-Извините нас, Иван Павлович, кто мог подумать, предположить, что так получиться? Мы его накажем! Мы ему такое устроим, долго будет помнить этот день. Ишь, умник нашелся. Он у меня до седых волос среднее образование получать будет. И родителям на работу сообщим. А школа у нас хорошая. Но, как говорится, в семье не без урода. Мы работаем в этом направлении. Вот увидите в следующий раз ничего подобного не случиться.
Директор средней школы Василий Иванович Киреенко едва поспевал за Иваном Павловичем Козыревым. От волнения сдернул с шеи галстук и пытался запихать его в карман брюк. А беспокоиться было от чего. С большим трудом упросил знатного бригадира строительного треста выступить перед учащимися школы. Пригласил представителей гороно, газеты. Все складывалось прекрасно. Он уже мысленно отвечал на вопросы журналиста о той воспитательной работе, которая проводится в школе по подготовке учащихся к труду. И на тебе! Какой-то девятиклассник Колька Пирагов на самом финише превращает торжественное собрание в кавардак, заставляет Ивана Павловича покинуть спортивный зал, где проходила встреча, под свист и улюлюканье большинства учащихся.
-Да, вы уж наведите у себя порядок! – буркнул Иван Павлович, выходя из школы и, не попрощавшись с директором, быстро зашагал прочь от места, где ему впервые за многие годы дали пощечину, на которую он не смог ответить.
Присев на лавочку в парке, закурил. Руки дрожали, подергивало щеку. Волна злости и досады переполняли грудь. Рванул ворот рубашки, но облегчения не почувствовал. «Здорово он меня срезал!» – зло буркнул он в жесткие, словно одежная щетка, седые усы.
Все шло по давно отработанному сценарию. Монолог о замечательной профессии строителя написала для него четверть века назад журналистка многотиражной газеты. Она долго уговаривала его выступить в газете. Он отнекивался, ссылался на занятость. В один из вечеров она пришла к нему домой, прочитала статью и попросила подписать ее. На молчаливый вопрос Ивана Павловича, ответила, что все так поступают. Удивляться тут особо, мол, нечему. Каждый делает свое дело. Через неделю в многотиражке появилось его выступление, занявшее почти целую страницу. Еще через день его вызвал начальник строительного управления Степан Васильевич Воронов и сказал:
-Молодец, Козырев, порадовал. Особо, молодец, что не занимаешься критиканством, а душой болеешь за коллектив. И предложения дельные высказываешь, о которых я много раз с высоких трибун говорил. Но, одно дело, когда инициатива спускается сверху, и совсем другое – когда она идет снизу. – Воронов встал из-за стола, похлопал Козырева по плечу. – Пора, я думаю, твоей бригаде инициатором соревнования выступить. К примеру, такая инициатива: «Пятилетку – за четыре года и шесть месяцев!». Звучит? Да ты не гримасничай, словно прокисших щей хлебнул. Поможем, поддержим. Словом давай, дерзай. В трест я уже сообщил.
Иван Павлович сильно тогда перетрусил, хотел на следующий день заявление на расчет подать. Но утром решил: будь, что будет. И вышло все замечательно. Воронов свое слово сдержал. Инициативу претворяли в жизнь всем управлением. Сперва ему стыдно было смотреть в глаза коллегам бригадирам, потому что в тресте стало правилом: выгодные объекты - Козыреву, стройматериалы в первую очередь – ему, а другим, что останется. А как иначе? Козырев – визитная карточка коллектива треста. Отмеривали ему полной мерой не только стройматериалы, но и трудовую славу. Странно, но большая часть бригадиров не смотрела на него исподлобья. Почему? Он старался в своих публичных и газетных выступлениях не забывать называть и их имена.
Через четыре года получил свой первый орден – Трудового Красного Знамени. Стал бессменным членом бюро горкома партии, депутатом областного Совета народных депутатов. С каждым годом все меньше появлялся на стройке, все больше стал заседать в президиумах, участвовать в семинарах, выступать на собраниях. Бригада стала гордостью не только треста, но и области. Прошлую пятилетку бригада «умудрилась» выполнить за три года. За выполнением принятых повышенных социалистических обязательств следил лично второй секретарь обкома партии.
Передовой опыт бригады, как правило, обобщали лучшие специалисты треста, но в газетах это преподносилось, как личные находки и поиски бригадира. От мысли, что кто-то возьмет, да и проверит его знания в области строительства и строительных технологий, у Ивана Павловича, порой волос шевелился на голове. Но проверять никто не собирался. Трест устраивало, что именно их бригада постоянно в числе лидеров Всесоюзного социалистического соревнования. Вышестоящее руководители были довольны тем, что выступая на собраниях, могли парировать вопросы о дефиците стройматериалов, малой механизации, постоянной штурмовщине аргументом: а как же, мол, бригада Козырева? Она может! Чем другие хуже?
