Удивительные истории мыши Красавы
Wonderful Stories of Mouse THE BEAUTY - continuation -
ДОМ БУРАНА
Когда весной деревья стали выпускать первые листики, к нам на поле пришёл старик Буран. Он наш дальний-дальний сосед. Живёт на краю деревни людей. Буран домосед, вылазки совершает редко, но друзей у него много. Всё потому, что он однажды смог спасти и себя, и десяток других мышей в жуткую вьюжную снежную ночь, спрятавшись в дупле дерева, хитростью выгнав, внимание, оттуда сову! Не спрашивайте меня, как это ему удалось — я не знаю. Узнаю — расскажу. Давно это было, он ещё молодой был. Но мы умеем помнить добро поколениями. Среди спасённых, например, был мой дядя. Словом, у нас Бурана уважают. И имя-то у старика раньше было другое — кто же теперь вспомнит, какое. Прозвище Буран — дань его славному подвигу.
Буран живёт в саду, которым владеет большая семья людей. У него нора прямо под железной бытовкой. Бытовка служит людям складом разных вещей. И, что очень удобно для Бурана, стоит не на земле, а на «лапах» — на четырёх одинаковых крепких бетонных блоках. Пол бытовки от земли так высоко, что подорожник и одуванчики растут в промежутке! Буран спокойно живёт под такой массивной «крышей». Люди к бытовке подходят очень редко, только если какую-нибудь старую вещь положить на хранение. Для Бурана это каждый раз целое шоу. Он незаметно выглядывает и наблюдает. Люди о присутствии Бурана и не догадываются. Зато о его присутствии неизменно догадываются кошки! Кошки — серьёзный довод против устройства норки не на поле, а в деревне. Из-за этих кошек почти никто из нас не идёт в деревню жить. Только вот Буран решился. Кошки — коварные. Они хуже лис. Лиса не поймала — дальше побежала, а кошка всё время рядом. Но думаете, Буран такой удивительный смельчак, кошек не боится, неприятностей ищет? Нет, конечно. Просто владельцы сада терпеть не могут кошек, вот так повезло Бурану. Они их всегда гонят прочь, если какая незнающая решится залезть на территорию. Малыша из этой семьи год назад поцарапала невесть откуда пришедшая кошка — он теперь кидается совочком и ревёт, и топает ногами, завидев любую. Ну а взрослые лопатой, конечно, — тут же на «врага» замахиваются. «Враг» бежит, не разбирая дороги. Можно сказать — территория сада, где живёт Буран, строго охраняется. Местные кошки все в курсе. Буран живёт — не тужит.
Однако вот недавно он пришёл к нам на поле. И говорит:
— Я стал совсем старый. Еле ноги волочу. Мне в саду жить стало одиноко. Никого из друзей рядом нет. Давайте меняться. Кто-нибудь из молодых — в мою нору в сад, там роскошно и безопасно. А я займу нору согласившегося на переезд. Буду жить здесь, в поле.
Мы, мыши, существа социальные. Мы не любим одиночества. Нам надо жить рядом с друзьями. Соседи выручат всегда, зерна подкинут, если твоё закончилось, а потом когда-нибудь ты им поможешь. Сыром, принесённым из города, например, поделишься. Вместе как-то спокойнее. Как Буран столько времени жил так далеко совсем один, не понимаю. Не понимаю, видимо, не только я. Потому что Буран ходил от норки к норке со своим предложением обмена, и всё без результата. Переезжать к людям в сад не желал никто. Хотя там у людей и орехи, и конфеты, и крупы дивные, и сухарики, и бублики, и сыр, и печенье... бери — не хочу! Летом вся эта роскошь в свободном доступе на веранде на столе. Пока люди разбредаются качаться на качелях, делать шашлык и играть в бадминтон, Буран пирует, потому что на стол забраться — проще простого. Зимой тоже славно — в дом зайти легко, необязательно оставаться под бытовкой в норке. Можно в кухне жить у тёплого котла. Один раз люди его заметили и ничего не сказали, никто не возмутился. Даже бублик рядом с котлом нарочно положили. Буран думал — подвох, опасался брать. Но взял — а люди ему новый! Мы всё это знаем, в гости к Бурану многие хаживали. Но переезжать насовсем туда никто не хочет.
