Тайланд

Путевые заметки.

06.03.98. Израиль – Иордания – Тайланд.

Вечер. 19 часов. Приятная погода, температура 19 градусов. Вылетели из аэропорта Бен-Гурион, который находится в Израиле, в Амман - столицу Иордании.
Самолёт винтовой, маленький – на 60 человек. 
Мы впервые находимся на арабской территории. Стюардессы веж -ливы, улыбаются, обслуживание выше среднего. Впереди, лицом к пассажирам, два молодых, сравнительно, человека. Явно– служба безопасности полёта. Нет пронзительных взглядов – просто выполняют работу.
Полёт, вместе со взлётом и посадкой продолжается 40 минут. Сверху город не кажется достаточно освещённым. Так это и на самом деле.
Аэропорт – не меньше нашего, возможно, и больше. Стоят около 10-и больших реактивных самолётов незнакомой формы. На каждом из них, как и на нашем большая королевская корона. Это самолёты “Royal Jordanian” – «Королевский воздушный флот Иордании».

Выходим из самолёта. Таможенники. Ручной багаж проходит рентген, а пассажиры – прощупавание подмышками, на поясе. У женщин быстрый обыск в находящейся рядом конторке. Проверяет женщина. Ищут оружие. Обстановка деловая. Иорданцы не хотят неприятностей, как со стороны израильтян, так и со стороны международных авиационных законодателей. Нарушение этих законов может привести к запрету принимать международные рейсы в данном аэропорту, как не подготовленому по какой-то из причин.
У нас в Аммане есть 2,5 – 3 часа.
Проводим их в аэропорту. “Duty Free” – магазин для вылетающих пассажиров и просто знакомство с аэропортом, как одной из точек страны. Магазин без налогов. Только что мы были в нашем, поэтому легко сравнить. Цены у иорданцев, как и нас, кое-где меньше, но и выбор тоже меньше. Торговля очень вялая, потому что поток пассажи -ров в это время был из бедных стран Дальнего Востока. С кредитными карточками продавцы знакомы не очень хорошо – видимо пользуются ими пассажиры редко.

В коридорах обычная вокзальная обстановка. Есть зал V.I.P. – туда заходит хорошо, по-европейски одетая публика. В общем зале восточный и африканский «конгломерат». Тайландские рабочие, возвращающиеся с заработков, держатся вместе. Возраст определить тяжело, морщинистых лиц нет. Хотя они находятся вблизи друг от друга, но это отдельные группки. Часть ведёт себя тихо, а часть веселится и галдит. Молодые израильтяне, которые после армии, разбредаются с рюкзаками по всему свету, укладываются на вокзальных лежанках спать. Нам с ними, видимо, не по пути – они осваивают ещё неизвестный туризму, новый, неведомый им самим, маршрут.
Сам аэропорт задуман с размахом, но где-то по пути кончились деньги и пришлось остановиться на запуске функциональных служб, оставив всё остальное недоделаным. Чисто, как в зале, так и в туалетах.
Обявляется регистрация полёта. Вся группа, за гидом – Авишаем, выстроилась у одной стойки, затем у другой. Иорданцы решили нас выделить отдельным обслуживанием – мы организованая группа израильских туристов.
Совсем недавно прогремела скандальная история с нашим провалившемся покушением на одного из руководителей террористов на территории Иордании. После необходимых «экивоков» с нашей стороны, иорданцы старательно демонстрируют лояльность.

Выход в зал ожидания на посадку сопровождается новой процедурой проверки ручной клади и поверхностного обыска. 
Посадка в самолёт производится так, чтобы мы не смешивались с остальной публикой. 
Посадка идёт через «рукава», прямо из зала ожидания в самолёт. Это не новинка – так оборудованы большинство современных аэропортов. В Израиле, несмотря на то, что мы давно международный аэропорт, этого нет, т.к.  само здание построено раньше, чем появилась эта новинка. В новом здании это будет.
 Сидим в передней части самолёта. Это европейский «Аэробус». Большой современный самолёт – один из тех, которые мы видели, прилетев три часа назад. Иордания предпочла их «Боингам», мы же продлили старые контракты. Стюардессы, уже тайландки. Достаточно рослые, худенькие девушки. Если отвлечься от необычного типа лица, то красивые.

Сегодня, благодаря изменившейся международной ситуации, полёт на Дальний Восток из Израиля резко сократился и подешевел. Раньше делали круг через Москву и Ташкент. Сегодня летим через Саудовскую Аравию, эмираты, Персидский залив, южную часть Ирана, и далее уже просто. Летим ночью, навстречу вращению Земли, навстречу новому дню.
Я, предварительно, заготовил карты ночной видимости районов, над которыми будем лететь. Так мы узнаём где мы находимся. Пролетая над Персидским заливом, начинаешь понимать его значение. Есть большое количество скважин. Их электрическое освещение сравнимо с освещением больших городов. А ведь это находится на воде, и большинство из них было подожжено по приказу Саддама Хусейна во время войны в заливе.
Вообще, земля над районами нашего полёта, освещена в редких местах – мы летим над отсталыми странами.


07.03.98. Тайланд.  Бангкок.

Время пролетает быстро. В Бангкок – столицу Тайланда прибываем в 13.30 по местному времени. В Израиле сечас на 5 часов меньше. Южнее мы еще не забирались -12-й градус. Пока находимся в аэропорту: получаем багаж, проходим паспортный контроль, размениваем первые деньги (курс 1$=41,15 бат), осматриваем местный «Duty Free», всё нормально.
 Выходим!
Первый удар: 36 градусов, 95% влажности. Жара знакома, уровень влажности нет. В Тайланде – это один из самых терпимых периодов.
Перед посадкой в автобус, каждой паре предлагают сфотографироваться. Местной девушке в национальном платье её напарники передают гирлянды орхидей. Она их вешает каждому на шею и фотогра -фируется вместе с нами. Это необычно, и, в знак благодарности, большинство мужчин вместе с собственной женой обнимает и эту девушку.

Потом, уже в кондиционированом автобусе, скрашивающем тепловой удар, гид Авишай рассказывает нам, что тайландцы – народ очень нежный, физическое прикасание считантся неприличным. Здороваются и прощаются они, сложив руки перед лицом – мы это видели в индийс -ких фильмах. Это приветствие буддистов.  Тайланд - единственная страна, в которой   это религия подавляющего числа населения.
Вдруг вспомнили, что и американцы очень насторожено относятся   к дружескому русскому похлопыванию по плечу. Тело каждого человека его самая главная собственность на которую никто на имеет право посягать.
Едем в гостинницу. Пытаюсь ориентироваться по заранее приготовленным и отпечатаным на компьютере картам. Данные из компьютеризированной энциклопедии «Британика» - это самая лучшая. Год выпуска 97. Некоторое время ещё ориентируюсь, а затем, заслушавшись объяснениями гида, и, не представляя реальных размеров города, теряю ориентацию.

Бангкок разбросан на 1500 кв.км. Население 10–12 млн. Среднегодовой доход на душу населения 150 долларов. Огромный атомобильный парк и, только ещё развивающаяся система дорог. Загазованость дорог настолько велика, что те, чья работа связана с постоянным присутствием на дорогах города (полицейские, дорожные рабочие и т.д.)  носят маски.
Водитель автобуса имеет стажёра – водителя, который стажируется 3 года. В его обязаности входит загрузка и разгрузка автобуса чемоданами, он каждому из нас открывает дверь автобуса и, вначале пытался подавать руку, которая была нелишней при выходе из него. Когда же мы, помня наставления нашего гида о нежности жителей, справлялись сами, появилась дополнительная деревянная ступенька. Стажёр, видимо, подготавливает автобус к поездке, убирает его и т.д. Это признаки тяжёлой скрытой безработицы, которые мы видели затем много раз – множество подсобных рабочих там, где людьми можно было бы распорядиться по-другому.

Его неназойливая услужливость – надежда на «тип», который они с шофером получили централизовано в конце нашего пребывания в городе. 
В Тайланде принято, что автобус сопровождает ещё и местный гид, несмотря на то, что наш провёл здесь после армии 8 лет бродя с рюкзаком. Это, видимо, и в связи с постоянно меняющейся ситуацией, и одновременно, полицейский надзор. Местный гид – Виктор (так, они с Авишаем европеизировали его имя), по его словам, беженец из Лаоса. В стране с 17 лет, т.е.  лет 15–16. Отличный английский, к месту вставляет фразы на иврите и, услышав, русский, стал к месту применять и его. Имеет жену и маленького сына, но живут врозь, т.к.  не могут содержать семью.
Поездка продолжается около часа. Это район современных гостинниц, вплотную окружённый местной экзотикой.
Размещаемся в гостиннице «D” uma». Получаем номера, пока привозят багаж, быстро купаемся после суток в пути, и в холл. Гостиннца нормальная, американского типа. Есть всё.

Наши гиды предлагают, перед ужином с представлением, два мероприятия: портного, который до нашего отъезда изготовит костюмы, и сухой массаж.  Кто хочет может учавствовать, кто нет – свободное время.
Мы принимаем участие во всём!
Всё это происходит в соседней, тоже респектабельной гостиннице. Идти туда 100 м.

   
Портной – маленького роста толстенький индус, довольно сносно говорит на иврите. Его мать, как он говорит, израильтянка. Цены, которые - в 5 раз меньше наших. Выбор материала большой. Соблазняемся и заказываем мне тройку. Я тут, и можно снять мерку, а Михаэлю пиджак и жилет, «на глаз» увеличив мои размеры. Портной принимает этот вариант и мы, по его требованию, сразу же  полностью оплачиваем всё.
Сухой массаж.
Мы слышали о тайландском массаже, а тут, вдруг, разновидность. Оказывается, что здесь развита целая система массажей. Это одно из удовольствий, которое время от времени себе позволяет местное население и гости. Есть массажи всех частей тела, есть специалисты по всем разновидностям, которые даже географически концентрируются в разных местах страны. Видимо исторически так развивались школы. То, о чём закатывая глаза, говорят «специалисты» – это массаж «Body to body», когда хорошо вымыв пациента и себя, радевшись до трусиков, и натерев маслами себя и пациента, массажистка работает всем телом. Заходя на такой массаж клиент раздевается нагишом, ложится и, прикрывшись полотенцем, не производит никаких самостоятельных действий.
Это стоит намного дороже, но можно себе это позволить. Нужно знать куда ты идёшь, потому что не все такие заведения содержат себя в надлежащем гигиеническом и медицинском порядке, нужно знать до какого уровня расслабленности ты хочешь дойти -  соблазн велик, массажистки молоды, хорошо подобраны и готовы на дополнительные услуги. Нельзя бросаться очертя голову в это приключение. Нужно проверить карточку медицинской проверки, знать, что в ней нужно увидеть, быть уверенным, что это карточка именно этой девушки, и многое другое.

Сухой массаж.
Мы с Нелей первая пара, которая решила его делать. Это продолжается 2 часа и стоит чуть меньше 10$ на человека. Оплата вперёд. Раздеваем обувь и заходим.  За нами уже двинулись другие. Может быть поэтому нам повезло на массажисток – мы первые.
По длинному коридору, разделённому перегородками на конурки, нас привели к парной клетушке. Пол в ней приподнят над коридорным, два широких матраса, зановеска. Нам приносят лёгкие хлопчато-бумажные штаны и куртку. Предлагают переодеться и уходят. Мы переодеваемя, вешаем свою одежду на стену, приготавливаю фотоаппарат -  нужно найти возможность запечатлеть процедуру.
Коридором проходят наши, возбуждённые предстоящим.
Приходят две женщины лет 25-30, принесли тазики с водой, маленькие щёточки, какие-то бутылочки. Жестами предлагают сесть на пол каморки, спустив ноги в коридор. Моют нам ноги, пользуясь щёточками и добавляя понемногу жидкость из бутылочек. Пахнет хорошо. Вытирают ноги большими махровыми полотенцами, прелагают лечь на живот и начинают со стоп ног, отрабатывая   каждую косточку. Так, мышца за мышцей, они подымаются вверх. Я, бывший штангист, травмированый в разных ситуациях, и знаю где мне болит. Массажистка находит эти точки и, где может, руками, а где, выворачивая суставы   с помощью захватов своими руками и ногами, наваливаясь своим лёгким телом, ослабляет мои боли. Работа тяжёлая. Она просит, чтобы я расслабился. Я стараюсь, но иногда, не сдерживаюсь – болит. Тогда она грозит польцем. Спину расслабляет, ступая по ней ногами. Так доходит до шеи, а затем и головы. Рядом, на рассстоянии вытянутой руки, трещат кости у Нели и, иногда, когда есть возможность повернуть голову, можно увидеть этапы массажа и её реакцию. Ей тоже больно.
Перевернув меня на спину, массажистка повторяет весь путь. Она сносно говорит по-английски. Когда я спрашиваю знает ли она анатомию, отвечает   что училась 9 лет.
Она анатомию знает хорошо!
Массаж продолжается ровно 2 часа, за исключением короткого перерыва. Тут мы и фотографируем друг друга. Удаётся сделать фотографии и в процессе. Массажистки выходят. Мы переодеваемся, выходим. Они стоят рядом. Благодарим и даём им «тип» – 100 бат. Они довольны.
Массаж был очень хорошим, и мы решаем, при первой возможности, позволить себе это удовольствие.
У нас ещё есть время, и мы решаем осмотреться в, окружающем нас, местном колорите. Уже стемнело. Переходим узкую, запруженую машинами дорогу -  т.е., посмотрев, как это делают местные, просто бросаемся наперерез. Мы лавируем, шофера, и всё кончается благополучно. За дни, проведённые в Бангкоке, мы только один раз видели пострадавшего в дорожной ситуации – посыльного на мотороллере, врезавшегося в автомобиль.
Тайландцы просто верят в судьбу и вверяют себя ей, переходя дорогу. Но об этом мы узнаём на следующий день.
На другой стороне улицы иной мир. Почти нет тротуаров, а то что есть, забито какими-то переносными очажками, примусами, горелками и т.д., на которых что-то варится. Кому это предназначено непонятно, но это продаётся тут же. Где, сидя за импровизированным столиком, где просто на тротуаре, а где и стоя, на ходу едят. Стараются не мусорить – Бангкок производит 7.000 тонн мусора в сутки, а убрать удаётся только 4.000 тонн.
Жители столицы знают об этом и стараются на пол ничего не бросать – за это большие штрафы, тюремные наказания. Всем без исклю -чения, и туристам тоже, даже за окурок. Это не помогает – все стараются убирать, но грязно.
Мы идем, в основном дорогой, лавируя между машинами, велосипедистами на трёхколёсных больших велосипедах, видимо переделаных из обычных, с площадками, и «тук-туками» (моторизированными рикшами). На велосипедах развозят всё что можно себе представить, вплоть до очажка, на котором в несколько минут можно приготовить какое-то варево-жарево. Мы потом научимся где и что можно есть, а пока это негигиенично предельно.
Нас интересует местная нумизматика, филателия и телефонные карточки, которые мы тоже собираем. Ищем что-либо централизованое, но это Дальний Восток – 70%, даже в американизированой Японии- мел -кие предприятия. Я об этом читал, а теперь столкнулся. Прийдётся искать лавочки.
На улицах туское освещение от огней очажков и редких лампочек в магазинчиках. Жарко, влажно до такой степени, что мокрым   становишься сразу же по выходу из кондиционеров гостинницы. Возвращаемся, чтобы успеть выкупаться   и переодеться. Скоро едем смотреть национальный фольклёр и пробовать настоящую местную пищу.
Приготовившись, выезжаем на ужин с представлением. Автобус останавливается на широкой, хорошо освещённой улице. Большие витрины. Район ресторанов. Вид вполне современый, если не считать местного колорита. Нас ведут куда-то чистыми, освещёнными, забитыми туристами переулками. Маленькие магазинчики, с местной экзоти -кой, свой товар выставляют на улице – вполне «Ковен гарден» Лондона. 
Широкой деревянной лестницей подымаемся в небольшое, казалось бы здание. Снимаем обувь – к этому нужно привыкать, сдаём, получаем номерок и заходим в огромный зал. Много рядов длинных, низких столов, торцом подходящих к невысокой сцене. На ней, в очень нудобной позе на полу сидит музыкантша и играет на какой-то многострунной местной «дрымбе».

Нас ведут по залу к нашему месту. В зале не менее 1000 человек, которые уже сидят. Ног не видно. Хорошо, что сделали массаж – возможно высидим часть представления. Наши места уже ждут – мы сидим во главе стола вблизи сцены. Есть кондиционеры. Нужно садиться. Оказывается, под столами есть углубление для ног, и мы сидим как за обычным столом, просто близко от пола. Соблюдается и колорит, и удобство. Можно осмотреться.
Публика разная. Слышна английская, испанская, немецкая и русская речь. Потом мы узнаем, что параллельно с нами идут две русских группы, пути с которыми у нас иногда пересекаютя. Есть группа в  кимоно.
Зал с высоким потолком, освещение   не яркое, приятное. На сцене играет прежняя музыкантша. Присматриваемся   к позе. Сидит она прямо, ноги откинуты в сторону, согнуты в коленях, позвоночник в тазу перегнут почти под прямым углом. Сидит так, уже после того что мы   вошли, минут 20. Поза, хотя и неудобная, на мой взгляд, но позволяет дотянуться до струн инструмента. Инструмент многострун -ный, типа гуслей, нижняя дека выпуклая и стоит он на низкой подстав -ке с ножками. Хотя инструмент многострунный и щипковый – это далеко не арфа, набор заунывных, тянущихся один за другим звуков 1,5–2 октавы. Музыка, видимо, с каким-то значением, т.к.  буддисты внимают ей и наслаждаются.
Музыкантша одета в длинное, полностью прикрывающее ноги, платье (когда она встанет, окажется что это сари), на голове волосы сложены в высокую причёску и украшены цепочкой чего-то блестяще -го, на пальцах рук одеты какие-то удлинения, похожие на ногти, которыми она играет.

В зале появляется фотограф с двумя девушками – танцовщицами. На головах у них высокие башни, символизирующие храмы, на пальцах рук, длиннее чем сами пальцы, приставные ногти. Вначале кажется, что храмы одинаковые, но присмотревшись, находим различие. Завтра мы увидим их в натуральную величину, увидим и эти удлинения ногтей, которые находятся на крышах входов в здания монастыря – это защита от  злых  духов.
Пока   фотограф обходит публику, желающую сфотографироваться с танцовщицами, официанты разносят еду и, став на колени за спиной (не нависая над головой), расставляют перед каждым в одинаковом порядке много маленьких, размером с ладонь керамических, красиво разукрашенных   плошек. Горячее   накрыто такими же крышечками. Всё подано чисто, аккуратно и быстро. Вместе с знаменитыми палочками для еды подан и обычный, но пластиковай, одноразовый набор.
Мы подзываем фотографа с танцовщицами и фотографируемся. Это для воспоминаний.
Музыкантша, из своей нелёгкой позы, подымается без видимых затруднений и уходит. Инструмент исчезает.  Начинается представление.
 
Один за другим проходят медленные и плавные танцы.  Танцуют босиком. Часты остановки в танцах и демонстрация каких-то поз. Обычно, в них кисти рук вывернуты кверху, пальцы рук разведены так, чтобы длинные ногти создавали частокол. В одном из танцев я, как   мне кажется, узнаю историю об остановке Буддой взбесившегося слона, который грозил раздавить молящихся. Спрашиваю у Авишая, тот у Виктора. Он склонен согласиться. Создаётся впечатление, что толкова -ние танцев не однозначно, а зависит от твоего настроя. Если уловил замысел постановщика танца –понимаешь этот танец как хотел постановщик, если же нет, видишь это по-другому. Вся танцевальная группа рассказывает что-то в серии танцев. Так это видят буддисты. Если не воспринимают замысел постановщика, они этот рассказ принимают как связь предложений - танцев. Я понял одну фразу, Виктор, весь рассказ – он местный.
Кружения в танцах быстрые, есть притопывания пяткой – все эти «па» с длинной историей, отработаны, канонизированы и довольно красивы. Одеяния меняются.  Перерывы между танцами короткие, я пытаюсь, вглядываясь в лица, понять сколько танцовщиц.