На встрече в школе все шло, как по маслу. В заключительном слове Иван Павлович призвал школьников своими руками строить город будущего. Когда оставалось самое малое, но особо приятное, принять букет цветов и выслушать слова благодарности, встал Колька Пигарев и выкрикнул:
-Врете вы все! И нас к этому призываете!
Зал взорвался. Одни поддержали Пигарева, другие обозвали хулиганом. Иван Павлович не стушевался, он поднял руку и, когда шум стих, спросил: в чем выражается его вранье?
-Во всем? – потупился Пигарев. – У меня отец и мать работают на стройке. Мать мне всегда говорит: будешь плохо учиться, пойдешь на стойку ишачить! Был я там! На стройке! Несколько раз был! Видел, как и чем строят. Лопата и мастерок, как были сто лет назад главным орудием строителя, так и остались.
Иван Павлович внутренне успокоился, усмехнулся. Сейчас он осадит этого маленького нахальчика. От таких нападок, но в более корректной форме ему в последнее время часто приходится защищаться. Как правило, от защиты он переходит в наступление и под аплодисменты нападающих. Для этого у него был заготовлен монолог об еще имеющихся трудностях на стройке, о том, что именно они, молодые, и должны изменить положение дел на стройке к лучшему. Критиковать всегда легче, а вот делом доказать, что сам на что-то способен, куда труднее.
Но Пигарев не дал развить наступление, а нанес удар ниже пояса:
-Вот Вы нас призываете идти в строители. А почему своих сынов не уговорили стать созидателями? Мать не раз говорила, что вы красиво агитируете, а своих детей в «теплые места» поустраивали.
В зале снова поднялся шум. Иван Павлович встал и ушел. Дети! Это ниже пояса! Их у Козырева пятеро: три сына и две дочери. Старший Максим офицер, служит в армии, средний - Василий работает в ресторане, младший Павел - преподает уроки труда в школе. Конечно, он мечтал, что сыновья пойдут по его стопам. Но чем ближе наступал час их взросления, тем реже он рассказывал им байку о славе и почете, которые ждут их на стройке. Ему повезло, что его бригада трудится многие годы в тепличных условиях. А повезет ли им? Сколько молодых парней приходило на стройку созидать, но столкнувшись с авралами, штурмовщиной, низкой организацией труда, отсутствием малой механизации, уходили. Нет, не мог он своим детям ломать судьбу. «А чужим, выходит, можно?» – застучал в висках вопрос.
Иван Павлович встал, ему стало так муторно, словно он обманул в чем-то весь мир. Затушив сигарету кирзовым сапогом, тяжело зашагал домой. Все, хватит, решил он, завтра же подам заявление об уходе. Сорок лет уже отбухал от звонка до звонка. Пусть другие столько попробуют.
Дома ждала его радость. В отпуск приехал старший сын Максим.
-Здорово, батя! – кинулся к нему сын, едва он вошел в прихожую.
-Здорово, здорово! - пробурчал Иван Павлович, не поднимая головы, пыхтя над сапогами.
-Ты что это, старый? Аль не видишь, что сын приехал! – подскочила к нему жена, стараясь помочь снять сапог.
-Да вижу, не слепой уж! – все больше раздражался Иван Павлович. Он был рад сыну, с которым не виделся больше трет лет. Но обида сковывала чувства, побуждала говорить сухо и недружелюбно.
За ужином сидели, как на похоронах.
-А я, батя, хотел тебе сына оставить! – выдавил из себя Максим улыбку после третьей рюмки. – Он со мной приехал. В кино убежал. Как заладил: поеду к деду и все. В бригаду к тебе хочет. Вбил себе в башку, что призвание у него – строитель. Два раза уже сбегал в стройотряд. Что делать, не знаю? Думал ты, что посоветуешь. А у тебя вижу, у самого что-то в душе не ладно.
-Так это! Чего ж ты сразу-то! Ну, вообще, как эти! Дела! – Иван Павлович встал из-за стола, заходил по комнате. Потом под недоумевающие взгляды жены и сына поднял руку вверх и весело произнес:
- Рано, рано, мать, нам на отдых! Мы еще того! Ого-го! Что это вы, как на похоронах? Сын с внуком приехали! Праздник у нас. Понимаешь, мать, праздник!
1983 г.