Полезно будет рассмотреть идеологию сукарноизма.
1). Помимо идей мелкобуржуазного "социализма", Сукарно строил свои взгляды на провозглашённых им особых пяти принципах (по-индонезийски - "панча сила"). В них он видел идеологическую основу будущего индонезийского общества.
Содержание этих принципов и их формулирование естественны для общебуржуазной сущности национально-освободительного движения. Слишком общие категории, - интересы нации вообще, демократия и справедливое благосостояние, - характерны для буржуазного и особенно мелкобуржуазного взглядов. Видимо, подобное закономерно появляется во всех общебуржуазных национально-освободительных движениях. Если мы сравним пять принципов сукарноизма с тремя принципами Сунь Ят-сена (Китай, начало ХХ века), то увидим, что три принципа, - национализм, общая демократия, общее благосостояние, - совпадают и лишь добавлены ещё два: принцип о сотрудничестве разных наций (что объясняется большим размахом и актуальностью международной антиколониальной борьбы в 50-х годах) и принципом религиозности (в связи с важностью этого вопроса для исламистской Индонезии).
Несмотря на отсутствие конкретики, эти принципы способствуют обычному национально-освободительному движению. Однако для последующих, более высоких, этапов их недоработанность уже скажется, и потребуются изменения, что-то конкретизирующие, что-то добавляющие. Главным недостатком такой, слишком общей, идеологической основы является навязывание не классового, а общечеловеческого, "общенационального" подхода, что является идеологической помехой не только на социалистическом, но и на антиимпериалистическом этапах, когда уже приходится разделять различные части общества по их месту в антиимпериалистической борьбе.
Крупная буржуазия, стремящаяся погасить неизбежные проявления недовольства низов, и та сторона мелкобуржуазности, которая желает избежать бескомпромиссности классовой борьбы, видят в этом "общенациональном" подходе удобный политический инструмент. Навязывание обществу мнения о якобы способности принципов "панча сила" заменить идеологию классовой борьбы становится на более высоких этапах революционного процесса делом реакционным. Для Сукарно был характерен именно такой взгляд, не видно, чтобы он отступал от него. Это мешало ему перерасти из несомненного лидера обычного национально-освободительного движения в лидера более высоких этапов борьбы.
Во всех национально-освободительных движениях в очень сильной степени присутствует настойчивый идеологический догмат, что национальное выше классового. Буржуазная природа такого догмата, конечно же, очевидна.
Так ли это? Действительно ли национальное выше классового? Нет, исторически, конечно, не выше. Но у мелкой буржуазии нередко могут быть ситуации, когда этот принцип ей близок, для крупной же буржуазии этот лозунг является стратегическим по значению, так как выгоден ей при всех ситуациях.
Для пролетариата, имеющего стратегической целью социализм, национальный вопрос подчинён основному, классовому, вопросу. Подчинён не в том грубо примитивном смысле, что им можно и нужно пренебречь и заниматься только вопросом классовой борьбы, а в том смысле, что во всяком конкретном проявлении национального вопроса нужно занимать по отношению к нему такую позицию и совершать такие действия, которые в данной ситуации наиболее выгодны для основного, классового, вопроса.
В обычном движении за национальную независимость коммунисты должны занимать ту позицию, которая в данном конкретном случае более полезна для борьбы за мировую социалистическую революцию. Не всегда это означает безоглядное присоединение к такому движению. Но что касается Индонезии, то коммунисты должны были принять активное участие в национально-освободительной борьбе, так как разрушение колониальной системы империализма - дело прогрессивное, лежащее в русле мирового революционного процесса.
Но они должны участвовать не с той целью, с какой буржуазия, - не только добиться формальной политической независимости и тем предоставить поле свободному развитию обычного национального капитализма. Коммунисты борются за национальное освобождение, имея целью либо добиться гегемонии в этом движении и, возглавив страну, повести дело опосредованным путем к социализму; либо (если очевидной гегемонии добиться не удаётся) содействовать демократическому госкапитализму антиимпериалистической революции, найдя для этого соответствующих союзников; либо, наконец (если и этот вариант по каким-то причинам не осуществляется), войти в обычный капитализм сильной и авторитетной в низовых трудящихся массах политической силой для дальнейшей революционной работы в этом капиталистическом обществе.
