Куда ни посмотри – до горизонта тянется ледяная пустыня. Абсолютно ровная поверхность отражает мертвый свет Луны миллионами граней миллиардов снежинок. У меня нет ничего, что определяло бы температуры, лишь скудное дыхание, да синеющие конечности. Я не знаю, как оказалась здесь – ни малейшей мысли, ни следов вокруг. Я тихонько замерзаю с каждой секундой в полной тишине, абсолютно одна. Нет, постойте-же! Жизнь не справедлива, я знаю, но такой конец – это уже перебор!
Один шаг и сотни снежинок впиваются в мою ступню, боль только усиливает отчаяние. Да, я не святая, но разве достойна такой смерти?! Холод через поры кожи впитался в мою кровь и по венам приближался к сердцу. Эритроциты стали острыми кристаллами и теперь изнутри корябали вены. На вдохе ледяная кровь, наконец, влилась в сердце и остановила его ненадолго. Неужели это конец? Все тело покрылось инеем, но где-то внутри еще сохранялось тепло. Следующий удар – и снежная кровь ударила в аорту, подбираясь к голове. Нет, только не глаза!
Резкий выдох и вот я уже в своей комнате. Вокруг все так же была ночь, холод и искрящиеся отблески Луны. Я медленно прихожу в себя от странного кошмара. Блестки на обоях (последствие чьего-то дурного вкуса) создают эффект ледяной пещеры и зимой и летом. Сейчас зима. Одеяло сброшено на пол и я свернулась в клубок от легкого сквозняка. Снова укрывшись, пытаюсь согреться. От глупого кошмара сердце скачет внутри, перебудив все органы. Луна беспристрастно разглядывает меня, видимо, уже очень долго. Я снова чувствую себя совершенно одинокой посреди пустыни – пора отсюда выбираться! Но, уже поздно – сердце начинает выбивать свой естественный ритм – сон ушел, за спиной захлопнулась дверь в бессознательное.
Закрыв глаза, я еще некоторое время пытаюсь уснуть – усиленно пытаюсь – мне слишком четко известны последствия такой нечаянной бодрости. Оно здесь. Вены (или нервы) наполняются неимоверной тяжестью и начинают стонать, по ним пущен электрический ток, от которого зудит все тело. Нет, я не больна, не подумайте ничего такого, да и с психикой все в порядке, серьезно. Просто бывают такие моменты, когда осознаешь, что все твое, хм, бытие расписано по минутам или годам. С самого утра знаешь, что сегодня произойдет, какой маршрут проделаешь за день, кого увидишь и что им скажешь. Звучит глупо, но я пробовала вырваться – не получается.
Зуд становился все сильнее, будто добрый доктор за мельчайшее неповиновение прописал тебе ежедневные горчичники или Электрошоковую терапию – смотря, какой у тебя болевой порог. Я не хочу ни того, ни другого и, поэтому принимаю свой внутренний зуд с покорной улыбкой. Но, сейчас его невыносимо чувствовать – его слишком, слишком много. О, с каким бы удовольствием я вернулась бы в ледяную пустыню, в которой замерзала пару минут назад – замерзала от неизведанного, нехоженого. Я встала с постели и направилась к подоконнику. Город, в массе своей спал или притворялся спящим. Снег покрывал все поверхности, искрясь точь-в-точь, как в моем сне. Зуд стал невыносим – микроскопические электрические разряды пронизывали все тело, а органы, в свою очередь, жаловались мозгу на подобную несправедливость. Закрыв глаза, я отчетливо поняла, что из-за этого ночного блуждания, я толком не высплюсь, весь день буду «ватной» и бесконечно усталой и это обстоятельство, собственно, никого не устроит. Надо как можно скорее отправиться в кровать и тихо-тихо уснуть, пока еще есть время.
Нет. Одним движением я распахнула окно – морозный воздух тут же ударил в лицо, а потом начал заполнять всю комнату. Забравшись на подоконник, я некоторое время неуверенно смотрела на занесенный снегом карниз. Всего один шаг. Это оказалось слишком легко. И вот я стояла на карнизе, без страха (просто не глядя вниз), уже не было никакого зуда и мыслей о неразумности некоторых поступков. Я медленно остывала с каждым вздохом. Я знала, что когда вернусь в комнату, мир ничуть не изменится, такая вот незавидная у него доля.
У него, но не у меня.