Рассказ из книги "За стеной секрета"
До августа 1957 года действующей космической программы в нашей стране не было. Проводимые исследования в этой области были уделом лишь отдельных учёных-энтузиастов, среди которых был и Михаил Клавдиевич Тихонравов, работавший в НИИ-4. В 1948 году им были проведены расчёты, подтвердившие реальность претворения в жизнь заветной мечты Константина Эдуардовича Циолковского – выведения на орбиту вокруг Земли спутника с помощью многоступенчатой ракеты. Однако на учёном совете института его доклад на эту тему не нашёл признания, и более того: автора понизили в должности и впредь запретили ему заниматься космосом /Тайный советник Королёва», ТВ «Культура», 12.04.12 г./ Данный пример весьма характерен для того времени: он наглядно отражает царившую в стране обстановку, обусловленную сложным международным положением. В условиях жёсткой военной блокады со стороны НАТО скорейшее создание ракетно-ядерного щита было для нас вопросом выживания, а космические исследования при этом фактически находились на положении хобби. Ситуация полностью соответствовала известной поговорке: не до жиру – быть бы живу.
Однако Тихонравов, убеждённый в реальности своей идеи и сознававщий важное историческое значение претворения её в жизнь – вопреки официальному запрету – продолжил работы в этой области и 15 марта 1950 года выступил с соответствующим докладом в отделении прикладной механики Академии наук. Причём впервые привёл и обосновал в нём оригинальную схему предназначенной для запуска спутника многоступенчатой ракеты. Сам доклад и в этот раз не произвёл на учёных мужей должного впечатления. Однако присутствующий на конференции Королёв, который возглавлял к тому времени отдел ракет дальнего действия в НИИ-88, заинтересовался предложенной конструкцией ракеты и пригласил докладчика на работу в свою организацию. Творческое сотрудничество этих ученых стало залогом рождения в дальнейшем знаменитой «семерки» – ракеты 8К71. Параллельно с проектированием боевой ракеты в этом институте на инициативной основе велась и теоретическая разработка спутников различного назначения. Однако все они, имея солидный вес, были рассчитаны на перспективу: мысль о необходимости изготовления простейшего спутника для завоевания приоритета в космосе тогда никому даже не приходила в голову. На основе произведенных разработок в феврале 1954 года в Политбюро была подана «Докладная записка» от имени Королёва, Тихонравова и Келдыша с предложением приступить к воплощению их проектов в жизнь. Это была, по сути, первооснова будущей космической программы в СССР. Но по указанной выше причине, при отсутствии ракеты нужной мощности, никаких мер по претворению данных проектов в жизнь Правительством тогда предпринято не было.
Такому положению вещей несомненно способствовала и шумная рекламная кампания, развёрнутая в США по поводу предполагаемой реализации в 1957 году объявленных Президентом планов запуска спутника «Эксплорер» на ракете «Авангард». На фоне преследовавших «семерку» неудач эта шумиха, поднятая за океаном, по всей видимости, усыпила бдительность и парализовала волю руководства нашей страны, которое, похоже, даже не помышляло о достижении приоритета в космосе, полагая, что тягаться в этой области с американцами уже поздно. Между тем, дела на мысе Канавералл шли тоже со скрипом, и запуск американского спутника из-за постоянных неполадок с ракетой–носителем раз за разом то откладывался, то вообще переносился на более поздние сроки. В результате после успешного запуска нашей ракеты Р-7, состоявшегося 21 августа, СССР - в негласной космической гонке с США - неожиданно вырвался вперёд. Трудно сказать, как бы развивались события на полигоне НИИП-5 дальше, если бы при полёте «семёрки» в тот памятный день не случился непредвиденный казус, о котором в сообщении ТАСС не было сказано ни слова. При вхождении в плотные слои атмосферы во время падения её головная часть /ГЧ/ не выдержала тепловых перегрузок и, вспыхнув подобно комете, рассыпалась на множество мелких осколков /по указанной причине сообщение ТАСС о запуске МБР появилось только 27 августа 1957 года/. Это оказалось следствием технической ошибки при проектировании ГЧ, и теперь эту работу предстояло начинать заново, на что требовалось около года. Продолжение лётных испытаний ракеты – с военной точки зрения /без головной части/ – на ближайший период утратило смысл, и именно благодаря этому обстоятельству Королёвым было получено от Правительства добро на начало космических исследований. Вот уж воистину: не было бы счастья, да несчастье помогло!
