ОТРИЦАНИЕ ИМЕНИ.
Часть 4.
Заговорщики Текра.
Глава 7.
Встреча у реки.
Но сейчас стоит отвлечься от моих похождений, и рассказать об осаждённых в замке Лииви.
Марика была в ужасе от всего происходящего. Каждую минуту осады она ждала самого худшего. Вот-вот найдут способ ворваться в замок, вот-вот перебьют всех, и её за компанию. Её, Марику, маленькую и хрупкую, и красивую, как говорят. Не успевшую ничего добиться, два года своей коротенькой жизни положившей на бессмысленные обиды на обстоятельства и нелепую борьбу за почившие идеалы. На мечты о том, какими могли бы быть уходящие дни, если бы не… И это вместо того, чтобы думать о будущем и строить его уже сегодня. Она могла хотя бы принять предложение Ани Мале.
Но вот, что странно. Думая так, Марика уже не зацикливалась на мыслях о том, что было бы, если бы она поступила так-то и так-то. Поступила – и поступила. Марика не жалела, что связалась с госпожой Кис. Она ни за что не хотела бы сейчас расстаться с ней или оказаться вдали от неё. Девочка ходила за ней, как на верёвочке. Предложи ей кто-нибудь прямо сейчас покинуть замок и оказаться в месте спокойном и совсем безопасном, Марика не согласилась бы.
Марика наслаждалась тем, что к ней обращаются, как к разумному существу, тем, что к ней прикасаются для того, чтобы погладить по голове, причесать, поправить воротничок или даже поцеловать, а не проверить качество кожаного ремня. Она вообще не помнит, чтобы её раньше целовали. Разве что Васятка в этом году на день рождения. Марику называли разными приятными словами, которые она ещё недавно относила к слащавой ерунде, а теперь долго перебирала про себя, лёжа ночью без сна. Если вспомнить, что ты чья-то лапочка и милая девочка, становится не так страшно.
Нет, порой на Марику покрикивали, чтобы она, к примеру, немедленно шла и надела кофту, потому что на улице прохладно. Она шла и надевала, и знала, что никто не станет дёргать и заставлять натянуть пальто или сарафан, потому что вдруг шлея под хвост попала. В кофте ребёнок – и хорошо, не замёрзнет, значит. Станет жарко – снимет. Госпожа Кис отвлекалась от важных и неотложных дел, чтобы немного поговорить и просто ни за что чмокнуть в макушку. Великая Эя! Как покойно на душе! Марика раньше знать не знала, что значит, когда тебя не гоняют в зависимости от того, что что-то внезапно ударило в голову. Причём, не в твою, а в чужую.
До Марики вдруг дошло, что её эксцентричные выходки были жалкой попыткой защитить собственную индивидуальность. Одновременно быть хорошей в глазах семьи, и иметь своё мнение. Другая бы покорилась обстоятельствам, выросла мямлей и рохлей, но Марика – она не такая.
- Твою бы энергию – да в мирных целях, - смеясь, сказала госпожа Риенн в день побега Рики и Лалы, когда, заливаясь слезами, девчоночка рассказала ей о своей глупой, тупой, омерзительной борьбе. Именно такой она казалась сейчас. Марика была полна раскаяния, но не собиралась обвинять тётю Элайн в том, что та хотела сделать из неё какого-то монстра.
- Много ошибок вы наделали, детки мои, - всё так же, посмеиваясь, сказала Риенн. - Но, даст Наи, будет время исправить.
Дай-то Эя! При взгляде со стен Марике становилось дурно. Настанет ли оно, это время?
На случай, если вдруг нет, девочка изо всех сил старалась исправиться уже сейчас. Самозабвенно нянчилась с Налакой, кормила его, развлекала, следила, чтобы не заполз в какую-нибудь щёлку и не умудрился там затеряться. Мальчишечка звал её Микой, а она учила его словам своего языка, полагая, что если предстоит Налаке жить среди больших людей, то надо же с ними разговаривать. Смастерила манежик. Он больше был похож на помесь корзинки с клеткой, но что поделаешь. В странном сооружении была устроена постелька, чтобы Налака, если проснётся раньше Марики, не мог залезть, куда не следует, покалечиться или даже погибнуть. Но в первое же утро сообразительный ребёнок открыл запертую дверцу, и, пока Марика спала, тихо занимался своими делами. Унну старались издавать как можно меньше шума на своей территории, и приучали к этому детей. Приучали также к тому, чтобы те, будучи нелетучими и уязвимыми, не отдалялись от взрослых.
