Я шёл по тихой итальянской улице в свой любимый ресторан, или, наверное, лучше сказать в её любимый ресторан. Я зашел внутрь, все, как и прежде: столики, тёпло-бежевые тона преобладают над песочными цветами, света нет, и только свечи освещают это помещение. Мой столик не был занят, (её любимый столик )возле большого окна. Она любила сидеть там, разглядывать прохожих и гадать, куда они так торопятся? Сколько у них детей? Любили ли они, когда-нибудь?
Она просто сидела и смотрела в окно, обхватив своими маленькими руками кружку кофе.
Официант подошёл ко мне и спросил:
- Вам как всегда, синьор Алессандро?
- Да, пожалуйста,- ответил я, немного улыбнувшись.
Итальянцы по-своему произносят моё имя русского происхождения. При рождении отец назвал меня Александром, в семье я просто Саша, а в Италии я стал Алессандро.
Я стал смотреть в то самое окно, куда она смотрела постоянно, и пытался понять, что же её так привлекало в людях? Они были вполне обычными: две руки, две ноги, одна голова. Только разный цвет волос, глаз, рост, вес и строение тела, но под этим всем она находила что-то другое то, что внутри у людей. В окно я увидел мимо проходившего парня в пальто, укутанного шарфом, в очках и с дипломатом. Я бы просто сказал, что он парень, которому около двадцати пяти и скорее всего в дипломате у него проекты для своей роботы. Но она же сказала бы по-другому: «Я видела его глаза, они полны смысла, скорее всего он художник, и носит в дипломате свои работы, чтобы не привлекать внимание с мольбертом.» Её голос звучал в моей голове. Я бы ни разу не усомнился в том, что этот парень художник, не потому ,что она так сказала, а потому что это было действительно так.
Один раз я поспорил с ней, что за человек проходит мимо, и она же, не стесняясь, как обезумившая, бросилась бежать за ним в одном платьице , забыв про пальто. И каково было моё удивление, когда она пригласила этого мужчину средних лет за наш стол, и он рассказал о себе, в точности как она сказала. Угадала? Нет, её даром было чувствовать людей. Разбиралась она в них, в отличие от меня великолепно! После того раза я полностью верил и не смел перечить ей, когда дело касалось людей за окном.
Я почувствовал запах спагетти. Официант бесшумно поставил тарелку со спагетти и красное вино, - это и означало «как всегда».
Изначально, я не любил спагетти, мне казалось, что это обычные длинные макароны, но она их просто обожала. Мы и познакомились с ней в супермаркете, когда она покупала спагетти.
Её волосы были убраны в высокий неопрятный пучок, который делают в спешке, но если посмотреть на одежду, то можно было понять, что это её стиль: порванные джинсы, футболка больше её размера примерно на два, кеды, и шарф. Глаза у неё были словно, два океана. Синие. Бездонные. В них можно было утонуть, что собственно я и сделал. Если бы в тот день я не столкнул её тележку с продуктами со своей, то мы бы никогда не узнали имён друг друга, конечно, она разозлилась, что я, задумавшись о своём, помешал ей, но потом она улыбнулась и произнесла:
-Даниэла Романо.- И протянула мне руку.
Я не мог оторваться от её глаз и молчал как немой.
- Эм, а как Вас зовут?- спросила Даниэла.
- Александр. Для Вас Алессандро.- Я поцеловал её протянутую руку.
Её маленькая, белая рука была нежнее лепестка розы. Запах, исходивший от неё, был не иначе как запах лаванды.
После того дня мы не расставались. Она рассказывала о людях часами, я шёл рядом молча, и наслаждался её голосом. Больше ничего и не нужно было. Весь мой мир сфокусировался на ней одной. Все мои краски приобретали насыщенные цвета только возле неё.
Я смотрел на Даниэлу и не мог поверить, что ей всего семнадцать лет. Рассуждала она уже не как девочка-подросток, а как настоящая взросла женщина, но её громкий смех и детский азарт в глазах выдавали её.
Мы ели шоколадное мороженое и катались на каруселях. Гуляли по пляжу, и я понимал, что для меня она ещё ребёнок. Мне было уже двадцать семь. В России у меня была девушка, а в Италию я приехал к другу.
Посреди ночи раздался телефонный звонок, это был он, мой друг Дмитрий.
- Я хочу, чтобы ты завтра же первым рейсом прилетел ко мне в Италию. Он словно давал мне приказ, и я не смел, ослушаться его.
Оставив свою девушку, я решил, что это хорошая идея. Может я снова смогу что-нибудь написать? После моей последней книги прошло уже почти три года, а я не смог выдавить из себя ни строчки, и вот теперь, я сижу, в своей холодной квартирке и пишу о ней, о Даниэле.
