О случаях в московском метро можно было бы рассказывать чуть ли не каждый день, да времени нет. Но этот запомнился.
Еду я, значит, еду на работу по синей ветке. Дорога дальняя. Я заметила, что люди выбирают крайние места в вагоне, если есть этот выбор. Все же мы очень ценим свое личное пространство. Я тоже. Если бы мне довелось на старости лет жить в Москве и некуда было бы спрятаться от своего одиночества, я бы, наверное, так и делала: садилась бы иногда в шумный вагон и ехала, ехала…
Они вошли на Арбатской, стали в уголок, как раз рядом со мной. Краем глаза я заметила, что люди довольно пожилые. Женщина взяла ладони мужчины в свои и уткнулась в них лицом. Помаявшись немного душой, я однако встала и предложила женщине сесть. Она была очень благодарна, без конца говорила «спасибо», поинтересовалась, сколько мне лет, так как и я уже далеко не молода. И тут потянуло сивушным запахом. Я поняла, что женщина, как говорят у нас в деревне, «выпимши».
- Уже неделю справляем мое шестидесятипятилетие! – ничуть не смущаясь, проговорила именинница. Соседка слева, «унюхавши» винные пары, встала, отошла к дверям. Я опять присела рядом с юбиляршей. Рассмотрела ее: утепленное малиновое пальто, берет, одежка скромная, но чистая; лицо, если так можно выразиться, слегка сибирского или алтайского типа, без тени косметики, но зубки вставлены, блестят металлом; на носу очки в толстой оправе, а на лице полное состояние блаженства. И я поняла ее, когда взглянула на Лёнечку: он смотрел на свою женщину с обожанием. На мое приглашение сесть отказался.
- Мой дружочек любимый, Лёнечка,- раскатисто отрекомендовала она. – Ему уже семьдесят один!
Я посмотрела на Лёнечку. Он был истинный москвич: черное драповое пальто, на шее щегольской модный шарф. Даже в таком, слегка потрепанном возрасте, его можно было принять за интеллигента в третьем поколении."Если не бывший профессор, то кандидат наук, это точно!" - констатировала я про себя. Лёнечка был очень деликатен, немного стеснялся откровений своей половины, а она продолжала:
- Меня Светой зовут. Вы не думайте, что я какая-то там… У меня четверо детей, семеро внуков, работала на «телефон-телеграф», а сейчас мою полы в вузе. Теперь вот и Лёнечку туда перетащила гардеробщиком, и знаете, несмотря на возраст, его взяли! А ведь он восемнадцать лет дворником отработал, метлой отмахал. А теперь вот и мне тайком помогает полы мыть. Зарплату дают, премию дают и даже аванс дают. Что еще для счастья надо?
- А как же дети? – вставила я словцо.
- Я считала, что у меня самые лучшие дети на свете, порядочные, воспитанные. Да на старости лет оказалась никому не нужна, только вот Лёнечке. И она взяла Лёнечкину ладонь и поцеловала ее.
Я посмотрела на их руки. У обоих они были шершавые, натруженные, хорошие такие руки. Много лет назад в журнале «Работница» я прочитала об одной паре, имена у них были такие же, как и у моих неожиданных знакомцев. Автор писала про них: «Светочка и Лёнечка светятся и ленятся». Эти светились, уж точно. Но не ленились. Лёнечка смущался и одновременно был горд за свою подругу. А она, как будто угадав мое состояние, продолжала:
- Женщина, берегите любовь, если она у Вас есть. Очень прошу Вас: берегите! Я вот только сейчас и узнала, зачем живу на свете…
У меня аж скулы свело от зависти. Даже не от зависти, а скорее, от безнадежной грусти. Я как раз ехала и думала, не пора ли ставить точку в отношениях с моим «Лёнечкой», потому как причины были. А может, я хотела большего, чем он мог мне дать, кто нас, баб, разберет…
Мне не удалось узнать, сколько времени эти двое вместе. На Кунцевской Лёнечка подал Светочке руку, и они вышли, вежливо попрощавшись со мной.
«Благослови их Господь! Такие они счастливые, слегка пьяненькие…» Я их не осуждала, на то другие найдутся. У нас не любят наивность и искренность. Ну и пусть. Они мне показали больше, чем я смогла увидеть. Гораздо больше.
2014