Если бы кто-нибудь спросил Гавриила, каким он помнит себя тысячу лет назад, принц не нашелся бы с ответом. Но если бы кто-нибудь спросил, каким он помнит любого другого члена своей семьи, то непременно получил бы самый подробный рассказ о каждом из своих братьев, об отце и даже о некоторых солдатах, на плечи которых в свое время легла ответственность за его персону. Младший принц с детства отличался наблюдательностью. Возможно, виной тому его особенные глаза, данные отцом для того, чтобы искать. О том, что именно он должен найти, принц имел весьма отдаленное представление, однако уроки по истории мироздания, которые творец давал ему каждое седьмое утро, посещал исправно. Ему нравилось слушать истории о том, что было до них, это позволяло предположить, что будет после. В том, что «после» непременно наступит, принц не сомневался. Теперь уже нет.
Принц отложил книгу, закованную в металлический переплет, аккуратно пристроил рядом перо и нахмурился. Главная площадь королевства, прекрасная в свои первые дни, скрылась под телами погибших. Михаилу пришлось хорошенько поскандалить с отцом, прежде чем тот позволил забрать павших в бою сюда. Он и не позволил бы, если бы Гавриил не встал на сторону брата, а вслед за ним не согласились бы и остальные братья. Теперь проводилась изматывающая процедура опознания, необходимая для того, чтобы имена павших не стерлись из памяти, после чего их тела следовало преобразовать. Отцу не хватало материала для создания новых воинов, и он решил использовать то немногое, что могло бы сгодиться. Такой подход Гавриилу не нравился, но спорить с отцом в вопросах творения он не мог, и потому сдался.
- Как спина?
Люцифер уселся рядом, обняв брата за плечи и бесшабашно улыбаясь. Казалось, улыбка никогда не сходит с его лица, а только трансформируется в зависимости от ситуации. При необходимости она могла быть и наглой, и надменной, и многообещающей. Сейчас она была скорее отчаянной, потому что должна была быть, но на уставшем, заострившемся лице первенца, ей было совсем не место.
- Болит, - признался младший принц, благодарно откинувшись на широкую грудь брата и задумчиво глядя в далекий потолок, на котором причудливо извивались разноцветные узоры искусной мозаики. – Она всегда болит. Ты же знаешь.
- Я здорово перепугался тогда. Мы все перепугались.
- Знаю. Небось, думали, я там концы отдам, нет?
- Думали, ты первый побежишь, - усмехнулся первенец. – Но ты не побежал. Я не поверил, что это ты ползешь. Думал, демиург какой недобитый на смерть нарывается. Хотел уже прибить из жалости, да Михаил не позволил.
- Что ты несешь, - Гавриил рассмеялся и взглянул, запрокинув голову, в изумрудные глаза брата. – Тебя там не было.
- Не было, - неожиданно серьезно согласился Люцифер. – Я был слишком далеко. Прорывался к Асгарду. Отец велел называть это так. На деле же я был занят тем, что собирал остатки того, что было похоже на мой взвод, что еще могло двигаться и не блевало кровью, а если и блевало, то хотя бы не на мои сапоги. Но я видел пожар. Мы все его видели. Поэтому и захлебнулись.
- Они знали, - произнес принц висящее в воздухе. – Они знали, и потому начали с леса. Пожертвовали частью своих войск, чтобы остановить наступление. Знали, что это вас сломает. Что вы будете наступать с оглядкой на меня. Думать, жив я или нет, вместо того, чтобы двигаться вперед. Это моя ошибка, брат. В следующий раз я вас не подведу. Обещаю.