Больше дверца манежика никогда не закрывалась: сын Каиссы оказался мальчиком покладистым и послушным. Крутился возле Марики или у неё на руках, и, если утром вылезал из манежика, то спокойно ждал, когда она проснётся. Были бы какие-нибудь предметы для изучения, а лучше – книжка-раскраска. Налака полюбил раскрашивать картинки и просто что-нибудь калякать на бумаге. Он умел кое-как изображать солнышко, речку, гору и деревья, и это занятие очень малыша увлекало. А ещё он всё время корявенько рисовал маму и папу, этаких головоногов с крыльями, чем доводил Марику до слёз. Ей приходилось всё время неискренне обещать Налаке, что мама придёт, и папа придёт, и тётя Лаян тоже.
Мальчик всей душой обожал кошек. И любимицы госпожи Риенн так и льнули к нему. Чаще он засыпал не у себя в постельке, а среди разномастных пушистых спинок и лап. Дружелюбный и общительный Налака охотно шёл на руки к любому, но очень паниковал, если вдруг оставался один.
Возня с малышом доставляла Марике настоящее удовольствие. Тем более, все хвалили её за то, что она взяла на себя заботу о Налаке. Ответственность за жизнь маленького непоседливого существа отвлекала девочку от мыслей о стае злобных волшебников, осадивших замок.
Иногда ей удавалось поиграть со здешними детьми. Они говорили на местном наречии, но это ничуть не мешало: другое наречие – это не другой язык. Марика перестала замечать, кто из ребят анчу, а кто нет.
Ей хотелось бы в свободную минутку прийти в мастерскую Риенн и капельку порисовать, и пошить Налаке рубашонки, и поразмышлять о том времени, когда можно будет спокойно наговориться с женщинами, которых Марика так полюбила. Она не ходила на мужскую половину. Коллекция старого князя, колбочки и реактивы Сеша не интересовали мастерицу ни в коей мере. Была бы здесь Лала – с ней можно было бы сходить. Лале не нравится возиться с тряпками и иголками, а нравится как раз всё вышеупомянутое. Но Лалы не было. Марика скучала по ней.
Если было надо, прямо с Налакой на плече, Марика кидалась выполнять поручения хозяек замка. Ощущение того, что она нужна и практически незаменима – ни с чем не сравнимое ощущение. Она - любимая девочка. Это так странно.
Она никогда не наказывала и сильно не ругала Налаку. Конечно, госпожа Риенн и служанки рассказывали Марике, как обращаться с детьми, но главное не это. Просто девочка помнила, как пряталась от пьяного и вконец ополоумевшего отца в собачьей будке, и что бывало, если попадалась ему. И как матери было всё равно и даже смешно. Марика действительно по-настоящему вспомнила и осознала лишь теперь. О чём она жалела ещё несколько недель назад? О том, что могло бы быть, но не было бы никогда. Не для неё. Она благодарила Эю за то, что сейчас у неё всё не так. Не так, как могло бы быть.
И в такой дивный, дивный момент Марикиной жизни могла прийти к ней смерть. Девочка понимала это очень хорошо. И искала, куда спрячет Налаку, если вдруг… Но как же он без неё? Пропадёт ведь!
Иногда, правда, Марике казалось, что не всё потеряно, что вдруг сейчас случится чудо, вернутся Рики и Лала, не одни, а с волшебниками Петриком и Миче. И с этим загадочным Сешем. И те что-нибудь сделают, быстренько прогонят отсюда негодяйских магов обратно в храм, всё станет хорошо, все вернутся в Някку.
