Снег ажурным тюлем окна занавесил. Крупные снежинки лениво плывут к земле, нехотя падают в мертвые сугробы, что выросли до окон и слепят яркой белизной старые Нинкины глаза.
- Снег убирать нужно, пойду Колю будить,- подумала старушка, глянув на спальню сына.
А Коли и нет в ней…
Вчерась-та измаился весь, её изнервничал. И деньги искал, и по соседям бегал: всё опохмелиться требовал. Да так и не нашел ничего. Плюхнулся в постель к вечеру - вроде успокоился…
На вешалке пальто его, шапка, валенки в углу стоят. В залу глянула, в кухню, в свою комнату: нет сына!
И рубашка на диване, и брюки, и носки у кровати разглядела, а Колька, как сгинул!
Отворила дверь, а в сенцах сугроб раскрытую дверь подпер. И не перелезть через него, а лопата на улице…
Накинула фуфайку, валенки: сугроб разгребла кое-как, а на дворе снегу по пояс. Уж и в валенки он набился и ноги сырые холодом коленки прихватывает.
Гребет старая сугробы снежные, дышит тяжело, сердце о фуфайку стучится больно, к горлу подкатывет.
Добралась до калитки, а сил и нет, и дышать нечем.
В глазах круги разноцветные смотреть мешают.
Сдвигает снег от ворот из последних сил, да вдруг, лопата в мягкое и уткнулась.
Из сугроба палец торчит: ногтем зеркально свет отливает. Тут и ветерок дунул, да и обнажилась нога человечья.
Упала Нинка на колени: руками снег откидывает, и вот до живота добралась, до груди, шеи, с лица снег смахнула…
- Коленька!И сознание потеряла.
Дунул ветер вдругорядь, снежинками освежил, очнулась.
Лицо Коленькино снегом запорошено, ресницы длинные заиндевели, на усах снег сосульками взялся, губы белее снега.
Ухватила за руку, тянет из сугроба: да, никак, никак с места тело не сдвинуть. Упала на него, дышит часто, дыханием отогреть хочет...
Закричала, калитку приоткрыла, протиснулась в щель, уткнулась в сугроб, на коленках к соседскому дому доползла, в окно ударила пальцами, из последних сил…
С сыном, дней десять провела на «леднике», при сельской больничке. Главный врач, как из отпуска вышел, ругался шибко на фельдшера.
А тот оправдывался: «Кто в такую зиму могилы копать будет?».
Так, весну и дожидались.
Ей-то проще: в фуфайке, в валенках, а Коленька, в одних трусах, до похорон и пролежал…