Через три дома от Елены Андреевны Аншуковой жил с семьёй её брат Андрей Андреевич Вилачев, известный на всю Ольховку кузнец. Он такое вытворял с железом, что люди только диву давались. Возле его дома была железная ограда с причудливыми птицами, конями, сказочными цветами.
Было у него с женой Антониной Ивановной две дочери-близняшки и сын Александр, отцова надёжа, ещё не ходивший служить в армию. Но армия не за горами, и мать тревожилась за сына. За железной оградой буйно цвела черёмуха. Когда-то в детстве, мальчишкой со смешной, топорщащейся надо лбом чёлкой, Саша принёс с угора, заросшего черёмуховыми кустами, несколько тоненьких прутиков - саженцев черёмуховых - и посадил их перед домом. Росли черёмушки, и рос мальчик Саша.
Школьные годы пролетели быстро. Закончив в Ольховке восемь классов, Саша поступил в районное СПТУ и получил за три года обучения кучу специальностей. А прутики за годы превратились в стройные черёмушки, и расцвели этой весной, словно невесты, на удивление всей деревне.
А ещё удивлению Саши не было предела, когда он увидел свою бывшую одноклассницу Катьку, которую в детстве дёргал за жиденькие косички и дразнил: «Катя-Катеря, глухая тетеря!», а она с ненавистью смотрела на него глазами, наполненными слезами жгучей обиды, но никогда не жаловалась на обидчика, и это его ещё сильнее распаляло.
После окончания школы Катя пошла работать телятницей в совхоз, потому что отца в семье не было, а после неё у матери ещё трое ребятишек, мал-мала меньше. Кате было жаль оставлять младших на мать, которая была доброй, но очень уж слабохарактерной женщиной. Она могла ни с того, ни с сего вдруг загулять на неделю-другую. В доме в это время появлялся незнакомый мужчина, или холостой выпивоха-односельчанин, которого пьяная мать заставляла называть папой. Пропившись и придя в себя, мать выгоняла собутыльника, виновато глядела на детей, и шла на скотний двор, где работала сторожем. Её не увольняли, потому, что кадров в совхозе не хватало, а ещё прекрасно знали, что пропившись, женщина будет работать за двоих, чувствую свою вину. Месяца три-четыре, а то и с полгода, семья жила спокойно. Закончив школу, повзрослевшая Катя сказала матери:
- Хватит, мама! Больше ни один твой хахаль у нас в доме не появится. Не позорь ни меня, ни детей. Если приспичит, пей и гуляй на стороне, где хочешь. А лучше бы совсем не пила, ты ведь можешь.
- Ладно, доченька,- покорно согласилась мать и тут же заплакала. – Что ты знаешь о моей жизни? Папку твоего я ох, как любила! Долюбила и тобой забеременела. Дак не дала его матка взять меня. Забегала по бабкам, видно чем-то опоила его, или наговорила что худое про меня, но отворотила сыночка своего от меня. А ведь мы с ним пожениться хотели. Пока я переживала, да маялась, любимого моего скорёхонько женили на Маньке-корявой. Я на свадьбу ту пришла, чтобы в глаза его бесстыжие глянуть. Ну и глянула. А там пустота одна, доченька. Поняла я, что он не по своей воле женится, и что я уже не нужна ему вовсе. Всё забыто и из памяти выкинуто. Присушили его Манька с маткой. И закончилась наша с Пашкой любовь.
- Мама, так Павел Кудрявин мой отец?
- Твой, Катенька, твой. Только он ни разу за всё время про это и не вспомнил.
- А остальные-то ребята чьи у нас?
- Ох, Катенька, от кого Бог дал, от того и родила. Хоть и нагуляны они у меня, но я так думаю, раз дал им Господь жизнь, то чем они худе других детей, рождённых с мужиками в семье.
- Не хуже, мамочка. Только не пей больше.
- Так я не часто и пью, доченька.
- Да ведь после каждой твоей гулянки у нас в доме пополнение – кто-нибудь рождается. Мама, я уже взрослая и мне стыдно за тебя.