В Някку? Марика поняла, что домой ей ничуть не хочется, если только с ней там не будут Элайн и Риенн. Марике нравилось здесь. И всё же сознание того, что её ищут, о ней думают, что её явится спасать сам королевич такой большой родной страны, грело душу. «О! – вспоминала она, не совсем веря. - Да они же с Миче мне двоюродные братья! Вот ведь штука какая!» А потом снова приходил страх: слишком много магов из Текра, до смешного мало тех, кто может выручить её, и маленького Налаку, и её новых друзей в этих стенах.
Аарн был спокоен и говорил, что пока вполне успешно тянет время. Ему удалось убедить даже Ерпя, когда тот явился под стены храма, что он и есть тот самый Аарн Кереичиките и что он покончит с собой, едва будет сделана хоть одна попытка захватить замок. Ерпь не рисковал. Он ждал чего-то. Аарн немного закручинился. Его огорчала предприимчивость Наиглавнейшего и наличие у того планов. Однако радовало то, что Петрик действительно благополучно сбежал из храма, что стало понятно из переговоров с Ерпем.
- Что я вам говорил! – радовался Аарн. – На это и был расчёт. Чудилушку непременно должны были выручить. Только так.
Марика всё спрашивала, победят ли они. Как могут несколько волшебников противостоять целой туче не менее сильных коллег? На что теперь расчёт?
- Мышка моя! На нашего королевича расчёт, - смеялся Аарн. – А ты думала, на меня?
- Он действительно такой сильный волшебник? – поинтересовалась Риенн, услышавшая разговор.
- В чём-то чрезвычайно, а в чём-то – никакущий, - смешно поморщился Кереичиките. – Но мозги у него золотые. Устроены вообще не как у всех.
- Какой от этого толк? – испугалась Марика.
- Увидите. Он придумает что-нибудь аномальное. Уж поверьте. Когда сюда доберётся наша команда, эти, в поле, повеселятся.
- Значит, это Миче Аги настолько сильный волшебник, что справится со всеми сам? – госпожа Лииви считала, что виртуозное владение магией лучше любых мозгов, тем более, аномальных.
- Миче - то? – хвастун Кереичиките только фыркнул. – Миче – да. Миче неплохой волшебник. Даже очень хороший. Но пренебрегает тренировками. Не магией занимается в свободное время, а бизнесом. Но гавриков за стенами подкупить не получится.
- На что же мы надеемся? – Настоящее горе было в глазах госпожи Риенн.
- Говорю же: на чуднУю Чудилкину соображалку.
- Ну, может, и так, конечно… - протянула Марика, знающая, насколько соображалка у Петрика чуднАя. Помнится, в далёком детстве, когда мальчишки повадились разыскивать и разорять девчачьи «секретики» он посоветовал ей положить под стекло куриную косточку с хитро привязанной к ней чернильной бомбочкой. Измажутся хулиганы в чернилах по самые уши и перестанут девочкам пакостить. И ведь помогло!
- Косточку-то зачем? – спросила княгиня Риенн.
- Я сама не поняла. Но, думается, что для устрашения.
Госпожа Лииви не успокоилась. Косточка для «секретика» – это слабое утешение.
Все окна, кроме тех, что выходили во двор, были зашторены: из них открывался вид на становище друзей Косзы. Вход на стены строго-настрого был запрещён детям, но для Марики сделали исключение. Поэтому она пользовалась большой популярностью среди детворы. Можно подумать, малявки не подглядывали в щёлки между шторами с башен и чердаков. Но едва девочка спускалась во двор, её мигом окружали дети и подростки и требовали отчёта.
