Событием первого лета на флоте стало нашествие божьих коровок. Событием второго года службы стало нашествие змей и махаонов. Событием третьего года службы стал мой первый брак (мы расписались в Реттиховке накануне празднования Дня ВМФ, где мне посчастливилось выступить в роли Посейдона. В части я создал свой первый самостоятельный шахматный клуб и впервые выложил магический квадрат пять на пять, являющийся основанием чатуранги. В то - последнее свое лето на флоте - я направил Давиду Бронштейну своё описание математически чистого выхода на четыре основные шахматные фигуры и технику подсчета их абсолютной шахматной силы на пустой доске. В это же лето мне довелось выиграть всесоюзный конкурс "Студенческого меридиана" "Сыграй как Карпов", вследствие чего Анатолий Евгеньевич мне по сей день должен одну шахматную партию (он обещал сыграть с каждым победителем).
Лето 1975-го года - первое лето в Архангельске. Лето щепы, очереди на работу в СЦБК, лето сдачи экзаменов - экстерном за среднюю школу - в школе №50 Архангельска, в Соломбале, напротив "Красной Кузницы" и вступительных экзаменов на философский факультет Ленинградского госуниверситета. На щепу я ходил с температурой под сорок и "не потянул". Пока суть да дело я быстренько устроился почтальоном по доставке телеграмм в 59-е отделение связи на Партизанской 40. Рядом с этим длиннющим пятиэтажным домом нам дали комнату на Целлюлозной 23.
Следующее лето 1976-го года я встретил в... декретном отпуске!!! То есть в отпуске по беременности и родам!!! Жена родила сына Володю 26-го мая, и уже третьего июня выписалась, но едва мы привезли её на Ильича 33 в Поселке Первых Пятилеток, как у неё поднялась температура до сорока одного градуса. Несмотря на возражения тёщи я вызвал скорую и её увезли в центр города спасать от острого эндометрита (метрит ей я и сам поставил, превосходно зная анамнез и температурную кривую). И пришлось мне брать декретный отпуск и месяц выхаживать Вовочку, стирая по сорок пеленок и подгузников ежедневно. Благо меня пустила к себе в квартиру Руфа - одноклассница моей супруги, жившая неподалеку от больницы. Поэтому три раза в день я носил Вовулю на кормление в больницу. Ну а потом, по выходе из декрета - работа в три смены. После летней сессии в Ленинграде, каковую я отбыл буквально за пять дней, я вновь таскал телеграммы а потом шел в СЛДК на брёвна или на укладку штабелей досок.
За тысячу уложенных досок платили двадцать рублей. Это весьма специфическая работа. За выталкивание брёвен по дворикам бассейнов к окорочным станциям мы получали за смену рублей двенадцать-пятнадцать, в зависимости от выработки всего цеха. Брёвна мы толкали в бригаде, а укладка штабелей была работой сугубо индивидуальной. мне она нравилась больше. Ночи в Архангельске летом - белые. В Ленинграде - тоже. Поэтому восемь лет на берегу Белого моря и Балтийского моря мне выпали белые.
В конце лета 1976-го года я устроился в дворовый цех СЦБК в ожидании места содовщика на основном производстве. Здесь меня уже поджидал огромный красавец СРК-2.
Следующее лето я встретил в компании с двумя детьми - в декабре родилась дочь Света (это с нею мы только что встречались в Феодосии!!!) и поэтому работа в две смены становится для меня просто нормой жизни. А вот следующие три лета были шахматными, поскольку весной 1978-го года под патронажем выдающегося организатора спорта в Архангельской губернии Льва Михайловича Филшьчагина в условиях острейшей конкуренции с выдающимся организатором шашечного дела Владимиром Павловичем Балабиным - тренером Александра Балякина, в тесной связке с выдающимся шахматным маэстро Борисом Артемьевичем Радевичем мною был организован областной шахматно-шашечный клуб на улице Энгельса, в квартале от железнодорожного вокзала на первом этаже тринадцатиэтажного здания. Это был мой второй шахматный клуб. Он просуществовал успешно до начала этого века. Любопытно, что мало того, что она располагался на Энгельса, так один из моих штатных сотрудников носил имя Энгельс - Энгельс Иванович Сидоров. Это был первый Сидоров в моей жизни. Второй появится позднее в лице ректора Архангельского мединститута, но это будет не тогда, когда я буду преподавателем этого вуза - напротив нашей кафедры через коридор трудился офтальмолог Федоров. Знать бы мне тогда, что будет далее!!! - а когда я приеду в 1998-ом году проверять этот вуз и другие вузы по поручению одного из управлений Министерства образования России. Да! Если в Свердловске я жил на улице Карла Маркса, а улицу Энгельса только пересекал ежедневно, идя по Гоголя к Пушкинской, то здесь мне довелось на Энгельса с Энгельсом плотно потрудиться. Во время этой работы я нередко ездил в Москву в командировки по линии Спорткомитета. Так что эти три лета были и московские, и подмосковные (город Дмитров!) и Ленинградские. Ведь я учился заочно в Питере и каждое лето приезжал на месяц на сессию Правда больше двух недель обычно не высиживал - нужна была колбаса. Нужно было мясо. Все это на сэкономленные средства покупалось через серию очередей, обкладывалось сухим льдом и в замороженном виде доставлялось в Архангельск.