С площади донесся тихий вой. Гавриил снова закрыл глаза, заставляя себя слышать только биение сердца в груди брата, к которой прижимался щекой. Он знал, что этот первый вой положит начало бесконечным стенаниям. На самой грани слуха и потому звучащий так громко, что хочется заткнуть уши, чтобы не слышать его. Отряд Гавриила был уничтожен полностью. Тех, что не сгорели, вырезали демиурги. Сам принц вынужден был сражаться, как ему казалось, с целой армией. Уверенности в этом добавляло и отсутствие боевого опыта. Он быстро устал, руки словно налились свинцом, мечи перестали быть быстрыми и смертоносными, он задыхался от усталости и дыма, но на его счастье демиурги быстро закончились. А посылать новых Асгард не стал. Это не было настоящей битвой, это было всего лишь предупреждением. Почти отеческим наставлением Одина: не суйся. Не ходи, небожитель, в наши леса. Там страшно и пахнет гарью пополам с мертвечиной. Не важно, как широко мы улыбаемся тебе, когда ты, тайком ото всех, приходишь без оружия в наши дома. Не важно, как низко мы кланяемся тебе при встрече, когда ты приносишь нам свои дары, и когда забираешь наши. Не важно, как глубоко и искренне мы уважаем тебя и твое стремление получить наши земли без войны. Не суйся. И своим не давай. Иначе снова будет огонь, снова будет страх, сковывающий руки и ноги невидимыми цепями. Снова будут крики, и снова ты будешь смотреть на половину солдата, цепляющуюся за твои ноги, с вытекшими глазами и сожженным лицом. И снова не будешь знать, что ответить ему на незаданный вопрос. Ты знаешь, почему мы не убили тебя, маленький принц. Ты знаешь, почему мы позволили тебе уйти.
- В этом не было твоей вины, - голос Люцифера вырвал принца из размышлений, заставил снова услышать глухие стенания с площади. – Это наша общая ошибка. Мы изначально недооценили противника.
- Это ошибка отца, - грубее, чем следовало, заметил Гавриил. – Он понятия не имеет, как следует вести войну такого масштаба. Пусть его собственный отец был одним из великих драконьих генералов, какое это теперь имеет значение? Не его отец, а он ведет нас в бой, и убивает нас. Не его отец, а он совершает ошибки, цена за которые слишком высока. Он должен доверить это тому, кто разбирается в этом лучше.
- Михаил, - Люцифер задумчиво закусил губу. – Идея хороша, но откуда тебе знать, что он справится? Ты не видел его лицо, когда…
- Все я прекрасно видел, - огрызнулся Гавриил. – Прекратите оберегать меня. Я справлюсь.
- Хотелось бы верить, малыш. Хотелось бы верить.
Гавриил не мог рассказать брату всего. Не мог объяснить, на чем зиждется его уверенность, потому что за этим последовали бы вопросы, множество вопросов, на которые принц не хотел и не мог ответить. Многого он не помнил, многое забыл сознательно, но кое-что намертво запечатлелось в его памяти. Глаза, что дал ему отец, не были с ним от рождения. Он получил их несколько позже. Он получил их, чтобы искать. И видел намного больше, чем хотелось бы. Открывая глаза каждое утро, он видел тьму. Тьма была живой. Клубилась у ног, окутывала покрывалом атмосферу планеты. Где-то на тверди ее было больше, где-то – не было совсем. Тьма жила, дышала и указывала путь. Недавно у тьмы появился голос. Иногда он говорил, иногда шептал, иногда шипел еле слышно, так, что приходилось изрядно напрягать слух. Его считали рассеянным, но на деле он всегда был собран и напряжен словно струна. Готовый слышать тьму, готовый следовать за ней, куда бы она его ни привела. Сейчас тьма вела его на твердь, и Асгард был одним из пунктов, куда ему следовало добраться, чтобы собрать все детали головоломки. Иногда он видел сны. Странные сны, похожие на воспоминания, вырванные из чьих-то душ силой, потому что отрывочные образы никак не хотели складываться в единое целое. Гавриил думал, что виной всему глаза. Похоже, он видел ими даже во сне. Даже никуда не глядя. Было это прошлым или будущим, Гавриил не знал. Не хотел знать. Всюду, куда бы он ни взглянул, была смерть. Девственная чистота забвения. Тьма лизнула его ладонь. Люцифер смотрел прямо на него, но не видел этого. Не видел того, как мягкие, почти нежные отростки тьмы опутали тело его брата, нашептывая, направляя.