- Я попробую, Катя. Но раз ты взрослая, то должна понять меня. Мне порой так захочется, чтобы кто-нибудь приласкал, да обогрел. А мужики, когда выпьют, до чего ласковыми становятся.
- Так ведь женатые они поди, мама?
- Так на лбу у них про это не написано. Прости ты меня, Катенька, понимаю, неловко тебе перед друзьями.
- Мама, я решила остаться работать в совхозе, и буду поступать учиться заочно в техникум. Ты уж не обижайся. Но спуску я тебе не дам.
- Согласна, Катенька. Буду слушаться тебя.
Три года поучился Саша в училище, и три года обряжалась Катя с телятами, и ездила два раза в год на сессию в Сельскохозяйственный техникум в областной город. Она училась на зоотехника. Параллельно со специальностью девушка получала и среднее образование. Ей надо было учиться около пяти лет. Как-то раз, во время её отъезда на учёбу, мать опять сорвалась и пустилась во все тяжкие. Брат Николка, учившийся в седьмом классе, позвонил от соседей в канцелярию техникума (Катя оставила ему этот телефон на всякий случай) и, когда сестру позвали к телефону, сообщил ей о случившемся. У Кати тоскливо заныло в груди, слёзы невольно потекли по щекам.
- У Вас неприятности? – спросила секретарша.
- Да, - ответила девушка. – Как бы мне досрочно сдать экзамены?
- А вы напишите заявление.
Сдав досрочно экзамены, Катя приехала домой. Мать она разыскала в доме у Васьки рыжего в кругу собутыльников. Вместе с ней гулеванила и её неизменная подруженька Таська-вертихвостка. Та тоже любила гульнуть, но детей она не рожала, а делала аборты.
- Я их всех на помойку снесла, - хвалилась она подруге, а ты вот и тяни такую ораву одна.
Мать в ответ только пьяно улыбалась.
Войдя в избу, Катя едва разглядела в табачном дыму подвыпившую мать.
- Мама, пошли домой, - потянула она её за рукав.
Но тут между девушкой и матерью неожиданно вырос Васька рыжий.
- Ты чего тут командуешь? Галька у нас поживёт, ничего её выпороткам не сделается. А то садись с нами за стол. Мы и тебе «Ляльку» состряпаем. – он нагло рассмеялся, глядя девушке в глаза.
Катя обошла его и, подойдя к матери, снова потянула её за рукав. Та смущённо встала, пьяно пошатываясь. Васька ещё раз попытался остановить девушку, но та брезгливо оттолкнула его и обожгла таким ненавидящим взглядом, что он невольно отшатнувшись, только и проговорил:
- Ну и ладно, и ладно. Проваливай со своей мамочкой.
Наутро протрезвевшая Галина не знала, как смотреть в глаза детям, а особенно дочери. Она горько зарыдала, а дети, подойдя к матери, гладили её по голове, по плечам, поправляя рассыпавшиеся волосы. Успокоившись, Галина села на кровати.
- Не знаю, поверите вы мне или нет, но этого больше никогда не повторится. Жизнью своей клянусь.
Больше срывов у неё не было, и жизнь в семье мало-помалу наладилась. Катя из серой мышки превратилась в сероглазую красавицу – тоненькую, стройную, с короткой стрижкой. Вот такой и увидел её сегодня Саша. Он оторопел от неожиданности.
- Катюха, это ты что ли? – спросил он девушку вместо приветствия.
- Привет, Саша. Не узнал? Я, конечно.
А глаза такие смешливые, такие доверчивые, смотрят открыто, словно говорят: «Ну что, нет больше гадкого утёнка?» Он никогда не видел таких глаз.
- Какая ты стала! – сказал он с восхищением.
- Да обычная я, Саша, - ответила девушка и поспешила уйти.
- А ты куда торопишься, - спросил её вслед Саша.
Девушка обернулась и остановилась:
- На ферму, к телятам. Сейчас начнётся вечерняя обредня.
- А ты долго будешь на работе?
- До шести вечера, может чуть подольше. А тебе зачем?
- Да так просто спросил.