Но не о чем было рассказывать. Те, у кого белых кисточек побольше, ели и пили и посиживали в шатрах. Те, у кого кисточек совсем почти нету, прислуживали им. Те, у кого вместо кисточек чёрные шнурки, очевидно, имели какие-то военные звания, хотя, кто их знает. Но эти стояли на страже. Хотя вряд ли можно назвать стоянием на страже сидение на брёвнах и камнях у входов в особо высокопоставленные шатры. Те, чьи кисточки были красными, зелёными или ещё каких-нибудь цветов, сновали туда-сюда, и выполняли, очевидно, полицейские, курьерские и, возможно, ловчие функции. Ловили, может, существ, подобных Налаке, но, скорей всего, каких-нибудь несчастных беглецов и неучтённых волшебников. С утра некоторая часть друзей Косзы рассыпАлась по окрестностям. Не тратили время даром. Вся храмовая команда жила в своё удовольствие, и даже в полевых условиях совсем неплохо. Иногда то тут, то там ненормальные собирались в круг, хлебали что-то из общей посудины и принимались за странные танцы, сопровождаемые мычанием. Танцы осаждённым не вредили. Это всё.
Подчинённые Ерпя чего-то выжидали. Наиглавнейший один раз вступил в перепалку с Аарном, но потом бросил это дело и затаился в шатре. А Кереичиките не лез на рожон, но всегда был начеку. Те, кто в поле, возможно, чувствовали это. Напряжение клубилось, подобно пыли, между шатрами и стенами замка.
Взрослые были сосредоточены и хмуры, дети - неестественно тихи и молчаливы. Ожидание, хоть и недолгое, становилось пыткой. Страх колыхался над двором, заползал в сердца. И Марика в недобрый час подумала, о том же, о чём и Рики: а ну как замок сдадут, не спросив хозяев?
Страшно. И пока никаких изменений.
А вдруг друзья Аарна погибли в пути? Марика спросила его об этом.
- Не накаркай, пожалуйста, девочка моя, мне очень хочется живым вернуться домой, - ответил он. Но видя, что Марика готова лишиться чувств с перепугу, улыбнулся и сказал: – Давай думать, что ничего не случиться. Миче – он точно до нас доберётся. Он очень сильным заклинанием защищён. Благодаря тебе.
Миче – да, но как же остальные? Марика плакала от тревоги за тех, кто пробирается к ним.
Местные жители роптали на погоду. С самого начала озабоченно глядели в небо по утрам, разглядывали налившиеся почки в саду, свежую траву во дворе. Марика не переставала возмущаться вместе с ними: что за безобразие? После осени идёт зима, а никак не лето. Но она слышала разговоры о том, что дни становятся всё жарче и суше, и видела сама, что осенние цветы отцвели, но зато из всех щелей полезли летние: ромашка, зверобой и душица, мыльники и даже одуванчики. Видели вы такое? Совсем добила девочку мать-и-мачеха, робко зажелтевшая в саду. Ещё чуть-чуть – и подснежники пойдут.
Крестьяне говорили о том, что это не к добру. Что когда такое происходит – жди беды. Сезоны не должны смешиваться и путаться. Заведённый порядок должен быть всегда, иначе нападут неурожай, голод, эпидемии и – не дай-то Наи, встреча Трёх Сестёр состоится взаправду, как хотел Великий Косза, как желает Ерпь. Ох, неспроста он бездействует! Небось, колдует в своём шатре втихаря. Поди, он и впрямь задумал немыслимое. И эти танцы вокруг больших плошек… Какое-нибудь каверзное колдовство. Смотрите, кое-где распустились вишнёвые цветы. Ох, худо будет!
- Одно хорошо, - вздохнул Аарн, - что раз Ерпь так хочет заполучить ваше богатенькое хозяйство, этот замок и эти горы не сплющит о Винэю. Согласны? Сплющит противоположную сторону Навины.
Разве можно так пугать суеверных крестьян? Они ходили с выпученными глазами и вспоминали, что где-то, на той стороне Навины, проживает Трифон с семьёй, парень из деревни за холмом. Отправился лучшей доли искать и вот так влип.
Элайн ругала Аарна за его шуточки. Она объясняла, что, несмотря на странную погоду, созвездия остаются на прежних местах, а солнце восходит и заходит там же и во столько же, как и каждый год в эти дни. Это верный и главный признак того, что пока с Навиной ничего не происходит. Чтобы не допустить паники, она собрала старост и особо уважаемых сельчан и показала им старые и новые календари и расчёты. Аборигены почесали затылки и сказали, что так-то оно так, но кто там знает, что будет, если тутошнего Аарна всё-таки вынудят произнести жутко сильное заклинание, которого ждёт Ерпь?
