О.Б Ломов. Пародия романа Обломов Гончарова. Окончание.
Пародия в жанре Жаргон гламурных падонков или в жанре Диалект высотников.
(в отличие от "Облом off" — спектакля Михаила Угарова)
(и в отличие от самого Обломова как персонажа, и наподобие Штольца)
Опечатки - сущность этого жанра, но не простые, а достаточно смешные опечатки.
Части четфёртой глаффа 11.
Однащды, аколо палундня, щли па дерефянным тратуарам на Вибархской старане 2 газпадина; ссади ихь тихо эхала каляска. Один ис нихъ бил Чтольс, друхой - иго приятэль, литэратур, польни, с аббатичным лисом, Сад умчивыми, как будка сон ными гласами. Оне пара внялис с домом; обед ня кончилас, и народъ павалиль на у лису,: впереди фсех ницщии. Кал-лекция ихь била бал шая и расно образная.
-Я би хатель знац, аткудах ницщие бируца?- сказаль литэратур, гладя на ницщих.
-Как аткудах? Ис расныхъ шелей и углёв на пол зают...
-R не то спращиваю, - ваз раз иль литэратур, - я хацель би знац: как мощно сделаца ницщим, стац ф это поло жение? Дэлаеца ли это в низапно или паступенно, изкренне или фалщифа?..
-Зачем тибэ? Нео хочищ ли писац "Мистеры гдэ Петербург"?
-Мощет бить... - ленивец зевая, прагаварил литэратур.
-Да ффот слушай: спроси любого, са $ Сереьром онь тибе продаст всю сваю Историю, а ты запищи и перепрадай с барыщном. Ффот старрик, типа ницщего, кажица, сами нормальный. Hi, starик! Пади сюда!
Старрик абирнулся на Сов, снял щляпю и палащол к ним.
-Милосердов газпода! - загриппел онь. -Помохите бледному, у вещному в 30 с ражениях, престарелому ффоину...
-Сахарр! - с дивлением сказаль Чтольс.-Это ТИ?
Сахар вдрукк за мол чай, пот Ом, прикрыфф гласа рукой от сонца, присталино пагладель на Чтольса.
-Исвените, ваше при вас хадительство, не приснаю... оселп со всем!
-За был друга сваиго бар Ина, Чтольса, - упрекнуль Чтольс.
-Ах, фах, батющка, Эндрю Эваныч! Батющка, атец родной!
Онь суетился, лов ил руку Чтольса, и, не поймав, поселоваль иго платья.
-Привёл дощить до этакой радацти мэн Я, Псай акаян ного...=завопиль онь, Нео то плача, не то смеяц. фсё лисо иго как будка прожжено било багрофффой печатью от лба до подпородка. Ноз биль, сверхь того, подёрнут синэвой. Гол ова савсем лиса; бакен барды били па-прежнему боль щи е, но смятые и перемещаные, как вой локк, в каждой точно пол о жено било по комку (снега). На нём била ветхая, совсем полинявщая щи Нель, у каторай недоставалло одной полы; обуц он ьил в старрые стоптанные галощи на босу ноху; в руках держаль меховую, соавсем обтёртую щапку.
-Ах ты, Милосердов! Какую милость сотварил мне сигодня для празника...
-Щто ты это в каком пол о жении? Ачиго? Тэьэ не стыдна? - строго спросиль Чтольс.
-Фах, батющка, Эндрю Эваныч! Щто ш делац? - тяжело вздохнуфф, началь Сахар. - Чем пиццацу? Бывало, када Анисья била щиффа, так я не щатался, бил кусок и хлеба, а потом блатец баринин не захоцели дерщать мэн я, свали даэрмоэдом. Микки Эндрьюич Тарантиев всё норовил, как пайдёщ мимо, сзади ногой удариц: жития не сталло! Попрёкофф скока перенёс. Паверите ли, судар, кусок хлеба в гоэлро не щёл. Кабы не баррыня, тай ей здоровье!- прибавил Сахар, - давно би сагиб на моросе. Она одещонку на зиму тает и хлеба скока хощ, и на пчеке уголь - все по милости сваей давала. Да иза мэн я и её Стали попрекац, я и ущоль кудах гласа гладят! Ффот типер фторой ход мы каю гор е...
-Зачем на место не щоль? - спросиль Чтольс.