В лицах можно найти различие. Есть овальные, утончённые, запястья у них тонкие. Есть круглые с широкими скулами, жёсткие, толстокостные. Первые, так мне кажется, тайландки из районов, которые не находились под окупацией воинственных, завистливых и всегда не желавших работать бирманцев – северных соседей, вторые – те, кто находился короткие сроки под этой окупацией. Возможно, бирманцы – это кидани времён Чингиза, но это уже спекуляция. Сам я об этом знаю мало, а наши гиды не историки. Есть ещё тип лица нашего Виктора. Думаю, что местные определяют эти различия лучше.
Вокруг уже едят. Некоторые из наших, попробовав, уже отказались – очень необычно, остро. Пробуем.  Необычно – да, острое только в одной их плошек. А если попробовать смешать? В конце концов полу -чается пикантная вкусная еда. Насыщающая, несмотря на малое количество. Эксперимент нам поможет в течении всей поездки. Авишай, влюблённый в Тайланд, расскажет нам всем ещё несколько рецептов.
Концерт окончен. Все быстро получают свою обувь и, корячась каждый в каком-то углу, обуваются.

 Возвращаемся в автобус. Наши гиды везут нас на, как они говорят, сексуальное представление. Выясняем что это. Колеблемся. и, когда уже, чуть отойдя от центральной улицы подходим к заведению, решаем на него не идти. Что-то очень «халамидное» есть в окружающей обстановке. Договариваемся встретиться через 40 минут у автобуса.
Местное время – около часа ночи. С нами ещё одна пара и жена од -ного из наших ребят. Жара немного спала, влажность нет. На парал -лельной   улице видим большие освещённые здания. Мы хотим, в этой поездке купить хорошую видеокамеру и ищем большой магазин, в котором может быть выбор. Гонконг, и Япония находятся близко, не может быть чтобы свои товары они не поставляли в туристический Тайланд.
Оказывается – это коммерческие банки. Они уже закрыты. Охрана внутри и снаружи. Неподалёку ночной базар, тянущийся до бесконечности. Эти лавчонки освещаются одинокими лампочками от переносного генератора, тарахтящего поблизости. Женщины осматривают товары и впервые пробуют рекомендации моего путеводителя – торговаться настойчиво. Поскольку покупать ничего не собираются, сбрасывают назначеную цену в 2-3 раза. Действует. Продавец уступает, мы нет и, в конце концов, какая-то безделушка продаётся за смехотворную цену. Значит ему она стоит ещё дешевле.
Время возвращаться. Мы идём другой улицей, чтобы больше увидеть. Часто приходится идти по дороге – нет тротуаров. В этом районе люди ездят машинами. Проезжает на трёхколёсном велосипеде с площадкой молодой тайландец – совсем мальчик. Увидев нас останавливается не доехав, раздувает огонь в керамическом горшочке, быстро нанизывает кусочки чего-то на деревянный шампурок и, на огонь. Пока мы подходим, уже идёт запах – он готов торговать. Показывает, что это можно есть и предлагает попробовать. Мы отказываемся и продолжаем идти. Он своё «жарево» преспокойно съедает сам – не вышло и не надо.
Мы же переходим дорогу осторожно оглядываясь. Когда по ней проезжают редкие машины, понятно, что движение левостороннее.

Это случилось совершенно случайно – Тайланд не был окупирован англичанами, и народ горд тем что самостоятельность они   за всю историю теряли на 5 месяцев. Просто король страны посетив Австралию, впервые увидел автомобиль и велел закупить партию.
Возвращаемся к автобусу чуть раньше наших. Они рассказывают о впечатлении. Специально подобраные девушки с развитыми мышцами низа живота, прошедшие тренировки, вставляя в детородный орган различные проспособления, стреляют стрелами в шарики, очищают бананы и т.д. Это позволяет им помогать своим семьям, некоторые из них собирают деньги для своей будущей жизни, кое-кто идёт учиться. Оплата - до 7.000$ в год.
Деньги огромные, и большая часть не выдерживает, начинает шиковать, забывая, что работа эта – временная. Их ждёт улица.
Общее впечатление у наших ребят – омерзение и жалость к этим красавицам.
Едем в гостинницу. Авишай понял уровень группы и, обещая не за -водить больше в такие места, предложил, собравшись по 100$, дать нам полную загрузку респектабельными посещениями. Мы соглашаемся. Утром нас ждёт ранний подъём. После завтрака, который можно получить в 7 часов, мы поедем в монастырь «Ваттер Амит». 
Спать! 


08.03.1998. Бангкок.

 Знакомые, но заспаные лица встречаются на завтраке в гостиннице. Бродим среди блюд, часть из которых европейские, часть похожие на то что ели вчера во время концерта, часть вижу впервые. Кто способен на экперименты – делает самые необычные смеси, создавая собственные рецепты и делясь ими. Приглядываясь к азиатским соседям пытаемся чему-то научиться, но это невозможно – они уже научились у европейцев. Едят мало. Утром яичница с беконом. Зато европейские туристы, из тех, которые на Востоке уже не первый раз, смело делают смеси – учимся у них.
Поели, проверили есть ли минеральная вода, купленая вчера – приз -наки обезвоживания нам знакомы, в такой жаре это наступает быстро, а воду из крана пить не рекомендуется. Мы приехали отдыхать, а не лечиться.
 Уже издалека, подъезжая увидели много шпилей высоких, похожих на школьные колокольчики строений. Тайское название им - «ступа». Они действительно, скорее похожи на ступы, только со шпилем.
 Слово санскритское. Признаки этого языка лингвисты находят во всей группе индоевропейских языков, кроме баскского и ещё одного, не помню какого. В Россию это слово пришло, видимо, с Афанасием Никитиным.

 Из-за забора выглядывают крыши, покрытые ярко-красной черепицей. Перед выходом из автобуса предупреждают держаться вместе, т.к.  можно затеряться в толпах посетителей. Обращаем внимание на то, что наши гиды (Виктор с нами с утра до вечера) одеты в рубашки яркого цвета. Если Авишай, высокий, стройный йеменец, будет виден издалека, то нашего надсмотрщика увидим только со ступенек. Заходим во -внутрь, проходим через турникет, отсчитываящий входящих и выходящих, и движемся по направлению к зданию где находится Будда Золотой.
Людей действительно много, но мы приехали рано, и основная масса посетителей ещё не появилась. Через час, из выгодной позиции, мы будем смотреть на этих бедолаг, движущихся в огромном блоке толпы. В горячем и влажном «супе» здешней атмосферы это очень неприятно.
История этого Будды такова. В 80-х годах прошлого столетия был набег бирманцев, один из самых удачных за всю историю существования двух стран. Во время него разрушается бывшая столица Тайланда, находившаяся северней Бангкока, бывшего тогда рыбацкой деревней.
Перед этим тогдашний глава монастыря дал приказ оштукатурить Будду под камень, что и сделали. После этого пришло запустение и забытье.
В 50-х годах этого столетия, тогдашний настоятель Ваттер Амит, начинавшего набирать силу, дал приказ перевезти из развалин всё, что можно. Монахи организовали исполнение работ. Во время разгрузки, уже в Бангкоке, огромный булыжник упал и дал трещину, а сезонные ливневые дожди её размыли. Будда был обнаружен.
В 1956 году было построено здание для него. Тогдашнего настоятеля и двух его помошников объявили святыми и канонизировали. Их небольшие статуи стоят у входа в здание. Им поклоняются, приносят подношения в интересной форме. Везде можно купить маленькие листики сусального золота – это раскатаное до толщины 200 микрон настоящее золото. Если его положить на ровную поверхность и осторожно разгладить оно прилипает. Настоящее золото, если его поджечь спичкой, сворачивается, поддельное – чернеет и сгорает. Приношения делаются этими листиками. Процесс приношения должен происходить одной рукой, вторая – почти в пионерском приветствии ладонью у лба. Это не позволяет разгладить листик, и сидят эти статуи, лохматясь неприлипшими краями. Продажа на территории монастыря монополизирована, подделок нет. Деньги идут монастырю, а лохмотья, видимо, собирают и раскатывают в новые листики.

Снимаем обувь и заходим в здание с Буддой. Это сидящая статуя в рост человека. Ноги скрещены и переплетены стопами – поза «лотос». Золотой   действительно. Вес 3,5 тонны. Поза спокойная, лицо беспристрастное. Основная мысль буддизма – отречься от всего и заниматься самоусовершенствованием, стараясь достичь нирванны. Не любить, не страдать, не хотеть, не бояться и т.д. Сам Будда так не поступал.
Статую сусальным золотом не покрывают. Чистая, гладкая. Доступа к ней нет. На столиках, стоят разные атрибуты прошлого, статуэтки, среди которых и тогашний настоятель монастыря. Монахов почти не видно. Но охранники, и, одовременно, распорядители направляют, не замечающую этого, нерасторопную толпу.
Осмотрев это здание, не испытывая затруднений, нашли обувь и двинулись дальше среди великолепия строений.
Это территория монастырей. С каждым из них связана его история. Есть очень старые по понятиям Тайланда – 10 - 12 век нашей эры. Некоторые из них реставрируются, т.е.  стоят в лесах, но рабочих не видно. Не важно, что это была в те времена деревушка – храмы «торчат» по всей стране в самых, казалось бы, неподходящих местах.

В некоторые из храмов можно зайти, в некоторые, несмотря на то что они открыты, нельзя. Нас ведут к следующей туристической достопримечательности Ваттер Амит – Будда Изумрудный (emerald). Фотографировать, застаиваться, рассматривая, нельзя.
Опять оставляем обувь и, уже раскалёнными солнцем, многочислеными ступенями подымаемся на большую веранду. Отсюда, через широкие двери можно увидеть, сравнительно небольшой зал, у дальней стены которого находится высокий, сужающийся кверху пъедестал   с высоким троном на котором сидит Будда.
Заходим вовнутрь, находим место на полу, где можно сесть и начи -наем осматриваться. Духота, которую пытаются расшевелить больши -ми вентиляторами, ограничивает время нахождения. Даже найболее истово молящиеся, выдерживают несколько минут. Будда сделан из цельного изумруда размеров 60 - 70 см.  Разглядеть детали тяжело. Глаза после солнца ещё не адаптировались, темно, все блестит, люди прибавляются, духота выгоняет, но обстановка спокойная, нет суеты и эмоций.

 Выходим, покупаем серию открыток и начинаем вникать в то, что мы только что видели. Первое упоминание об этой статуэтке в 1464 году. Находилась она в Чанг -Рае – столице государства Ланнатай в которой правил   царь Тиллок. В этом районе, где все, и мирно сосуществующие и воюющие, государства все были буддистами и поэтому, все что было связано с Буддой не уничтожалось, а присваивалось победителями. Победы были военные и экономические.
Статуя долго кочевала, пока первый представитель сегодняшней династии – Рама I не построил храм для неё в Бангкоке, далёком от всех границ. Поскольку его военные успехи ни у кого не оставляли сомнений, Изумрудный Будда был преподнесён в подарок, в уже построенный храм, и с большой пышностью, в присутствии правителей соседних стран был туда водружён.
Будда сидит в знаменитой позе «лотоса». Лицо беспристрастно, широкий ровный нос без африканских расширеных ноздрей, разрез глаз сиамский, взгляд направлен вниз, поэтому, когда он сидит на троне, кажется, что, взгляд направлен на тебя лично. Белки глаз на зелёном фоне выглядят ярко – вставлен, видимо хрусталь, а в зрачок вставлен тёмный камень. Создаётся иллюзия настоящего глаза. Это не европейская художественная мысль, т.к. ещё Микельанжело взгляда добивался завитком в зрачке скульптуры.
Статую одевают по сезону. Зимой, например, кружевная сеть из золота. Трон украшают фигурки, рассказывающие о боях человека с обезьянами. Фигурки очень похожи одеждами и позами. Возможно это рассказ о борьбе человека с собственными пороками.

Внизу две статуи Будды, останавливающие разъярённого слона – ладони наружу.
Мы идём к следующей достопримечательности монастыря – Будда Лежащий.
 У входов в храмы стоят огромные статуи (3–4 человеческих роста) великанов с мечами. Маски страшилищ. В разных местах статуи поменьше. У этих тело и конечности человеческие, но присутствует хвост, на лице страшащая маска, либо покрыты золотом, либо сделаны из него, украшены полудрагоценными камнями. Эти статуи, вместе с острыми когтями, устремлёнными в небо (вот они ногти вчерашних танцовщиц!), защита от злых духов.
Многие храмы украшены орнаментами разных типов, в которые вставлены многочисленные почти необработанные изумрудики, аметисты и разные опалы. Несмотря на многочисленные надписи с просьбой не трогать, кое-где видны результаты проказливых человеческих рук - пустоты. Думаю, что наказание последовало быстро.
Будда Лежащий - длинной в 45 метров. Высота самой высокой точки 5,5 метров. Блестит золотом. Фотоаппарат не способен захватить его всего – уж слишком, сверхпышно. На стопах ног, размером в рост человека каждая, санскритские символы, и каждый, кто им владеет может найти знаки, указывающие на его предрасположенность. Всего 120 разных символов на каждой стопе.

В разных уголках этого храма молятся люди. Видимо, потому что статуя лежит в полный рост, и молитвенные места находятся напротив живота, ног сердца, груди и т.д., это молитвы о здоровье. Видели процесс. Девочка трясла высокий деревянный стакан с палочками, на которые были навёрнуты бумажки с предсказаниями о будущем. Стакан держала у лба в двух ладонях. Вылетела какая-то палочка, она её под -няла, развернула, прочла и задумалась. Ей выпала нелёгкая судьба.
Легенда говорит, что Будда родился из лотоса. Всюду видели каменные вазы с водой, в которых растёт этот цветок. Действительное   происхождение Будды - не секрет, но люди нуждаются в необычном. Это приносит надежду и успокоение. Не всегда нужно быть за себя в ответе. Есть место для чуда, явлений которые не нужно объяснять, с которыми можно смириться. Если строго придерживаться буддизма, он рез- ко расширяет границы аппатичности и веры в судьбоносное решение всех проблемм – будет то, что суждено.
Насытившись пышностью Ваттер Амит, мы нуждаемся в перемене. Наше знакомство с этой религией и историческими нюансами страны, приводящими к необходимости в появлении различных «допинговых» чудес, а за этим и новых храмов, очень поверхностно, чтобы наслаж -даться каждым храмом в отдельности.
Нас выводят из монастыря. На выходе уже идёт торговля разными безделушками, быстрые глаза, шустрые руки. Это тоже тайландцы. Виктор и Авишай нас предупреждают здесь ничего не покупать – цены высокие, а торговля — это только прикрытие для воришек. Покупать мы   ничего не хотим, но нужно опять разменять деньги. Вчерашний вечер нас опорожнил, что ждёт впереди – неизвестно, цены в туристи -ческих местах намного выше (1,5 литра минеральной воды в обычном магазине стоит 13 бат, а на територии монастыря 0,5 литра - 20 бат, правда, вода охлажденная, хорошо освежающая). Всё предусмотрено – разменный пункт через дорогу.

Курс 1$=41,25 бат –выше чем вчера в аэропорту. Совсем недавно, считаные недели, Дальний Восток начала трясти экономическая лихорадка. Мы этому живые свидетели. Курс доллара в Тайланде 17 лет был 1$=25 бат. Для того, чтобы стабилизировать экономику, сегодняшний император Рама – 9, полное имя которого Виктор старательно выговаривал 2 минуты, дал приказ цен не повышать. Это могло остановить инфляционный обвал в стране. Люди, проигрывая в собственном заработке, пошли на это и курс местной валюты стал укрепляться. К концу поездки он спустился ниже 40 бат за доллар. Монархия в стране с 30-х годов конституционная. Императора любят. Сегодня ему 69 лет. Настоящее его имя длинное и сложное, включающее деепричастия (превосходный, великолепный…). Имя наизусть учат в школе и ошибаться в произношении нельзя.

Мы приехали в императорский дворец. На придворцовой площади много групп, стоящих обособлено. Стали и мы в тени какого-то здания. Можно, пока Виктор и Авишай ушли за билетами, перекурить.Пришли, раздали билеты и брошурки с объяснениями, и мы двинулись к турникету. Надеемся, что брошурки останутся с нами, и мы сможем по дороге ориентироваться во дворце. Не тут то было! Три заслона! Первый проверяет билеты, второй их отбирает, третий отбирает брошурки и проверяет, не остались ли билеты. Успеваю узнать, что дворцы, построенные первыми тремя представителями династии, есть пантеон, где похоронены   все представители семьи за всю историю династии и галереи, в которых находятся гобелены со львами и слонами   интерьирующие эти галереи. Звери стилизированы по тайландски.
Есть также Хрустальный Лотос.
Где-то есть символическая фигура Сиама (раннее название Тайланда), называющаяся «Пра Сиамандевадгирай» или коротко «Пра Сиам».
Мы внутри! Потеряно бродим среди удручающей пышности построек и внутренего убранства. Это нельзя делать вслед за монастырём. Всё сливается в одну картину, тяжело различить, что было там, что здесь. Всё необычно, разно. Мозг переполнен впечатлениями   и больше неспособен, воспринимать различия. Двое из ребят: Шмулик и Цион просто ушли к выходу, посидеть в тени и попить холодной воды. Нико-му не сказали и ушли. Виктор их ищет, а мы уж были бы рады присое - диниться. Но нужно выслушать ещё одну историю.

Несколько лет назад вышел фильм, рассказывающий о том, как один из Рам не принял мыслей придворного поэта и, лишив всех заслуг, отправил в ссылку. Фильм был американским, для детей, но император обиделся. События, происходившие в фильме, рассказывают о возможных событиях, происходивших в период абсолютной монархии и невозможных сегодня. Кроме того, жестокость просто не может быть присуща тайландцу– буддисту. Буддист смиряется со всем, и если это что-то плохое, знает, что это наказание за   грехи в прошлой жизни. Старается не увеличивать плохого на земле, т.к., если он сегодня человек, то в наказание, в следующей жизни может стать животным или растением, и его потомки в следующих жизнях будут проходить мучительный путь очеловечивания. Цикл может продолжаться бесконечно и до нирванны не добраться, а это основное стремление буддистов.
Выходя из района дворцов, в которых сегодняшний император не живёт, мы, с одной из пар говорили по-русски. К нам обратился высокий, немолодой азиат. Представился, спросил откуда мы. Мы сказали что из Израиля. Это его обрадовало, и он просил передать привет профессору Лерману, с которым он когда-то учился в Ленинграде. Владеет языком неплохо, но подыскивал слова. Создалось впечатление, что Израиль для него, как в анекдоте, небольшая гостинница, потому что найти человека по таким мизерным данным почти невозможно.

 Мы   вышли, ребята нашлись и нас повезли обедать. Кондиционер в автобусе и ресторане привёл нас в чувство. Можно продолжать.
«Gem gallery» - галерея, производящая украшения из полудрагоценных камней. У входа нам раздают какие-то карточки. Мы, продолжая держать их в руках, входим в большой, в несколько тысяч квадратных метров зал. Пол покрыт коврами от стены до стены, огромное количество прилавков с подсветкой выгодно показывающей готовые изделия. У женщин загораются глаза, но Авишай нас предупреждает что цены здесь высокие и ещё будут возможности. На некоторых это подействовало, но к каждой паре «присосалась» продавщица, переходящая вместе с ними от прилавка к прилавку. Они обращали внимание на то или иное изделие, без наших просьб вынимали его из-под стекла и давали рассмотреть. Это был самый настоящий прессинг, как в спорте. Так «присасываются» к игроку, не давая ему двигаться, в футболе или баскетболе. Оказывается, карточки, которые нам раздали вначале, дают 10% скидки на покупку. Это был, конечно, трюк – скидка уже была заложена в цену, но некоторые из нашей группы не удержались. Изделия красивые – их можно понять.

