14
Две следующие репетиции прошли хорошо, но без Колиного папы. Кира поймала себя на мысли, что ждала его и немного разочарована. Все ее артисты справлялись с ролями вполне прилично, если учитывать их неопытность и возраст. Каждый старался как-то перетянуть внимание на себя, и это было смешно. Девочка Света, которая играла роль Розы, была красива, но не артистична. Она декламировала, а не вживалась в образ. Она еще оказалась и обидчивой: не понимала замечаний Киры, дулась, когда ее просили иначе произнести фразу.
– Светка, ты ж не на уроке басню читаешь! – сказал однажды Юра Михеев, играющий Лиса.
Все засмеялись, а Света обиделась. Кира обняла ее за плечи:
– Светочка, твоя Роза в этой сцене капризничает, она…
– Цену себе набивает! – пояснил Юра.
– А ты не лезь, – произнесла Света с манерной интонацией нарочитой обиды.
– Вот-вот! – обрадовалась Кира. – Давай еще раз! Вот таким голосом, каким ты сейчас на Юру обиделась: «Когда настанет вечер, накройте меня колпаком. У вас тут слишком холодно. Очень неуютная планета»…
Ребята даже захлопали в ладоши, так хорошо получилось, когда Света повторила фразу по-новому. И вдруг приободрилась, сообразив, чего от нее ждут, стала капризной Розой, тайно влюбленной в Принца и ждущей его внимания.
Но лучше всех играли Маленький принц и Лис. Им ничего не нужно было подсказывать.
Во время репетиций возникало столько неожиданных обид и крошечных конфликтов среди учеников. Не всех она знала до сих пор, особенно «малышей» из чужих классов. Некоторые перестали учить домашние уроки – так увлеклись театром. И Кире пришлось уже побеседовать с двумя чужими мамами, пообещав им, что она станет проверять дневники перед репетицией. Кто схватит двойку, должен быть отстранен.
Она пообещала, но очередной случай заставил ее все-таки обещание это выполнить. На сей раз провинился Лис – Юра Михеев. Тот просто «потерял» дневник, во что Кира сразу поверила. Двойки же всплыли сразу по трем предметам, о чем классная руководительница обманщика злорадно доложила Кире Андреевне.
Все эти неприятности, хотя и не были главными в ее работе с детьми, напрягали Киру: она даже похудела за два месяца работы.
На генеральную репетицию Антон Ильич все-таки пришел, и Кира вдруг так разволновалась, что даже плохо слушала ребят. Она больше следила за реакцией Колиного папы. Ее обрадовало, что тот слушал так внимательно, словно не один Коля был его сыном, а весь коллектив.
Они ставили только те главы, в которых речь шла о Лисе, Розе, Змее. В промежутках от имени автора, для связки, стоящий сбоку девятиклассник Миша Аронов, читал выдержки из текста. Все философские главы Кира убрала, но постаралась внести в авторскую речь главный их смысл.
– Очень удачная версия получилась, – похвалил Антон Ильич Киру после репетиции.
– Правда? – обрадовалась та.
– Вы – умница. Вам надо бы литературу преподавать, а не английский язык.
Эта короткая вторая встреча с Колиным отцом открыла Кире приятный для себя факт: ей может понравиться и другой мужчина.
После генеральной репетиции Кира не отказалась от предложения Антона Ильича подвезти ее домой.
– Только сначала мы Колю бабушке доставим, – сказал Колин отец. – Он у нас по субботам ночует у бабули. Та скучает. Согласен, мой Принц?
Коля радостно закивал.
Когда подъехали к дому бабушки, Коля на прощанье обнял своего отца и даже чмокнул в щеку. Кире он помахал рукой живо побежал к подъезду. Даже подпрыгнул пару раз.
– Ожил ваш ребенок. А обычно он такой… грустный, что ли. Или серьезный?
Антон Ильич ответил неожиданно:
– Сначала я вас домой отвезу. Иначе потом мне будет трудно ехать по городу… спокойно. Нервы берегу.
