Это было давно. Очень давно. Стрела тогда попала ему в бедро. Он дернулся в седле, неловко перехватив поводья, от чего конь заплясал на месте, едва не скинув седока. Он переломил древко стрелы и внимательно разглядел оперение. Стрелы явно принадлежали Велесу. Всадник запрокинул голову и прищурился, глядя на темные кроны деревьев леса, называемого в народе жутким. Солнца за ними нельзя было разглядеть, однако его одиноких лучей, все-таки пробивавшихся сквозь плотно переплетенные ветви, было достаточно, чтобы путешествовать по лесу днем. Сейчас солнце клонилось к закату, света становилось все меньше, и не было ничего удивительного в том, что стрелок промахнулся. Он хотел думать, что промахнулся. Со стороны Ирия послышался конский топот, всадник с трудом выпрямился в седле и прищурился снова, теперь стараясь разглядеть приближающихся к нему всадников.
- Крупного ты зверя подбил, Тарх! – расхохотался Велес, первым увидев всадника. – Только к ужину его не подашь, мясо-то отравленное.
- И тебе привет, - хмуро пробурчал раненый. – Кто же охотится на закате? Все зверье, поди, разбежалось уже.
- Мы не охотимся, - рыжий демиург объехал вокруг всадника, ловко вытащил стрелу из бедра и отбросил ее в сторону. – Учу юного Тарха стрелять из лука. Ты бы лучше ехал с нами. Рану промыть надо, да перевязать как следует. Ты, конечно, бессмертный, но, все ж таки, не совсем.
- Ты знаешь правила, коровий сын, - недружелюбно ответил всадник. – В Ирий я не пойду, благодарю за предложение.
- Ну, как знаешь, - демиург, похоже, не очень расстроился, даже напротив. – Что ты делал тогда здесь, если не к нам ехал?
- Патрулирую лес. Здесь в последнее время неспокойно.
- И то верно, - Велес медленно огляделся. – Иди сюда, малышня. Не бойся, он тебя не покусает. Прирученный.
Всадник крепко сжал поводья, так, что они заскрипели в его руках. Прирученный. Велес замечательно подобрал слово. Как всегда. Юноша, до сих пор стоявший неподалеку, ожидая приглашения, мгновенно отреагировал на слова Велеса и повернулся к всадникам. Один из последних лучей солнца упал на его лицо, превратив его волосы в жидкое золото, а глаза – в отблески речной воды. По аккуратному носу и по-юношески припухлым щекам разбежались веснушки, особенно яркие из-за контраста с бледной кожей. Юный демиург смотрел с интересом, без настороженности, кусая губы. Видимо, не мог решить, улыбнуться ему или нахмуриться.
- Как тебя зовут? – спросил Тарх, отпуская гриву своего коня.
- У меня нет имени, - ответил всадник. – Когда-то было. Теперь нет.
- Но как-то же тебя называют, - юноша улыбнулся и подошел к нему почти вплотную.
- Вы называете меня Кащеем, - всадник поймал себя на мысли, что ему нравится смотреть на лицо этого демиурга с высоты, нравится, что его колено находится так близко от лица, близко настолько, что можно разбить нос. – Бессмертным.
Тарх не отшатнулся, не округлил глаза в испуге. Он продолжал смотреть на всадника все так же открыто и с любопытством, с легкой улыбкой на лице, словно спрашивая его: «правда, что ли?». Не отрывая взгляда от глаз Кащея, юноша оторвал внушительный кусок от своего плаща. Бессмертный чувствовал, как ловкие руки быстро перевязывают рану на бедре, сочившуюся кровью, но не мог заставить себя опустить взгляд. Юноша смотрел так, словно был уже королем, словно правил уже Ирием. И в его взгляде было обещание, в которое Бессмертный хотел, но не мог поверить.
- Когда я стану Пресветлым… - начал демиург.
- Сначала стань, - грубо оборвал его Кащей. – Потом поговорим.
Он резко развернул коня и двинулся прочь, спиной чувствуя, как Тарх провожает его взглядом. Только бы они успели выйти из леса до темноты. Неспокойно в этих лесах в последнее время.
Это было недавно. Стрела тогда попала точно в ствол дерева, мимо которого он проезжал. Всадник осадил коня, с улыбкой глядя на демиурга, несущегося к нему во весь опор по светлой тропе, залитой алыми лучами заходящего солнца.
- Ты приехал, все-таки! – Даждьбог соскочил с коня, преодолевая оставшееся расстояние прыжками. – Все-таки приехал!
- Да, да, - Кащей позволил ему взять коня под уздцы и повести, с удовольствием глядя на повзрослевшего демиурга сверху вниз. – Не мог отказать тебе.
- Тебе нравится? Нравится, каким стал лес?
- Вы говорите, что я – дитя тьмы и хаоса, несу в ваши дома ужас и разрушение, как ты думаешь, нравится мне светлый лес?
- Но я же тебе нравлюсь.