После этого нас повезли к реке на которой построен Бангкок.  Река называется Чаупая.  Это широчайшая дельта, многочисленные каналы которой соединены бесконечным озером подпочвенных вод. Давление города на него приводит к его быстрому оседанию. Была названа цифра 10 – 12 см.  в год. Думаю, что это ошибка на порядок, иначе бы уже были видны разрушения. А город продолжают строить и строят его вверх, увеличивая давление на единицу площади.
Мы расселись в маленьких лодках – по 7 человек в каждой и поплыли по широкой, судоходной насыщенной, такими же как и наша, лодками, баржами самоходными и с тягачами, деревянными и огромными железными. Что только они не перевозили! Зерно, строительные материалы, включая железные конструкции огромных размеров, сырьё на переработку: плотно запакованые тюки тряпок, бумаги и пр. Это не только способ заработать, но и образ жизни. Люди с этих барж редко сходят на берег. Они зытянуты брезентом и почти не видно происходящего внутри. Вполне вероятно, что там находятся люди, которые скрываются от закона, живой товар, поставляемый строительным подрядчикам и в публичные дома и др.

Лодка наша называется «long tail» – «длинный хвост». Мотор её находится в самой лодке, а крыльчатка вынесена на длинной 3-метровой жерди далеко за неё. Этим достигается большая маневренность. Вначале плыли по самой реке, затем свернули в широкий боковой канал, а затем, из него в безымянный маленький.
На берегах живут люди.
Канал не безымянный. На домиках номера. Почта находит адрессатов. Домики на сваях. Каналы используются как дороги, для купания, стирки, мытья посуды, тут же чистят зубы, сбрасывают отбросы, варят и т.д. Есть школы, пожарные, медицинский центр, местный храмчик, шлюзы с помощью которых спасаются от наводнений во время дождей. В общем, обычный микрорайон, стоящий на воде. Это, конечно, не Венеция, но люди живут, ездят куда-то на работу – может быть даже в очень фешенебельные места. В Бангкоке не принято спрашивать о месте жительства, хотя люди и не стесняются его. Каждый живёт как может. Есть красивые дома, в некоторых, благоустраивая, разводят цветы в горшочках, у каждого дома стоит лодочка с мотором. Обычно - маленькая, на 2-3 человек. Это для близких передвижений: в гости, помолиться, на закупки и т.д.
 
В одном из водных переулочков водитель нашей лодки увидел надутую автомобильную камеру и захотел её забрать. Она была под сваями дома. Сбросил скорость, осторожно подошёл к сваям, Виктор, перебравшись на нос ухватил камеру. Вдруг откуда-то выскочил мальчик и закричал что это его. Из дома вышел, видимо, отец и сказал, чтобы камеру оставили в покое. Виктор её оставил, и мы поплыли дальше.
Выбравшись из лабиринта каналов правого берега Чаупая, мы перебрались на левый, в район нищеты. Нас предупредили чтобы не выказывали ярких чувств. Разница, действительно невероятная. На этом берегу постройки стоят настолько тесно, что разняв руки можно достать стен домов, стоящих на противоположных сторонах улицы. Дома прилеплены один к другому, сбиты из очень тонких досок и кус -ков фанеры. Жильё семьи просто огороженое пустое пространство, в котором находится всё: кухня, спальня, ванная и т.д. Спят на полу, застеленом подстилками. Двери на «улицу» открыты - жарко. Кое-где стоят вентиляторы. Есть электричество. Видели, что в комнатах убира -ли и мыли полы, но мусор и воду выливали тут же за высокий порог на деревянный настил улицы. Под   этим   жидким   настилом видны овраги, по которым текут нечистоты.
Пороги эти против злых духов, чтобы было им нелегко войти в дом. Пришли они из буддистских монастырей, где предназначались для защиты от змей и жуков.
Все убого, но пристойно. Есть врач-толстяк, который храпел в своей приёмной – такой же «халабуде», есть парикмахер, которого мы застали за работой, есть магазинчики, которые продают что-то варёное, про- изводящееся тут же, какие-то соления и перчения в стекляных баночках, накрытых белой тряпицей.
Авишай, по происхождению йеменец, знаком с острыми приправами, показал на какую-то баночку, сказал, что зто «бомба», и даже он её не может есть. Возможно это то что помогает избегать кишечных заболеваний. Микробы погибают от «выжигания» изнутри.

Дети, которые вырастают вместе, сидели возле одного из домов и разглядывали нас   не удивляясь и не пугаясь – видимо давно знакомая   им картина. Малыш некоторое время плелся за нами, таща на верёвочке самодельную тележку. Дети как дети. Старшие смотрят за младшими, есть упитаные, есть толстые, есть худенькие. Тощих, у которых торчат кости, с измученым, голодным взглядом нет. В одном из пере -улочков видел, как изготовляли мороженное без холодильника. Смешивали воду с разными добавками, дающими цвет и, видимо, быстрое испарение. Заливали смесь в отверстия барабана (типа револьверного), размером с ведро, вставляли в отверстия палочки и быстро его крутили. Уже через   минуту получалось мороженное, которое тут же за гроши продавалось. Кручение нужно было для обмена воздуха вблизи барабана. Нельзя забывать, что это при температуре 36 градусов Цельсия. Либо это старая, не нужная в более обустроеных местах технология, либо что-то новое, использующее сегодняшние химические препараты для возгонки.
Лица людей приветливые, улыбчивые, нет изуродованых шрамами, одноглазием, нет людей без конечностей. Есть беззубые, старые и кажущиеся очень старыми люди.
Некоторое время преследовало ощущение того что нахожусь в атмосфере древолюционной Молдаванки. Лица и место другие, но атмосфера - описанная Бабелем.

Детей на улицах не очень много, видимо, скученность создаёт проблеммы в семейной жизни. Это не Бангладеш, где множество людей живёт буквально под открытым небом и где промискуитет бесстыдно празднует среди людей нашей современности.
Есть уже в этом районе мотоциклы, пытающиеся передвигаться в непробиваемой толпе в узких улочках. Заслышав треск, люди прижи -маются к стенам, давая проехать. Мотоциклисты – молодые 15-16 лет мальчики, обычно везущие своих девочек. Там даже ходить тяжело, но улица должна знать своих героев и юноши ловят момент. Эти   ребята имеют возможность выезжать из своего района, но большинству из них это не принесёт счастья. Они увидят другую жизнь и захотят быстро оказаться в ней хозяевами.
Сражаясь за своё место в новом, чужом районе, они, выросшие в доброжелательной атмосфере своего района, потерпят первые поражения. Большая часть, испугавшись вернётся, меньшая ожесточится и продолжит. Каждый из них пройдёт свои бои, и только те немногие, кому улыбнётся удача смогут уехать из свого микрорайона.
Таких микрорайонов в Бангкоке много. Мы их видели и с высоких мостов дорог, проходяших над ними, и с широких берегов Чаупая, когда после короткого визита двинулись по реке к ещё одному будистскому храму.

Он на правом берегу. Молятся на высоком настиле над водой. Тут же был куплен рыхлый хлеб, который продавали с лодки.  Его нам раздали и сказали бросать в воду, которая вдруг стала бурлить от бесконечного количества огромных (более 0,5 метра) рыб. Храм этот посвящён рыбам. Они священны – там их ловить нельзя. Рыбы похожи на больших сазанов, но светло-розового цвета. Были и сомы.
Чтобы голодать на берегах Чаупая нужно быть бесконечно ленивым.
На том же берегу видели небольшую церковь и маленькую мечеть.
На пристани уже ждал автобус. Приехали в гостинницу, быстро   выкупались и переоделись Выйдя заранее на улицу мы, прямо напротив гостинницы обнаружили магазин с монетами и марками. Купили все наборы. Телекартов не было – не их профиль.

 В 20.30 мы поехали к современной святыне Эр Уан.
История этого места такова. Строилась гостинница. Хозяин стройки – тайландец отказался поставить возле, почти готового здания, жертвенник Будде.
 Жертвенник – это 4-х угольная колонадка на пьедестале разной вы -соты, но так, чтобы можно было бы достать до всех её точек. На него можно взбираться только тем, кто моет жертвенник. Иногда колонадка в 0,5   роста человека, иногда больше. Стоят такие жертвенники везде: возле больших и маленьких зданий, очень часто возле частных домов. Жертвенники   украшаюся ожерельями   из орхидей разного вида. Ставят тарелки с едой, жгутся дымящиеся   палочки, свечи (с каждой из 4-х сторон по 3 палочки и свеча). Люди молятся, кланяются, просят.
После отказа поставить жертвенник, гостинница треснула, рабочие, испугавшись, не хотели работать. Через некоторое время, под давлением компаньонов европейцев, не желавших   потерь, хозяин публично покаялся, поставил   жертвенник и сам, при большом стечении народа, первым принёс жертвы.
Туда мы и поехали.

Европейское место – высотные дома, «Мак Дональд». Останавливаемся   возле него. Дорога забита туристическими автобусами, но это никому не мешает. Есть какой-то динамический  порядок. Автобусы не стоят на местах – шофера их передвигают так, чтобы к   приходу каждой   группы её   автобус стоял у тротуара. Нет захвата   мест, нет  горлопанов. На  десятки автобусов один – два   распорядителя. Шофера стараются помочь друг другу: чуть подвинуть автобус, помочь выехать или стать в очередь на стоянку.
Мы идём за нашими гидами. Есть широкие тротуары на которых сидят женщины и мужчины, продающие ожерелья из крошечных орхидей, плотно нанизаных на нитку, свечи, курильные палочки, бананы, какие-то фрукты.
Авишай покупает набор состояший из 4-х свечей, ожерелий и связок бананов, 12 курильных палочек. Спрашиваю его   для   чего. Он отвечает, что, во-первых, это не мешает, во-вторых принято, а в-третьих - для Виктора. Вольному - воля, но странно мне это видеть от йе -менского еврея, выросшего в семье, где хорошо знают Тору и очень заботятся о том, чтобы дети с раннего возраста учили её наизусть.

Жертвенник, огороженый невысоким забором, находится во дворе гостинницы. Толпы людей. Ожерелья и бананы ложат у пьедестала   высотой в метр до тех пор, пока он виден, а после этого вешают на колонадку, заботясь о том, чтобы все четыре стороны просматривались – это четыре стороны света.
Под внимательным надзором Виктора, который его поправляет, когда тот ошибается, Авишай производит манипуляции и произносит молитву по-тайски. Лицо серьёзное, старается. Это происходит четырежды. Атмосфера торжественная, Авишай не единственный. Есть европейцы, проделывающие это тоже. Захваченные атмосферой, некоторые из наших, вдруг заволновались не пропустить бы возможное благославление, купили воскурения и воздаяния и, старательно копируя, с помощью того же Виктора, произнесли тайское «заклинание». Русские инженеры и врачи последнего заезда, большинство из которых евреи, почувствовали острую нужду в буддистской молитве.
«Я вижу, как старательный китаец
Для негра в Туле строит синагогу».
Игорь Гарик.

После этого, Авишай с поклонниками подходят к огромной копилке, и бросают деньги. На ней написано сколько собрано до сегодняшнего дня.
Ер Уан должен процветать, захватывая новые слои населения, потому что через некоторое время после борьбы буддистов за жертвенник возле гостинницы, напротив неё начали строить высотное здание административных учереждений. Хозяин строящегося здания что-то сказал против Будды или буддистов. В одну из ночей 30-этажное, почти готовое здание загорелось. Погибло 5 человек. Хозяин публичного извинения не приносит и стоит напротив поцветающей гостинницы с более гибкими хозяевами чёрный, мрачный 30- этажный памятник, принося громадные ежедневные потери упрямцу хозяину - тайландцу.
Автобус остановился возле «Мак Дональд» и те, кто только что молились, забежали туда поесть знакомого. Местная пища ещё не пришлась им по вкусу.
Мы, ожидая их, разговаривали с Авишаем о причинах и содержании его молитвы. Я прямо спросил – не стал ли он буддистом. Он ответил, что не стал, но научился терпению, благожелательности, уважению к другому человеку. За это им благодарен и старается там, где можно, свою благодарность проявить. Молитва его была о благополучном окончании только что начавшейся поездки нашей группы.
Авишай, несмотря на сравнительно молодые годы (около 30), боевой офицер, учавствовавший в серьёзных рейдах в глубине территорий, поддерживал жёсткую дисциплину в своём соединении. Нужно было выполнить задание и уйти без потерь. Ему знакомы человеческие чувства в экстремальных ситуациях.

У нас, стремительный темп событий, требует постоянной готовности. Решения необходимо принимать и делать это нужно быстро. Так происходит в гражданской жизни, армии и дома. Мы к этому привыкли и считаем нормальным. Принимая быстрые решения, мы постоянно вовлекаем в сферу своей деятельности других людей, иначе не справиться с этими решениями. Так, мы что-то делаем для кого-то, и кто-то делает   что-то   для нас.
И катится в будущее этот пульсирующий деятельностью конгломерат. Мы постоянно тесним и теснимы другими.
Тайланд - страна традиций, ведущая своих жителей знакомой дорогой. Есть время поговорить. Если нужно работать – так   это только для обеспечения, а не накопления. Для них изречения   Эклезиаста (нашего царя Соломона) - «что было, то будет…», «нет ничего нового под Луной» и другие – образ жизни. Они не спешат и поэтому у них есть время на всё. Мы собираемся для решения проблемм, они – для их обсуж -дения. То, что может у них подождать – их около 60 миллионов, у нас ждать не может – нас всего 5 миллионов. Мы не сделаем – сделать будет некому.
Поэтому Авишай, отдыхающий душой в Тайланде, любит его!

Ребята в «Мак Дональде» окончили свою трапезу и вышли.  Можно ехать дальше.
Это базар цветов.
Длинные кварталы, забитые народом. Сюда оранжереи свозят орхидеи. Их тысячи разновидностей. Была названа цифра –25.000 видов. Разводят новый вид в течении 2-х лет.  Процесс многослойный и сложный.
На этом ночном базаре их подготавливают к завтрашнему дню. В 4 часа ночи он будет пуст. Все заказы будут выполнены и развезены к продавцам. А пока что сидят сотни взрослых и детей делающих букеты, разные фигуры из цветов для всяких событий: для невест, для гостей – тут сделали и ожерелья из орхидей, которые повесили нам в аэропорту. Они настолько хорошо сохранились, что некоторые из наших, пронеся их черех всю поездку, привезли домой.
Так, цветок к цветку нашивают маленькие орхидейки на отпечатаные узоры, как делают вышивки нитками, одевают их одну за другой на нитку, получаются красивые бусы.
После этого, по дороге к автобусу прошли часть оптового овощного базара.
Затем нас отвезли на ночной базар «Пот Понг». Тут, как в сказочные времена   на одесском «Привозе», можно купить всё.
Тяжело себе представить это зрелище, где, среди ночи идёт торговля. Тысячи и тысячи людей, местных и туристов проталкиваются в плотной толпе, выискивая то, что им нужно, а может быть просто «мециес». Мы приехали сюда в надежде обменять телекарты.
Выйдя из автобуса, спросили у наших гидов направление, время возвращения к автобусу и быстрым шагом двинулись в указанную сторону. Время от времени плотные человеческие струи людей, текущих в разные стороны в узком проходе между прилавками, разделяют нас, но мы, то, немного приостановившись, то, пройдя боком между людьми, не позволяем разрыву между нами бесконтрольно увеличиться. Есть «шантрапа» и воры, нужно быть друг возле друга. Телефонных карточек не видно. Продолжаем двигаться. Продают, в основном, тряпки: рубашки, кофточки, шорты, носки, трусы, юбки, платья и т.д. Всё разных размеров, всё шито в Тайланде – их размеры на крупных европейцев не подходят, разве что на детей.
Но покупать здесь внучкам как–то не хочется, несмотря на смехотворные цены. Английский, кроме «Хау мач» не знают. Торговля между продавцом и покупателем происходит с помощью карманных каль -куляторов, которые есть у каждого. Продавец пишет цифру и протягивает калькулятор покупателю.
 Процесс разбивается на три уровня. Вначале ловят простака - называется цена, которую, в переводе на доллары, нельзя назвать высокой. Простак покупает за эту цену, но нет простаков сегодня. Покупатель понижает цену в 2-3 раза. Начинается представление: продавец хватаеся за голову, в отрицании мотает ею, хватает калькулятор, называя цену, которая намного ниже предыдущей, но выше той, которую назвал покупатель. Так продолжается несколько раз, пока они не сходятся в цене. Третий уровень начинается тогда, когда покупатель, действительно не зная цены, называет её ниже той, которая была уплачена продавцом оптовику, и не хочет уступать. Продавец борется за заработок, а затем, в зависимости от того как шла торговля, либо уступает – значит не шла и нужен «почин», либо начинает тебя проклинать и прогонять – значит шла.

Продолжаем двигаться.  Карточек нет. Мы шли вдоль улицы, по которой приехали. Есть ещё много, отходящих от неё перпендикулярно. Смотрим на часы, есть ещё время вернуться и походить по перпен -дикулярным улицам в районе точки встречи. Возвращаемся. Внима -тельней смотрим на прилавки. Галстуки, которые продаются – жёсткие, это не китайский шёлк. Ножи, часы разных марок, ремни, разные без -делушки. Хочется остановиться и потрогать.Что мы и делаем. Слоники, коробочки...  просятся в руки. Тайланд – страна, где могут подделать всё. Нужно думать о подарках – возьмём часы «Радо». Начинаем считать к кому нельзя приехать без подношений. Берём несколько пар. Дают их не с прилавка, а вынимают, оглядываясь, откуда-то снизу. Что это? Ворованые, это мне и задаром не нужено, даже если часы и насто ящие, или непонятный трюк продавца, выказывающего доверие, и, тем самым, выпрашивающего большую цену. На одних часах видны следы грубой подделки – меняем их. Каждая пара обошлась в 10$. Идут вот уже 0,5 года. Всё работает, проблемм   нет.
Возле центрального входа, места встречи, продают хорошие спор -тивные носки. Цена за 3 пары – в 2 раза ниже чем в США. Пытаемся торговаться. Две молодые женщины цену не уступают, но согласны добавить ещё пару. Нам же хочется поторговаться – убить время. Они говорят, что не продадут нам и прогоняют.
И не очень хотелось!

Заходим вовнутрь. Те же прилавки, больше пространства. Есть бары с полуголыми танцовщицами. Вход бесплатный. Приглашают, а увидев, что человек колеблется, просто затаскивают. Мы предупреждены – не поддаваться, но интересно. Двери распахнуты, внутри полумрак, видно, как извиваются танцовщицы на сцене.
Трюк здесь такой. Клиент заходит бесплатно и смотрит. Старается ничего не заказывать, потому что ценника нет. В один из моментов к нему подсаживается «сладкая и ласковая» девушка. Садится на колени, гладит, обнимает, целует, что-то шепчет «на ушко», просит заказать для неё выпить. Раскисший клиент заказывает. Прихлебнув из стакана она исчезает. Человек ждёт, потом начинает что-то подозревать, стакан не трогает, боясь заразиться. Хочет уйти, но его просят рассчитаться за выпивку для девушки. Он готов, но когда слышит цену, начинает недоумевать. Это может быть и 100$ и 2.000$. Пропорций нет. Платить он, конечно, не желает, выходит пара «крепких мальчиков». Завязывается «мужской разговор». Вызывается полиция. Арестовываются участники. Составляется протокол. Появляется необходимость выбора: либо уплатить на месте штраф, либо ждать суда. Суда можно ждать и в тюрьме, и полицейские объясняют клиенту- неудачнику в чём его вина. Он уже готов бежать оттуда любой ценой. Платится штраф.
Его делят между собой полицейские и содержатели бара. Целая система.
Ожидая встречи с группой, мы стали свидетелями того, как из одного из баров вывели европейца, а за ним спокойно шёл тайландец. Затем мы встретились с ними ещё раз уже у входа в ночной базар. Тайландец сидел в полицейском миниавтобусе, а полицейские составляли протокол. Молодые женщины, о которых я рассказыал выше, продававшие носки у входа, тоже имеют какое-то отношение к этому грабежу. Одна из них умоляла полицейских, которые, как бы разрываясь между составлением протокола и объяснениями ей старательно отворачиваются от открытой двери минибуса. К двери подходит другой тайландец и передаёт сидящему внутри деньги, свёрнутые в тугой рулончик. Оба улыбаются. Полицейский, краем глаза наблюдающий за происходящим и, продолжая составлять протокол и объяснять женщине, гасит свою улыбку. Женщина тут же отходит. Европеец это видит, но понимания на его лице нет. Напряжённость вокруг ситуации резко идёт на убыль. Протокол подписывается. Миниавтобус с полицией отъезжает. Европеец остаётся в одиночестве. На его лице видны попытки понять случившееся. Он уже понимает, что его обманули. Толпа, в которой мы случайно оказались, распадается. Уходим и мы.
 
