...над тобой встрепенутся
и не устанут сулить
много неба и света,
пытаясь их спрятать в тела...
"... не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ангелам Своим заповедает о тебе - охранять тебя на всех путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею..."
ПСАЛОМ 90
Сначала он ощутил толчок. Не сильный, словно кто-то ладонью подтолкнул вперёд. Но через мгновение его буквально швырнуло на колени, в центре вечернего города, прямо на каменную мостовую. Раздался громкий треск и сильно, почти нестерпимо заныла спина. Он обхватил плечи руками и попытался сжаться в комок, уже заранее понимая всю тщетность этой нелепой попытки сдержать боль. Затем попытался неуклюже подняться на ноги, оглядываясь по сторонам в поиске случайных свидетелей, но улицы оказались пустыми. Разогнувшись, всё ещё ощущая предательскую слабость в ногах, он расправил плечи и в тот же миг за спиной что-то хлопнуло, мышцы свело судорогой, и его протащило назад на добрый десяток метров. Он еле удержался на ногах. Оглянулся, за спиной мелькнуло что-то белое. Развернулся, и снова это напряжение мышц и неуправляемое движение в сторону.
- Крылья, - не поверил он сам себе. - У меня за спиной неведомо откуда появились крылья... Или я просто схожу с ума.
Он завёл руки за спину и с растущей паникой прикоснулся к плотным остовам, покрытым перьями, выходящим из спины где-то в районе лопаток. И, ошалевая от происходящего, повернул голову, пытаясь как можно подробнее рассмотреть невесть откуда взявшиеся крылья. Они потрясали воображение: белоснежные, покрытые нежными перьями, плотно уложенными одно к другому, мощные и большие. Не в состоянии здраво осмысливать происходящее, он сделал то, что показалось самым разумным в этот момент - попытался взлететь. Его снова потащило в сторону. С трудом восстановив равновесие, он прислушался к своим ощущениям и отметил, что пытается взмахивать рукам, тогда как надо задействовать только плечи. Постепенно дело наладилось: он смог подняться на несколько метров над землёй и вполне сносно держаться на ногах после приземления. Затем он сложил крылья, это получилось само собой, просто решил, что на сегодня хватит.
Уже дома спохватился, что так и не проверил, как это всё смотрится со стороны. Но крылья словно слились с его одеждой, ничем не выдавая своего присутствия, и он облегчённо вздохнул: не хватало ещё обряжаться в плащ в начале осени.
Ночью долго не мог уснуть, а уснув, ощутил падение и, проснувшись, сел на кровати, сбив настольную лампу внезапно распахнувшимися крыльями.
- К чему мне это, - подумал он. - Всё уже установилось, всё налажено. Почему именно сейчас? Почему не в двадцать, когда так грезилось о полётах, почему сейчас?
Дом молчал.
Он долго молча стоял у окна, вглядываясь в ночь, думая о том, что завтра - снова на работу, а в выходные нагрянут родственники и значит надо сделать уборку в квартире. Что чуда с ним так и не случилось, а все мгновения радости просыпались, просеялись сквозь прорехи банальных фраз и отговорок...
- Вот тебе чудо, - услышал он тоненький голосок, идущий откуда-то из глубины души. - Бери, Человек.
Он упрямо тряхнул головой. Всё поздно. Всё это пришло тогда, когда уже нет ни желания, ни сил начинать всё заново. Когда хочется лишь одного - спокойно пройти оставшийся отрезок пути, пройти достойно, без лишних потрясений и дрязг.
***
Занимался рассвет. В комнате всё было устлано белым. Спина болела и сильно кровоточила. Он поднял с пола крылья и завернул в старое одеяло, выбросить их рука так и не поднялась.
***
Недели бежали за неделями, он всё реже вспоминал тот осенний вечер, спина не болела, полностью избавляя его от непрошеных воспоминаний. Уже всё чаще мир укрывался белым одеялом, всё тише становился ночной город, утопая в снегу, готовясь к долгой спячке.
***
Город украшали к празднику. Вся детвора носилась с хлопушками и фейерверками, магазины принимали первые набеги предвкушающих праздники покупателей и день ото дня пополняли предновогодний ассортимент продукции. Город бурлил в ожидании.
Он брёл домой. Всё чаще его окатывала глухая тоска, хотелось что-то делать, бежать, вырваться из этого безумного одномерного коловращения будней. Вечерами он смотрел на шкаф, словно мог увидеть сквозь плотные стенки свёрток, к которому всё никак не решался прикоснуться с того злополучного вечера. Но сегодня в голове весь день крутилась невесть как вспомнившаяся строчка: "Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла..." и руки сами потянулись к створкам.
Они всё ещё были там, прекрасные, не утратившие своего великолепия. Он разрыдался, горечь душила его - вот же оно, то самое чудо, о котором так мечталось долгие годы. Он гладил перья, расправляя каждое, боясь дотронуться до неровных срезов у основания. Когда слёзы высохли, он затих, прикорнув тут же, на ковре, среди разбросанных вещей, смятого покрывала и прекрасных крыльев, сияющих в полумраке комнаты.
***
Утром они исчезли. Его долго пытались разыскать, звонили с работы, пытались допытаться у родных, те только улыбались, и загадочно отвечали, что искать нет смысла, и что он больше не станет перекладывать бумажки с места на место в маленькой конторке невзрачного предприятия.
***
Он шагал по заснеженным улицам, улыбаясь новому году, неся за спиной свёрнутые крылья, готовые распахнуться в любой момент и поднять его над городом, в самое сердце метели, к самому началу всего, что только собирается сбыться в грядущем новом году...
Теперь он знал.