Как дивно, право!..

               
***
            КАК ДИВНО, ПРАВО!..

Нет, в самом деле, странно. Просто — магия какая-то...

Каждый месяц, более того, каждый год и век, случается полнолуние. Пора бы к нему привыкнуть, и привыкли бы, будь оно, при неизменном названии,  всякий раз  новым и неповторимым.

Глубокой ночью земля освещена полной луной и электрическими фонарями, хвастливо вызвавшимися помогать ей. Давно не было дождей, как это, опять же, бывает часто. Земля сухая.

Но только в самом конце осени взору из окна высотного дома земля ночью кажется совершенно белой!!!

Вздрогнув, прильнешь к стеклу, получше рассматривая: что же это?.. Неужели выпал снег, первый снег?!

Да нет же... А... Просто, земля сухая...

«Но в другое время года она тоже бывает сухой при полной луне», - брюзжишь мысленно, прогоняя тоскливое разочарование.

А вот такой белой, как под снегом, бывает только в преддверии зимы.

Как  фантомные боли, но то — боль утраченного: зуба или ноги, то есть того, что было.

Здесь же: снега еще не было, а свет от него — вот он!!!

Или вот еще - загадка загадок!

Лежат рядом две книги одного автора. Но, еще не взяв их в руки и не раскрыв, точно знаешь: вот это — прижизненное издание.

Физически ощущаешь: это было подписано в печать самим автором, а потом он, сам автор, держал в руках готовую книжку.

И опять же: не эту конкретную книгу, попавшую теперь так счастливо к тебе, держал в руках автор!

Безусловно, та, что он брал, еще только напечатанную, пахнувшую свежими красками и клеями, записала на себя эмонации волнения и радости того кто ее написал.

Радость была тихая и робкая: «Что? Это — я? Это — моё?»

Автора в момент первого знакомства с собственным, изданным в типографии, произведением охватывает вовсе не эйфория, и не гордость, нет! Робость. И какое-то, бывшее, помнится, с ним в возрасте четырех-пяти лет, состояние смущения и тихой застенчивости.

И застенчивость... или как это ощущение называется? Оно известно только самому автору, вдруг нахлынувшее на него, совершенно прежде незнакомое. Тем более, что решаются на опубликование написанного собой люди вовсе не робкие и избытком застенчивости  не отравленные...

На той книге, что брал автор, как, собственно, на любом предмете, к которому прикасаются, остается энергетический след, пусть и не любому открывающийся, но есть.

А вот теперь перед тобой - один экземпляр из большого тиража, в типографии тогда  попавший в стандартно упакованную пачку.

Ты же совершенно безошибочно определяешь, едва взглянув на обложку: прижизненное издание.

Раскопав такой подарок среди старых книжек, продаваемых в самых неожиданных местах, «на развалах», открываешь с ропотом, не до конца... просматриваешь оглавление... ставишь на новое для книги место... но не читаешь взахлеб и подряд...  Бережешь.

Вот, и кому-то для прочтения даешь тот же, как будто, текст, но в другом, «обыденном» варианте-издании, а это и сам-то открываешь всякий раз с необычайным волнением, словно двери в чужой дом. Приоткрываешь, как бы вежливо спрашивая разрешения хозяина войти в его заветное обиталище.

И книг таких много, и давно они уже пребывают в этом мире, а вот эта — единственно неповторимая. Как абсолютно оригинальна и предзимняя лунная ночь.
                7.11.2014 г.