15
Весь следующий день на работе Римма думала о том, как завтра, в свой выходной, поедет с Максимом и Леной на дачу. Морозы, судя по сообщениям синоптиков, должны пролиться долго. Римма не замечала, как Айнара шепчется с Ирой, искоса поглядывая на неё – ведь она думала, что краска на её волосах незаметна.
Уже в гардеробе Римма услышала, как Айнара сказала Ире:
- Ты читала в «Мире», как раскрыли банду, похищавшую детей и продававшую их?
- Да, читала, - ответила Ира. – Это родители виноваты – что они десятилетних детей одних во двор отпускают?
Раньше Римма безоговорочно согласилась бы с Ирой. Но теперь она не могла ей не возразить:
- Ты так говоришь, как будто этих бандитов оправдываешь! И тех правоохранителей, что их так долго не могли поймать! Родители, знаешь ли, если и виноваты, то только в том, что не протестуют против государства, позволяющего преступникам распоясываться.
Ира испуганно посмотрела на Римму и поспешно отошла. Айнара вся задрожала от страха. «Вот слизни, - подумала Римма с презрением, - даже слушать это боятся». Как Римма теперь гордилась своим мужем и его семьёй!
Вечером в квартире у Риммы зазвенел телефон. Римма подняла трубку. Звонил Денис.
- Римма, - вкрадчиво сказал он, - нам надо встретиться.
- Насчёт чего нам встречаться, Денис? Между нами всё кончено, - ответила Римма.
- Я видел тебя возле «Афродиты» и могу сказать об этом твоему мужу. А могу и не сказать, если выполнишь моё условие…
-Мой муж знает, что я там работаю, - выпалила Римма.
- А что ты стояла у ресторана, кого-то ждала – это он тоже знает? Я тебя заснял.
- Узнает, - твёрдо ответила Римма и положила трубку.
Максим подошёл к Римме, взял её за локоть и сказал:
- Римма, не хочешь ли погулять?
- Нет, Максим, об этом мы поговорим здесь. Мама должна узнать, какой он подлец!
Рима была настолько возбуждена, что не заметила, как выдала тайну. Не должно была знать Зинаида Тимофеевна, что скрывалось за фразой «Не хочешь ли погулять?» Но, к счастью, она не обратила на это внимания.
- Это кто – подлец? – спросила Зинаида Тимофеевна недоумённо-растерянно.
- Подлец – твой протеже, Денис! – всё так же возбуждённо, с блеском в глазах, ответила Римма. – Он заснял меня на сотовый возле «Афродиты» и теперь шантажирует, требует, чтобы я выполнила какое-то его условие.
Зинаида Тимофеевна тяжело вздохнула. «Это же надо, как меняются люди, - подумала она. – Какой человек был! Ко мне обратился, не к ней»… Ей и в голову прийти не могло, чтобы её единомышленник оказался таким подлым шантажистом.
А Римма пожалела, что не узнала, какое именно условие задумал поставить Денис. «Если бы я узнала, может быть показала бы его ещё большим подлецом», - подумала она.
Минуту спустя у Максима зазвонил сотовый. Это Денис прислал ему фотографию Риммы. Максим посмотрел, показал Римме.
- Вид у тебя здесь такой, будто ты и вправду ждёшь кого-то, - прокомментировал Максим.
Максим сказал это безо всякой задней мысли. Он был уверен, что Денис сфотографировал Римму, когда та выходила из ресторана. В верности жены он не сомневался. «Не для того же она преодолевала сопротивление матери, чтобы мне изменять?» - думал он.
А Римма, не колеблясь, твёрдо решила рассказать Максиму всё, что тогда произошло. Если бы не случилось ей вступит в перепалку с Ирой, она побоялась бы признаться в своём проступке. Но теперь, после того, как она возразила Ире, она чувствовала себя более чем уверенно. Нет, чувство вины не проходило, но теперь появилось нечто, уравновешивающее его. Теперь уже её абсолютного спокойствия не могла поколебать никакая реакция Максима.
- А ты знаешь, Максим, это так и есть, - сказала Римма, прищурив глаза. – Я тогда действительно ждала. Только не того, о ком подумал Денис.
Римма остановилась. Она подумала, что её рассказ должен быть максимально сухим и коротким. Никаких эмоций, одни факты.
- Когда-то одна женщина убила своего ребёнка. На суде она сказала, что не понимает, в чём её вина. Её, мол, ребёнок, она родила – значит, по её мнению, может делать с ним всё, что хочет. Случилось так, что моя мама была свидетельницей. Я её сопровождала. И увидела, как врач, принимавшая роды и вызванная как свидетельница, сказала: «Ребёнок, пусть даже новорождённый – это человек, который не может кому-то принадлежать. Человек – это не отдельная особь, а часть общества». Мне это не понравилось, я стала плести против неё интриги. В результате её выгнали с работы.
Римма рассказывала отстранённо, как о ком-то другом. Максим не перебивал, но слушал заинтересованно.
А когда Злиха Дурбаева погубила моего ребёнка, а потом сказала открытым текстом, что дело было в том, что я не заплатила ей, я поняла всё. Она действовала, как моя единомышленница. И только тогда я возненавидела ту идею, ради которой интриговала против Камалиевой.
- А что же ты против Дурбаевой не интриговала? – спросил Максим тоном человека, заранее знающего ответ.
- Пыталась я интриговать и против неё, - ответила Римма, - но ничего у меня не получилось.
- Так, так, - сказал Максим, - об этом мы ещё поговорим. Но вот какое отношение всё это имеет к этому? – он показал ей сотовый с фотографией.
- Я работала, увидела в окно Камалиеву. Она куда-то шла. Я отпросилась и вышла. Хотела её встретить, попросить прощения.
- И тебе это удалось?
- да.
- И она простила?
Она-то простил, но сказала, что я должна бороться против той идеологии, которой руководствовалась. И первое боевое крещение состоялось сегодня! Ты о нём уже знаешь. И свою новую жизнь я буду считать именно с него! А теперь, - Римма посмотрела на часы, - пора спать. Завтра нам надо будет рано встать. Ты уже звонил Лене?
- Ты же сама ей звонила, - удивился Максим.
- Разве? Ах да, вспомнила. Она ещё сказала, что сможет отпроситься с работы, а Василий Алексеевич – нет.
Конечно, Римма помнила, что она звонила Лене. Она спросила так из желания показать Максиму своё полное преображение. Но она забыла, что своё отношение к занятиям Лены от Максима скрывала.
А Максим думал, как это он упустил Римму. «Моя любовь к ней была слепой – думал он, - я и предположить не мог, что она способна на такую подлость, что она во власти такой подлой догмы. Что ж, теперь моя любовь к ней будет зрячей».