из космоса было отчетливо видно, что барахтаются почти все:
один море переплывает, другому лужи вполне предостаточно,
один на лайнере комфортабельном океанском рассекает,
другой же в тазу собственной постройки телепается.
гложет, гложет червячок яблочко,
с самой сердцевинки хрумает сладкую плоть,
гниет, разлагается ядреное да наливное
яблочко, в удобрение превращается.
чого-й-то оно того,
совсим мыслишки в кучку
не собираютси, кажная по своим
делам куды-тось уперласи и сидит тамо.
а акиян прошлого
колыхалси хде-й-то
в туманной размытой
дали, брызгами освежая.
поток слов енто фигня,
то ли дело цунами, океан,
вселенная, вобчем, слов было фсе
равно больше, чем можно было бы тока подумать.
вот и заюзала стрелочка
по часовой, погружая
в нетленное, по-фарисейски
налагая бремена неудобоносимые.
эмоции, как листья опавшие,
ветром увлекаемые, болтались по
неухоженному пустырю, тоской пульсируя о
временах неудобовосходимых в горечи предрассудков.
контраст между
воображаемым и реальным
заставлял грустных улыбаться,
веселых грустить, буйных утишаться.
моно, кншно, было и
иронично, моно, и, ваще,
ни как, но ужо дележ-то с
лишком пошол на попятках.
диссонанс внутреннего и внешнего
заставлял челиков применять наркотики,
пускаться во все тяжкие грехи, слетая с
катушек и накручивая себя по полной.
когда тупик, когда нет выхода,
когда отчаяние овладевает - одно лишь
чувство, один лишь якорь цепляет
реальность:"Господи, помилуй"