Кащей коротко хохотнул и ничего не ответил. Лес заканчивался, уже видно было Ирий. Прекрасный сад, в центре которого стоял белокаменный дворец, построенный из необычного камня, накапливающего в течение дня солнечный свет, чтобы ночью освещать лес и служить своеобразным маяком для припозднившихся путников. Шпиль его знаменитой Белой Башни скрывался за облаками. Кащей знал точно, что со смотровой площадки на ней отлично видно ее старшую сестру: Черную Башню у гор. Его Черную Башню. Частенько он поднимался на нее ночами, глядя в темноту и находя взглядом тусклый из-за непреодолимого, казалось бы, расстояния отблеск белокаменной твердыни. Отблеск речной воды.
Это происходило сейчас. Тарх стоял на коленях, низко склонив голову, и жидкое золото его волос струилось до самого пола. Речная вода текла по щекам, по побледневшим веснушкам, по искусанным в кровь губам, капала на сжатые кулаки. Перун лежал на своем ложе. Высохший, как дерево в жутком лесу. Кащей видел его ладонь. Пальцы ее были похожи на скрюченные тонкие ветки. Ему не было жаль почившего. Нисколечко. Но Даждьбога он жалел. Это чувство было ему непонятно.
- Ты должен принять решение, - процедил он. – Не я.
- Я не могу, - прошептал Тарх. – Не могу. Я не могу решить! Я не хочу воевать… ни с кем.
- Придется, - Кащей наклонился и рывком поднял демиурга на ноги.
Теперь их разница в росте оказалась очевидной. Даждьбог, даже ссутулившийся, оказался на три головы выше Бессмертного. И дело было вовсе не в том, что Тарх отличался богатырским ростом, напротив, его всегда считали низковатым. Просто Кащей был другим.
- Ты должен рассказать мне, - неожиданно жестко произнес Даждьбог. – Ты должен рассказать мне здесь и сейчас. Кто. Ты. Такой.
- Я не думаю, что сейчас правильное время.
- А я думаю!
Даждьбог вытер лицо рукавом и взглянул на Кащея прямо. От юношеского лица не осталось и следа. Бессмертный с сожалением отметил, что Тарх вырос. Из восторженного наивного подростка он превратился в убитого горем, но все-таки сильного мужчину. Кащей вздохнул, опустился на ближайший стул, закинул ногу на ногу и спросил, отведя взгляд в сторону:
- Ты когда-нибудь слышал о короле-драконе? Да? Очень хорошо. Отец наверняка рассказывал тебе. Рассказывал красивые сказки о том, как ваши достопочтимые предки подверглись вероломному нападению извне. Как на твердь пришли странные твари, и даже объединение не могло бы вас спасти, потому что они были сильнее, умнее и старше. Потому что они пришли за тем, что скрывается глубоко внутри тверди. За тем, что вы считали естественной тюрьмой, куда ссылали провинившихся. И забывали о них. Они пришли, и небеса почернели от их легионов. И тогда появился король-дракон. Когда вы уже приготовились умирать. Когда отчаяние уже захватило вас. Армия короля-дракона истребила их. Воцарился мир, который твои предки тут же начали херить, а твой отец херить продолжил. Идиллия, одним словом. Так? Так. А он рассказывал тебе о великом драконьем генерале? Первом из тех, кто взял на себя обязанность поддерживать мир и спокойствие по всему мирозданию? Снова да? Удивительно. Его зовут Варфоломей. Запомни это имя. Не будет никаких «потому что», просто запомни. Однажды это знание может спасти тебе жизнь. Так вот, рассказывал тебе отец о том, что происходило в этот самый момент далеко-далеко отсюда? Не рассказывал, потому что не мог знать. Узнал много позже. В тот самый момент, как армия короля-дракона спасала ваши никчемные жизни, мир Варфоломея горел, потому что те, кто пришел туда, оказались точно такими же ублюдками, как те, кто пришел к вам. Сильнее. Умнее. Моложе, а потому яростнее и безрассуднее. Три планеты, населенные одной разумной расой. Три. Все они превратились в безжизненные шары, по которым теперь гуляет горячий ветер. Песок и жар. Выжженная земля. И жизни на них больше не будет. Есть несколько вещей, о которых я никогда тебе не расскажу. Если захочешь, будешь искать ответы сам. Я не скажу тебе, где сейчас Варфоломей, потому что сам очень хотел бы это знать. Я не скажу тебе, где сейчас король-дракон, потому что знаю, и унесу это знание с собой в могилу, если когда-нибудь ее заслужу. Я не скажу тебе, что я потерял, не скажу, что вытерпел здесь, но привели меня сюда те самые ублюдки, которые уничтожили мир Варфоломея. Я был рабом, я им остался, ничего не изменилось, менялись только лица тех, кто тешил свое самолюбие моим существованием на этой земле. И теперь мироздание являет вам свою самую прекрасную иронию. К вам снова пришли. Те, кто сильнее вас. Те, кто умнее вас. Те, кто намного старше вас. И что же вы будете делать без короля-дракона, хотел бы я знать? Что вы будете делать без Варфоломея? – Кащей перевел взгляд на Даждьбога, и демиург почувствовал, как похолодели руки и ноги. – Я буду здесь до конца. Не для того, чтобы помогать вам или вредить. Я хочу увидеть, как вы выпутаетесь. Или сгорите. Поэтому, пожалуйста, Джонни. Делай выбор сам.