Коммунистическая партия Индонезии приняла активное участие в освободительной борьбе и приняла все необходимые меры для обеспечения своей политической самостоятельности, - и это было совершенно правильно. Ей не удалось установить свою гегемонию в движении (как в Китае, Вьетнаме или Корее). Не удалось не из-за её слабости или ошибок, а по объективной причине - значительной силе и активности буржуазной освободительной составляющей. Следовательно, дальнейшей целью компартия Индонезии должна была поставить содействие созданию государственно-политической системы подлинного антиимпериализма и одновременно быть готовой, в случае неудачи, перейти к долгой антикапиталистической деятельности. Мы ещё разберем более подробно плюсы и минусы действий компартии (закончившихся, как известно, большим поражением).
Пока же ясно, что абстрактный лозунг "национальное выше классового", проводившийся сукарноистами, не мог быть лозунгом коммунистов ни на каком этапе. Даже на этапе непосредственного участия в освободительной борьбе они могут лишь отмечать ситуативную актуальность общенационального антиколониального единения, требующую не допускать левацкого "классового" сектанства, но не забывать и о классовом подходе для правильного подбора союзников в этой борьбе и проталкивании своей возможной гегемонии. Этап же содействия антиимпериализму требует ещё большего учета интересов различных частей общества, чтобы создать такой союз антиимпериалистических сил, который действительно был бы способен держать антиимпериалистическую диктатуру против линии неоколониалистских компрадоров. О важности же классового подхода в случае затяжной антикапиталистической борьбы, понятно, нечего и говорить.
Лозунг "национальное выше классового" выгоден той буржуазии, которая желает иметь свою политическую гегемонию для проведения обычного капитализма в союзе с мировой капиталистической системой. Повторение этого лозунга теми представителями буржуазии, которые, казалось бы, не придерживаются этого курса и стоят на позициях утопического мелкобуржуазного "социализма", - в частности очень популярными в народе сукарноистами, - явилось их крупной политической ошибкой, вытекающей из особенностей их мелкобуржуазности.
2). Когда буржуазно-демократические авторы пишут о сукарноизме, они, как правило, всегда уделяют непомерно много места рассуждениям о так называемой "направляемой демократии" Сукарно.
Сукарно отказался от известной западной формы демократии и открыто, откровенно провозгласил такую её форму, в которой демократизм не мог осуществляться в любых направлениях. Демократизму было позволено только то политическое русло, которое предписывает центральное руководство страны, исходя из намеченного им политического курса.
Буржуазные демократы западного толка подают это как ограничение демократии, как попрание её полноты и всеобщности и ставят это в упрек сукарноизму. Но таким подходом они лишь показывают ложность своих представлений о демократии, свою наивную веру в буржуазно-демократические сказки (разумеется, если они действительно искренни в своих упрёках).
[Заметим кстати, что так же нелепо рассуждают и те наши "левые", у которых левость мало чем отличается от правости, когда они свирепо порицают сталинизм за ограничение чистой демократии коммунистическим централизмом.]
Любая демократия ВСЕГДА тем или иным способом направляется властной политической силой в интересах проводимого ею курса. Классическая западная буржуазная демократия осуществляет это скрыто, завуалированно, косвенно, выработав в многолетнем опыте удобные приёмы такой "направляемости". В странах же с молодой демократией не только нет подобного опыта, но и само общество ещё не сложилось в удобные устойчивые формы. Вот почему в них "направляемость" демократии может осуществляться лишь в прямом, открытом, откровенном виде.
Не в упрёк, а в заслугу Сукарно надо поставить то, что он не оказался в плену у западных демократических форм, не поддался наивным иллюзиям буржуазного демократизма и правильно понял требования политической практики.
Однако, заканчивая эту тему, нельзя не указать на то, что политически важна не только правильная форма демократии (соответствующая требованиям политической практики), но и правильное содержание того "направления", которое ей (демократии) придаётся. В том, что демократия жёстко укладывается в направляемое сверху русло, нет ничего неверного. Но соответствует ли направление этого русла объективным потребностям данного общества?
К сожалению, мы должны отметить, что Сукарно направлял это русло в ошибочную сторону, пытаясь, таким образом, использовать "направляемую демократию" для реализации своих политических иллюзий.
3). Гораздо более серьёзного внимания заслуживает идея Сукарно о соединении трёх течений: национализма, ислама и коммунистической идеологии ( сокращённо это именовалось НАСАКОМ). Никаких устойчивых организационных форм она не приняла и осталась лишь идеей, которой в принятии тех или иных решений руководствовался Сукарно.
Но верна ли идея? Осуществима ли? И как?
Создать из этих трёх идеологий одну, разумеется, невозможно. Но соединять не идеологии, а действующих в общем деле людей, привычно выражающих свои взгляды этими идеологиями, и можно и нужно.