-Гдэ, батя, Эндрю Эваныч, нинче место найдёщ? Бил на дфух местах, да не потратил. Фсё не то типэр, не по-прежневу; хуже сталло. В лакеи храмотных трепуют; да и у снатных газпод ИЕТ ущ этаха, щтоб в пере дней битком напито било народу. Фсё па аднаму, редька где дфа лакея. Сапаги сами снимаюц с сибя: какуюто мащинку выдумали! - с сокрущением продал шаль Сахар. - Спам, стыд, пропадет Бардство!
Онь вздохнуль.
-Фот опредилился било к немсу, к купсу, в перед ней сидец; фсё щло харащо, а он мэн я паслал к буфету слущить: маё ли тело? Аднащды панес посуду, какую-то богемскую, щто ли, полы-то гадкие, скольские - щтоп им правалица! Вдрукк нохи у меня врось, фся посуда, как ест с под носом, и грянулась оземь: ню, и прогнали! В друга рядь адной старрой графин е видом панравилсу: "почте нный на всглад", гаварит, и фсяла в швейцарцы. Долщность харощая, старриная: сиди тока ващнее на столе, палащи ноху на ноху, пакачивай, да не ачвечай срасу, када гто придёт, а сперва зарычи, а пот Ом ущ прапусти или в щею вытолкай, как панадобица: а харощим костям, исвесна: булакой наотмаж, вот так! - Сахар сделал рукой наотмаж. - Оно лестно, щто гавариц! Да бароня папалас такая неугодливая. Рас заглянула ка мне в каморку, увидала Клопа, растопалас, раскричалас, славно я выдумаль Клоп Офф! Када ьес Клопа хазяйцво бивает! В другой рас щла мима меня, почудилос ей, щто вином от мэн я пахнет... такая, права! И отказала.
- А Федь в самом деле пах нет, так и несет! - сказаль Чтольс.
- С гора, батя, Эндрю Эваныч, ей-ей, с гора, - зашипел Сахар, сморщившис горко. -Пробоваль тоже извозчиков ездить. Нанялсу к хазэину, да нохи ознобил: силь то мало, стар Стал! Плошадь папа лась злющая; аднащды пад карету бросилас, шут не исломала мэн я; в друг ой рас старуху смял, в щас в зале...
-Ню, польна, не бродяжничай и не пьянствуй, прихоти ка мне, я тэьэ уголь дам, в деревню поедем - слищищ?
-Слыщу, батя, Эндрю Эваныч, да...
Он вздохнуль.
-Эхать-то не ОХОТА отсюда. Нэш-то кормилец, Илья Ильич, - завопил онь, апяц памянуль иго сегодня, королевство ему! Этакого барона отняли господа! На радость людям шил, шить бы ему 100 лэт... - всхлипываль и приговариваль Сахар, моршась. - Фот сигодня у ниго бил; как в эту сторону приду, так и туда, сяду да и сижу; слёзы так и тикут... Этак то инада задумаюсь, притихнет всё и пачудица, как будто клинчет: "Сахар! Загар!!" Инада муращки па спине пабигут! Не нашить такого барона! А васто как любил...
-Ню, прихади на Эндрющу взглянуть: я тебя велю накормить, адеть, а там как хош! - сказаль Чтольс и даль иму дэнэг.
-Приду, как не притти всглануть на Эндрю или Ича? Кофе, великонек Сталл! Господин! Радости какой привёл дождь аца! Приду, батя, тай вам доброга здоровья и нечётные ходы...-варчаль Сахар вслед уезжавшей каляске.
-Ню, ты слищал Историю этаха ницщего? - сказаль Чтольс сваему приятелу.
-А щто эта за илия или Ич, каторага он вспаминаль?- спрасил литэратур.
-О.Б. Ломов: я тебе мнохо рас про ниго гавариль.
-Да, помню имя: это твой друх и товариш. Щто с ним сталоц?
-Пахибь, пропаль ни за щто.
Чтольс вздохнул и задумался.
-А бил не глупее других, душа чиста и язьна, как стекло; благароден, снежен, и - пропаль!
-Ачиго же? Какая причина?
-Причина... какая причина! ОстапоБорисовичоЛомовщина! - сказал Чтольс.
-О.Б.Ломовщина! - с недоразумением павтариль литэратур. - Щто это такое?
- Сичас расскажу тебе: тай собраца с мыслями и памятью. А ты запищи: мощет бить, кому-нибуть пригодица.
И он раз сказал ему, что сдесь написано.
Соавторы: Иван Гончаров, Преобразователь Классики).