Марика, услышав такое, начала опасаться за жизнь Кереичиките. Очень просто толкнуть его со стены – и уже никогда он ничего не произнесёт.
Девочка стыдилась своих мыслей, понимала, что это так плохо действует на неё нервная обстановка осады, но помнила исторические примеры и народные баллады, что проходила в школе. Сколько угодно подобных случаев!
На следующее утро после ухода Лалы и Рики повар объявил, что урезает порции, опасаясь, что ещё чуть-чуть – и закончатся запасы. Дней с начала осады прошло совсем немного, а повар был очень экономен, даже скуп, что в другие дни шло на пользу хозяйству. Сейчас он решил перестраховаться, но своим заявлением напугал всех. Марика, как и Лала, читала о том, как осаждённые города и замки оставались без продуктов. При мысли, что этот кошмар происходит наяву и с нею, девочка просто столбенела. Она ни за что не хотела, чтобы Налака умер от голода у неё на глазах. Правда, маленьких детей пока никто не собирался ограничивать в еде.
И вот, в самом паршивом настроении, девочка полезла на стену. Ей очень хотелось ещё немного поприставать к Аарну с разговорами о возможной победе или поражении. Налаку она доверила подержать чуть отставшей от неё Риенн.
Мама Сеша была бодра и носилась по лестницам почти как школьница. По утрам она делала зарядку, призывая к этому же Марику. Но та на зарядку не соглашалась никак. Лучше подольше поспать. Госпожа Лииви мечтала о том, что когда всё станет по-прежнему, они с Марикой будут выезжать верхом на дальние прогулки. Или, взяв с собой мольберты, шитьё или ещё какое-нибудь рукоделие, сидеть, болтая, на берегу реки в красивом месте. Или, к примеру, соберут гостей, устроят весёлую вечеринку. Марика уже девушка, красавица, будет танцевать с самыми лучшими молодыми людьми. А может, сами поедут в гости. Вон туда, за границу долины и чуть дальше. Там начинаются владения одного прекрасного человека. Он недавно купил страшно запущенную землю за бесценок, но уже навёл порядок, видно, что рачительный хозяин. Сеш о нём хорошо отзывается. Пойдёт замечательная жизнь, соседи снова станут встречаться.
Слыша такие речи, Марика приходила в ужас. Не спятила ли Риен? От людей девочка слыхала, что прекрасный человек, едва наладив запущенное хозяйство, загремел в тюрьму, а его владения зацапал загребущий храм. Вокруг не было никаких соседей, с которыми пристало встречаться князьям на вечеринках. Некогда богатые и уважаемые люди сидели в тюрьме, если были ещё живы, их семьи таились где-то у дальних родственников. Причём, первое время часто отсиживались в замке Лииви. Тут их снабжали средствами на дорогу, провожатыми и даже новыми документами. Не знать о судьбе соседей мать Сеша не могла. От тоски по ним так говорила, решила Марика. Но на всякий случай прибавила ходу.
И первой выскочила на стену, подбежала к Аарну и…
Эя, светлая Эя! Аарн мирно беседовал с Петриком Охти, королевичем, что искал Марику, и всё-таки явился сюда, чтобы спасти обидевшую его хулиганку из Някки!
У девочки хватило ума не завопить, не замахать руками. Она поняла, что таким поведением всё испортит. Тут была какая-то хитрость золотых Чудилиных мозгов: он стоял рядом с Ерпем и в белой хламиде со многими кисточками. К ногам королевича жался беленький пёсик.
Марика застала самый конец разговора, да и то не осознала, о чём говорят. Она вдруг усомнилась: а Петрик ли это? Да-да, на полном серьёзе. Она нахмурила лоб и свесилась со стены.
Аарн?..
Нет.
Да?
Пришёл отсюда туда и стоит рядом с Ерпем в белой хламиде.