Группа собирается. В автобусе сообщают что завтра тоже ранний выезд - едем смотреть пловучий базар, один из последних в районе Бангкока, который остался в первозданном состоянии.
В гостиннице нас ещё ожидает примерка заказанных костюмов. Уже далеко за полночь.

09.03.98. Бангкок. (Домнаром Саддук).

Встали в 5 часов. После обильного завтрака сели в автобус. Едем смотреть пловучий базар Домнарон Саддук. Езды 2 часа, но сегодня понедельник – Бангкок заливает поток машин. Началась рабочая неделя. Нужно успеть вырваться из города до дорожных пробок. Это удалось. Пока выезжали из центра, основной поток до него ещё не добрался. Но в пригородах, которые идут один за другим, стояла плотная сплошная пробка в сторону города на протяжении десятков километров. С общественным транспортом нет ещё решения. Строятся многоярусные дороги. После того как оставили город, на одном из поворотов дороги имели возможность полюбоваться им издалека. Плотный слой выхлопных газов - «смога» уже накрыл его тяжёлой грязной шляпой. Это рано утром, после 2-х дней отдыха. Тяжело себе представить как он выглядит в конце недели.

Дорога идёт вдоль полей где добывают соль. Добывают её древним способом. Труд дешов. Не нужно капиталловложений. Добывается путём испарения морской воды. Гонят её из Тайландского залива по трубам. Это недалеко, 5-7 км. Много, до горизонта, площадок размеров около 1.000 кв.  метров, огороженных земляными насыпями высотой 20 – 30 см. Внутри некоторых уже сгребли гурты соли. Высота их около 0.5 человеческого роста. Есть более сверкающие на солнце, есть более тёмные. Внутри многих стоят ряды людей в широких шляпах и резиновых сапогах сгребающие соль в гурты. Верхний, самый чистый слой, идёт для пищевого использовения, следующие два – для общего. Последний, третий, самый грязный, тоже используют. Между полями есть дороги с перекрёстками на которых стоят местные «чумаки», получающие продукцию в мешках.
Подальше от города начались плантации ананасов и кокосовых орехов. На одну из кокосовых плантаций мы и заехали. Это не только плантация – это целый завод, на котором кокос используют полностью, даже из твёрдой кожуры делают всякие поделки.

Вначале Виктор, ловко забравшись на невысокую пальму, показал, как снимают готовый орех, не давая ему упасть и разбиться, выплеснув содержимое. Собирают их в мешок, привязанный к поясу. В зависимости от силы и ловкости, приходится больше или меньше раз спускаться с пальмы чтобы опустошить мешок. Тут же можно купить орех, чтобы выпить его белую, мучнистую, прохладную и освежающую жидкость. Продавец, широким, похожим на ятаган ножом, срезает верхушку, вставляешь трубочку и, пей на здоровье. Бояться не нужно, т.к., как и любое произрастающее, кокос внутри стерилен.
Из волокон, находящихся снаружи ореха, тоже что-то делают. Сидит человек и расплющивает их в широкую лепёшку, затем сворачивает и продолжает, пока не получается однородная плоская масса гибкая и плотная. Из неё можно даже шить вещи.
Из жидкости делаются масло, кремы, шампуни, мыло – всё путём последовательной возгонки.
Из белой внутренней оболочки производят пищевые добавки, которые используют во всем мире.

Вдоль дороги, на всём её протяжении, лежат огромные гурты неиспользованой кожуры. Когда она просохнет, её забирают для отопления на севере страны. Как ни странно, в такой жаре, существуют, оказывается в Тайланде места, где нужно греться.
По дороге к Домнарон Саддук мы проехали отдельно стоящий дом вокруг которого было много четырёхуголных колонадок – жертвенников. Это одно из мест, где их производят для селений. Выглядели они проще тех которые мы видели в Бангкоке.
Мы приехали к воде. Это канал шириной 4 - 5 метров. Лодочная станция. Снова по 7 человек расселись в лодки и, по множеству каналов уже более широких – до 10 - 15 метров, где заросших по берегам, где застроенных, как в Бангкоке, двинулись к пловучему базару. Каналы как дороги. Есть Т-образные перекрёстки, крутые повороты, на них лодочники гудят, предупреждая о приближении, есть «лихачи», обгоняющие просто так, а есть, обгоняющие с шаловливым намерением   залить волной. Одна из таких шалостей закончилась тем, что тент лодки, в которой сидели наши ребята был сбит и кого-то ударил по голове.
Уточнение -  большинству из «ребят» за 50 и более того.

В лодках рассаживаются по два человека по бортам. Седьмой – противовес самому лодочнику - маленькому и худенькому. Наш противовес 150 – килограмовый Шимон (Сёма – тоже из русской алии 70-х годов) был, чуть ли не якорем.
По пути кто-то фотографировал с берега проплывавших, человека за человеком, а затем, когда мы уже садились в автобусы, продавал тарелочки с нашими фотографиями за 150 бат – это приблизительно 3.75$. Есть такая тарелочка и у нас.

Плаванье продолжалось минут 20-30 и закончилось у высокого настила деревянной пристани. Поднявшись по деревянным ступенькам мы встретили парня продававшего телекарты и монеты. Поторговавшись, мы взяли все наборы очень дёшево. Вдруг пришло в голову сказать, что мы платим наличными - «кэш». Можно подумать, что у нас была какая-нибудь другая возможность. Это его околдовало, и он продал их 50 бат за лист (6 телекартов в листе). Затем взяли у него наборы монет и марок, которых не было в магазине напротив нашей гостинницы.
Прошли дальше по настилам над водой. Двухярусные настилы стоят на сваях. На верхнем ярусе – стационарные прилавки, на нижнем – коробейники. На воде, прямо с лодок тоже идёт торговля. Тут же, на крошечной лодочке -плоскодонке две бабушки, поскрёбывая по воде вёслышками, варят себе что-то на горшочке с углями. На другой стороне базара, по другую сторону пассажирской пристани находится товарная пристань. Насколько было видно через более широкий пролив, сельскохозяйственная продукция.

Мы, захваченные возможностью купить, а может быть обменять телекарты, ищем только их. Нашли. На нижнем ярусе женщина продавала намного больший набор, чем тот, что мы купили только что. Обменивать не хочет. Просто удивительно, что такая, сравнительно молодая отрасль коллекционирования стала международной и перегнала филателию.
 Начинаем торговаться. Торговля идёт бойко и не злобно. Цена нам уже известна и можно не бояться пережать. Договорились. Снизу передаёт  10  листов  с  телекартами, а  мы  ей  вниз  деньги. Она пересчитывает и требует ещё 100 бат. Видимо, в уме она сделала свой расчёт. Возможно, она посредница более дальняя от оптовика, чем первый парень и теряла свой заработок, возможно первый продавец нам дал так «на почин» себе. Мы же решили, что нас пытаются «надуть» на 2.5 $ - деньги ерундовые и отказались. Мы вернули телекарты, она деньги. Была ужасно обижена - мы лишили её возможности на глазах товарок похлопать ассигнациями по ещё непроданому товару и получить завистливые взгляды в ответ. Простые люди, много заработать они не мечтают, но хоть на мгновение почувствовать себя чуть - чуть более удачливыми чем окружающие делают их более счастливыми в этот день.

По дороге назад заехали в цирк, где дресировщики выступали с кобрами. Справа от него стоит Храм Змеи – яркий, красочный. Вход вовнутрь – только для тех, кто занимается этой этой опасной работой.
В цирк мы не пошли. Во-первых, навалилась тяжелая усталость, во–вторых, любовь к гадам у нас отсутствует, в-третьих, это почему-то должно было стоить деньги, насмотря на то, что у нас уже собраали по 100$ на развлечения, не входящие в программу.
Возможно то, что мы, а с нами ещё несколько человек не пошли на секс - шоу, сейчас в «змеиный» цирк, а потом поймали Виктора на наглом жульничестве, приостановило град притязаний на дополнительные оплаты. Мы, с ещё одной парой, решили просто посидеть в тени. У входа в цирк, как и водится, был небольшой базарчик, на котором, пресыщенные туристами девочки-продавщицы, не только торговаться, но и говорить не желали – трещали между собой.
Перед входом в цирк были развешены 6 - 7 флагов, среди которых был и наш–израильский. Время от времени, можно было различить выкрики дрессировщика, говорившего в микрофон на арабском сленге иврита: «месукан-ле-алла» - «очень опасно». Говорил он в основном на английском, ввинчивая, работая на публику, реплики на языке гостивших на этом представлении групп.

В автобусе, по дороге на последний бесплатный обед, который нам полагался в соглашении, я увидел, что Авишай что-то выпил из маленькой бутылочки, и мирно уснул. Мы ехали в сторону Бангкока, поездка была не быстрой. Мы тоже дремали в пути. Накопившаяся за 4 дня усталость давала о себе знать. Наши немолодые, которым было за 60, спутники уже начали ворчать что нам устраивают курс молодого бойца– «тиронут». Когда Авишай проснулся, а мы сидели на втором   сидении от него, я спросил, что он пил такое. Он сказал, что это под -бадривающее средство, которое продаётся на каждом шагу, и которым пользуются воры на базарах, чтобы постоянно находиться в бодром состоянии. Но он же спал! Какое же это подбадривающее средство?

С местом в автобусе тоже было небольшое приключение. У нас с Нелей, в наших многих поездках с ансамблем, была отработана технология занятия места. Пока были молодыми и наш интерес в длительных переездах   был повеселиться, мы занимали места сзади, где и бесились вместе с молодыми. Когда стали старше и почувствовали, что ответственность за ансамбль нельзя перекладывать на плечи безответственных, не следящих за дорогой, теряющих на этом дорогое время, которое можно использовать для посещения театров и музеев на месте прибытия, мы стали занимать места впереди.
Делали это так. Поскольку мы были парой, то Неля сразу заходила в автобус, а я занимался чемоданами.
Так мы поступали и в Тайланде. Почти все были парами, но парами неорганизоваными и не доверяющими один другому. Погрузкой чемоданов занимались водитель со стажёром, и работники гостинницы. Достаточно было одного чтобы проследить попал ли чемодан в багажное отделение автобуса. Неля оказывалась в автобусе раньше всех.
В один из моментов Авишай вдруг сказал, что на места в автобусе нужно будет делать ротацию. Тогда мы решили дать возможность войти людям раньше нас. Войдя в конце, мы обнаружили что пара, сидевшая за нами передвинулась на наше место, а их места оказались пустыми. Никому, кроме них это не мешало. Они тоже увидели сутуацию в которую себя поставили. Больше разговоров на эту тему не было.
Подбадривающее средство мы попробовали. Вкус кисленький, приятный. Содержимого 120-150 гр. Бутылочка на мою массу не повлияла, но Шимон, выглотав 3 таких бутылочки уснуть не мог целую ночь.

Обедать нас привезли в «Rose Garden». Это большой парк, принадлежащий одному человеку. Очень ухоженый. Используется для международных встреч, закрытых заседаний и отдыха правящей верхушки Тайланда, для туризма. Искусственное озеро, лебеди, хорошо подстриженные деревья и огромные поля ухоженной травы.
Вид напомнил дома престарелых во Флориде, расположенные на восточном побережьи полуострова – там нам приходилось выступать, с ансамблем.
Стол достаточно тайландский – острые приправы ко 2-му блюду набираешь, как и везде, сам. Супы, отдельный человек смешивает по твоей просьбе. На горячих мясных блюдах – отдельный человек. Отдельный человек, также, на сладком. Набираешь, относишь за свой стол, поедаешь, а затем, идёшь за следующим блюдом. Всё идёт быстро, заторов нет.
Питьё дорогое. 250-и граммовая бутылочка хорошего пива «Синга» - «Львёнок» стоит 120 бат, тогда, когда вечером в супермаркете мы покупали 2 литра за 98 бат.

Затем   поехали в амфитеатр. Место закрытое на 3-4 тысячи человек. Представление на достаточно детском уровне, с пышными националь -ными костюмами, медленными, плавными танцами, плохо отрежессированным тайландским боксом и поединком с палками. У одного была длинная, а у другого две, типа палок американских полицейских. Держатели их зажаты в кулаке, а длинная часть привязана в локтевом сгибе. Был бой с саблями девушки против нескольких мужчин. Девуш -ка, конечно, победила. Были танцы с громко стучащими, длинными бамбуковыми шестами. Два человека, сидя на полу, с громким треском смыкали и размыкали эти шесты, выбивая какой-то, всё убыстряющийся такт. Группа танцевала вокруг этих шестов, успевая в момент их размыкания, оказаться ногами внутри. Затем танец усложнили, и вместо коридора между двумя шестами, оказался квадрат между четырьмя.
А снаружи, на небольшой площадке, бродили слоны, на которых можно было покататься, погладить, лечь под его ногу (вроде бы массаж – он очень осторожно прикасается к человеку).
Вокруг много духанчиков под навесами, как и во всех остальных местах. Тряпки, сувениры, шляпы, вееры и слоны в разных вариациях – чёрные, маленькие, не из дерева. Возможно из глины, покрытые чёрным блестящим лаком.
Вернулись в гостинницу. Перешли дорогу и зашли в магазин, где продавались монеты и марки. На международной телефонной карточке, хозяин вчера заработал 20 бат хотя в других местах мы платили стоимость, написанную на ней. Но зато мы с ним познакомились и он, по нашей просьбе согласился поискать телекарты для обмена. Времени было мало, но он слово сдержал и принёс нам несколько.
По нашей просьбе Авишай встретился в вестибюле с ещё несколькими парами и повёл нас в большой магазин – мы хотели купить видеокамеру, у остальных были свои интересы.

Это оказался сравнительно большой, каньон, в котором были собраны разные магазины. Нашли мы там магазин фото-  и видеоаппаратуры рекомендованной нам фирмы.
Мы искали «Sony». Тот тип, который нам рекомендовали специалисты в Израиле не нашёлся – были более новые типы, но не было у них открывающегося экранчика. Он тем хорош, что когда снимаешь детей, и они себя видят, то играют с ним, как с зеркалом, рожицы корчат, разглядывают себя, просто позируют, а это находка для оператора. Мы думали, что этот экранчик – признанное и прилагающееся   удобство.
 Самая лучшая кинокамера стоила 1.000$. Это было в 1.5 раза больше, чем нам говорили. Решив проверить не обманывают ли нас, мы решили поискать ещё один магазин, чтобы сравнить цены. Его просто не было! Решили не возвращаться и не брать камеру, т.к.  Авишай всё время говорил нам что в Чанг Май будет и выбор больше, и цены меньше. 
К этому времени все магазины начали закрываться, продавщицы побежали сдавать личные кассовые отпечатки. Их заработок зависит от того, сколько каждая из них продала лично.
Возвращаясь в гостинницу, решили пойти на массаж. По дороге встретили Авишая, который объяснил в чём отличие массажа с маслами от массажа «Body - to – body» и я решил, что рисковать с голой массажисткой не стану, и пойду на массаж с маслами.

В вестибюле уже ждал Виктор, готовый вести мужчин на «body» массаж. Узнав, что я не иду на него, он, в надежде на других, послал нас самих. Сказал, чтобы обратились от его имени, и что это будет стоить 500 бат. Сухой массаж стоил 400 бат, и не было ничего странного, что этот должен стоить дороже.
Когда пришли, нас не хотели брать, т.к.  всё зарезервировано. Мы объяснили что это для нашей группы и спросили сколько это будет стоить. Нам сказали 400 бат, мы уточнили будет ли это массаж с маслами, уплатили и вошли.
Когда мы уже лежали голыми, прикрытые только полотенцем (мы с Нелей были в одной комнате, разделённой занавеской), забежал Виктор и сказал, что это всё же стоит 500 и что нужно будет доплатить. Деться было некуда и я обещал.
Моя массажистка, весело напевая «I can do it» – «я могу это сделать», натирала меня маслами, заезжая, как бы невзначай, далеко под полотенце. Я не деревянный, и она, в конце концов, его сбросила. Повода на дальнейшее сближение я ей не дал, она прекратила свои дерзкие намёки и сообщила через занавеску, где стонала Неля, второй массажистке что я её ненавижу.
Массажисткой она была, по сравнению с той что делала сухой массаж, слабенькой, поэтому, может быть, решила скомпенсировать другим.
Во время её «упражнений» я понял, что европейское пуританство, несколько размытое современной сексуальной революцией, приносит большие неудобства и нам и партнёртшам в семейной жизни. Мы незнакомы с собственным телом, стесняемся познакомиться, и то, чему можно было бы просто научиться, вслепую изобретаем   долгие годы, мучая друг друга. Возможно, нам не удаётся довести свой «велосипед» до терпимого уровня. И в этом причина многих недоразумений, которых можно было бы избежать.
 
Когда мы уже вышли, оказалось, что надежды Виктора на массовый «body» массаж не оправдались. Там платишь не 10$, а 50$, и это до всяких угощений, которые приносят и «дополнительных услуг», когда ты, уже разогретый и загоревшийся не сопротивляешься. Виктор решил взять «своё» по-другому, но попал под наше подозрение и это ему стоило дороже. Мы рассказали, и группа ему уже не верила, а в Патая, когда он уже отчаявшись на нас заработать (мы ему в конце и так дали, а могли бы намного больше дать чаевых, если бы он вёл себя прилично), пошёл на наглость в ещё одном массажном кабинете, мы просто сказали, что уходим. Виктора отодвинули, и мы заплатили в 2 раза меньше.

10.03.98. Чанг – Рай.

Подъём в 4 часа утра. Вылет в 7.00 на север, в небольшой, но туристический город Чанг - Рай. Виктор остаётся в Бангкоке.
Летим 1 час 20 минут. Самолёт современный – большой «Аэробус». Аэропорт тоже. На карте Тайланда отмечено 20 аэропортов. Три, в ко -торых мы побывали, больше нашего, израильского и оснащены лучше.
Получили вещи, подождали пока все соберутся вместе. Duty Free намного дешевле нашего. Судя по «Chivas», который я люблю, на 30%. У нас он стоит 32$, а здесь – 21$.
Появился гид–Шай. Как и у Виктора имя ивритизировано. Его официальные функции, видимо, те же. Исполнение намного лучше, корректней. Он добросовестно делал свою работу.
После загрузки автобуса и недолгой поездки, пересели в 8-10 мест -ные, закрытые спереди и по бокам кузова машин, и по просёлочным дорогам поехали в джунгли, в племя «акку», которое живёт у подножья Тибета – невысоко в горах.
Племя небольшое–30.000 человек. Занятие, обеспечивающее суще -ствование,- выращивание опиума, а прикрывают это побочнные занятия: различные поделки, торговля колоритом (одежда, жильё, попрошайничество у туристов, которых возят к ним за этим колоритом). Видели несколько женщин, жующих наркотические листья «бетель», окрашивающего зубы, дёсна и нижнюю губу в ярко-красный, до бурячкового, цвет. Этот бетель знаком всему Индикитаю и окраска рта от него, считалась, совсем недавно, красивой.