Но всё проходит. Осенью я целый месяц проработал в ПТУ в группе №13, где было 13 девушек. Этот опыт заслуживает отдельного описания. Узнав какую зарплату мне заплатят я тихо забрал документы и ушел работать податчиком досок во второй цех СЛДК. Первое лето из этой серии было отмечено похоронами дяди Миши и Жорика и поездкой в Сочи в качестве тренера и журналиста на Международный шахматный турнир. Это было третье мое появление на Черном море. Начиналось самое потрясающее время в моей жизни. Я работал в три смены. Две на потоках или на брёвнах или подрамщиком, или на обрезной или на укладке пакетов и третью в мединституте. В это же время прямо на сменах я работал над общей теорией игр, над специальной теорией игр, над лекцией "Как я пишу свои песни". В этот период и был открыт принципиально новый класс полифигурных игр, выстроилась четкая структура описания игр, методология их систематизации. Востребованность этих разделов теории в будущем не вызывала тогда и не вызывает у меня сейчас никаких сомнений. Лета в цехе были жаркие, потные, сквознячные одновременно. И вот здесь я впервые схватил острый пояснично-крестцовый радикулит. Комбинация факторов риска была проста: жара, сильный сквозняк, разгоряченное потное тело. Параллельно за три года начали изнашиваться связки и я начал ходить в специальных жгутах от растяжения. На какое-то время это снимало проблему, но общее правило - податчики досок за год-два остаются без рук - действовало. Я продержался три года. И после этого решился на отчаянный шаг - уехал преподавать историю в сельский район Вилегодского района Архангельской области. Недалеко от Котласа, по дороге на Воркуту. И еще на тридцать пять километров вглубь. Здесь я провел два лета и три сезона. Эти два лета были огородническими и грибными. А еще они отмечены рождением пяти сиамских котят, командировкой в Архангельск, путешествием в Архангельск с группой детей. В самый первый день в то свое первое лето - 24-го августа - я встретил медведя. Он мирно прошел мимо моего крылечка к мусорной свалке. Ни одна собака в посёлке не подавала голоса!!! Потом бурый развернулся и степенно удалился в лес, начинавшийся прямо за моим порогом.
Вообще в разные годы мне летом довелось в лесу встречать волков, медведей, лис, тигров, лося и кабана. Впрочем последних трех я, слава Богу. наблюдал лишь издали.
Наступало время "Красного командира" и лето 1985-го года я встретил в Качканаре. Это было лето моего позорного бегства из пионерлагеря "Чайка", лето создания моего третьего шахматного клуба, лето формирования основ теории модульной школы и шахматного всеобуча. В тот год я стал учителем под руководством выдающегося педагога Ивана Васильевича Звягина. Работали мы параллельно с выдающимся тренером Геннадием Васильевичем Некрасовым (он погиб в качестве банкира, но не уйди он в информатику - каких бы великих мастеров он воспитал!). Следующее лето 1986-го года - последнее мирное лето моей жизни. Лето Феодосии (четвертое посещение!), лето Второго отряда. Лето знакомства с редакцией "Качканарского рабочего". Лето набора специального шахматного класса. Лето, завершившееся чудесной аранжировкой Мандрыкина к песне "Мы с тобой увидим разные одинаковые сны". Шахматный класс, педагоги, любители шахмат заполнили зал Дворца культуры и с динамиков полилась эта чудесная мелодия и возникли сказочные шахматы на сцене. Всё вокруг погрузилось в эту музыку и потрясающую игру цвета и звуков. И ничто не предвещало войны. Но уже через несколько дней я напишу: "Разучившись скакать на конях и бросаться на шпаги..." Уже через полгода я перейду в редакцию и останется всего одно лето до гражданской войны в России.