Как он там оказался? А кто тогда здесь?
Да нет…
Плохо опознаваемый субъект подкинул в воздух ярко-красную штуку. Марика перепугалась до смерти. Не очень-то она сильна в магии, но сработал инстинкт самосохранения – и применив навыки левитации, девочка подхватила предмет, не дала ему сразу упасть, а как ей потом сказали, он как раз наоборот, должен был стукнуться о стену. Пока не вмешался Аарн, прервавший Марикино волшебство, пока красный пузырёк не упал прямо посреди двора, отброшенный в сторону беленький пёсик бежал к замку, и оказался как раз на границе реальности и круга иллюзии.
- Миче! – шёпотом воскликнул Аарн. – Там и Миче тоже! Ура.
Ну да. Краем глаза долю секунды и Марика видела Миче Аги, но её больше занимала ужасающая картина разрушения, панорама, в центре которой она оказалась. Такой грохот! Чуть приглушённый, правда, для тех, кто внутри. За кругом всё гораздо страшнее. Всё рушилось, рушились башни, стена, на которой они стояли, но Марика продолжала ощущать опору и оставалась на месте. Правда, и она, и все, кто там был, повалились на камни, будучи не в силах правильно оценить происходящее. А случись такое на самом деле? Все обитатели замка оказались бы под завалами.
Налака зашёлся в плаче. Марика никак не могла прийти в себя. А когда пришла, увидела, что осаждающие сворачивают лагерь, собираясь отбыть восвояси.
- Что, что они видят? – отбивая зубами дробь и прижимаясь к Аарну, спросила девочка.
Было понятно что. Защитники замка видели тот же кошмар, но как бы изнутри. Огромные обломки, мусор, покорёженное железо и пыль. И всё это в несколько прозрачном варианте.
- Тсс! – сказал Аарн. Риен давно уже сбежала вниз по лестнице, унося плачущего Налаку и на ходу призывая к тишине.
Марика же наблюдала странные вещи: Петрика… или кого бы то ни было, увели в сторону Малого перевала как пленника, с наручниками на запястьях. Рядом бежал беленький пёсик, а Миче нигде не было видно. Даже Аарн произнёс:
- Померещилось, что ли?
И он ещё сказал, пританцовывая и не сдерживания ликования:
- Говорил же я вам!!!
*
Но приходилось смириться с тем, что прямо сейчас невозможно броситься спасать Петрика, отбить его у стаи магов из Текра. Аарн не находил себе места, бегая у ворот туда-сюда. Он ни с кем не разговаривал, бросал невпопад короткие фразы - и всё. Из того, что он выкрикивал в волнении, можно было понять вот что. Если выйти из замка сейчас, если открыть ворота, разрушится иллюзия, башни станут видны от реки, Ерпь приведёт своих бандитов обратно – и жертва королевича окажется напрасной. Зная Чудилу, можно предположить, что он как-то оторвался от Малька, Миче, Рики и Лалы, где они – неизвестно, вмешиваться в чужой замысел нельзя. Аарн видел, как пришёл Петрик, их общая компания пока не попала в лапы Наиглавнейшего, но стоит нарушить колдовство – и всё! Что делать? Ждать. Будь проклято ожидание!
Люди опасались передвигаться по двору, опасались вывести из конюшни лошадей. Всё перепуталось у них перед глазами: реальность и иллюзия. Им казалось, что вокруг гигантские каменные обломки и они прямо в этой куче. Но видны были и оставшиеся на месте строения, и всё это сбивало с толку. Вместо того, чтобы двигаться по прямой, мужчины и женщины вдруг принимались делать такие движения, будто пытаются взобраться на что-то высокое и корявое или же сдвинуть что-то большое с пути, а кто-то обходил иллюзорные обломки и никак не мог добраться до места. Кому-то казалось, что его приятель или член семьи придавлен камнями, в то время, как он просто на лавке сидел, и человек продирался к нему как бы между кусками разрушенных зданий. Женщины плакали, не понимая, хотя, Аарн ведь уже всем всё объяснил и сказал, что лучше до поры до времени оставаться на местах, сесть на землю, и, если ты совсем запутался, то закрой глаза. Домашние животные забились по углам и щелям.