Родом она была из Италии, жила с бабушкой. Я так и не смог разговорить её на тему «Где твои родители?». Мне было больно смотреть на эту маленькую девочку с двумя океанами на лице, а она, похоже, вообще не знала слово грусть. Даниэла всегда улыбалась, даже когда говорила серьёзные вещи. Когда я ей рассказал, что я писатель, она засмеялась в ответ, поправив свои каштановые кудрявые волосы.
- Ты не похож на того, кто разбирается в людях,– сказала мне Даниэла.
- А что, чтобы быть писателем, обязательно нужно разбираться в людях? – Недоумевая, спросил я.
- Ну конечно,- Начала говорить она, вставая с лавочки возле своего дома.- Как ты передашь характер героя, если ты не разбираешься в людях? Как ты сможешь создать персонаж, если ты не знаешь, какие бывают люди? Придумать можно всё, но тогда какой интерес? Нужно , чтобы в каждом твоём предложении была хоть доля правды. О чём ты пишешь?
- На данный момент? – Спросил я.
- Нет, вообще, о чём ты пишешь?- Её бровь слегка выгнулась.
- Я писал в основном о любви.
- А ты когда-нибудь любил?- Она спросила, чуть ли не смеясь мне в лицо. Эта маленькая девочка хочет рассказать взрослому парню о любви.
-Нет.- Сказала Даниэла, будто зная, о чём я думаю. Чёрт, умеет она разбираться в людях.
- Любил ли ты по-настоящему? Так, чтобы не спать всю ночь и думать об одном человеке, о человеке, которого любишь. Так чтобы в каждой детали ты узнавал его предпочтения и его почерк. Любил так, чтобы мир в ответ тебя полюбил? Понимал ли ты этого человека? И хотелось ли тебе постоянно смотреть в его глаза и не думать ни о чём. Просто обнять и чувствовать тепло, которое исходит изнутри? А не то, что вы мужчины называете любовью. Это просто страсть, которая вспыхивает между вами и женщинами, чаще всего в постели.
- Ты когда-нибудь любила?- Тихо спросил я.
Вот тогда-то я и понял, что она умна не погодам. Во мне бушевала ревность. Если Даниэла так рассуждает о любви, значит, она любила, и я просто жутко злился, представляя этого парня, который, я был уверен, был её не достоин. Монолог её задел меня за живое. Ведь она права, всё то, что она описала, есть главное в любви. Я понял. Я её люблю, я не спал несколько ночей подряд, я не мог дождаться встречи с ней, чтобы взглянуть в синие глаза. Я постоянно думал о ней, и простое её объятие для меня намного лучше, чем проснуться с ней в одной постели.
- Да.- Ответила Даниэла.- Но я была не в его вкусе.
Вот так я и думал, этой девочке уже разбивали сердце.
- А ты так любил? – Вновь спросила она.
И тут я подумал, зачем ей знать о моей девушке из России, ведь я не думаю, что я люблю её. Просто Анастасия( моя девушка) поддерживала меня в трудные минуты, и с ней я был уже более пяти лет. Дело, как казалось нашим родителям идёт к свадьбе. Меня всё устраивало, пока судьба в голосе Димы не призвала меня в Италию.
- Думаю, нет, не любил, но…- Я обнял её.
Я не смог признаться ей в любви. Я, двадцатисемилетний мужчина, сробел перед семнадцатилетней девочкой.
- Что но?- Даниэла обняла меня в ответ.
Тогда я ей так и не сказал, про это «но», хотя так хотелось.
Вернулся в Италию я спустя три года уже женатым тридцатилетним мужчиной. Я думал, что там, на родине, моя итальянская любовь исчезнет со своими глазами, но нет, она всё так же снилась мне. Смеялась во сне, и я хотел вернуться к ней. И вот я вернулся.
Даниэла была всё той же девочкой. Ей было двадцать, но она ничуть, как мне казалось, не изменилась. Встретились мы с ней в её любимом ресторане. Вот тогда и началась наша настоящая любовь. Каково было моё удивление, когда она узнала меня, обняла и улыбнулась мне, я ожидал совершенно другой реакции. Ведь я уехал, ни сказав ей ни слова, и вернулся женатым. Когда я сказал ей об этом , Даниэла сказала:
- Я знала, когда ты уезжаешь, я знала про твою русскую девушку, я даже знала, когда ты вернёшь, и что вернёшься ты женатым. Не забывай, я хорошо разбираюсь в людях, а с годами я становлюсь опытнее.
Даниэла была удивительной. Мы снимали квартирку на самой тихой итальянской улочке, ходили в её любимый ресторан, ели её любимые спагетти, которые я тоже полюбил спустя четыре месяца, а потом мне снова пришлось уехать, я узнал, что Анастасия ждёт ребёнка, вернее сказать, мы ждём ребёнка. Даниэла не кричала, не устраивала истерик, а тихо произнесла:
- Я знала.- И вытащила из комнаты два огромных чемодана. – Приезжайте в гости.