Король, вместе с правительством, пытается увлечь разными подарками и льготами выращивателей опиума отказаться от этого в пользу нормального сельского хозяйства. Безрезультатно, т.к.  лёгкость добычи средств к существованию выращиванием опиума никто не хочет менять на тоскливые   будни крестьянина.
Избегая преследований правительственных чиновников, «опиумщики» уходят всё выше и выше в горы. Там они вырубают и выжигают площадки джунглей (из-за этого есть постоянный запаж гари, дым и лесные пожары). Местные только подготавливают место и садят, а по созреванию сообщают торговцам – оптовикам, которые сами снимают «урожай» и пускают его «по цепочке».
Одежда женщин этого племени похожа на монгольскую. Мужчины на глаза почти не появлялись, довольствуясь разглядыванием посетителей издалека.
Попрошайничество переходит в вымогательство. Стоит только дать кому-то монетку в 1 бат. Когда закончились монетки, дети не поверили и начали ощупывать карманы – так поступали и арабские дети на окраине Иерусалима. За попрошайками–мальчишками, проверяющими реакцию посетителей, двинулись женщины. А одна, после того, что я ей дал монетку, привела, как она сказала, свою маму и не могла понять, почему я маме тоже денежку не даю. На пальцах объясняю – кончи -лись, а ей непонятно. Маме должно было хватить!
Стены домов, вдоль туристического маршрута, из ветвей, крыша из соломы. Чуть дальше от глаз строения превращаются во всё ещё примитивные, но уже нормально крытые, с окнами и дверьми.
Собираясь уезжать, забыли в какой из машин приехали и, конечно сели не в свою. Это мы забыли, а шофера нет. И пока мы не сели к своим шоферам, так как это было вначале, они трогаться не хотели.

Повезли нас в следующее племя – «ягху». Если «акку» воды боятся и живут на горе, то эти воде поклоняются и живут под горой. Племена между собой не смешиваются, но если нужно решать общие вопросы, они собираются и решают.
Расцветка одежд у женщин была похожей, но вид её другой. Попро -шайничество отсутствовало, но, завидев приезжих, побежали по домам вызывать своих. «Свои» быстро прибежали, неся всякие поделки на продажу. Были среди товаров и открытки с изображением детей этого племени.
Как в предыдущем племени, чуть дальше был базарчик, где всё можно было купить торгуясь.
Уйдя подальше, решил посмотреть, что там в домах, которые не закрываются. Это, обычно, одна комната. Часть глиняного пола закрывает подстилка. Постели на полу вдоль стен. Варят на открытом огне (костре), который зажигают на какой- то глиняной или каменной возвышенности. Дымохода не знают. Водопроводов нет, воду носят вёдрами. Туалетов нет.
В одном из домов был телевизор с экраном 14 инч (около 30см.). На стене этого дома был пожелтевший лист бумаги с напечатанным на нём тайским текстом. Позвал Шая. 24 пункта говорили о том, что нужно делать с новорожденными детьми в разных возрастах. Видимо я попал в тайский дом «матери и ребёнка».
Видели, как две женщины брили голову малышу – совсем младенцу. Сфотографировать процедуру не позволили, отгоняя нас руками. Вообще можно фотографировать, они это любят и есть на это такса –10 бат.

Расселись по машинам, которые довезли нас до асфальта. Там ждал автобус с нашими чемоданами, и поехали в пограничный город Месай. Это граница с Бирмой. Городок небольшой и, несмотря на вывески на тайском, похож на маленький украинский районный центр времён моего детства. Одна центральная улица, несколько магазинчиков, возле которых, опять же духанчики.
Лица иные – более жёсткие. Сказывается близость с Бирмой. Кожа светлее.
Переход через границу очень упрощён, по сравнению с сегодняшней границей между Украиной и Молдавией. Такой переход вызывает контрабанду, позволяющую существование жителей приграничного района обоих стран.
Здесь купили несколько жемчужин для серёжек внучкам и нашим женщинам. Продаются полудрагоценные камни: аметисты, опалы, изумруды, александриты и т.д. Можно попасть на простые стекляшки, несмотря на то, что завоз идет через Месай из Бирмы и Лаоса. Продавцы настояшей цены не знают и, когда мы её сбивали очень резко, ходили выяснять у хозяев товара можно ли согласиться. Это было для нас индикацией.
Несмотря на то, что все здесь платят наличными, можно убедить продавца согласиться на смехотворную, по сравнению с начальной, цену сказав, что платишь «cash». Так мы купили наборы монет и одиночные монеты. Наборы были не в государственной упаковке и продавцы с ценой не забирались высоко. Наборы в государственной упаковке были в ту же цену, что и в Бангкоке.
Всё это время за нами ходили люди со злыми глазами, потому что покупать у них мы не хотели – почти история с мамой в племени акку – что значит ты у них покупаешь, а у меня нет.
Пообедав в гостиннице в зале V.I.P.  за те же 200 бат, поехали в «Золотой Треугольник».
Это площадь в 75 гектаров. Здесь, по реке Меконг, сходятся границы Бирмы, Тайланда и Лаоса. «Золотым» называется потому что именно здесь производилась оплата за опиум в золоте, чтобы это происходило быстро, надёжно и не зависило от курса валюты в разных странах. Сегодня этот треугольник неимоверно расширился, перекрыв Бирму и Лаос, и добравшись до южных и юго-западных границ Китая.

Туристический визит в сегодняшний «Золотой Треугольник» – дань недавнему боевому прошлому. Сегодня всё происходит уже не так.
Война во Вьетнаме и присутствие в ней представителей наркомаффий, очень часто в форме, часто, как агентов ЦРУ, представлявших интересы политиков и имевших неограниченные возможности, привели к модернизации всех этапов наркобизнеса и выхода на сегодняшний, постоянно расширяющийся уровень. Лёгкое, быстрое обогащение толкают на это членов правительств многих стран, которые «протолкнув» необходимый проект закона, устраивают свою жизнь навсегда. Есть, конечно, нюансы, омрачающие их действия, но из этой группы населения страдают очень немногие, а радуются многие.
Мелкие местные продавцы наркотиков продолжают существовать, поставляя свою продукцию местному консервативному рынку, продолжающему потреблять опиум – сырец. Они не составляют конкуренции большим мафиозным синдикатам, производящим из него героин, приносяший прибыль в тысячи раз больше.
Все довольны, при деле, разваливая мораль и приводя мир к новой поворотной точке, когда большая часть планеты не сможет без  наркотиков  существовать, продолжительность  жизи  резко  упадёт, и  уже  некому будет  обеспечивать  одних  наркотиками, а  других,  защитой  от  наркоманов, пытающихся  добыть  деньги. Начинающееся противоборство западного мира против наркобизнеса может сломать эту систему, но внезапно на помощь пришёл огромный рынок бывшего СССР, с его новыми наркобаронами, жестокость которых поражает даже колумбийцев.
Вернёмся к путевым заметкам.
Место, из которого видны три страны: Бирма, Тайланд и Лаос, находится на горке. Там сейчас реставрируется храм. Наверх ведёт лестница из 105 крутых ступеней. По краям лестницы, два огромных чудовища – змея, голова которых начинается внизу, а хвостами лестница заканчивается. Авишай рассказал, что были группы, которые наверх подымать- ся не захотели. Мне этих людей жаль, потому что сверху вид, который видишь в жизни не часто. Я видел что-то подобное дважды: в Каневе, с могилы Тараса Шевченко, и Сигулде.

Спустились вниз, к дороге, затем по песчаной дюне к лодке и поплыли по Меконгу вначале к берегам Бирмы. Там видели недостроенное здание казино. Правительства Бирмы и Тайланда договорились о создании взаимовыгодного совместного предприятия, но какой-то правительственный кризис потушил инициативу предпринемателей, которые всё заморозили, потеряв при этом много денег.
По другую сторону широкого, полноводного Меконга – Лаос. Контраст очень резкий. Строения на берегу соломенные, люди на берегу одеты скромно, даже серо. Лодки выглядят намного бедней, мельче и более старые – это бросается в глаза. Заправочная станция для лодок – обычная баржа на приколе, недалеко от берега. Когда-то Лаос был знаменит своими золотоносными песками. На берегу реки старатели в широких соломенных шляпах промывают песок, который приносят в корзинах на коромысле откуда-то из-за высокого берега.
Есть, известный всем лодочникам этого района, атракцион. Лодки с туристами подплывают близко к берегу, и лаосские дети доплывают до них, взбираются на борта, бродят вдоль них, держась за навес и выпрашивая монетки. Нас об этом предупредили, все выскребли мелочь, чтобы всем досталось. Выпрошенные деньги они суют в рот. Была среди них и девочка. Их голозадый предводитель, когда лодка начала отходить от берега и набирать ход, давал им приказ кому, когда прыгать, чтобы не попасть под далеко вынесенный винт. Детям по виду 7 –8 лет, хотя «маленькая собака – всегда щенок». Тела у них не тощие – они не голодают, но взгляд пустой, невыразительный, они нас не видели и бросались только на движение руки, протягивающей монетку. Мне кажется, что все израильтяне отплыли от этого берега со смешанным чувством: каких же детей мы видели? Ищущих развлечение, или заработок?

Наша лодка вернулась к тайландскому берегу к городку Чанг-Сен. Выход из неё по обычной доске, положенной на борт и какой-то неровный камень на берегу, причём, для баланса нужно было сидеть равномерно по бортам. Мы сели в наш автобус и поехали по напровлению к заповеднику Рин-Кок, где должны были ночевать.
По дороге заехали к знаменитым развалинам столицы 13 века, где находится знаменитый Будда Улыбающийся, восстановленный после   разрушения. Город был большим – мы несколько километров ехали вдоль остатков толстых, кирпичных крепостных стен. Развалины из обожжённого кирпича, по состоянию разрушенности похожи на развалины 9 -10 века в Бордо(Франция) и Куба(Азербайджан). Это когда-то была столица северного Тайланда. Восстановительные работы ведутся только у старой, несколько покосившейся, ступы.
Владыки юга и севера были дружны между собой. Однажды, южный приехал к северному и привёз в подарок статую Будды. При разгрузке статуя раскололась. Кусок привязали к слону и дали ему идти куда захочет, но уговорились, что там, где он остановится, будет заложен храм. Слон остановился на высокой горе, и они поступили по уговору.

Затем началась одна из самых жестоких войн с Бирмой, которая напала вначале на юг. Полетели призывы о помощи. Но северный, понимая, что прийдёт и его очередь, решил сохранить свои силы. Это ему не помогло.
Загадочная улыбка Будды предназначена была ублаговолить жестоких завоевателей.
И, в конце этого длинного дня, приехали в гостинницу.
Гостинница находится на большом зелёном холме, который красиво украшен декоративно стрижеными кустами и деревьями. Это остриже -но под различных зверей очень старательно и умело. Гостинница построена не этажами, а ярусами. Комнаты обычной европейской гостинницы.
Система включения света в комнате – вкладываешь большую плоскую пластиковую «держалку» ключа в специально предназначеный  паз. Это зажигает общий свет. Далее обычно. Есть комары, т.е.  возможна малярия.
Перед тем, что мы разошлись по номерам, гиды рассказали, как выбираться из заповедника, если захотим поесть не в гостиннице и предупредили что завтра ранний подъём и форма одежды – тёплая. Этому было тяжело поверить, но мы были готовы.

        11.03.98. Чанг – Рай. Чанг – Май.

Рано позавтракав, чтобы опередить ленивую голландскую группу, с обратной стороны гостинницы вышли на берег реки. Это был один из притоков Меконга – река Кок. По 7 человек сели в, хорошо знакомые нам лодки, и поплыли к племени «карен». Там нас ждало катание на слонах.
Река очень извилистая, мелкая (часто чувствовали, как она касалась то тут, то там дна), с порожками и буреломом. Проходит она в местах дикой, горной, природной красоты. В некоторых, видимо удобных для транспорта местах, есть примиивные кемпинги для широкой публики. Насколько было возможно видеть, на высоких берегах стоят навесы, покрытые ветками, а к воде шли расчищенные от камней и веток, спуски.
На удивление было очень холодно и сыро. Хорошо, что послушались совета и одели куртки и длинные штаны. Наши, не последовавшие совету, очень страдали, а помочь им в этом судёнышке было почти невозможно. Кто мог дотянуться, протянутой рукай или ногой грел их. Наш лодочник тоже был в куртке, но босой.
Плыли около часа. Почти в конце догнали одну из лодок, в которой сидели наши ребята. В ней сидел 10-и пудовый Шимон, как противовес «водиле» -лодочнику, который на одном из поворотов не взял в учёт его вес, и они сели на мель. Пришлось ребятам, в эту холодину, из лодки лезть в воду и стаскивать её с мели.

 На обратном пути то же самое произошло с лодкой, в которой сидел Авишай, но их лодочник, с помощью мотора, справился сам. Стало понятно почему лодочники босые.
Приплыли к месту, где живёт племя «карен», вышли на берег, прошли несколько шагов, где нас встретила девочка, произносящая фразу на иврите: «Я каждый четверг смотрю программу, которую ведёт Дуду Топаз». Дуду – один из самых знаменитых и скандальных конферансье. Был период, когда он посылал людей в самые экзотические места, чтобы там кто-то из местного населения был научен этой фразе. Это показывали в Израиле, увеличивая популярность организатора.
Девочка была одета в национальный костюм, который был очень похож на национальную одежду йеменских евреев. Возможно, это явление местное, потому что все женщины были одеты так, а может быть первые израильтяне, побывавшие здесь 2 - 3 года назад, подарили девочке одежду и это изменило местную моду.
Слоны уже были готовы: накормлены, почищены и запряжены. Мы думали, что залезать прийдётся с помощью слоновьей ноги, как видели в цирке, но нет. Есть специальные помосты, по которым взбираешься на уровень шеи слона, становишься ему на шею ноги и садишься на низенькую скамейку, расчитанную на двоих. Погонщик в это время, сидит на шее, возле основания головы, ноги держит за ушами слона – так он успокаивает его и подаёт команды. Я, почему-то, всегда был уверен, что у погонщика есть что-то типа багра, маленького, но с крючком, которым он покалывая, даёт команды. Ничего подобного. Сидит, иногда, для удобства, упираясь руками в голову, и шевелит время от времени ногами.
Нам рассказали о каком-то настырном зануде - туристе, который хотел проехаться так, как погонщик. Погонщик, получив хороший «тип» согласился, но дал слону какую-то команду и тот, ушами хорошо «отмассировал» зануде ноги – большие уши били больно.
 
Сидишь на высоте 2,5–3 метра над землёй. Скамейка широкая, удобная – я крутился, поворачиваясь в сторону и назад, чтобы фотографировать. Слоны, везущуе нашу группу, шли караваном. Тихо!  Где-то кто-то из женщин взвизгнет, когда слон, везущий пугливую, нагибается чтобы подхватить хоботом что-то из зелени, растущей вдоль тропы которой они идут. Горы, до которых рукой подать! В небольшой долине видны, спокойно пасущиеся одногорбые коровы. Где-то вдалеке дымок от остатков, выжигаемого под выращивание опиума, леса и запах, запах горелого дерева.
Слон ступает мягко, нежно. Если тропинка неровная, движение ноги эту неровность компенсирует. Вверх, вниз, овраг, река – пассажир не должен отвлекаться, можно созерцать, погрузиться в размышления -– слон ступает мягко, но, всё-таки, 4 раза и автоматически начинаешь качаться в такт его поступи. Очень располагает к размышлениям.

На этой, хорошо знакомой слонам тропинке, естественно были слоновьи «лепёшки». Я обратил внимание, а затем попросил и остальных наших спутников смотреть тоже. Ни разу, ни один из слонов в них не вступил. Так было везде, где нам приходилось встречаться со слонами очень близко.
Путь наш, в конце, проходил деревней этого племени. Дома их намного более европейские – есть уже и черепичные крыши, огороженные приусадебные участки. На цоколе некоторых домов севера Тайланда есть перекрещивающиеся доски, типа рогатки. Это с давних времён означало, что здесь не живут пришлые бирманцы, которых тогдашние правители Бирмы хотели бы присоединить к своим тайландским владениям, а коренное население. Знак ставили тогдашние тайландские наместники бирманских правителей, чтобы отмечать надёжных людей. Здесь я видел только один дом без такой «рогатки».
Племя - традиционно, хозяева и дресировщики слонов. Лица намного жёстче чем в Бангкоке – есть большая доля бирманской крови. Это может означать только что несмотря на то, что вместе не жили, смешение происходило. Либо частое массовое изнасилование во время набегов, либо отсутствие глубокой неприязни и смешанные браки.

Покатались на слонах, погуляли по ещё одному местному базарчику – нужно было покупать сувениры и подарки домой. Купили головы слонов, вырезанные из цельного куска дерева, увидев сравнительно древние тайландские монеты, купили и их. Простая проверка, которую можно было произвести на базаре («на звон»), показала, что это серебро. Цена была смехотворной, и мы их купили.
В Израиле оказалось, что электролитические подделки добрались и в эту глушь. На многих базарчиках, увидев монеты, старались их покупать и, конечно, не всегда помнили, что купили. Оказалось, несколько одинаковых. Все были поддельными. На подделки работает целая промышленность, заваливая ими туристов, но, по-моему, торговля приносит убыток. Торговцы на таких базарчиках просто спускают лишний вес с рук. В одном месте цену сбросили в 18 раз.
Гуляние на базарчике имело ещё один туристический смысл. Оказывается, во время нашего катания нас, в одной из точек, фотографировал  местный житель. Время проявления плёнки и печатанья фотографий учитывало наше пребывание на этом базарчике.
 
Опять сели в лодки и, той же дорогой, поплыли в нашу гостинницу в заповеднике. В этот раз дело шло быстрей – мы плыли по течению и прибыли за пол часа.
К моменту загрузки наших чемоданов в автобус, фотографии, сделанные в племени «карен» были готовы и неназойливо лежали на столике в вестибюле – хочешь, покупай, не хочешь выбросим. Такую «реликвию» купили все. Цены на эту услугу везде одинаковы – 150 бат, и никто не торгуется.
Загрузились в автобус и поехали в Чанг – Май (на юг). Езды до него чуть более 150 км. ну 2 часа от силы. Ехали намного дольше, т.к.  по дороге заехали на завод серебряных, а затем и кожаных изделий.
Неля купила себе и Лиле колечки.
Система у них такая же: на входе дают в руки какую-то карточку, а затем к каждому, остановившемуся у витрины, «присасывается» продавщица. От нашей мы долго убегали по действительно большому выставочному залу, но она всегда оказывалась поблизости и заходила за каждый прилавок возле которого мы останавливались, когда теряли её из вида. Ходят они в одинаковых красных пиджаках и чёрных юбках, их много, заработок зависит от продажи, поэтому, снуют везде. Мы покупать не собирались, но, уже находясь там, хотели побаловать глаз красивыми вещами и, думая, что наша «прилипала» отстала, подходили, время от времени к прилавкам. Тут она и появлялась. Видя на чём остановился взгляд, вынимала изделие из витрины, показывала, объясняла какой камень вставлен, вынимала и очень похожие, но более дешёвые изделия и указывала на невидимый неопытному глазу изъян в камне.
В конце концов Неле что-то понравилось и, она не очень сопротивлялась моим уговорам.  Оказывается, карточки, которые нам раздали у входа, дают 10% скидки, и продавцы при покупке карточку просят. Возможно, так у них ведётся учёт кто и сколько продал. При расплате в долларах, скидка несколько увеличивается и это тоже отмечается в карточке. Покупку люди получают в упаковке: более дорогие в специальных коробочках, менее – в мешочках со шнурком.
Колечко для Лили нужно было уменьшить. Это делается на месте. Ожидаешь в специальном зале, где можно бесплатно получить напитки. Заказываешь у прилавка что хочешь, берёшь, садишься и ждёшь.
Тут, у прилавка, мы и услыхали русскую речь. Два парня лет 30, не отходя от прилавка, насасывались «дармовым» питьём, передавая за спину такие же порции своим плотным и мордатеньким спутницам.
Потные и красные лица, беседа с девушками на раздаче по-русски, который те уже понимают. Русский на уровне – «дай мине». Жлобьё деревенское.