К тому же владельцы сада кошек хоть и гоняют, нет-нет, да какая-нибудь и забредёт. Сразу, конечно, к бытовке прокрадывается, бочком-бочком — летом там самая прохлада. И к норе Бурана! Сядет рядом и сторожит — вдруг Буран выглянет? Пока эту кошку владельцы сада обнаружат и выгонят, может немало времени пройти. Эти незваные гостьи весьма осложняют жизнь Бурану, и это вторая причина, по которой он хочет меняться. Он не скрывает, честно рассказывает. Раньше Буран был молодой и юркий, его так просто не поймаешь. А сейчас едва ходит — прихрамывает, вздыхает, останавливается отдохнуть. Куда ему теперь от кошек увёртываться! Года не те. Он хочет спокойно выглядывать из норы, поводить носом, вдыхать ароматы степи и любоваться небосводом. При этом сидеть на краю норки, помахивая лапами, не оглядываться всё время вокруг, не сжиматься от страха. Слева, справа, впереди и сзади — всё пространство в степи хорошо просматривается. А в саду — тут черешня, там смородиновый куст... кошке есть где спрятаться и откуда неожиданно выпрыгнуть, свирепо шипя!
Так Буран ходил и ходил, никого не мог уговорить. Понурился, хотел домой уже возвращаться. Говорит:
— Буду пока жить — там, а новую нору строить — здесь. Одна проблема: старый я совсем. Трудно мне строить будет, знаю.
Тут смотрим — от края поля наша подружка Молния бежит. Молнией её прозвали за скорость бега. Обгонит любого. Ей нет равных среди нас на соревнованиях. Если спортивные состязания с соседями по полям — выпускаем Молнию, и приз наш. А приз бывает немалый... Но я отвлеклась.
Итак, бежит Молния. Кричит издалека:
— Я! Я! Я переезжаю! Буран не ушёл?
— Здесь, — обрадованно заморгал Буран.
Они сразу и обговорили все условия. Бурану только не понравилось, что норка Молнии на самом краю поля — он бы желал поселиться где-нибудь в центре. Но выбирать было не из чего.
А мы загрустили. Сначала Шуршавка уходила... хорошо, вернулась. Теперь вот и Молния. Уезжают подружки. Разделять нас будут километры иногда непроходимых дорог... Мы даже всплакнули. Ах, как жаль, когда уезжают твои добрые друзья. Не с кем поесть варенья, погрызть сухарики, обсудить всё на свете, посмеяться над чем-нибудь, посплетничать и даже позлословить... Впрочем, что это я. Только Шуршавка из наших и покидала поле ради города. Ведь вернулась. «До Молнии добежать реально, всего-то на полдня дороги, да?» — уверяли мы друг друга. Но нам её будет не хватать.
Молния устроила роскошный пир напоследок, где все больше хлюпали носами от расстройства, что она уезжает, чем кушали. И была такова.
Буран поселился в её норке и часто теперь можно видеть его силуэт на краю поля — сидит у своего нового жилища, отдыхает, вздыхает, думает о чём-то.
А на днях Пушинка задумчиво сказала:
— Как там, интересно, устроилась Молния? Как вы думаете — надо же проверить?
Мы решили, что надо. И отправились в гости. Предупреждать о своём визите через вездесущих воробьёв или милых малиновок не стали. Уверены — Молния нам обрадуется.
Она и обрадовалась. Мы её увидели сразу, прямо у забора, она тащила над головой охапку сена. Её из-за сена даже не было почти видно. Казалось — охапка сама передвигается, по воздуху.
— О! — сказала Молния вместо приветствия. — Как кстати! Помогите мне!
И мы до вечера носили эти охапки, одну за другой.
— Зачем они тебе? — отдуваясь, поинтересовалась Пушинка, плюхнув на землю рядом с норкой Молнии последнюю охапку.
— Как зачем? — изумилась хозяйственная наша подружка. — Для удобства! Полёживать буду, отдыхать. А то всё ударный труд да ударный труд.
— Да уж, — сказала Пушинка и устало присела на принесённую охапку.
— Э! — закричала Молния. — Не мни! Встань! Неси в норку!
Пушинка вздохнула и понесла охапку сена в норку Молнии. Не спорить же с хозяйкой. Мы мыши воспитанные.
За работой мы не заметили, как вечер наступил. На небе появилась луна, зажглись звёздочки. Красиво. Тепло. Летний вечер.
— Домой вам возвращаться поздно, — сказала Молния. — Давайте заночуете у меня. Кстати, жилище Бурана — шикарное, дед не обманул! Идите, посмотрим. Ой! Какая я негостеприимная! Ой, извините меня! Я загрузила вас работой, вместо того, чтобы сразу кинуться на шею! И угостить сыром! Ой, извините, живу в таком темпе! Пойдём скорее!
Норка оказалась и впрямь что что надо! Просторная — раз, с несколькими выходами — два, с большой кладовой — три, с высокими потолками — четыре... перечислять можно долго. Мы эту норку одобрили.
