой кочевал оный разведчик в Сибирь восточную и жёсткую. Потому что лучше здесь, ближе к правде.
И вот, как говорится, - назад к истокам, в село Сорокино, распятое по склону придорожного нагорья. Впрочем, само село ни чем с востоком не разнится, кроме обилия сорок и мягкости воды. Но однако же до камасинского перевала в селе Берёзовке Берёзовского района в зимний мороз народ местный выглядит, как эвенк (у них на 4 градуса холоднее), а тут как-то целее будут камасинцы. Народ берёзовский из напитков ценит только контрафактную водку, а сорокинский туземец пиво в пластике охотно в ларьке в долг берёт. Да и пивных ларьков в малой Сороке больше чем в большой Берёзовке. Но речь не о них.
И в самой Сорокине вы можете узреть границу миров, если полезете в гору зеркальную сорочинскому нагорью, по другую сторону железной дороги. Самый крутояр, склон горы отвели под дачи сапожникам, которые в наше время превратились в монтажников (сапожники только в Китае). Плоский верх горы причертили себе чертёжники, коих везде до чёрта, и на пенсии они маскируются под садоводство - «Вишенка, Яблонька...», ул. Зелёная, Лесная, Солнечная - цветной позитивчик. Родители у меня были чертёжники, бабка вообще конструктор, что способствовало попаданию нездорового элемента в здоровую среду. Сам сапожник, т. е. я втираюсь в среду мастеров «ручного» труда достойно. Шифруюсь по полной, только в сети порой колюсь. То, что сапожникам достаётся горбом (земля, домик), чертёжнику уже причертили родители. Причём земля чертёжника на порядок лучше земли сапожника. А теплее в "Вишенке" чем в Сорокино ещё на 4 градуса. Т. е. если у нас в "Вишенке" 40 гр. мороза(бывает), то в Берёзовке (в тот час) 47 гр. мороза, и пьют они 40 гр. водку как воду, а чего им остаётся. Оленей, коней пасти, да пить горькую.
Попытка 17-87 годов уровнять людей труда провалилась, но традиция жива и принимает иные формы. Так бывший председатель "Вишенки" Григорий Васильевич маскировал в совке баню под летнюю кухню, а я маскирую музей совка под баню. У меня на стене бани прибиты деревянные: шмассер, АКС, ручная граната и почти натуральная пика. На фасаде деревянные счёты, щипцы для белья, фанерная теннисная ракетка и т.п.
Внутри бани детские лыжи, на столе молоток и пассатижи (одно слово сапожник). Под столом совковские книги. Всего этого на карте проявленного мира нет. Нет градации земель, нет горных вертепов сапожников и домиков чертёжников, нет бани председателя и музея засланца, т. е. и меня тоже там нет (а я есть).
Официально это садовые участки с яблоньками и вишенками (а их нет, вымерзают) в жёсткой тайге без изб и землянок, но речь не них. Скучно стаёт мне в диком и смирном уголке спящей родины. Спускаюсь на две улицы пониже. Сразу родные серые лица, руки как пассатижи, дешёвые сигареты, точнее, часто нет на сигареты.
Сапожник Мишка живёт с чужой бабёнкой, та поди, сбежала от другого буйного сапожника. Курим, разговариваем.
- Рыбалишь Мишка?
- Я же с Манского района (река Мана), рыбалю, браконьерничаю.
Ну да, это егеря (человек с ружьём) и господа с винтом - охотники, а мы были и будем сапожники. Вот такие записки… охотника.