Ясно, что разные части общества, разные люди из общества могут выступать против внешнего национального угнетения, облекая это в форму разных идеологий. Надо ли объединять этих людей в деле борьбы с этим угнетением? Конечно. А обязательно ли заставлять их отказываться от привычной им идеологии в угоду какой-то одной? Видимо, нет.
Понятно, что общее стремление избавиться от внешнего гнёта - это лишь часть вопроса. Существенно важно - ЗА ЧТО борются эти разные люди. Пусть они общи в деле борьбы со старым колониализмом, но как они видят дальнейшую перспективу общества? И точно так же, как объединялись разные части общества на этапе освобождения от старого колониализма, так необходимы правильные союзы и на этапах дальнейшего преобразования общества.
И в этом смысле нельзя не признать, что возможны, - и в подобных обществах "третьего мира" обязательно будут в большой степени, - совпадения и близость прогрессивных интересов, взглядов и чаяний разных слоёв общества, разных людей, выражающих эти интересы тоже в разных, привычных им, идеологических формах.
Этих людей и можно и нужно соединить в общей борьбе за соответствующее преобразование общества. Навязывание же единой формы идеологии пока не является необходимым. Главное, чтобы в разных терминах выражалась одна общая идея. Содержание здесь гораздо важнее формы.
Исходя из того, что чисто коммунистическая цель в подобных странах отстоит от начального этапа достаточно далеко, преобразование сознания масс в духе научного марксизма здесь долго может не быть актуальным делом.
Низы этих обществ, ещё недостаточно высвободившиеся от религиозной идеологии, могут в религиозной форме занять правильную позицию в антиимпериалистической борьбе. Коммунисты не должны в этих обстоятельствах выпячивать атеизм, они должны на первое место ставить антиимпериализм, - в любой форме его выражения, на которую способны реальные низы.
Да, конечно, в той же форме (в частности - в религиозной) могут проводиться и проводятся реакционные взгляды антинародных политических сил, и то, что форма выражения общая, не может не создавать основу для путаницы и оппортунистических заблуждений. Однако эта путаница может преодолеваться, а выгодность союза с широкими низами очень существенна.
Мы прекрасно знаем, что непримиримая противоположность мировоззрений может стоять и за фразеологией одной и той же идеологии. Уж что-что, а позднесоветский опыт научил нас этому достаточно хорошо. Но так же и совпадающие позиции могут выражаться средствами разных идеологических систем, как это ни покажется кому-то парадоксальным.
С позициями, препятствующими прогрессивным народным интересам, надо бороться непримиримо. Но - с позициями (причем в какой бы идеологической форме они ни выражались, - хоть в самой революционной), а не с самими этими идеологиями. Не против этих идеологий нужно пока вести борьбу, а против сути неправильной позиции, которая, конечно же, имеет и противостоящую ей, правильную, позицию в пределах той же идеологии.
Таков правильный подход к этому вопросу в обществах, уже поднявшихся на антиимпериалистическую борьбу или близких к ней, но ещё далеко отстоящих от правильных социалистических преобразований. Таковы принципы, позволяющие правильно объединить и правильно разъединить различные силы этого сложного общества.
Появление у лидеров национально-освободительного движения подобных идей, пусть ещё смутных и неясно определившихся по форме выражения, говорит об объективных требованиях этого со стороны реального процесса в подобном обществе.
Но в каком деле пытался объединить Сукарно людей националистических, исламистских и коммунистических взглядов? В деле осуществления его, сукарновской, цели: иллюзорной мелкобуржуазной мечты о процветании всех классов и слоёв общества без какого-либо их конфронтационного разделения.
И именно потому, что жизнь не соответствовала его иллюзиям и разные слои общества сталкивались интересами, Сукарно не мог, оставаясь на позициях своей иллюзорной мечты, правильно объединить и правильно разъединить разные слои и придать идее НАСАКОМ практически возможную организационную форму. Каждый раз ему приходилось выдумывать очередное политическое лавирование, и когда коммунисты требовали реального НАСАКОМа, он отвечал лишь: "НАСАКОМ - это я." И по-другому у него быть не могло
4). И всё же центральное место в идеологии Сукарно занимал так называемый "мархаэнизм".