Всё из-за Марики.
Красная штука, похищенная Петриком у Ерпя, на самом деле была способна устроить такой грандиозный взрыв, поэтому Наиглавнейший не усомнился. Но Чудилка в пути вытряс всё её содержимое и придал новые свойства, помогшие ему в устроении бесподобной иллюзии. А ещё такие, чтобы лично Ерпь не мог помешать её полёту. Упав посреди двора, эта вещь создала иллюзию и для осаждённых.
- Что вы торчите, как пеньки? – рявкнул Аарн неизвестно на кого, когда его вдруг вынесло на самый верх высокой башни. – Вон кто-то бегает в области берега, и там что-то горит. Вон тот человек – это Лёка Мале. Да, я узнал его. Запрягайте, да и поедем. Не пешком же нестись. Может, среди них раненые. Кораблей больше не видно.
И вот тут-то, когда из ворот выехал известный нам экипаж, иллюзорные развалины растаяли, словно слились с темнотой. Люди плакали и обнимались, празднуя обретение свободы и избавление от опасности, пусть временное.
Никто не понял, как Аарну вообще удалось что-то разглядеть в дали и темноте. Не придали этому значения. А вообще, насколько у Миче плохо со зрением, настолько Аарн видит лучше всех. Он четвероногий и ночной. И у него какая-то аномальная дальнозоркость. Поэтому то, что какой-нибудь Сеш привык наблюдать в подзорную трубу, нашему дружку видно и так. Например, берег реки с высокой башни и фигурки людей, мечущиеся при свете пожара. Говорю же, горы в той стороне не горы, а так себе, линия низких холмов, а хвалёный перевал – просто бугорок на пути. На месте князей Лииви, я бы именно на этих холмах поставил свой замок, поближе к одноимённой воде. И, кстати, вам не кажется, что очень здорово носить одно имя с большой и красивой рекой?
Очень скоро замок на некоторое время опустел. Кто-то ехал в сторону берега, а кто-то устремился к своим сельским домам проверять, всё ли ладно в покинутых так внезапно хозяйствах, забрать кое-какие забытые вещи, накормить и подоить брошенных животных, и вернуться под надёжные стены: вдруг снова слетятся по их души маги из Текра?
Экипаж мчался во весь опор, и вылетел на берег, когда ещё не совсем отгорел пожар. При свете огня начались объятия и расспросы. Прежде чем Тимка – балбес представил госпожам своих безобидных приятелей, защитники замка остолбенели, узрев граждан в белом. А потом обрадовались: десяток волшебников в арсенале – это очень хорошо. Сеш появился перед ними замученный, серый от усталости, с тем самым пёсикам на руках. Пёсика все жалели, а князя затискали родные и близкие. Элайн обнимала и целовала его, смеялась и плакала одновременно. И умоляла всех скорей ехать в замок: мало ли что. Она хотела было и Рики обнять, но мальчик шарахнулся от неё. Простить ей приказ убить брата было выше его сил. А она тут же стала просить у него прощения и обещать загладить вину, но Рики отвернулся, а кто-то сказал: «Миче погиб, защищая нас». Элайн заплакала и не произнесла ни слова до самого замка. Ни слова не сказал ей Сеш о том, что Миче лежит у него на руках в образе белого пёсика. Вы понимаете, почему, я рассказывал. Это было в моих интересах.
Пока они ехали, князь попытался вытянуть из оцепеневшего от горя Аарна, не может ли он расколдовать кого-либо, превращённого в животное в момент опасности помимо его воли? Если задействовано то самое заклинание. Расшевелить волшебника оказалось делом трудным. В конце концов, Аарн тихонько и с трудом сказал уже у замка, что то самое заклинание просто отводит опасность, но никого не превращает в животное. Никто о таком не слышал, такого не может быть. Лично он ничего не смог бы с этим поделать, а Сеш несёт чушь какую-то.