- Мы не сможем взять Асгард с наскока, - задумчиво проговорил Гавриил как бы для самого себя. – Оборона слишком внушительна, мы потеряем всех, если вздумаем пойти напролом. Эффекта неожиданности уже не получится, отец испортил все своей самоуверенностью и самолюбованием. Уверен, они уже приняли меры против нападения сверху.
- Что ты предлагаешь?
- Предлагаю отправить к ним невидимого. Достаточно одного. Без связи с нами. Без поддержки в случае чего. Если есть оборона, есть и ее план. Демиурги слишком примитивны, чтобы держать в голове столь разнообразные сведения. У них наверняка есть чертежи или что-то в этом роде. Выкрасть. Доставить нам. На этом все.
- Все?
- Либо мы найдем слабое место обороны, пробьем ее и возьмем Асгард, либо оставим его в покое и ударим по Олимпу.
- Почему по Олимпу?
- Потому что они этого не ожидают. Сейчас мы на севере. Демиурги рассчитывают, что, отказавшись от Асгарда, мы нападем на Ирий. Сейчас воины последнего готовятся к отражению нашей атаки. Олимп же абсолютно спокоен, уверенный в том, что мы последовательны, и, кроме того, слегка перебиты. Они считают, что мы не станем вести войну на два фронта. Михаил скажет, что мы будем это делать. Не на два. На три, на четыре, если потребуется. Ударим сразу по всем направлениям. Накроем всех разом, перебьем им пути к объединению.
- Уже говорил с главнокомандующим? – улыбнулся Люцифер.
- Не далее как этой ночью, - согласился принц. – Спросил его, что он думает. Мне понравился его ответ.
- И что же решит отец?
- Пока не знаю, - Гавриил мягко улыбнулся. – Я еще не придумал, что ему сказать.
- Ну, думай тогда, думай, - Люцифер резко поднялся, и Гавриил едва не упал с подоконника, смешно взмахнув руками и уронив книгу с пером. – Надеюсь, я первым услышу новый указ?
- Всенепременно, - пообещал принц, приводя себя в порядок и собирая разбросанные вещи. – Я оглашу его, как только он будет подписан.
Первенец потрепал младшего брата по и без того взъерошенным волосам, одарил его самой ободряющей из своих улыбок и удалился, весело насвистывая навязчивую мелодию непотребной песенки, которую Самаил сочинил на досуге для поддержания боевого духа солдат. Ответом ему был тихий, ввинчивающийся в уши вой с главной площади.
Мефодаил стоял у тела своего командира, когда на брусчатку рядом с ним медленно опустился белоснежный цветок. Опознание невидимых затягивалось по понятным причинам. Многие из них так и остались ветром, многие материализовались лишь наполовину, и далеко не всегда половина оказывалась верхней. Опознавать приходилось по рукам, стопам или внутренним органам. По рядам регулярной армии вовсю бродили шутки о богатом внутреннем мире элитных войск небесного королевства, и Мефодаил отдавал им должное. Разумеется, глубоко про себя. Неприязнь регулярной армии к его войскам не была для солдата новостью, и теперь в общем отчаянии она лишь усилилась вместо того, чтобы потеряться. Конечно, им тяжело было признать, что малочисленные отряды разведчиков, сотканных из ветра и всего лишь малой толики земли, по непонятным причинам ценились куда больше, хотя создавались легче. Мефодаил тяжело вздохнул, наклонился, поднял цветок и нежно отряхнул его лепестки от пыли. Младший принц желал его видеть.
- Значит, Асгард, - сказал Мефодаил вслух.