Тарх отвернулся, обхватил себя руками и отошел к окну. Кащей не сводил глаз с его профиля, отыскивая малейшие признаки страха или хотя бы раздражения. Не находил. Даждьбог смотрел на лес немного задумчиво, изредка хмуря брови или кусая губы, но ничего более. Долгое время он ничего не говорил. Солнце успело скрыться за деревьями, небеса вспыхнули тысячами звезд. В покои несколько раз наведывалась Марена, шепотом спрашивая, можно ли забрать тело Перуна. Даждьбог не отвечал, не отвечал и Кащей. Время текло не медленно и не быстро, так, как и должно было течь, но его течение ощущалось почти физически. Наконец, Тарх прислонился лбом к окну и закрыл глаза, опершись ладонями о подоконник.
- Я соберу великий совет, - глухо сообщил он. – Я читал, что все подобные советы собирались в Черной Башне. Не скажешь, почему?
- Нейтральная территория, - пожал плечами Кащей. – Я думал, ты понял. Мне глубоко до лампочки, что вы там порешите, даже если и друг друга. Зато вы уверены, что в яблочном пироге не будет яда, а из стула не выскочит стилет прямо в ваши царственные задницы.
- Почему?
- Потому что мне глубоко наплевать, Джонни. Мне абсолютно все равно.
- Это неправда, - Тарх резко повернулся, и глаза его сверкнули уже не речной водой, а всей яростью морского шторма. – Это не может быть правдой. Ты либо ненавидишь нас, либо нет. Не бывает никакой середины. Я это вижу так же ясно, как…
- Правда. Не стоит себя утешать, Джонни. Я же сказал…
- Тогда почему, - Тарх подошел к Бессмертному и наклонился, заполнив своим бледным лицом все видимое пространство. – Почему ты все еще называешь меня Джонни?
Кащей тяжело вздохнул и отвернулся, пробормотав невнятное ругательство. Тарх улыбнулся и вышел, оставив Бессмертного наедине с начинающим смердеть трупом бывшего Пресветлого. Вероятно, отправился решать важные государственные вопросы, а именно: как и где именно следует избавиться от трупа, занимающего лучшие покои в замке. Кащей подождал еще немного, дождался Марены и Макоши, призванных привести тело в удобоваримый вид, пожелал им приятной ночи и вышел. Даждьбог успокоился, набрался сил и уверенности. Стоило ему выйти за порог, как новая жизнь и новые обязанности тут же захлестнули его. Вряд ли его стоит ожидать до рассвета. Кащей тенью проскользнул ко входу на Белую Башню, незамеченный никем из рослых стражей, быстро поднялся по винтовой лестнице и вышел на смотровую площадку. Далеко внизу раскинулся Ирий, освещаемый белокаменной твердыней. По саду сновали придворные, во всю шла подготовка к сожжению. Бессмертный запрокинул голову и улыбнулся. Холодный ветер приятно освежал лицо, играл с волосами. У ветра было хорошее настроение.
- Я направляюсь в Асгард, - сообщил ветер приятным мужским голосом. – Ты уверен, что Один оставит город?
- Даждьбог собирает великий совет, - ответил Кащей. – Его упертый отец преставился на закате. Думаю, приглашения уже разосланы. На рассвете мы отправляемся в Черную Башню. Будь готов.
- Буду.
- Есть какое-нибудь сообщение лично для меня?
- Принц желает знать, какое вино ты предпочитаешь.
- Сливовое, друг мой. Такое можно достать только на востоке.
Ветер не ответил, но Кащей знал, что он передаст его слова. Конечно, он не рассчитывал на бутылочку сливового вина, принц не признавал напитков, слабее хорошей медовухи. Бессмертный рассчитывал совершенно, совершенно на другое.
ПРИМЕЧАНИЕ
Летопись не сообщает о том, когда именно Кащей (буквально – пленник, раб) Бессмертный появился на тверди. Не сохранилось также никаких материалов о том, каким образом он существовал на протяжении многих веков, до того момента, как был полностью освобожден Даждьбогом Тархом Перуновичем. Тюрьма, упомянутая им в беседе с Пресветлым в день упокоения Перуна (стенограмма прилагается), является природной аномалией данной планеты. Территориально она находится недалеко от ядра. Это место без времени и пространства, вычислить его размеры невозможно, вычислить его возраст невозможно, само его существование опровергает множество законов. По неподтвержденной информации это место называется местными «бездной», используется в качестве тюрьмы для демиургов, совершивших преступления, за которые даже смертная казнь - наказание слишком мягкое.
Степень родства Бессмертного с Варфоломеем на данный момент установлена в точности. Об этом будет рассказано в установленном хронологическом порядке.