- Я думал, - монотонно бубнил Аарн, - что мы защитили Миче, не боялся за него. И ведь действовало. Помнишь, Малёчек? И вдруг… вот так… Хотя, если опасность настолько сильна, что неотвратима, любые заклинания бессильны. Когда-нибудь кончается срок каждого человека. Но Миче…
Он не плакал. Наш дружок, как справедливо заметил Сеш, впал в ступор. Так гораздо тяжелее. Князь сказал, что завтра они отправляются в Текр побороться немного за свободу, за нормальную жизнь, за Петрика, за Фако, за Наила и Лоула и прочих знакомых и незнакомых, и Кереичиките, как сильного мага, берут с собой. Аарн молча согласился.
Лесик – это просто чудо в перьях! Он сидел рядышком с Аарном, словно и впрямь проделал с ним весь путь из города. Он не осознал совершенно, что тот, кто ехал с компанией и тот, кто отправится с ними завтра – это разные люди. Иногда, он упоминал о событиях в пути, о которых его приёмный сын должен был бы помнить, но тот не реагировал. Может, в другой момент своей жизни, он и узнал бы человека, которого так любил, но не сейчас, когда весть о моей кончине потрясла его до глубины души. Кереичиките не видел Лесика с детства, и мы не можем сильно удивляться тому, что он не узнал слёту приёмного отца, если его имя не было произнесено в суматохе. Когда Риенн превозносила до небес успехи Аарна по сдерживанию злых волшебников, Лесик смотрел недоумевающе, но считал, наверное, что речь идёт о ком-то другом. Не знаю, что он считал. Все они тогда были слегка не в себе. Однако, это не помешало Аарну по прибытии заняться больной головушкой Сеша.
Малёк, разумно посадивший Рики в один из многострадальных фургонов, слушал весь этот дикий разговор и, закусив губу и нахмурив лоб, переводил взгляд то на Сеша, то на Аарна, то на белого пёсика. Лёка выглядел озадаченным.
Марика, дорвавшаяся до своих приятелей, держала за руки Лалу и Рики. Она их полюбила, очень – очень. Она плакала, жалея Миче, она обнимала их и пыталась утешить безутешного мальчика и маленькую свою родственницу. От избытка разных чувств, она совсем почти не обращала внимания на Васятку, и тот потускнел и скис. Мичика спала на коленях у Даси в следующем фургоне. Девчоночка устала просто нереально. Ещё бы: столько носиться в поисках выхода из леса! Мичике снилась красивая картинка, которую она подобрала в траве на горке. Подобрала и потащила в рот попробовать на зуб. А дядя Доур отобрал и закричал:
- Эй! Гляньте! Наш чёртов Аарн применил руны Аюна – тоже в храме спёр, не иначе. Я видел разок – это они! Сбивают с пути лучше, чем что бы то ни было. Никакие силы на них не действуют до тех пор, пока картинку не найдёшь.
И тут компания огляделась и как-то сразу заметила, что стоит на каменистом и скалистом холме. Возле реки, внизу – пожар, горят дома у пристани, горит и сама пристань, а корабли, тёмные и огнистые на тёмном и звёздном фоне, уходят вниз по течению, по чёрно-ало-оранжевой воде. Последний из них ещё на месте, возле него суета, но вот сходни убраны, судно уже догоняет весь караван.
А как же они раньше не видели?
Вон кривое дерево, компания проходила мимо него уже дважды, но не обратила внимания ни на реку, ни на корабли, ни на спуск с холма, никто не сообразил даже, что это почти то самое место, откуда свалился вниз белый пёсик, а они все побежали его спасать. Поняли лишь теперь. Вот же она, дорога, резко сворачивающая вниз, направо, к той стороне Малого перевала, что обращена к долине.
Рики, а следом и замешкавшийся от удивления Малёк, уже бежали вниз с холма, к реке, не разбирая дороги.
Кораблики, красивые до невозможности, скрываются за поворотом реки...
Так вспоминалось маленькой Мичике в тревожном сне.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2014/11/25/1612
Иллюстрация: картинка из "ВКонтакте"