И Сергей Павлович свой шанс не упустил. Воспользовавшись очередной заминкой с запуском спутника на мысе Канавералл, он прямо на заседании Государственной комиссии, посвящённой итогам первого успешного пуска «семёрки», поставил перед соратниками задачу завоевания приоритета в космосе. Его предложение было встречено с воодушевлением, но когда речь зашла о сроках /полтора - два месяца/, то руководители многих предприятий, ссылаясь на бесчисленные трудности, выступили с категорическими возражениями: настолько неожиданной и смелой была постановка этой совершенно новой задачи. И дебаты по данному вопросу уже зашли было в тупик, когда Главный конструктор пошёл, что называется, ва-банк, заявив буквально следующее:
– Вопрос о приоритете страны по запуску первого в мире спутника предлагаю вынести на заседание Пленума ЦК КПСС – пусть там нас рассудят.
Этот демарш возымел должное действие на присутствующих, страсти поулеглись. Каждый из смежников на этот раз более здраво взвесил свои возможности, и компромисс, в конце концов, был достигнут. Психологический расчет Королёва оказался верным: опасение оказаться «крайним» в случае, если приоритет в космосе достанется американцам, возымело должное действие. В итоге Государственная комиссия приняла план подготовки запуска спутника единогласно, и до Президиума ЦК дело не дошло.
Разработку простейшего /ради экономии времени/ спутника ПС-1 Королев поручает Тихонравову, принимая в ней и личное участие. Так по его предложению, в частности, тот был выполнен сферической формы, что с одной стороны позволило достичь максимального полезного объёма изделия при минимальном весе, а с другой – обеспечить оптимальное зрительное восприятие спутника как будущего символа начала Космической эры. Сергей Павлович – в отличие от руководства страны – в полной мере осознавал эпохальность предстоящего события для судеб человечества и готовился к нему, вникая в каждую мелочь. Разумеется, эта программа была строго секретной и даже для испытателей оказалась сюрпризом: мы узнали о ней лишь после того, как в сентябре в МИКе началась выгрузка из вагонов очередной ракеты, и в его стенах впервые прозвучало слово «спутник». Когда этот блестящий, чуть более полуметра в диаметре шар с длинными, как у таракана, усами-антеннами был установлен для испытаний на ажурный стенд, то от него враз повеяло фантастикой. В нашем сознании он совершил подлинную революцию. Ведь до этого рукотворный спутник можно было представить себе лишь чисто теоретически, да и то с трудом, а теперь его можно было даже потрогать руками. Мало того - самим предстояло запустить на орбиту. Надо ли говорить, что юные офицеры были преисполнены гордости за порученное дело и полны решимости выполнить его, не взирая ни на какие трудности.
К этому времени технология подготовки ракеты Р-7 в МИКе и на старте была уже в значительной мере отработана, испытатели приобрели солидный практический опыт, что позволило подготовить её к запуску спутника в кратчайшие сроки, и 4 октября в 22 часа 28 минут очередная «семёрка» с необычным грузом успешно стартовала. По данным телеметрии во время полёта ракеты в работе отдельных систем наблюдались сбои, поэтому поначалу полной уверенности в благополучном исходе дела не было. Когда же с измерительных пунктов поступили данные о выходе спутника на орбиту вокруг Земли, то радости испытателей не было предела. Ощущение причастности к только что свершённому событию эпохального масштаба, о котором человечеству ещё только предстояло узнать из сообщения ТАСС, переполняло душу небывалым чувством гордости за свою страну, сумевшей, не смотря ни на что, утереть нос чванливому дяде Сэму. А на следующий день, узнав из печати и по радио, с каким ликованием встречает весть о выдающемся достижении советской космонавтики вся планета, мы и вовсе почувствовал себя героями. И нас ничуть не смущало то обстоятельство, что имена покорителей Космоса пока остаются не известными миру, ибо все были уверены, что когда-нибудь в будущем они станут достоянием истории.
За запуск первого в мире спутника Земли комитет по Нобелевским премиям в Стокгольме принял тогда решение наградить Главного конструктора проекта престижной международной наградой. Однако Правительство Советского Союза – из соображений секретности – отказалось сообщить его фамилию, и лишь по этой причине Сергей Павлович Королёв не стал Лауреатом Нобелевской премии. Имя этого гениального учёного стало известно миру только после его кончины.