Даниэла улыбалась как всегда. Я не знаю, что творилось у неё в душе, но она была не преступной, я не мог понять, что она чувствует. Я помню, как она тогда стояла в своём коротком белоснежном платьице, волосы её были по-прежнему кудрявые, но теперь, по плечи. Они переливались на солнце, когда она стояла на крыльце, этот рыжевато-коричневый цвет ей был к лицу. Два огромных моря смотрели на меня. Все те же детские. Её огромные черные ресницы моргали часто, так словно, она сейчас заплачет. Розовые полненькие губки всё так же мило улыбались.
Когда Даниэла закрыла дверь, она сползла по ней на пол и заплакала. Я это точно знаю, но не знаю, как она плакала: тихо сопя своим маленьким носиком или навзрыд крича своим голосом.
Я вернулся через две недели, оставив Анастасию одну. Я вернулся к моей любимой Даниэле уже навсегда, но было поздно…
Как только я прилетел, я побежал к нам домой. Мне казалось, я не чувствую усталости. Я, окрылённый любовью, летел, не замечая никого. В душе моей бушевала радость, я не знал, смогу ли я сдержать эмоции при виде её. В памяти всплывали моменты, когда мы были счастливы, и я понял, что с ней я был счастлив всегда.
- Она умерла.- Тихо прошептал Дмитрий, протягивая мне стакан с водой.- На следующий день, после того ,как ты улетел в Россию, её сбила машина. Я просто не смог набрать твой номер и позвонить тебе. Не мог…- Он сел рядом со мной около камина.
Я крепко сжал челюсть и губы, кулаки тряслись от злости. Я бы не смог ничего сделать в тот роковой день, но я бы смог побыть с ней в те минуты, когда Даниэла умирала, последний раз взять её за руку, присутствовать на похоронах. Но я улетел.
Я так и не вернулся в Россию. Прошло семь месяцев, а я по-прежнему хожу в наш любимый ресторан. Сажусь за наш любимый столик и рассматриваю людей, пытаясь понять их, как понимала их она. В каждой девушке я пытался узнать её черты лица: её глаза, её полные губы, её кудрявые волосы, её курносый носик, её семнадцать лет, но не мог. Не мог больше найти такую девушку, как она. Каждый день я приходил в ресторан, заказывал спагетти и вино. Там я стал проводить больше времени, чем где – либо ещё. Мне казалось, что если она жива, то она обязательно придёт сюда, сядет за наш столик и закажет спагетти. Я не мог написать ни строчки, но однажды…
В ресторан зашла миниатюрная девочка лет шестнадцати, с кудрявыми волосами, которые были собранны в высокий хвост. Одета она была как тогда Даниэла: в широкую футболку и джинсы. Она улыбалась, казалось, что она вот-вот взорвётся от каких-то радостных впечатлений.
- Здравствуйте. – Сказала она, садясь передо мной. – Мне тоже очень нравится этот столик, правда, я здесь бываю довольно редко. Мне нравится смотреть на людей через это огромное окно, и да, я тоже люблю заказывать спагетти. – Она сидела и улыбалась мне.
Мне показалось, что вот она, пришла. Моя Даниэла. Даже её взгляд напоминал мне её.
- Я похожа на кого-то из ваших знакомых?- спросила девушка.- Я чувствую эмоции людей и хорошо разбираюсь в людях.
- Удивительно.- Я смотрел на неё огромными глазами, полными удивления.
Она по-прежнему улыбалась.
- Тебе шестнадцать?- спросил я.
- Оу, нет, мне уже семнадцать, а Вам должно быть, около тридцати и Вы из России?
Теперь у меня уже не было сомнений. Даниэла и эта девушка действительно очень похожи. Она сразу же поняла, откуда я и сколько мне лет, а я с годами тренировок не мог даже определить, сколько лет человеку.
- Как ты поняла, что мне тридцать и я из России?
- Очень просто.- Она снова улыбалась.- Сохранились вы хорошо, но вот морщинки около глаз Вас выдают, и Ваш акцент, цвет волос и кожи . Сразу понятно, что Вы русский человек.
- Ты хочешь прогуляться? – спросил я.
Она замотала головой в знак согласия. Я даже не узнал её имени тогда, но я словно общался с Даниэлой. С той Даниэлой, которой она была три года назад.
Мы гуляли по парку, и она с точностью рассказывала про меня всё. Сразу поняла, что я писатель, что у меня непонятное смятение в душе, и даже что у меня пока что нет детей, хотя я уже готов стать отцом.
« Ну конечно,»- подумал тогда я. « Возраст. Когда отцу было тридцать, мне уже было пять, поэтому он постоянно говорил, что пора бы начинать думать о семье в двадцать шесть.»
После нашей прогулки я вернулся домой. В тот самый дом, где мы жили с Даниэлой. Я так и не смог набраться храбрости и съехать. Я достал свою печатную машинку и написал рассказ « Спагетти», тем, самым навсегда сохранив Даниэлу в памяти, чтобы навсегда попрощаться с ней.
Меня ждала новая жизнь, с новой , как мне казалось Даниэлой.