Как два поэта просвещались

 
Спросил Митрофана
Однажды Евстафий:
- Ну что, братец мой,
Как там твой амфибрахий?

Степенно ему
Митрофан отвечает:
- Неплохо, Евстафий,
Сей слог поживает.

Мы вроде бы с ним
Уживаемся ладно,
Хоть что грех таить -
Я потею изрядно.

А что твой хорей -
Он, поди, занемог?
Не можешь сложить
Даже парочку строк?

 И чешет затылок
Седой друг-пиит:
- Ох, очень башка
От хорея болит.

Я так наплясался
С хореем своим,
Что моченьки нет,
Будто пьяный я в дым.

- Да что ты! Башка
Начинает дымить?
Попробуй-ка с ямбом,
Соседе, дружить.

А нет,  может, дактиль
Возьми аль пентон,
Перрихий, опять же
Отлично сложЁн!

Я давеча слышал
(тут мне подсказали),
Ещё существуют
Газель и рубаи...

- Помилуй, газель -
Это зверь, по всему!-
Басит Митрофан -
Нечто я не пойму...
При чём тут зверьё
До стихосложенья?

Нет, я лично против
такого  введенья.

А что же рубаи?..
Тесак, что ль, какой?
Эх, нет словаря
У меня под рукой!

На ушко вдруг шепчет
ХитрО  Митрофан:
- Тут, друже, ещё
И такой есть капкан.

Придумал японец
Какой-то хоккУ!

- Какое «кукУ»?
Я уже не могу,

В башке все мозги
У меня закипают.
Налей мне кваску,
Иссушили рубаи!

Испивши кваску,
Смахнул пот со лба,
Сказал: - Митрофанушка!
Просто мольба:

Не мучай меня
Заграницей своей,
Позволь, я пойду?
Там заждался хорей!

А тот улыбнулся:
- И правда, Евстафий,
Зачем нам оно,
Если есть амфибрахий!