Начало: "Колосья по серпом... исход источников 1" http://www.proza.ru/2014/09/25/740
Предыдущая часть: "Колосья по серпом... исход источников 25" http://www.proza.ru/2014/11/10/1523
XXVI
Над Вильней медленно плыл звон. Звонили в православных церквях, звонили во всех костелах от Острой Брамы до Антоколя. Под этот звон, который вовсе не гармонировал с прозрачной весенней листвой, оставляла город бричка, в которой, зажатые между чемоданами и кофрами, сидели два - теперь уже шестиклассника - хлопца. Пан Юрий, собираясь ехать из Вильни на все время, добился от попечителя учебного округа разрешения, чтобы сын и Мстислав сдали экзамены досрочно. Они и сдали. С высшими пометками по всех дисциплинам.
В последний момент пан Юрий, бранясь, сообщил хлопцам, что губернские дворянские дела заставляют его на неделю задержаться в Вильне и что им придется, чтобы не мозолить глаз друзьям, которые все еще потели над вокабулами в светоянском гимназическом подворье, ехать одним под наблюдением Халимона Кирдуна. Грех сказать, но друзья обрадовались и обстоятельствам пана Юрия, и путешествию. Загорский видел это, но оправдывал хлопцев. Что поделаешь, больше всего на свете молодость любит самостоятельность.
Бричка дребезжала по брусчатке, и Алесь видел на тротуаре фигуру отца.
Потом тройка повернула на Доминиканскую. Лошади нервничали, с колокольни собора Доминиканов падал густой черный звон.
Над всей Вильней говорили колокола.
Доминиканам через каких-то сто саженей басовито ответил святой Ян. Слева потянулись светоянские стены, где была гимназия. На втором этаже, наверное, как раз час тому назад, сели за сочинение младший Бискупович, Ясюкевич и мешковатый Грима.
Звон сопровождал бричку на всем ее пути через город. Звонил Ян, звонил костел Базилиан, плакала святая Тереза. И даже когда город исчез, ветер еще временами доносил до ушей юношей далекое эхо колоколов. Колокола плакали. Плакать было чего, хотя власти в этом и не признавались, давая приказ о мессе. Приближалось время расплаты за слепоту, за сорокалетнюю уверенность в своей непобедимости.
Первого апреля союзники засыпали Одессу бомбами, разлили по ее улицам, садам и причалам море огня. Черноморский флот почти сразу потерял инициативу, а потом и совсем засел в Севастопольской бухте и был потоплен.
…На юг, где воевали, пошло из суходольской окрестности совсем немного людей, и в том числе молодой граф Илья Ходанский. Вышло у него неожиданно. Еще накануне не думал, но тут приехал - по дороге в Севастополь - в свое поместье Куриловичи восемнадцатилетний красавец гусар Мишка Якубович, единственный наследник вдового отца, что недавно отошел "в лоно Аврааме". Счастливый наследник, не надеясь на лучшее в той костоломке, куда должен попасть, закутил со всей самоотверженностью гвардейца и потянул с собой Илью. Ровесники начали пить и своевольничать. Могилевские камелии, женщины с не совсем приличной улицы в Суходоле, корчмы, ресторации, гощения у соседей, где было много молодежи, - ничего не миновали.
Наозорничали они с Ильёй выше меры. Пьяные пытались требовать сатисфакцию у губернского казначея (у того была молодая любовница, и было решено, что пусть даже один из друзей и наложит головой, так зато второму будет хорошо). Казначей под маркой переговоров о дуэли чуть не совершил коварный план: завлечь друзей к себе во двор и там силами панщинников отхлестать обоих, как марцэлиных собак. Друзья чуть пробились на свободу с оружием в руках, а потом - в гневе на хамство и неделикатность казначея - обзывали его пошехонским графом и с компанией друзей три ночи подряд рвали возле его дома петарды.
Потом, как раз на судный день, пустили в синагогу пойманную где-то сову, а двери сильно подперли толстым колом.
Полицмейстер попытался унимать их - они, заплатив задаток, прислали к нему на подворье гроб, обитый глазетом, и могильную плиту с гранитным крестом, на котором было уже вырублено все, что надо, кроме года смерти. Полицмейстер с горя запил, а все полученное сложил под сарай на своем дворе: все дешевле обошлись. В Суходоле разошлись. Была срочная нужда выпить с офицерами на гауптвахте. Взяли здание обвахты, сжегши с наветренной стороны пуд и четыре фунта сера. Когда стража разбежалась - вытянули обалделых коллег из здания и умыкнули их в Куриловичи, где и пили три дня.