Мы попили чаю из малиновых листиков, отведали сыру и орехов. Молния рассказывала как здорово живётся на новом месте. Тут семья — шесть человек. Вредных нет. Привольно, спокойно. Кошек не было ни разу. Одиноко немного, это да. Но она вот обстроится, в гости к нам тоже приходить будет. Пока всё некогда.
А утром первое, что я увидела, открыв глаза — кошачью лапу. Лапа впускала-выпускала когти почти у меня пред носом. На ночлег я устроилась поближе к входу в норку. Там было прохладнее всего. Но вход закрыли сеном, изумительно ароматным. Откуда же лапа?
Оказывается, кошка разгребла сено на входе и своей лапой пыталась расковырять землю.
«Вот незадача!» — подумала я. — «Всё-таки пробралась. Ну ничего, сейчас хозяева сада её выгонят».
Я спешно разбудила своих.
— Я ей сейчас покажу, как в чужую нору соваться! — грозно объявила нам Молния. — Не так я проста, ясно?
Она убежала в кладовку и там сразу зашуршало, зазвенело, зазвякало — Молния в спешке раскидывала вещи. Вернулась она, волоча за собой толстую длинную ветку с обгрызенной корой.
— А ну подвинься! — сказала она лапе и со всей силы ткнула веткой в подушечку на лапе. Лапа выпустила когти. Наверху послышалось шипение. Лапа сделала попытку просунуться поглубже.
— Так, помогайте! — сказала Молния.
Мы кинулись к ветке. Разом схватили её, отошли подальше от входа... на старт, внимание, марш! Разбежались и с размаху двинули по лапе ещё раз! Удар вышел покрепче. Лапа дёрнулась. Мы, не сговариваясь, навалились телами на ветку, и стали толкать и бить лапу, как только могли. Прилагали все силы. Ветка трещала, лапа дёргалась, но не убиралась. Наоборот, кошка норовила просунуть её поглубже. Надеялась поймать нас. Нам было трудно. Мы чувствовали себя примерно как тогда, в битве с волком. То есть испытывали негодование. Люди отгонять наглую кошку всё не шли. Тут наша палка треснула.
— Ой! — пискнула Молния.
Она находилась ближе всех к выходу. Опасный участок.
Но кошка вместо того, чтобы обрадоваться, издала жалкий какой-то звук и отдёрнула лапу.
— Люди! — предположила Молния. — Люди пришли! И кошка убежала! Спасены!
— Как раз когда треснула ветка! — радостно запищала Пушинка. — Молния, видишь? Тебе надо запастись несколькими! А то вот треснула — и всё! Треснувшей как защитишься? Никак! Какой от треснувшей палки удар? Никакого!
— Ну я бы так не сказала... — задумчиво проговорила Молния, спрыгнув к нам вниз от входа. — Я сейчас выглянула. Нет там людей. А кошка сидит почти у входа. Облизывает лапу... Посмотрела на меня свирепо... Я знаете что думаю? Мы её просто ранили. Не пойму, почему нет людей? А запасная палка у меня есть. Пойду принесу.
И Молния ушла в кладовку.
Пушинка поморгала глазами и взяла треснувшую палку.
— Ранили? — с превеликим сомнением в голосе спросила она. — Вот этим?
Она повертела палку в лапках. Я тоже подошла. И тут же поняла, в чём дело.
— Смотри! Палка треснула. Какие у неё острые края теперь. Такими ранишь!
— Здорово! — обрадованно воскликнула Пушинка. — Если ещё раз сунется — надо её гнать этой палкой!
— Пушинка! — с укором сказала вернувшаяся Молния. — Этой палкой теперь осу не отгонишь! Гляди, она же сломана!
Ну да, ветка была сломана. Она хорошо треснула. Ею не ударишь.
— Я принесла замену, — сказала Молния. — Только если и эта треснет, у меня больше нет. Я ж не знала, что они трескаются. Пойду выгляну.
Вернулась сразу.
— Кошка уходит! — закричала Молния. — Уходит, хромая!
Мы недоверчиво посмотрели на Молнию.
— Идите сами посмотрите! — сказала Молния. — Идём! Идём!
Мы все осторожно пошли к краю норы. Выглянули. Точно. Кошка уходила. И да, хромала. Значит, мы её в самом деле ранили.
— Она вернётся, — сказала Молния. — Теперь обязательно вернётся. Может, не одна. Пока её нет, я быстро сбегаю к дому людей. Выясню, где они там прохлаждались, пока мы сражались.
Мы ждали долго. Солнце успело подняться высоко-высоко. Молнии всё не было.