   Буквально через 10 минут продавщица нашла нас в этой куче людей и в пакетик фирмы, который нам выдали, легло и второе кольцо. Это стоило 100$.
Завод кожанных изделий попроще, а хозяева понаглей. Но это мы узнали потом. А так, соблюдается внешняя благопристойность.
Как и на всех предприятиях на которых мы были, показывают вначале производственный процесс. На предыдущем, вовремя демонстрации, Шмулик, покупавший вслед за мной монеты, проверил одну из них. Там и оказалось, что она не серебрянная.
Здесь нам показали фильм о кожах животных и, между прочим, рыб из кож которых тоже шьют сумки, кошельки и пр. В короткой лекции объяснили различие, а затем завели в выставочный зал, где можно было купить со скидкой в 20%.
Лекцию бойко вёл шустрый парнишка с вихляющей походкой и необычными, и неприятными ужимками, а в зале к нам подошла не по тайландски рослая, широкоплечая деваха в туфлях на высокой платформе. Она попыталась толкать нас на покупку ненужных нам вещей. Мы стали от неё уходить, чтобы посмотреть, что есть в зале и очень быстро оттуда вышли. Сели на улице и, в ожидании группы, взяли по сигарете.
Напротив, в 10 метрах, возле небольшого базарчика у входа сидел парень только что проводивший нам лекцию. На наших глазах он, из под скатерти покрывавшей стол с экспонатами фабрики, извлёк большой щит с надписью «Скидка 50%» и водрузил его на видном месте.
Имея некоторое время для наблюдений, мы поняли, что отталкивающее было и в этом парне, и в девке - продавщице, и в ещё нескольких работниках этой фабрики. Они были гомосексуалистами.

После этой фабрики, была мебельная фабрика. Изделия исключительно красивые. Можно ходить как в музее и удивляться тому, что может сделать человеческая рука. Здесь нас не преследовали продавщицы – можно было выбрать то что хочешь, вплоть до гарнитура, оплатить, назвать адрес в Израиле и получить заказанное с доставкой на дом.
Цены, относительно качества, совершенно небольшие. Можно обставить квартиру в два раза дешевле чем у нас.
К вечеру, наконец-то приехали в Чанг-Май. По сранению с Чанг-Раем, который состоит из нескольких деревень, слившихся вместе – это город. Есть многоэтажные здания, широкие асфальтированные улицы, рекламы и т.д.
Поселили нас в хорошей гостиннице «Royal Princes», которая находится на улице ночного базара.
Авишай всё время рассказывал о том, что выбор в этом городе больше чем в Бангкоке, и цены дешевле.
Бросив в номере вещи, побежали искать где можно купить видеокамеру.
Тщетно!

Сдав на проявление плёнки в большом фотомагазине, где, казалось, должны были бы продаваться камеры, начали проталкиваться в толпах людей выискивая магазины видеоаппаратуры. Нашли какой-то магазинчик, в котором продавалась камера с возможностями намного меньше, чем у тех, которые видели в Бангкоке.
Зато было «окошко». Цена была   28.500 бат – около 700$. Нам рассказали в Израиле люди, только что приехавшие из Тайланда, что самая лучшая камера стоила 560$. Начали торговаться. Дали цену 23.000 бат и, оставив хозяина размышлять, ушли. Мы ещё надеялись на то, что за эти деньги выберём «самую лучшую».
Других магазинов не оказалось – было уже поздно и всё было закрыто. 
Злые, разочарованые и унылые мы бродили среди толп с ощущени -ем собственного бессилия что-то изменить. Бангкок, с его неиспользо -ванными возможностями был далеко, обещанные возможности Чанг-Мая были совершенно не теми, на которые мы надеялись – в тех фотомагазинах, которые закрывались у нас на глазах, продавались 2 –3 вида фотоаппаратов старого типа.
Израиль намного опережал эту страну. Но цены у нас намного больше. Мы технологически очень требовательная страна. Возможно, сказывается плотная связь с США, возможно, обстановка в нашем районе, заставляющая читать специализированую литературу для работы и для личных целей. Во всяком случае, из европейских стран, в которых мы побывали, только Германия могла соперничать с нами в выборе техно - логически новых товаров, и вот, первая наша дальневосточная страна, которая тоже плотно связана с США таких требований поставщикам не предъявляет. Но здесь причина – низкий уровень доходов.
Бесполезная топотня в базарной толпе, среди галдежа, жары и влаж- ности, выводила из себя. Нашли магазинчик, где можно было купить телекарт для международных переговоров и позвонили домой. Это принесло нам    успокоение.
Международные телефонные аппараты здесь другие, чем в Бангкоке, телефонные карточки тоже, вставляются по-другому – значит есть в стране конкуренция, оздоровляющая экономику.
 
Вернулись в один из магазинов, где видели пластиковые капсулы для монет, купили их и, продолжая расспрашивать всех о большом видео-  и фотомагазине, отметили на карте ещё одно рекомендованое место. Завтра мы заставим наших гидов объяснить, как туда добраться.
Приняв решение, вернулись в гостинницу и пошли заказывать обещаный знаменитый в Чанг - Мае массаж.
Было поздно. Женщины массажистки, одетые в хлопчатобумажные штаны и куртки, устали от работы над телами постаревших наших жён, и были готовы заниматься только мужчинами. Массажистки, по виду около 30 лет, после нелёгкой, 4-х часовой своей работы, выглядели очень неплохо: невысокие, стройные, с ухожеными, по-тайландски красивыми лицами, тонкими кистями рук, на которых не было вздутых тяжёлой работой вен. У меня создалось впечатление что рабочий путь их начинается с массажей «тело к телу» – «body to body» и, по мере старения, они переходят к более строгим процедурам. Секс не считается чем -то зазорным. Он естественен, как еда, дыхание и питьё. Девки хотели отдохнуть со здоровенным белым европейцем, питая надежду на то, что расширеный вариант массажа даст им заслуженную надежду на приличный дополнительный заработок.
Нелю оставить я не мог, напороться на ещё одну неумелую не хотел, и мы ушли. Время – 1 час ночи  12  марта.


12.03..98.  Чанг – Май.
Каждый день начинается обильным завтраком в гостиннице. Завтраки разнообразные: мясные, молочные, европейские, тайландские Смеси придумываешь сам.
В этот раз нас повезли на представление слонов. Это в горах, куда ведёт тяжёлый подъём. Автобус, на последних этапах пути, буквально задыхался и завывал, выползая к месту.
Приехали рано. Слоны стояли в загонах после кормления. Содержатся они в почти естественных условиях. Основные владельцы и дресировщики – племя «карен», те, у которых мы вчера катались.
Продолжительность жизни слонов – около 80 лет. С 5 до 15 лет их использовали как тягловую силу, и цена их была 60.000 бат (при тогдашнем курсе 1$=25 бат). Это составляло баснословную сумму в 2400 долларов. Сегодня механизация заменяет слонов, и цена на них упала до 30.000 бат (при сегодняшнем курсе – 1$=40 бат это составляет 750$). Некоторую часть их используют для атракционов, а основную часть продают.

У входа продавали связки кусков сладкого тростника, толстого, как женская рука, и связки маленьких (чуть больше указательного пальца) бананов. Это тоже входит в возможности атракциона. Пока слоны стоят за импровизированой загородкой (обычная жердь, я могу её унести, прибитая к вертикальным брёвнам, забитым в землю), можно покормить их. Они очень аккуратно, кончиком хобота берут тростник, предпочитая его бананам, и с достоинством отправляют его в рот. Все это сопровождается фотографированием   друг друга многочисленных пар туристов.
 Есть обезьяны – наглые вымогательницы и переборчивые гурманы. Хорошо, что большинства из них на цепях, отмечающих границу, позволяющую к ним приблизиться. Один из наших эту границу нарушил, и это обошлось ему в потерю очков, которые были мгновенно выхвачены шустрым созданием из кармана рубашки. Пока укротитель их забрал, футляр пострадал от зубов, а очки измусолены слюной.
Зная о том, что перед выступлением слонов ведут купаться, заняли позицию, удобную для фотографирования, но через некоторое время, место это заполнилось людьми.  Пришлось искать новую позицию, куда бы не смогли, или не успели бы добраться другие.
Слоны плескались в воде, нежились под щётками погонщиков, поливали себя хоботами, не забывая плеснуть в слишком приблизившихся людей.
После купания слоны узкой тропинкой, среди разбегающейся в разные стороны публики, двинулись в сторону арены, которая представляет собой большую площадь с многоярусными лавками по одну сторону. Так строят тенисные корты для соревнований.
Представление необычное, не цирковое. В цирке - жалкая попытка   дать представление о выступлении свободных животных, которые выращиваются и дрессируются одним человеком.
Была здесь слоновья акробатика, где они все стояли на одной передней ноге, вначале на земле, затем на широких и толстых пеньках, затем по одному и по два на широкой перекладине. Ходили на задних ногах, играли в футбол, грузили брёвна, работая синхронно. Было «хоровое пение», упражнения с дрессировщиками, которых слоны носили во рту или на бивнях, осторожно придерживая хоботом, «массировали» ногой, а затем просто «ходили» по ним, как бы наступая одной из ног. На самом же деле они просто приподымались на трёх других, создавая иллюзию наступания.
Всего не передать.

После выступления, можно было сфотографирофаться на коленях у слона, что я, с помощью Нели и сделал. Слон старательно подымает хобот, чтобы не мешать голове человека. Много рассказывают о злопамятности слонов. Возможно! Мне они показались добродушными животными.
Но это, всё–таки животное! После проявления плёнки стал виден его глаз, который можно было хорошо рассмотреть – пустой и бездумный.
После этого начали спускаться в долину. Спуск был таким же тяжё лым, как и подъём – дорога, несмотря на то, что была широкой, извилистая крутая. Идёт сквозь джунгли. У дороги они прорежены, а чуть дальше – сплошной, нетронутый массив.
Заехали на ферму хризантем («сахлавим» на иврите). Здесь постоянно выводят новые их сорта. Производство новых сортов хризантем -процесс очень серьёзный и длительный. Производится 7 различных процессов, продолжающихся 2 года, причём между концом одного и началом другого нельзя пропустить, буквально, несколько часов. Это одна из процветающих отраслей в стране. Хризантемы играют огром -ную роль в жизни страны, как религиозной, так и повседневной, потребляются внутренним рынком, экспортируются в соседние страны. Сохраняются долго – в гостиннице Бангкока наши ожерелья, которые нам повесили на шею в аэропорту, так и остались висеть в отличном состоянии. Их даже можно было привезти в Израиль, что некоторые из группы сделали, таская их за собой в течении всего времени.
Тут же находится одна из последних, ферм бабочек. Прекрасные формы и цвета. Из них делают целые картины, а можно их купить просто в рамочке под стеклом. Это оформлено для длительной транспортировки и мы купили для себя и Лили.

Спускаясь дальше, видели похороны, почти обычные: за открытым минибусом на котором был украшенный хризантемами помост с покойником шла группа людей, вокруг него сидели члены семьи. Гроба не было.
Дороги   расширяются, то тут то там видели работниц в широких шляпах и закрытых платками лицах. Большинство сидели в незаконченых водостоках по краям дороги и было несколько, лениво ковырявшихся в них. Мужчина, видимо какой-то начальник, сидит под навесом. В разных местах дороги глаз, вначале обнаруживает навес, а затем уже выискивает работниц.
Жара!  Влажность!  К этому, видимо не привыкают даже местные жители.
Следующим местом, куда нас привезли, был ещё один завод деревянных изделий: слоны всех размеров и видов, палки, портсигары, шахматы, игрушки – просто шедевры. Видели, как накладывается позолота фольгой, как проверяется качество покрытия, фальшивость этой фольги, как смывается то, что не проходит по качеству, как собирается смытое золото, как уничтожается фальшивое и т.д.
Затем завод шёлка. Тайландский шёлк – промышленность не по -лучающая должного толчка. Нитка шёлкопряда свивается вручную, и поэтому, как минимум, из четырёх ниток.  Шёлк получается жёстким, плотным. Расцветки не изысканые, грубоватые. Было бы по-другому, лёгкому шёлку в этом жарком районе не было бы цены, а так, лежит на всех прилавках всех базарчиков без движения. Производителей это не волнует. Довольствуются малым. Скрытая безработица во всех местах. Там, где мог бы справиться один европеец или израильтянин стоят 3 – 4 тайландца.
Под навесом сидят художники, которым позволяют подрабатывать на туристах. За 20–30 бат они, несмывающейся краской рисуют на кожаных сумках, кошельках, футлярах, шапках и т.д. быстро и красиво рисуют кто на что горазд: слоников, жираф, бабочек и т.д. Рисование продолжается 2 –3 минуты и сохнет быстро.
Приехали в Чанг–Май и, как говорится, «не отходя от кассы» поймали местное такси – тендер на 10 человек, и вместе с Авишаем и Ша -ем (местным северным гидом), поехали в обещаный фотоцентр. Внезапно такси набилось так, что нашим гидам пришлось висеть на подножке. Желающие до сих пор молчали о том, что им тоже нужно в этот магазин.
 
Долгое кружение по улочкам, где мы могли только уловить направление, - возвращаться нужно было самим, закончилось. Судя по направлению, мы далеко не уехали.
Оказалось, что это обычный магазинчик, где продавались фотоаппараты прошлого поколения. Авишай остался там с желающими, а Шай повёл нас в «знаменитый» магазин видеокамер, о котором нам говорили в предыдуший вечер и который был закрыт.
Одно название! Мы оказались на той же самой улице ночного базара по которой вчера безрезультатно бродили.
Поняв, что «каши не сваришь», мы зашли в магазинчик, где вчера договорились об обмене телекартов и обменялись. Затем в магазинчик, где вчера видели телекамеру и взяли её, уплатив долларами. Курс в этот день был самым высоким- 41, 35 бат за, 1$, поэтому получилось ещё дешевле. Проверив все функции остались довольны приобретением. Из целой пачки описаний работы камеры на разных языках, выбрали английский вариант. Лишь в гостиннице обнаружилось что за ним идёт описание по-русски. «Sony» начали работать на разбогатевшего русского потребителя.
Описание было сделано на грамотном русском языке. Мы обратили на это особое внимание, т.к. описание Шамони во Франции было сделано на таком языке, что до сих пор вызывает у нас гомерический смех, несмотря на то, что читали его многократно.
В вестибюле гостинницы нас уже ждали наши ребята, которым был нужен совет в выборе фотоаппарата для дочери. Она учится фотографии и хочет стать профессионалом. Мы когда-то жили рядом, и наши девочки были подругами – соперницами.
Успели сделать и это. Так закончился и этот день. Мы ушли в номер осваивать нашу покупку.


13.03.98. Чанг –Май, Дой – Су – Теп, Бангкок, Патая.

Утром, после завтрака, пока в тесноте широкой, но загруженой потоком машин улицы шофёр, с помощью полицеского выставлял автобус так, чтобы можно было в него войти (движение левостороннее и садятся в автобус не со стороны тротуара, а со стороны улицы), мы стояли на тротуаре и ждали.
 Возле нас оказалась женщина, продававшая маленьких птичек в плетёной из тоненьких прутиков клеточке. Ну что бы мы с этими птичками делали? Какая- то туристка рядом с нашей группой купила за 20 бат клеточку и тут же, выпустив на волю птичек, эту клеточку отдала продавщице. Оказалось, что это ещё одно местное поверие – выпускать пленённые души.
Мы поехали   в знаменитый монастырь Дой – Су – Теп.  Это монастырь, который был построен на месте, где остановился, по поверию, слон с привязанным к нему обломком Будды, который раскололся при разгрузке. Случилось это тогда, когда владыка северного Тайланда принимал владыку южного. Об этом я писал раньше.
Монастырь находится на горе высотой в 1053 метра. К нему ведёт широкая, разукрашенная лестница в 288 ступеней. У основания каждой ступени имена людей, которые жертвовали на монастырь. Можно за символическую сумму в 10 бат подняться наверх крутым фоникулёром, что мы и сделали. Спускались уже ступеньками.
Отличие монастыря от других, которые мы видели, в том, что есть большой набор гонгов, барабанов, колоколов, колокольчиков и прочих «стучалок», звучащих на большое расстояние. Бить в них можно, но перед этим нужно сложить руки в тайском приветствии или молитве: ладони, сложенные вместе перед лицом. Вначале осторожно, а затем, развеселившись, уже в полную силу, мы поигрались. Особенно нам понравился барабан, размером в небольшую комнату, подвешенный на канатах под каменным порекрытием. Низкий, с огромным временем ревербирации (не менее минуты) звук, казалось бы опускал все внутренности, совершенно отрывая от действительности.
По территории монастыря бродят женщины, в национальных одеждах, продаюшие мази, колокольчики, какие-то плетёные, разноцветные полосочки (похожие на письмена американских «майя»).
В нашей группе 2 пары, недавно приехавших из России «олим». Было у нас несколько возможностей наблюдать как они в различных фармацевтических местных магазинах с полной уверенностью обсуждали различные достоинства таких мазей: что, где и чем натирать в различных ситуациях. Они знали, что есть боли такие и эдакие, несмотря на то, что были они ненамного младше нас, но в этом намного более искушённые.

В общем, в подозрении того, что и нас постигнут эти болячки в скором будущем, купили и мы набор мазей у этих продавщиц. Где они лежат сегодня, даже не знаю! Как их хранить, можно ли хранить, помогает ли это - не знаем?
Купили мы и колокольчик, для наших хороших знакомых, пожилых людей, рекомендовавших меня. У них в доме собраны всякие безделушки, которые им нравятся. Они пошли на сближение настолько, что даже предложили нам стать их опекунами в старости, но с условием переезда к ним в дом. Бросить детей и внуков? Они даже не надеялись на отрицательный ответ, потому что за этим стояли немалые деньги, но не давали возможности поговорить об этом прямо. Наш отъезд в Тайланд их очень обидел и они находят множество причин, чтобы мы не могли к ним подъехать. Мы не очень настаиваем, давая чётко понять, что опекунство, с отказом от собственной семьи, нам не нужно ни за какие деньги.
Колокольчик, вот уже более полугода, у нас.
За всё время пребывания в Тайланде, мы впервые близко оказались возле буддийских монахов. Так, видели их оранжевые одежды   издалека, а тут   можно было наблюдать их беседующих друг с другом, видеть выражение лиц и пр.
Натруженые ноги людей, которые много ходят, в простых сандалиях. Пятки потресканы, пальцы расплющены. На удивление, руки тоже, как у людей, тяжело работавших. Это, видимо, те, кто бросил житейкие проблеммы и ушёл в мир странствий. Бросить семью, ради буддизма – дело почётное, не осуждаемое обществом. Как с этим справляется семья – не известно, но это, видимо, происходит после того, что дети вырастают, т.к. монахи такого вида люди немолодые. Оранжевые их одежды не всегда чистые: те, кто шёл к монастырю были грязными и наоборот. Видимо, там есть обслуживание, вероятнее всего, самообслуживание. Лица не выражают высокой мысли, жестикуляцию во время их беседы мы видели на различных базарчиках. Нет сказочных, плавных движений, полных достоинства, которые описываются в книгах о Будде и его последователях. Это исполнители, ширпотреб.
Случается, что в монахи уходят неверные мужья, опоенные снотворным ревнивыми жёнами и во сне потерявшими детородный орган. Его обрезают сами жёны. Явление это обнаружилось недавно, а существует, оказывается, давно. Есть, как минимум, одно место в Тайланде, где фаллопоклоннечиство распространено. Там продаются статуи фаллосов, приносятся жертвы. Всё это вместе с поклонением Будде. Мы не были в этом месте, но знаем о нём из телевизионной передачи, которую видели ещё в Израиле.
 Более молодые, отданные в религию в детском возрасте, не измучены житейскими делами, жестикуляция у них более сдержанная, конечности выглядят по-другому, но и тут не удалось мне заметить глубокой мысли в глазах. Возможно, бродят исполнители, начётчики, а истинные мыслители сидят в монастырях и их «выход в люди» обставляется с помпой и происходит нечасто.
 