Это слово происходит от распространённого простонародного индонезийского имени Мархаэн (вероятно, что-то вроде какого-нибудь русского Пантелея). Спросив в молодости у понравившегося ему простого крестьянина имя и услышав в ответ широко распространённое имя Мархаэн, Сукарно сказал: "Вот так и будет называться моя идеология. Мне не нужно других "измов", - моя идеологическая концепция, служащая ВСЕМУ индонезийскому народу, а не отдельным классам, будет отныне зваться "мархаэнизм".
Что можно сказать о "мархаэнизме" Сукарно?
Дело, конечно, не в названии. Очень важный вопрос: действительно ли нужна в подобных странах, в подобных революционных процессах какая-то своя, особая идеология (во всяком случае на первоначальных этапах), и если да, то в чём она должна заключаться?
Понятно, что для правильного ответа на этот вопрос нужно хорошо знать происходящий в обществе процесс. В зависимости от того, какой процесс активно происходит в обществе, какие слои общества участвуют в нём, какой класс руководит этим процессом, - в зависимости от этого и формируется в качестве руководящей, ведущей идеологии (хотим мы того или не хотим) идеология этого класса.
"Мархаэнизм", - казалось бы, новое слово, - на самом деле при ближайшем рассмотрении ничего нового не представляет. Это типичная идеология народнической мелкой буржуазии, известная нам, например, из нашей истории как эсеровщина, а в Китае - как взгляды раннего суньятсеновского Гоминьдана.
Поскольку на том этапе национально-освободительного процесса главной, преобладающей движущей силой была мелкая буржуазия, - причём мелкая буржуазия недостаточно развитой страны, - приобретение идеологией мелкой буржуазии статуса руководящей идеологии ничуть не удивительно. Было бы удивительно, если бы это было не так.
Но поставим теперь вопрос более предметно. Если бы на том этапе процесс возглавили коммунисты, должны ли были они тоже применять эту идеологию или всё же свою, коммунистическую? И второе: а если коммунисты не возглавляют этот процесс, то как они должны относиться к "мархаэнизму" как к идеологии, - поддерживать его или критиковать?
Попытаемся ответить.
Если коммунисты возглавляют процесс на этапе, ещё значительно отстоящем от непосредственно социалистических преобразований, они, конечно, не должны ставить в повестку дня задачи будущего, а решать проблемы настоящего, и способ их общения с народной массой должен соответствовать степени зрелости этой массы. Это так. Но поскольку уже в настоящем им нужно учитывать интерес приближаемого ими будущего и правильно готовить народ к перспективе, их идеология обязана быть по содержанию научной, марксистской. Как публичная постановка текущих задач, так и пропагандистская работа с народом должны по содержанию быть по-марксистски научными, но по форме, разумеется, доступными этой массе, поданными в том языке и в той психологической логике, которые близки массе на этом этапе развития.
Возможно ли это? Возможно ли "мархаэнским" языком проводить выгодную марксистам суть? Думается, что это возможно.
А если коммунисты не возглавляют процесс и "мархаэнизм" главенствует во всём своём утопическом мелкобуржуазном содержании?
По этому вопросу можно высказать следующие соображения.
Коммунисты, конечно, понимают, что этот главенствующий "мархаэнизм" не долог, не прочен. Капиталистическое развитие общества довольно быстро разделит равных "мархаэнов" на "мархаэнов" богатых, господствующих и "мархаэнов", экономически порабощённых. Попытка удержать "мархаэнское" равенство в условиях частной собственности утопична. Несмотря на неразвитость общества на этом этапе процесса, коммунисты не могут связывать себя безоговорочной поддержкой утопической идеологии. Следовательно, коммунистам, не обладающим политическим главенством, нужно противопоставить этой шаткой идеологии свою, научную, которая всё более и более будет подтверждаться жизнью.
Но не повредит ли это союзу с властью, если такой союз будет необходим?
Да, ситуация может быть двоякой: союз с "мархаэнистской" властью может быть и недопустимым (как союз большевиков с правыми эсерами), и обязательным (как, например, союз китайских коммунистов с ранним Гоминьданом), - в зависимости от характера этой власти, от её места в идущем процессе.
Если пришедшие к власти "мархаэнисты" ведут дело в том же направлении, в каком выгодно коммунистам (хотя, разумеется, путь коммунистов простирается гораздо дальше), то есть объективно прогрессивны на этом этапе, коммунистам обязательно следует войти в союз с этой властью на этом этапе. Если же эти "мархаэнисты" таковы, что препятствуют развитию общества в нужном направлении, то есть объективно реакционны, коммунисты должны противопоставить их линии свою, действительно прогрессивную, и ни о каком союзе речи идти не может.
