Игорь Шаров (прозвище Круглый). Мы вместе учились в школе. В первой из четырех моих школ. А недавно встретились в маршрутке. Одет он замечательно: черные «казаки» с тремя цепочками на щиколотках, белые летние штаны парусом, красная куртка длинная, черное кашне в горошек и серая кепка, щетина. Ноябрь месяц.
Поздоровались, вышли на одной остановке – совпало, пошли по улице. Я ему стал рассказывать о Робе Зомби (меня ничего, кроме Роба Зомби в тот момент не интересовало), а Круглый кивать в ответ головой. Я тараторил без умолку минут десять-пятнадцать, потом спохватился и спросил – а ты как? Любимая работа… – это два разных слова – ответил, сделав паузу Круглый. То есть через запятую? – уточнил я. Да. И как, где, кем? Гофрированным железом торгую, ну фирма торгует, а я на складе… Почем? Э-э-э… двадцать пять…
Тема себя исчерпала.
Тогда мы остановились у афишной тумбы с плакатом Кена Хенсли и принялись вспоминать общих одноклассников, что там Сема Стручков, как там Валя Козырь, где Лена Стрешникова, и так далее. А когда разговор зашел о семье Пептидовых, Круглый предложил присесть на скамейку, стоящую поодаль. И рассказал, что всем нам известная семья, состоящая из бабушки, мамы и двух дочерей – трех поколений женщин – трагически облажалась. За внешним благополучием, взаимной любовью и нежными отношениями, скрывалась страшная тайна. Три младших дамы зверски третировали старшую, то есть бабушку.
Круглый живописал мне ужасные подробности быта несчастной старушки. И то, как ее били и щипали исподтишка и то, как не давали нормальной еды и то, как заставляли постоянно себе прислуживать. Открылась правда, не то чтобы случайно, но с трудом и определенным опозданием. Бабка вырвалась из плена, забежала в поликлинику, попала к врачу и нажаловалась терапевту. Та оказалась человеком не очерствевшим до конца, засвидетельствовала синяки и ожоги на теле старушки и, ни много ни мало, брякнула участковому.
Мы все у них бывали, в той или иной мере ухаживая за прелестными сестрами-близняшками (или двойняшками? никогда в этом не разбирался) – Олей и Юлей (Оля и Яло). Плюс молодящаяся мамаша (тогда, естественно казавшаяся нам весьма пожилой) и такая же продвинутая современная бабка. Отца сроду не было. Все бывали и все им симпатизировали. Кто-то даже пустил немудрящую шутку про трех сестер (имея в виду, относительную молодость и врубаемость в тему матери).
Я сидел, вспоминал девчонок и думал о том, какое чувство охватывает меня сильнее. Равнодушие, потому что мне не очень интересно выслушивать всю эту шнягу? Удовлетворение, потому что я знал – в тихом (и утипутишном) омуте водятся особо крупные черти? Радости, что меня не засосало болото, а я был одним из вероятных претендентов на руку и сердце одной из сестер?
Решил, всего помаленьку.
Представляешь? – спросил Круглый. Да – ответил я.
И мы разошлись.
Каждый по своим делам.
Чтобы не встретиться больше никогда
Иллюстрация Евгений Родионов.