Возле Кириного дома он спросил:
– Вы торопитесь сильно? У нас есть…полчаса свободного времени?
– Конечно, сколько угодно!
Она так горячо сказала это, что Антон Ильич ласково улыбнулся.
– Моя жена… то есть Колина мама, нас бросила.
Кира ахнула, потом улыбнулась неуверенно, повернувшись к Антону Ильичу. В свете неяркого света лампочки, освещавшей салон машины, профиль Колиного отца показался ей застывшим, и Кира совсем смутилась.
– Не верите, да? В это трудно поверить, когда женщина уходит из семьи, оставив двух детей своему супругу. Только в жизни все бывает. Даже такое, вроде бы… неестественное. Когда мужчина уходит, бросив семью, это вроде бы…ну, подло, конечно, но так понятно: все они кобели, правда?
Кира убито молчала. Антон Ильич вздохнул, положил руки на руль, потом опустил их, повернул лицо к ней, улыбнулся:
– Я вас расстроил, извините. Давно об этом ни с кем не говорил, отвык. То есть – отвык жаловаться. А тогда мне хотелось …нет, не ее убить хотелось, или того, за кем она пошла без оглядки на нас. Мне жить не хотелось. Дети спасли. Их надо было кормить, утешать. И я был так зол на эту… – здесь Антон Ильич осекся, а Кира по-детски вставила про себя слово, смысл которого когда-то объяснила мама, – «собачья дочь». Он имел в виду другое, но Кире даже в голову не могло прийти, что такой культурный мужчина мог бы материться.
– Да, я был злым тогда, а не несчастным. И сказал детям правду. А мог бы соврать. Например: мама умерла. Она ведь для них умерла, правда?
– Сколько лет было вашим детям? – наконец отважилась она спросить.
– Коле восемь, Вите десять.
Кира не стала задавать вопросов, давая ему возможность рассказать ровно столько, сколько он себе отмерил.
– Старший не так тяжело перенес эту потерю, как малыш. Он у нас очень… чуткий человечек. По-женски. Ласковый теленок. Бабушка хотела даже его у меня отобрать, чтобы мальчик не лишался женской ласки. Но я не отдал. Бабушка, она же моя теща, сама сильно переживала этот побег. И ее нужно было успокаивать. Дети немного пожили у нее, потом вернулись ко мне, договорились, что будут ночевать у нее по очереди. Так с тех пор и происходит.
Кира не удержалась – положила ладонь на руку Антона Ильича, которой тот снова вцепился в руль. Он ответил слабым движением, показывая, что понял ее порыв. Ведь Кира молчала, не зная, что можно сказать утешительного на такое драматическое признание.
– А Витя в нашей школе учится?
– Нет, в другой, с английским языком обучения. Сейчас Витя подросток. Дети у меня получились хорошие, не жалуюсь. Только вот Коля слишком… ранимый. Мне все время за него страшно. Иногда он ночью плачет.
Ей столько хотелось сказать этому славному человеку, и столько вопросов задать, но Кира не смела, понимая, что рано, рано…
Слава Богу, свидания Антон Ильич не назначил. Больше всего она боялась именно этого – что их встречи станут назначенными, а не случайными. Представить себя повязанной дружбой с другим мужчиной она не могла. Не хотелось думать и о том, к чему могут привести такие интимные разговоры.
Они разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи. Только ночь получилась совсем не спокойной, а наоборот. Воображение перенесло ее в чужую жизнь и заставило побыть то в шкуре одного персонажа, то другого. О Вите она не думала, потому что не видела его никогда, но горе маленького мальчика представила легко, отчаянье взрослого мужчины – тоже, а понять влюбленную женщину, бросившую двух детей – не получалось никак.
И уже засыпая под самое утро, она подумала вдруг о собственном муже: « Гену я могла бы бросить ради другого?»
Но ответа не получила. Леночку – точно нет, а вот мужа…
продолжение http://www.proza.ru/2014/11/15/1716