Там их и застал Исленьев, что приехал в гостьи к Веже, и, прослышав про своеволия, поехал унимать сорванцов. Головомойку устроил чрезвычайную и посоветовал, если не хотят ссылки, бросить скорей идиллическое прощание с "милой родиной" и ехать дальше. Илья Ходанский, которому все равно не было куда деваться, пошел с Якубовичем добровольно сражаться за отчизну, веру и государя. Тем все и кончилось.
А Исленьев после неприятного этого разговора поехал опять в Вежу. Старик обрадовался.
Алесь сидел немного в их компании. Только те сидели за столом, попивали кофе и вино, а он залез в самый удобный уголочек, положил себе на колени "Дафниса и Хлою" (такие вещи за последнее время начали интересовать его) и то слушал, а то и читал.
А на витражах вокруг плыли дивные птицы, рыбы и крылатые женщины. Они светились насквозь, так, как никогда не светятся обычные краски. Светились гранатовым, желтым, апельсиновым цветом, как светятся на солнце бокалы с вином.
- Проходимцы, - улыбался Вежа. - Ну что они, скажите вы мне, граф, сделают с теми французами и англичанами?
- Совершенно ничего, - румяное, как яблоко, лицо графа с ясными глазами и свежими зубами было брезгливым - Что в их голове, кроме этой мерзости с совой и пьянки.
- Ото и я говорю… Скажите вы мне, кто тут будет прав, те, что идут биться, те, что ждут ли?
Исленьев покосился на Алеся. Дед сделал возмущенное лицо.
- Тут я и сам не знаю, - сказал граф, поглаживая седые бакенбарды. - Скажу только, что нас побьют все равно, непременно. Плохой, пустой человек добровольно под пули не пойдет, пойдут лучшие и погибнут. А их и без того не густо.
- Бьют, - сказал дед. - Ой, бьют. Натыкали нас носом.
- Это все понимают. Разрешили им под Евпаторией высадить десант, такой плацдарм отдали… И это злосчастное поражение у Альмы… Что меня удивляет, так это то, что, ей богу, нечем им в особенности гордиться. Солдат наш - смелый, безотказный, разумный. Лучше их по прочности, терпеливости, силе. Да и генералы у них не лучшие. Этот их Сент Арно, он кто? Шулер в бывшем, актёрик, со всеми плохими чертами этой профессии.
- Так в чем же дело?
- А то, что самый крепкий солдат без хлеба, без оружия, без отдыха, без… воли скоро делается дохлой клячей. И самая лучшая голова, когда на нее сто дураков, ничего не может. Нахимов, бедолага, как страдает. Человек с мужеством, с любовью к родине. А разная пакость, какую всю жизнь воспитывали в надежде на приказ начальства, на старшего дядю, - они с него посмеиваются. Нашли у человека "порок", "травить" он в море, хоть и адмирал. Что сделаешь, если организм такой. Он "травит", но с мостика не сойдет, дело до конца сделает.
- Нельсон также "травил", - сказал Алесь.
- Правда? - обрадовался граф. - Ну, утешил!
- Я солдат, - после паузы сказал граф. - Я иду, куда мне приказывают… Но по своей охоте я бы туда не просился бы.
- Почему? - спросил дед.
- Каждый лишний человек - эта отсрочка конца.
- Хуже, думаешь, не будет? - спросил Вежа.
- Хуже быть не может, - сказал граф. - Хотя бы потому, что каждое новое царствование сначала на несколько лет отпускает гайки, зарабатывает себе доброе имя.
- Чтобы потом сделаться еще худшим. Слышали мы это.
- Но несколько лет, - сказал Исленьев. - Это очень важно. И потом почти обязательно амнистия. Значит, те, кто живые еще - вернутся. И я встречусь со своей молодостью.
Вежа осторожно подлил графу вина. Губы старика грустно улыбались.
- Я сегодня слышал прорицание, - сказал он. - Пророчествовал тут один лапотный Иеремия: "Просвистят они Свистополь".
- Ничего удивительного. Сорокалетнее плохое положение в армии. Почти тридцатилетнее замалчивание общей продажности, слабости, жестокости к простым, рабство.
- Все было хорошо, - поддакнул Вежа. - Так уже хорошо, что, выявилось, пороха не было. Умели ходить на парадах и не умели по грязи. Загордились. Всю историю думали наполеоновским капиталом жить…
Продолжение "Колосья по серпом... исход источников 27" http://www.proza.ru/2014/11/11/574