Лежащий перед ним командир не мог ему ответить. Он и при жизни-то не отличался разговорчивостью, а уж теперь-то ждать от него и вовсе было нечего. Как знать, может быть, уже завтрашним утром на этом месте будет лежать его тело. Выйдет ли принц из цитадели, чтобы взглянуть на него? Возложит ли на него последний цветок или просто выглянет с балкона, ограничившись молчаливым участием? Мефодаил легко взлетел на искусную ковку балконных поручней, поиграл с занавесками, не решаясь войти без стука.
- Ты заставляешь меня ждать.
Гавриил выглянул из покоев с недовольной миной на лице, долженствующей обозначать крайнюю степень бешенства. Мефодаил едва сдержал улыбку. Вечно юное лицо, так и не повзрослевшее, несмотря на то, что ему довелось пережить в горящем лесу, без помощи, без связи, без надежды на спасение. Солдат вошел в покои, аккуратно вернув занавеси в приличествующее им положение, остановился чуть позади принца, любуясь плавными движениями особы королевских кровей.
- Я…
- Если ты скажешь, что испугался за меня, я прикажу высечь тебя на главной площади портянками моего отца, - зло прошипел принц, откупоривая бутылку дубовой настойки и разливая напиток по стопкам.
- Ну что ж, в таком случае, я нисколечко за вас не волновался.
- Рад это слышать. Потому что твое дело убивать, - синие глаза взглянули жестко, неожиданно жестко для детского лица. – Запомни это хорошенько, офицер.
- Я…
- Ты не ослышался. Высочайшим указом. Кто-то должен взять невидимых под контроль, и отец желает, чтобы это сделал ты. После Асгарда они будут носить тебя на руках.
- Отец этого желает? – уточнил Мефодаил. – Или вы?
- Для тебя, - Гавриил лихо опрокинул стопку и уткнулся носом в рукав. – Для тебя это не имеет значения.
- Напротив, - офицер мягко отвел руку принца от лица, прикоснулся пальцами к бархатной щеке. – Для меня это очень, очень важно.
- Ты отправляешься сейчас же, - принц ответил на долгий взгляд таким же долгим, пронзительным взглядом. – Не медля ни минуты.
Холодный ветер раздул занавеси, вылетел в окно, оставив после себя легкий аромат разочарования. Он знал, что значит «сейчас же», и не собирался рисковать новым назначением. Напротив, следовало упрочить свои позиции. Когда же еще, если не сейчас. Принц устало опустился в плетеное кресло и опрокинул еще одну стопку. Он еще успел подумать о том, что следовало бы распорядиться подать уцелевшим по стаканчику такой же отменной бормотухи, прежде чем заснуть.
ПРИМЕЧАНИЕ
Летопись Небесного Королевства не называет точной даты появления Яхве в атмосфере тверди. Она говорит лишь о том, что, утомленный длительным путешествием, основатель Королевства с первенцем на руках остановил свой взор на одной из планет отдаленной солнечной системы. Место, выбранное для отдыха, настолько пленило творца своей красотой, что он решил остановиться, прекратив свои скитания по Вселенной. Летопись так же сообщает, что атмосфера тверди и ее свойства идеально подходили для проекта, начатого творцом еще на родине. При ближайшем знакомстве с поверхностью выяснилось, что ее населяют демиурги, сходные по своим свойствам с творцами, однако не способные использовать дарованные им способности в полной мере. Началось создание королевства. Первой была построена цитадель. Затем, по мере пополнения численности войск – казармы. Управившись с основными оборонительными силами на случай обнаружения, Яхве создал своих сыновей, венец творения. Всего их шесть. Люцифер, созданный еще до начала странствий, блистательный первенец и талантливый творец. Михаил, защитник королевства, гениальный стратег и мудрый военачальник. Самаил, мастер иллюзий. Уриил, огневая мощь королевства, способный высечь искру даже из капли воды. Рафаил, мастер исцеления. И Гавриил, младший принц королевства, глашатай и летописец. Ищущий, как называл его Яхве. О том, что именно должен был найти ищущий, летописи известно. Об этом будет сообщено в установленном хронологическом порядке.