В шесть часов вечера Саша с огромным букетом черёмухи стоял около телятника. Где-то в половине седьмого из ворот вышла Катя и две немолодые телятницы – Анна Петровна Гаврилова и Надежда Григорьевна Горяева. Анна Петровна засмеялась:
- Ой, девки, а к кому это жених явился? Не к тебе ли, Катерина?
Катя засмущалась и пошла вперёд. Саша догнал её.
- Катюша, подожди. Это тебе, - он протянул букет девушке.
- Спасибо, - Катя уткнулась покрасневшим от смущения лицом, в букет. – Как пахнет! Ты где нарвал?
- Да у своего дома. Я давно черёмух насадил. Теперь они большие, цветут.
Саша проводил девушку до дома и предложил встретиться вечером. Катя согласилась, и в девять часов вечера они встретились снова.
Лето пролетело незаметно. Саша и дня не мог прожить, чтобы не повидаться с Катей. Он часто заходил к ней домой, и Галина Ивановна радовалась его приходу, радовалась за дочь, их светлым отношениям. Всё было бы хорошо, да людская молва донесла Андрею Андреевичу и Антонине Ивановне об их встречах.
Как-то раз вечером, в конце сентября Саша, как обычно, собирался на свидание с Катей, в дверях появился Андрей Андреевич.
- Ты куда, Александр?
- Пойду, погуляю, папа?
- С кем погуляю?
- С Катюшей Кулаковой.
Отец потемнел лицом, а из-за его спины выглядывала только что подошедшая мать.
- Я тебе запрещаю с ней гулять! – сверкнул глазами отец.
- Верно, верно, Сашенька, - торопливо заговорила мать. – Она не нашего поля ягода.
Саша опешил.
- Да вам что Катя сделала плохого?
- Она-та ничего, - затараторила Антонина Ивановна. – А вот Галька, матка у неё гулящая да пьющая, и Катька в неё пойдёт. Яблочко от яблоньки недалёко укатится.
- Мама, папа, да тётя Галя давно уже не пьёт и не гуляет. Дома у них порядок, Катюша работает и учится. Мы пожениться хотим.
- Как это пожениться? – возмутился отец. – Тебе в армию осенью идти.
- Ну и что? Она ждать меня будет.
- Два года? Сейчас, как же, держи карман шире, - загорячилась мать. – Сломаешь себе жизнь ни за что, ни про что. Да она ломаного гроша против тебя не стоит. Ты служить будешь, а она по парням шляться зачнёт.
- Не смейте так говорить! Как вы можете поливать Катю грязью, она не такая!
- Запомни, - сказал хмуро Андрей Андреевич, - женишься на Катьке – на порог не пущу. Не пущу, так и знай!
- Не пустишь! И не надо!
Разгорячённый Саша вышел из дома, хлопнув дверью. Он долго бродил по угору над рекой. Туман стелился белым покрывалом, заполняя низину у реки, луг, реку, заполняя пространство над рекой, подбирался к угору. Наконец Саша собрался с мыслями и отправился к Кате. Обида душила его, и он понимал, что родители ни за что не дадут своего согласия на брак с Катей.
- Саша пришёл, - обрадовалась девушка, когда постучавшись, он вошёл в их скромную избушку.
- Проходи, проходи, Саша, - засуетилась Галина Ивановна.
- Что с тобой, Саша, почему ты такой сегодня грустный? – спросила Катя.
- Катюша, я пришёл сделать тебе предложение, и позвать замуж. Ты будешь моей женой?
- Ой! – ойкнула Галина Ивановна. – А не рано ли вам? Ведь в армию, Саша, уйдёшь. Может, после армии поженитесь?
- Нет, Галина Ивановна, мы с Катей так решили – сейчас. Нам уже по 19 лет, а два года быстро пролетят.
Галина Ивановна села на стул и заплакала.
- Мамочка, не плачь, ты ведь хочешь нам счастья? Саша, ну, конечно же, я согласна.
- Тогда завтра пойдём подавать заявление в сельский совет. Прямо с утра и пойдём, когда ты придёшь с телятника, а я на это время отпрошусь на работе. Пошли, Катя, погуляем, над рекой – туманище – красота!