У подножья монастыря, как и водится, базарчики, магазинчики. Завели нас в магазин, где можно было купить кольца, брошки, серьги с полудрагоценными камнями, и просто сами камни. При покупке выдают сертификат, заполненный на имя покупателя.
Из множества вариантов выбрали красиво обработанный изумруд приблизительно 2-х карат. Цена его резко упала из-за маленькой природной полоски внутри. Если его грамотно заправить в оправу, он может выиграть от необычайного преломления света из-за этого деффекта. Нелю долго уговаривать не пришлось, и мы купили его, уплатив 100$.
После монастыря, наблюдений и прогулок по магазинам, сели в автобус и поехали в аэропорт Чанг – Мая. Мы покидаем этот 200 – тысячный город и летим в Бангкок.
В аэропорту обнаружилось, что брат Шмулика забыл билеты и паспорта в гостиннице. От внезапно нахлынувшего напряжения он с женой забыли номер комнаты, в которой они жили. Частая смена гостинниц их спутала. Наши гиды связались по переносному телефону с гостинницей, но когда ищут не там – не найти. Время поджимало, обстановка накалялась, оставаться никому не хотелось. Решили проверить списки номеров где кто жил. Ошибка обнаружилась, документы были найдены и тут же доставлены в аэропорт. Напряжение схлынуло и последние поднялись эскалатором на второй этаж в зал   ожидания.
Зал огромный, намного больше нашего. Пустой. Во всеобщей компании против курения здесь учавствуют тоже. Для курящих места нет.  Делать, так «по большому». Даже в Штатах, где первыми начали эту кампанию, курящих ущемляют, но не до такой степени – им отведены места. Здесь нет.
Прошёл экипаж. Вначале неслышно дали команду на посадку. Контролёры, проверяющие посадочные билеты, подошли к буддийскому монаху, тихо сидевшему в зале ожидания. Поклонились ему и провели к рукаву, ведущему в самолёт. Посадку остальным позволили только через 5 – 7 минут.

Перелёт простой. Самолёт удобный, большой– «Аэробус». К обеду были в Бангкоке. Встречал нас Виктор и портной с костюмами. Всё было в порядке, костюмы в чехлах. Мы открыли свой и обнаружилось, что жилет к пиджаку Михаэля не привезли. Тут же позвонили, проверили, сказали, что мы правы и обещали привезти её в аэропорт, когда вернёмся из Патая. Повода не верить портному у нас не было, и мы согласились.  До сегодняшнего дня.
Загрузившись в автобус, мы двинулись в Патая.
До войны во Вьетнаме это была маленькая деревушка на берегу Тайландского залива. Тихая, с хорошим берегом. Туда, для отдыха после боёв, отправляли американских солдат. Так это постепенно стало местом увеселительных заведений.
Сегодня здесь местного населения – около 0.5 миллиона, а туристов в 5–6 раз больше. Дешёвая, необузданная проституция. Детская проституция находится на таком же уровне. Она сравнима, развечто с таким же явлением в сегодняшней (конец 1996 года, когда я был там) Риге, где бесправное русское население не способно свести концы с концами, и девочки пытаются, вначале выжить, а затем жить хорошо.

Сегодня местной проституции тяжёлую конкуренцию составляет увеличивающаяся команда красивых, стройных, пока ещё экзотических русских девок.
Приехали, устроились в гостинице «Сиам», которая находится в считанных метрах от берега залива. Вестибюль в гостиннице – большой, широкий, распахнутый одной стороной на набережную, а другой на улицу увеселений. Расстояния, позволяющие не видеть и не слышать. Есть охрана.
Много простых русских мужиков и баб. Не совершенно дикие из глубинки, но что уж совершенно точно – не интеллигенты. Английс -кого не знают, везде говорят по-русски, считая его интернациональным и удивляются тому, что их не понимают. Пьяные, грязные, небритые. Молодые русские парни за собой следят, но тоже говорят по-русски. Если гуляют с девушкой обычной – это его, если же с красавицей, то это уже «товар», который предлагается не на улице.
В одном из мест видели легковую машину, на лобовом стекле которой большими буквами было написан «РОССИЯ».
Местные этот колорит уже переваривают. Есть надписи по-русски, призывающие покупать только у них, плакаты. Продавцы уже начинают считать по-русски, кое что говорить. Им тяжело ещё отличать нас – израильтян, говорящих по-русски, но уже ориентируются. У нас, как они говорят, «разные глаза».
В этот же вечер для нас были приготовлены билеты в «Альказар» - самое знаменитое сегодня на Дальнем Востоке представление коксинелей (парней, прошедших серию операций и превратившихся в женщин).

В Тайланде, существует огромное, развитое производство, коксинелизации. Не знаю почему, но мне кажется, что не может быть так много парней, чувствующих что они родились неправильно и должны быть женщинами. Парни подписывают долговые обязательства на много лет вперёд, отрабатывая их различными путями от воровства, грабежей, до самой изощерённой, со всевозможными фантастическими изобретени -ями больного ума, проституции.
В «Альказар» попадают самые удачливые пациенты, послеоперационная гормональная обработка которых привела к видимым результатам, обладающие музыкальными и ритмическими способностями. Они, действительно, очень похожи на женщин, а некоторых из них отличить невозможно. Даже строение стоп ног и кистей рук у них как у молоденьких, никогда не работавших девочек.
Само представление – с претензией на пышность Лас-Вегаса, где выступают настоящие девушки, но тематика дальневосточная, содержит буддизма.
Присутствуют некоторые элементы европейских и американских шоу: несколько различных тем, разделённых между собой, непохие световые эффекты.
Одной из тем был рассказ о технологическом прогрессе, роли парней в мире машин, отказ от него через превращение в женщин (коксинелизации) и выход, таким образом, в мир ярких цветов и внешнего блеска. За и против такого решения устройства жизни – предлагается решать самим зрителям.  Эта сцена проводилась на роли -ковых коньках – ещё один элемент европейского шоу, которое давным-давно идёт в Лондоне. Ещё одним элементом таких шоу является многочисленность состава исполнителей.

Билеты, которые были заготовлены ещё из Израиля, были для V.I.P. (очень важных людей – есть такой вид обслуживания). Это позволило нам, не пробиваясь сквозь толпу, занять места в первом и втором ряду от сцены. Расстояния между рядами позволяют разносчикам пройти и предложить либо кока–колу, либо пиво сидящим в этих рядах. У каж -дого кресла в широком подлокотнике сделано углубление, позволяю -щее поставить стакан так, чтобы он не упал, если поставить.
Как перед, так и после представления, артисты, во всей красоте своих нарядов, со страусиными перьями на голове и пышными хвостами, фотографировались за деньги с каждым желающим. При расплате лезли в кошелёк, нагло вытаскивая чем побольше, хныча и фиглярничая. Это тоже шло на оплату их операций.
Тут же крутились и воришки, ловя зазевавшихся. Мы наблюдали и такую сцену. Воришку   не поймали.
Если в «Альказар» собраны самые удачливые коксинели, то вокруг было множество неудачливых, которых видно издалека. Широкие плечи, грубые черты лица. Возможно, им пришлось, из-за нехватки денег, остановиться на какой–то промежуточной стадии, а может быть это тот максимум на который они вышли и на большее организм уже не способен. Они, обычно, выше других женщин.
После представления, зная о том, что на завтра есть у нас день отдыха на острове, решили поискать вьетнамки, которые рекомендовал Авишай.
Первый ночной пробег по улице Патая. Одна сторона – это магазин- чики, которые закрывались, а напротив, вперемешку с обычными базарчиками, большие открытые пабы, забиты народом. Высокие столи -ки, у которых европеец может стоять, облокотившись и сосать своё пиво, снабжены высокими трёхногими табуретами.  На них сидят невысокие молоденькие собеседницы этого европейца. Обычно их двое. Все знают зачем они здесь, знают, чем это закончится, но этикет соблюдается. В беседе выясняются детали и договариваются о подробностях. Жизнь бурлит. Русских не видно – слишком простонародно, да и девки намного старше местного «товара».
Купили, «под завязку», вьетнамки и двинулись к гостиннице, надеясь что-то поесть по дороге. Мы уже поняли где можно, а где не стоит есть, но ещё не знакомы с уличной кухней.
Идём стороной базарчиков и пабов, потому что другая сторона, после закрытия магазинчиков, темна. С этой стороны много интересного, может быть найдём где поесть и светло – видно куда ступаешь. Вплотную друг к другу вдоль дороги стоят машины, маленькие, трещащие генераторы, освещающие духанчики базарчиков. Шум разговоров в пабах, крики продавцов на базарчиках, жара, влажность, ночь, лица, запахи, собственная усталость, впечатление от увиденного в «Альказар» накладывают сказочное ощущение нереальности того, что происходит в данный момент. Я понимаю, что это только личное освещение данной ситуации и смотрю на Нелю, реализм которой никогда не вызывал у меня сомнений – не в себе! Она очарована! Боясь вырвать её из этого, редкого очарования, я больше наблюдаю за её чем за своими ощущениями, стараясь не дать ничему помешать пребывать в этом состоянии как можно дольше.

Я, конечно, теряю, стараясь сохранить в ней эти редкие мгновения, вместо того, чтобы самому их впитывать, но знаю, что это не даром.
Потому что способен, по остаткам ощущений, смоделировать гамму возможных вариантов таких ощущений. Я вырос на земле, у меня было свободное время и, на моё счастье, антисемитизм, оттолкнувший от ме- ня в раннем возрасте безмозглых друзей, дал возможность развить, хотя бы в небольшой степени, особое, здесь не место описывать, освещение реальности, в которой я мог находиться.
Неля, выросшая в полной урбанизации, как и большинство городских жителей, даже не подозревает о каких-то вариантах. Мне нужна помощь в том, что я надеюсь сделать ещё до конца моей жизни, и в этом большую роль сыграет жена. Она поможет, освобождая время для того, что я ещё не могу озаглавить, ибо, загружен всякой дребеденью, помогающей всем вокруг меня на «сей секунд», но никого на йоту не продвигающей   шагом дальше.
Отказываясь от собственного сейчас, я надеюсь, что это поможет в дальнейшем. Возможно, это самая главная ошибка в жизни. Своё отдавать нельзя никому, даже самым близким. Может быть, именно эгоизм, а не альтруизм двигатель прогресса.  Но это не так!
Мы питаемся мыслями великих эгоистов, помним их, стараемся дать их потомкам надлежащее место в обществе, но очень редко кто-либо из этих потомков достигает высот своих родителей (обычно дальше чем поколение это не идёт).
Мы не научились волну глубокой мысли подымать всё выше и выше.  Умеем чуть, чуть прокатиться на её всплеске потому что эгоизм сиюминутен, жаден и единичен. Он никого за собой не зовёт, не делится, не привлекает, а наоборот – отталкивает.
Мы вошли в тишину парка, окружающего нашу гостинницу. Ощущение всё ещё с нами, но уже в тишине и темноте.
В такое редкое состояние души обязательно должна прийти помеха. И она приходит. На той стороне улицы есть большое освещённое место, где можно поесть и мы идём туда.
 
Неля выбирает креветок, которые идут на вес, я суп, который только что выбрал европеец за соседним столиком. Креветки на вес – это означает что никто их не будет портить соусами собственного изобретения и можно надеяться их получить только варёными. Суп я выбрал не потому что уже далеко за полночь, а потому что мы решили проверить два блюда.
Креветки размером с больших раков и, действительно, лишь варёные. Их было на эту маленькую порцию 6. Стоило это, может быть, 5$.
Когда-то в Сохо Лондона нам подали половину такой креветки, назвав её лобстером, залив соусом, засыпав жареной картошкой(чипсом), какой–то зеленью, убив даже намёк на естественные вкусовые качества и взяли около 40$.
Неля начала свой праздник, а я, поглядывая на соседа, начал добавлять в свой суп то что тот добавлял. Не знаю из какого металла был его желудок, но до его высот мне было очень далеко. Добавками он изменил цвет супа на чёрный и съел его вместе со всеми осадками, которые не могли раствориться.
Я уже не хотел попробовать креветок. Во рту бушевал пожар и мне нужно было подключиться к крану с местной минеральной водой.
Тренировки!!! – Их не хватало.
Рядом с этим местом обнаруживается магазин, где можно обменяться телекартами, купить марки и капсулы для монет. Откуда-то сзади к нам выезжает на инвалидной коляске хозяин по имени Нарин. Уже поздно, и мы договариваемся на завтра.
Возвращаемся в гостинницу, стоящей на холме. Распахнутый вестибюль хорошо продувается, но в дожди здесь должно быть не сладко.
Двое из наших, насосавшись ещё в Дой – Су – Теп, бодрящих бутылочек, не могут уснуть и играют биллиардный турнир.
Сходили к международному телефону-автомату на берегу и позвонили домой – самое время, потому что дети   уже поели, купаны и спят. Дома всё нормально. Пора и нам спать.

14.03.98.  Патая, Тайландский залив, коралловый остров.

Позавтракали и вышли в сторону залива. Здесь, в районе гостинниц, прямо у берега, крутятся  морские  катера, набирающие  пассажиров. Одномоторные берут по 10 человек, двухмоторные больше.
Процедура такая: катер кормой подходит к любой точке берега, где собрались люди. Берег пологий, поэтому рулевому (единственный член экипажа) не составляет труда это сделать. Единственная проблемма у пассажиров – как поднять ногу, если ты по колено в воде, а первая ступенька трапика в полуметре над ней. Набегающая волна толкает и тебя, и катер. Ловкие изловчились, неловкие были втянуты ловкими по ступенькам, как по бельевой доске.
Поехали! Катера идут на приличной скорости. Высокие борта закрывают приятный ветер, который врывается с носа. Мы, конечно, встаём чтобы обдувало. Нужно держаться, т.к.  корма открыта, а катер, взлетев на волне, обрушивается вниз и прилично встряхивает пассажиров – можно и вылететь. Единственно о чём просит рулевой – не нарушать баланса, равномерно находиться по обоим бортам.
Постепенно, Патая скрывается из виду, и постепенно пропадают на нашем пути плавающие пластиковые признаки цивилизации. Оказыва -ется, я уже забыл, как выглядит чистое море. В Израиле плавать не приходится, по пути на Багамы, даже в тот небольшой шторм, в котором мы оказались, в океане были видны   пластики, а в Сан–Франциско мы уходили от берега не так далеко.
Где-то около часа мы уходили на юг и пристали к небольшому острову. С одной его стороны всякие водные развлечения, а с другой, спрятавшийся за горой небольшой, длиной метров 300 – 400 пляж.
Спуститься с катера было легче, и мы вышли на благоустроенный берег. Есть шезлонги, зонтики, тропический ресторанчик и, как же без этого, маленький базарчик. Заняли шезлонги. Осмотрелись – народа немного, но прибывающие катера выбрасывают новые порции. Пляж заполняется.
Пошли в воду. Вода чистая как в Синае в районе Ди–Загав (Дааб – по-арабски). Берег пологий. Тонкий, белый песок, покрывает берег и дно. Оказывается, это по инициативе владельцев, песок был завезён и насыпан, чтобы закрыть естественные неровности каменитого острова.
Стоя по грудь в воде, люди разговаривают между собой. В разных местах слышна русская речь. Это не наши. Тон, интонации, выражения другие. Нет в них уважения к собеседнику, хотя это, в большинстве своём, родственники.
Когда я, впервые услыхал в 1990 году от «олим», выражение: «я дверь к нему ногой открывал», то воспринял это буквально и ужаснулся, но это, оказывается, были только цветочки.

Русский язык такого типа стал   индикацией преуспевания. Чуть, чуть бога за бороду и можно жлобствовать, тогда всем станет ясно, что ты при деньгах, а раз так, то принадлежишь к какому-то стаду (группе) и с тобой лучше дела не иметь. Возможно, это «охранная грамота» в бывшем Союзе, но и здесь это отталкивает.
Женщины бродят по базарчику, время от времени приходя за деньгами. Мы их взяли немного–зачем они на острове, куда мы ехали купаться, валюта.
В перерывах между поисками денег, мужчины, время от времени заходят в воду – лениво поплавать, поговорить без того, чтобы соседи из России внимали разговорам. Я заметил рыбу - иглу размером в 50-60 см., которая спокойно проходила между людьми и решил за ней поохотиться. Куда там! Вильнула и, была такова. А 30 лет назад в Чёрном море я их ловил, правда, были они поменьше, да и моя реакция была другой. В Средиземном море мне тоже с большим трудом удаётся сло -вить крабов. Начал я это делать через год, после того, что запросто ло -вил их в Одессе. Похоже, дело не только во мне. Возможно, черноморская живность была уже тогда более медлительной.

Использовав деньги, женщины вернулись. Прилавки были спасены.
Наши гиды времени даром не теряли. Тропический ресторанчик по их заказу приготовил нашей группе рыбный обед. Обильный, с несколькими видами рыбы, приготовленной просто, но с всевозможными соусами, поставленными в отдельных пиалах. Заправляй, как тебе нравится.
Тут обнаружилась истинная причина пребывания русской братии на острове. Пораженные тем, как нас обслуживали, они начали расспрашивать. Завязался разговор, и они рассказали, что вся их группа – работники одного предприятия.  Однажды дали зарплату которую задолжали за много месяцев. Деньги могли разойтись быстро, поэтому часть из них решила поехать за границу. Местный туристический агент предложил поездку в экзотический Тайланд и они, посчитав деньги, согласились. Три дня они были в Бангкоке и вот уже неделю здесь. Через несколько дней им уезжать. Они быстро теряли гонор и начали разговор. Это свидетельствует о том, что условия у них были намного хуже, правда, поездка, в долларах, стоила несколько дешевле.
 
После обеда мы почувствовали, что солнце, даже здесь, начало не то что припекать- давить, как в приличные «хамсины» в Израиле.
«Хамсин» – слово арабское и означает 50. У нас есть каждый год 50 дней суховеев, когда дует горячий воздух из Саудовской Аравии. Не знаю, как там живут люди, но у нас ощущение, как будто находишься на сковородке.
Несмотря   на то, что солнце не щадило, мы пытались охладиться в воде, температура которой была 30 –31 градус, некоторые из нас, у которых остались деньги, попытались охладиться в воздухе на парашютах, которые тянули за собой катера. На морские мотоциклы, которые зазывно крутились за линией, насыпанного в нашу купальню, песка сели русские молодки, настойчиво «искавших приключений», несмотря на то, что на берегу сидели мужья.
В конце концов, израильская непоседливость, густо замешаная на напряжённости поездки, сыграли свою роль. Несмотря на уговоры наших гидов, мы решили прекратить бездельничать. Нас ждали неохваченные просторы больших торговых центров Патая.
Наши женщины не дремали. Были выяснены, с привлечением мужей, пути к «самым лучшим» центрам. Естественно, был привлечён и я, потому, что всегда стараюсь купить или добыть карту, чтобы ориентироваться на месте.
Взобрались на катера – здесь были стульчики, позволявшие сделать это без напряжения, и двинулись к берегу. Хорошо, что сделали это раньше намеченного, потому что началось волнение. Катер взлетал так, что было тяжело поймать момент для фографирования женщин нежившихся на носу катера. Но изловчился.
Через час пристаём к берегу напротив гостинницы. Лишь сейчас стало ясно как жарко и душно. В воде купаются люди. Только жара могла их загнать в эту грязь. Мы сползаем по ступенькам катера, стараясь, как можно меньше находиться в воде. Хорошо, что есть вьетнамки, чтобы не ступать на песок, как в воде, так и на берегу.