Но спросим опять: если коммунисты войдут в союз с "мархаэнской" властью, возможно ли противопоставляться ей идеологически, не противопоставляясь при этом политически?
Да, возможно, если активно и честно поддерживать и осуществлять всё то, проводимое этой властью, что на этом этапе безусловно прогрессивно, не лезть с высококоммунистическими идеями, время которых ещё не пришло, а недостаточное или даже ошибочное поправлять в рамках искреннего товарищества, убедительно раскрывая противоречие этих недостаточных мер провозглашаемой самой же властью цели и опираясь при этом на широкие низы.
Другими словами, коммунистам следует быть в этом союзе самыми лучшими, самыми принципиальными и настойчивыми, самыми максималистскими "мархаэнами".
Итак, что касается конкретно Индонезии, - был ли курс Сукарно прогрессивным?
Конкретный анализ сукарновской политики показывает, что в его деятельности практически прогрессивной была только борьба за освобождение от голландского империализма, всё же прочее, выглядевшее, может, внешне и красиво, оставалось в области красивой риторики, не более. Объективно курс Сукарно вел Индонезию к обычному капитализму, и так на деле в конце концов и получилось (возможно, против желания его самого).
Да, эффектные речи об индонезийском мархаэнском "социализме", - но не ограничена крупная буржуазия, не проведена аграрная реформа, не пресечены все усиливающиеся враги правого толка, не налажена мало-мальски нормально госсобственность, катастрофически запущена экономика и, наконец, не создана низовая массовая демократическая опора.
Характерной чертой сукарноизма было (как уже говорилось) отсутствие конкретных весомых дел и серьёзной программы. И это прямым образом сказывалось на внутренней политике. Но справедливости ради надо обязательно отметить, что поскольку он не занимал реакционную позицию по отношению к левым силам, то возможность выполнять свою работу у этих сил была, и это, видимо, следует зачесть ему в положительность.
А как оценить с точки зрения прогрессивности его внешнюю политику, характеризовавшуюся очень шумным антиимпериализмом?
Внешней политике было присуще то же, что и внутренней, - отсутствие конкретных дел и серьёзной программы. Антиимпериалистическая риторика была лишь следствием положительного национализма этого, безусловно, талантливого деятеля обычного национально-освободительного движения, - антиколониального национализма, усиленного бурным подъёмом в то время такого движения во всём колониальном мире.
Но и здесь так же нельзя не отметить, что Сукарно не занимал позицию безусловного присоединения к мировому империалистическому механизму, на которой стояли его правые оппоненты внутри страны, искал союза с борющимся "третьим миром", и такая политическая линия в дальнейшем могла способствовать международному антиимпериалистическому союзу.
Итак, оценить в этом отношении курс Сукарно ясно и определённо - очень непростая задача. Путаница между правым и левым, мечта о "середине" - эти черты, как известно, прочно присущи мелкой буржуазии, психология которой тогда преобладала в недостаточно развитом индонезийском обществе. Курс Сукарно в следствие этого нёс и нечто, играющее на руку правым силам, то есть нечто реакционное, но имел и некоторую положительную сторону, могущую усилиться, если бы он попал под влияние крепких левых сил.
Так как же должны были вести себя коммунисты? Быть в союзе с этой властью или противопоставить себя ей?
Известно, что правые, реакционные оппоненты Сукарно, учитывая его колоссальный авторитет в индонезийском народе, находились с его властью в относительном союзе. Как ни необычно звучит, но следует сказать, что и левым силам надо было вести себя подобным же образом.
Реакционеры, стремящиеся к прозападному капитализму, на словах восхваляли Сукарно и возносили авторитет его имени, вступали с ним в относительные союзы, но одновременно упорно и неотступно делали своё дело, проводили свою линию на укрепление, на ползучее усиление в решающих сферах, на создание достаточной самостоятельной силы. К решающему моменту в их руках была практически вся армия, все ключевые звенья в управлении экономикой, большое влияние на студенческую молодежь и тому подобное.
Индонезийские коммунисты же, как представляется, слишком поверили в Сукарно, слишком положились на него, пренебрегли созданием мощных нелегальных структур, забыли, что при капитализме никакая демократия не избавляет от боя с правыми и соотношение действительных сил является решающим фактором.
Вопли хрущёвских ревизионистов о недопустимости даже малейших расколов, их настойчивая пропаганда "мирных" революционных путей и некоего "некапиталистического" пути развития сыграли здесь очень отрицательную роль.
(mvm88mvm@mail.ru)