У входа на чистую территорию гостинницы есть место, где можно помыть ноги. Все устремляются туда. Пытаясь пробиться через толпу, которая моет ноги, возле нас крутится мальчик лет 4-х. Я протягиваю ему руку, за которую он жадно ухватывается, и провожу его к крану. Он, по-английски, говорит мне спасибо и деловито моется.
Оказывается – это сын Виктора, который привёз сюда и жену.
В вестибюле мы ещё раз выясняем как добраться к рекомендованным центрам, договариваемся о времени встречи с желающими пойти с нами и разбегаемся по номерам купаться и переодеваться.
Спускаемся ко времени, ждём желающих, с кем договаривались. Ждём ещё 10 минут «приличия», но никто не появляется. Карта при мне, место на ней отмечено. Больше не ждём. Спускаемся  на шоссе, ловим «тук- тук» и, объяснив шофёру куда нам нужно, едем.
По карте всё, как объяснили: улицы и повороты те, но становится всё грязней и запущенней. Что-то здесь не то! Думая, что где-то что-то прозевал, даю команду выходить. Будем искать спрашивая. Через некоторое время находим большой, красивый магазин. Заходим. Это китайский гастроном. Всё чисто, аккуратно, говорят тихо, вежливо, но мы не там. Попытка выяснить где же находятся рекомендованные центры результатов не даёт. Китайцы не знают.
Выходим. Вдалеке видим большую неоновую вывеску – может быть это там? Идём. Оказывается, большой оптовый склад, который закрыт. Нужно возвращаться. Улицы пусты, а проезжающие машины не останавливаются. Шофера смотрят на белые лица с удивлением.

О! О! Скоро будет темно. Нужно срочно выбираться. На светофоре, пока горит красный свет, бросаюсь к шоферам, прося «тремп». Они едут на футбол – нам не по пути, да и болельщики не самые лучшие попутчики. Остаёмся у светофора и следующая попытка завершается удачно - нас вывозят к району, где уже ходят люди, есть освещение и красивые магазины.
Улицей идёт какая-то процессия с разукрашеным слоном. На нём   храм Будды, за ним везут тележку с жаренной свиньёй, предлагая всем прохожим угощаться. Интересно, необычно, но это не то что мы искали.
 Наши немногочисленные(слава богу) попутчики начинают бурчать, Неля мрачнеет. Нужно спасать положение. Карта говорит, что мы на  улице, которая параллельна той, на которай мы живём. Быстро, по поперечной улице переходим туда и всё становится на свои места. Напрасно мы ехали так далеко – всё здесь.
Мы заходим в, по американский огромный центр, и каждый разбредается согласно своим запросам. Настроение улучшается. Те, кто пошёл с нами, получили то, к чему стремились, те, кто с нами не пошёл, не стали свидетелями того, что наши гиды нас ещё раз разочаровали, а мы послушав их, чуть не попали впросак. Удивляет только то, что мы не видим никого из тех, кто тоже собирался с нами. Возможно, они, проявив большую настойчивость, всё-таки попали в тот «самый, самый» центр. Но не понятно, чего можно было бы ещё хотеть – здесь есть всё.
Игрушки, которые здесь продавались, хуже тех, что девочки – наши внучки имели, зато можно было выбрать необычайные платьица. Пришлось, бегать в разменный пункт, чтобы не иссякли местные деньги. Курс валюты начал укрепляться. Доллар уже стоил меньше 41 бата, а когда, на следующий день, мы разменяли в последний раз, он уже стоил меньше 40 бат.
Нагруженные покупками, мы вернулись в гостинницу, где обнаружили почти всех, кто с нами не пошёл. Оказывается, по дороге в «самый, самый», а адрес у них был другой, они обнаружили массажный кабинет, где специализировались по стопам ног и зашли туда. После массажа они пошли поесть европейской еды. Мы рассказали о наших приключениях, они о своих. На завтра договорились о том, что поведут нас на расхваленый массаж стоп ног.

Сбросив в номере покупки, пошли к нашему знакомцу Нарину, за приготовлеными на обмен телекартами и капсулами для монет, которые у него тоже обнаружились.
Нарин ещё спал, и продавцы попросили прийти через 30–40 минут. Это было близко возле места, где мы вчера ели.  Решили времени даром не терять. Неля вернулась к надёжному прейскуранту(креветки), а я решил попробовать рекомендованый «патай».   
Это бульон из местных овощей. Он   молочного цвета, можно его есть с куриным наваром, а можно без него. Я заказал без навара, надеясь на то, что после того, как съем «патай», побаловаться и креветками. Бульон оказался настолько питательным, что больше мне ничего не хотелось.
Ожидая, пока Неля справится со своей порцией, осматриваюсь. Вдруг, ещё две пары, которые сидели за столиками вблизь дороги, срываются с места и пересаживаются   подальше. Слон, которого мы видели несколькими часами раньше, когда ещё блуждали в поисках «самого самого», стоял некоторое время уже рядом, и сейчас решил проверить хорошо ли сварено то, что им подали.
Вернулись к Нарину. Он уже ждал, а вместе с ним, ещё несколько любителей телекартов. Мы обменяли всё. То, что не обменяли, просто отдали. Каждый телекарт был придирчиво осмотрен, потому что они были у нас не в товарном   виде – сложены в коробочках их под сигарет, а не в специальных листах, к которым здесь привыкли. Мы рассказали о каждом из телекартов. Телекарты с Ицхаком Рабиным были отложены отдельно. Обмен происходил по самым жёстким правилам коллекционеров; учитывалась и тематика, и состояние наших и расхва -ливались тайские.
После обмена, Нарин вынул свои запасы коробочек для монет. Их оказалось не так много, и цена их была приблизительно такой же, как в Чанг- Мае. Считая в уме окончательную сумму, я ошибся, назвав в 10 раз меньше. Нарин на посмотрел меня печально и сказал: «О!». Я пересчитал ошибку и назвал правильную сумму – он согласно кивнул головой.
День закончился.

15.03-98. Патая. Нуг – Нуч, Мини – Сиам.

В этот день мы получили свободу утром и просто пошли гулять по городу. Жара и влажность загнали нас в, уже знакомый торговый центр. Обойдя все 9 этажей, мы ещё раз убедились, что игрушек из Тайланда внучкам не нужно.
Но нет праздного блуждания по магазинам. Руки постепенно заполнялись. Это затрудняло как передвижение в толпе, так и общение, требующее жестикуляции. Хорошо, что гостинница была близко, я разгрузил руки и вернулся к Неле, ожидавшей меня в центре с кондиционером.
Курортный город Патая привлекает к себе всякий люд, устраиваю -щий свой отдых согласно деньгам и интересам. Это не Америка и, тем более, не Европа. Но не нужно забывать, что это пишет человек с европейским воспитанием, которому не всегда понятно, что находит отдыхающий в том или ином развлечении. Для людей моего типа есть зна -комые и понятные развлечения: театр, музеи – они, в большинстве под открытым небом, дальние от города–острова, мы были на одном. История Индокитая, по сравнению с историей Ближнего Востока или Китая, для нас неолит в его последних стадиях.
800–1000 лет развития младенческий возраст цивилизации.
Племенные устои ещё крепки в сознании полуострова. Это можно видеть в целой гамме внешних проявлений: отношение к телу человека, почти слепое повиновение религии и, только сейчас начинающее расшатываться, слепое повиновение верховной власти, отношение между различными полами, отсутствие прав женщин, которые, в большинстве своём охотно отказываются о свободы в обмен на удобства интеллектуальной и эмоциональной зависимости.
Период, когда христианская Европа развила пуританское отношение к человеческому телу, запрещая или, за невозможностью уследить, порицая во время проповедей близость между полами, религии Дальнего Востока к этой близости призывали и её предписывали. Так появился перепад в этом вопросе между Востоком и Западом. Перепад в пользу Востока.

Это наносит налёт на развлечения, предлагаемые Патая отдыхаю -щим этого района, которыми с удовольствием пользуются и европейцы. Мы ограничились массажами.
Нас уже ждали, чтобы везти на новое место, где мы ещё не побывали –Нуг –Нуч. Это частный парк, ухоженый, с декоративно подстрижеными деревьями и кустами, аккуратно оформлеными клумбами и аллеями, необычайного вида цветами. Есть парк статуй, изготовленых из маленьких глиняных горшочков, пруды с лебедями. Очень красиво.
Нас ожидало представление, которое было почти копией того, что мы видели в Бангкоке. Тот же тайландский бокс, бои с палками, свадьба и много треска барабанов – отрабатывалась обычная туристская программа, в конце которой было местное добавление – выступление слонов, тигров и обезьян.
Мы с Нелей вышли раньше, чем закончился этот сеанс, полюбоваться парком.
На выходе, как и положено, базарчик, который мы просто обошли. Неподалёку, здание, задрапированное под бунгало. Написано - «Музей». Подошли, вход платный – 20 бат, но платить некому. Заглянул – очень чисто, полы деревынные, натёртые и блестят. Длинна здания не более 10 метров, противоположная дверь тоже открыта, экспонатов мало, да и те выглядят, как будто их сделали вчера.
В общем, музей в Бейт – Шаан 1975 года, когда всё, что было обнаружено в ранних раскопках Скитополя, построенного римлянами на месте древнего израильского города, было переправлено в Калифорнию.
После того, как наша группа вышла, мы ещё раз прошлись парком, но уже вместе со всеми, фотографируясь на фоне декоративно остриженых деревьев.
Затем нас повезли в «Мини Сиам». Мы, судя по названию, решили, что это будут виды Тайланда в миниатюре, и взяли с собой видеокамру, чтобы запечатлеть на память.

Первое, что мы увидели прямо на входе – плохую копию Вутетича изображающую русского солдата с автоматом   в руке, и другой бросающего гранату.
Нас, входящую группу, начал выстраивать местный шустрик-фотограф, чтобы одним кадром запечатлеть всех, а затем, всех, кто не отмахивался от его назойливости он фотографировал отдельно.
В этом «Мини Сиаме» собраны хорошо сделанные копии разных знаменитых мест и зданий мира. Копии сделаны в масштабе 1:100.
Площадь разделена на две части – тайландскую, с различными, знакомыми буддистам, знаменитыми храмами, и часть, отведенную остальному миру.
Для Бангкока, кроме храмов, выбран аэропорт – видимо он считается тоже достопримечательностью. Американскую часть представляет Импаер Стейт билдинг, английсую –Тауэр, китайскую – знаменитая Китайская стена и т.д. Есть Эйфелева башня и храм Василия Блаженного, который танцорами - израильтянами ансамбля с которым мы были в Москве в 1990 году был асоциирован с разноцветными шариками мороженного и так они его между собой называли – «глидот».

Площадь, на которой расположен «Мини Сиам», большая, ухоженая, с аллейками и дорожками, мостиками и каналами. Тут, там стоят пары девушек в национальных костюмах, предлагаюшие сфотографироваться за 20 бат вместе с ними.
Каждое здание подсвечивается по-своему, есть гирлянды, в общем, старались.
Тут я попробовал снимать видеокамерой. Это процесс другой, отличающийся от фотографирования. Нужно жёстче держать руки, потому что съёмка растянута во времени, а не доли секунды, нужно обращать внимание на кнопку включения, потому что некоторое время я шёл с включённой камерой фотографируя собственные ноги и записывая посторонние разговоры. Есть у камеры намного больше возможностей, которые я, по незнанию, не использовал. Это прийдёт с опытом.
Затем нас вернули в Патая, чтобы могли приготовиться к завтрашнему выезу в Бангкок и вылету домой в Израиль. Те, кто не вышел из гостинницы, использовали возможность подъехать в район развлечений.
 
Большая группа собиралась на массаж стоп ног. Виктор не дремал и сказал, что его там ждёт жена.
Выйдя из автобуса, мы неспеша пришли к массажному кабинету. Он сидел там. Сказал, что ждёт жену. Цена оказалась вдвое больше, чем у ребят вчера, которые тоже были с нами. Начались переговеры, в результате которых мы демонстративно начали двигаться к выходу. Нас вернули, цена стала вчерашней, а Виктор не стал дожидаться жены.
Массаж стоп ног начинается с их мытья, как и в предыдущие разы. Но здесь не нужно раздеваться. Лежишь на низкой кушетке, массажистка сидит перед ногами на низком стульчике и работает.
Зал большой, вмещает около 20 клиентов, которые отделены друг от друга стационарными перегородками деревянными внизу и стеклянными верху. Не видно, что происходит внутри. Я видел только потому, что поднял кинокамеру вверх и, пользуясь поворотным экранчиком, снимал. У каждого в его клетушке рядом с лежанкой низкий столик, куда могут принести всё что закажешь – предлагают.
Массажистка во время работы, переговариваясь с товарками визгливым, режущим слух тоном. Заметив, что я на неё смотрю, она, обращаясь ко мне, переходит на анаглийский и говорит тихо, вежливо, с лёгким наклоном головы.
Переминая и разглаживая каждую костоку, мышцу и сухожилие, она следит не больно ли мне, не отдёрну ли ногу, не поморщусь ли. Когда это происходит она проходит ещё раз это место, на ощупь высняя причину и пытаясь   избавить меня от неё. Там, где порвано и поломано ей это не удаётся, и она извиняется, объясняя свою неудачу. В конце массажа она разглаживает стопы с помощью маленньких светло -зелёных молоточков на длинных ручках, а затем, взявшись за ручки, обрабатывает стопы серией лёгких, как барабанный бой, ударов.
Во время массажа на второй этаж, где он происходил, впархивают русские парень и девушка, которые, за неимением лежанки, бросаются на пол.
Молодой, загорелый, хорошо сложеный парень с выпуклыми мышцами – просто Апполон, и девушка – высокая, стройная красавица, которую мы слышим ещё на ступеньках, не видя её. Она весело на ходу посылает своего спутника в интимные места. Если кто чего поймёт – его забота, ей на всех плевать.
После массажа возвращаемся в гостинницу, где нас ждёт Авишай с собранием, на котором он хочет напомнить нам о том, где и что мы видели – тот, кто не вёл дневник, действительно может получить размытую, нечеткую картину. Всё сливается, какие-то полуобрывки воспоминаний.
Мы уже говорили между собой, собрали тип Авишаю и оскандалившемуся Виктору.
Собрание проходит спокойно – все, кто заинтересован записывает то, что напоминает нам наш гид. Он видит, что настроение не блестяшее – мы подозреваем и его в том, что делал Виктор. Происходит объяснение. Авишай утверждает, что он ни о чём не знал. Этого нам достаточно – здесь не следствие. Вручаются конверты ему и Виктору, который покрутившись возле зала, куда-то исчезает.
Завтра утром, в автобусе, он принесёт извинения.

16.03.98. Патая – Бангкок – Амман – Израиль.

Рано утром, загрузившись в автобус, мы начинаем возвращение домой. Чувствуем, что поездка была бы полней, если бы смогли пробыть ещё 2 – 3 дня на севере, и пару дней на острове, где могли бы отдохнуть. Но и так жаловаться грех – поездка была насыщенной, интересной, необычной. Она проходила по цивилизованым местам – нам не нужно было делать обычных, для Дальнего Востока, прививок. Те, кто едет с рюкзаками, видят больше, вживаются в атмосферу лучше, но проводят здесь намного больше времени. Наше время ограничено отпусками и, поэтому, вживание частично.
Есть у меня одна дальняя родственница, которая в 60 с лишним лет одела рюкзак, и проделала маршрут в 4 месяца, охватив Камбоджу, Тайланд, Бирму, Лаос и Непал. Видимо, чувствовала в этом необходимость.
Длиннная дорога в пробках Бангкока. Последний взгляд на рвущийся вверх центр города, строящиеся, один над другим, ярусы дорог – и вот мы уже прибываем в аэропорт.
Оставляем чемоданы на попечение наших гидов и, после проверки билетов и документов, заходим в зал ожидания. Это тот же зал, часть которого отгорожена широкими лентами на подвижных столбиках, так что мы можем видеть наш «беспризорный» багаж.
Виктор, пытаясь исправить впечатление, которое он нам оставяет, мечется между чиновниками. Сегодня мы узнали, что жилет Михаэля прибудет только в Израиль – нам его уже не видеть.

Наконец что-то начало двигаться. Почти все наши мужчины вышли из зала ожидания помогать грузить чемоданы. После взвешивания, служба безопасности Тайланда, каждый чемодан израильтян перетягивает упаковочной жёсткой лентой. Чтобы не раскрылся, чтобы ничего не подложили, чтобы было видно, что прошёл проверку. Возможно, так перетягивают все чемоданы, но мы этого не видим.
Вместе с нами в самолёте летят мусульмане из Малазии – у них начинается Рамадан, и они в Аммане повернут в Мекку. Их в Тайланде не любят, держат вместе, стараясь чтобы они не смешивались с остальными пассажирами. Им никто не угрожает – это они являются угрозой остальным.
Народ простой. Многие летят, возможно, первый раз и это заставляет их, прячущих свои ощущения, выпячивать наглость. Хотя, вполне вероятно, что это гордость, потому что им удалось добиться главной цели каждого мусульманина – совершить «хадж» – паломничество в святой город во время главного праздника. Много среди них женщин, а с ними и дети.
Процедура проверки документов затягивается, несмотря на то, что работает достаточно пунктов. Создаётся впечатление, что это трюк пограничников – проверять поведение людей во время стрессовой ситуации, когда существует опасность опоздать на самолёт. Где-то здесь обнаруживают людей, перевозящих наркотики.
В США это делают специально тренированные маленькие собачки. Я видел, как у нашей солистки, бывшей солистки Рижского оперного театра Раи, обнаружилось её питание – какие-то прорастающие зёрна. В США нельзя завозить сельскохозяйственную продукцию и некон -сервированное питание.
«Duty Free» пролетаем, купив на последние тайландские деньги конфеты детям и внучкам и бежим за передними, оглядываясь, чтобы убедиться в том, что задние видят куда мы несёмся. Часть несётся за нами, часть оседает в магазине. Они уверены, что без них не улетят, а у них дела поважнее – скоро им здесь не быть, и нужно хорошо освоиться. Это им обойдётся в долгую отдышку, когда прийдется   догонять.
Самолёт – тот же «Аэробус». Взлетаем, и, почти сразу же, один из малазийцев несётся в переднюю часть самолета – «бизнес класс». Он, среди своих «важный», ему нужно. Тюрбан – «полотенце» на голове, чёрное, без африканских черт лицо, изрезаное морщинами, правая рука с вонючей зажжённой сигаретой. Стюардессы его, буквально, вытолкали назад в занавешенный отсек, где их собрали вместе.
 Сегодня в перелётах не курят на местах. В конце самолёта есть для этого последние два ряда, которые просят заядлые курильщики. Им не позавидуешь. Курят сидя. Все курильщики самолёта приходят туда и просят посидеть. Дым коромыслом, дышать нечем, да и сидеть им не приходится – каждый приходит раз или два за полёт, но это получается очень много. А чего стоит только пройти отсек малазийцев! Лучше потерпим.
В Аммане, в этот раз есть всего 40 минут. Много ждать не прихоится, в «Duty Free» уже ничего не смотрим – хотим домой. Проходим уже знакомую процедуру обыска и проверки ручной клади и, в самолёт.
Наконец мы дома.
Получили багаж, забрали всё что купили до отъезда и вышли.
Встречали нас Лиля, её муж –и Михаэль.
На улице 19 градусов, только что прошёл легкий дождик. Несколько странно после длительной «парной» Тайланда. Дышится легко – мы дома!!!