— Я боюсь, — пискнула Пушинка.
Это её любимая фраза.
— Я не знаю, что делать, — добавила она.
И эту фразу она тоже часто говорит.
— Ну что? — спросила я. — Иду я?
Пушинка задрожала всем тельцем. Шёрстка сразу — дыбом.
— Не уходи, — заплакала она. — Не уходи. Мы не знаем, что случилось с Молнией. Почему она не идёт? Уйдёшь ты — я останусь совсем одна. И что мне делать? Скоро придёт кошка... Или пошли вместе!
— Правильно, — решительно сказала я. — Пошли вместе! Только если что, беги что есть духу, на меня не оглядывайся! И я тоже побегу что есть духу. Да?
— Да! — сказала Пушинка, продолжая дрожать, как собака после купания.
— Пошли! — сказала я. — Вдруг Молния в западне... Попытаемся её найти.
Ноги не шли из норы. Здесь мы всё-таки в безопасности. Спрятаны. А там? Территория незнакомая, ориентироваться сложно.
— Идём через запасный выход, — скомандовала я. — Пошли!
По глазам Пушинки я видела, что соображать самой ей очень трудно. Она была в ужасе. Вцепилась лапкой в мой бок и молча плакала.
— Ой, — вдруг сказала Пушинка. — Сейчас упаду в обморок.
Разве Пушинка замедлит исполнить такую свою угрозу?
Она плавно сползла по стенке и свалилась на пол.
«Молодец!» — возмущённо подумала я. — «Как всегда, вовремя!»
Ну что делать? Я стала обмахивать Пушинку пучком сена. Воздух ей должен помочь. Её бы вообще вынести за пределы норы — там ветерок. Но нельзя. У входа в нору, может, уже и кошка сидит.
Я потрясла Пушинку. Помахала ещё пучком. Тут, о радость, в нору заглянула Молния.
— Где вы там? — хмуро спросила она. — Пошли скорее!
— Ой! — пискнула Пушинка. — Молния! Мы так волновались, так волновались! Ты где была так долго?
Ура, Пушинка сможет идти сама! А то бы нам пришлось её нести на себе!
Мы с Пушинкой побежали вслед за Молнией. Она, как всегда, бежала быстро, только хвост мелькал среди кустов. Но мы не отставали.
Мы добежали до дома людей, взобрались на ступеньки полукругом оформленной лестницы, уцепились за водосточную трубу, перепрыгнули на край окна, по выступающим, фигурно уложенным кирпичам взобрались наверх, ухватились за край оконной рамы, повисли на лёгонькой занавеске, спрыгнули на подоконник, и вот мы на закрытой веранде, в безопасности! Выглядываем из окна, сидя среди горшков с цветами на подоконнике. Если на веранду выйдут люди — спрячемся за горшками. А кошек тут нет. Можно спокойно поговорить.
— Влипла я, — хмуро сообщила нам Молния.
— Что такое? — заволновались мы.
— Да я теперь припоминаю, что я ведь слышала разговор ещё вчера... да сеном этим была занята... Люди уехали! На море. На две недели. Две недели — это сколько? Я бы домой пошла на это время, на поле... Да моя нора уже занята. А тут оставаться... вы видели. Может, попытаться прожить здесь, в доме?
Мы примолкли. Прожить в доме можно попытаться. Но выйти из дома невозможно. Это значит, в доме появится много мышиных следов... мы же тоже теперь выйти не можем, надо учитывать и наше присутствие. Вряд ли людям это понравится, когда приедут. И они и Молнию прогонят, не только кошку. А куда Молнии идти на зиму глядя? Повторяется история с Шуршавкой? Зима не успеешь оглянуться, придёт... нора занята! И куда идти?
Кстати, кошка уже тут. У веранды. Смотрит на нас неласково. Свирепо смотрит. Ситуация!
— Вот что, — сказала Молния. — Вам надо уходить. Я сейчас попытаюсь отвлечь внимание кошки на себя, а вы бегите. Она хромает — не догонит.
Мы возмутились столь бурно, что Молния чуть не упала с окна.
— За кого ты нас считаешь? — прокричала Пушинка и стукнула лапой по горшку с цветами так, что он затрясся. — Ты бы бросила меня в опасности?
— Нет, — удивилась Молния.
— А почему ты мне предлагаешь бросить тебя? — завопила Пушинка. — Почему я должна уйти, а ты остаться, одна, в опасности?
— Кстати, — сказала я. — Не факт, что мы увернёмся от хромой кошки. Откуда я знаю, может она не такая уж хромая. Кошки по-любому бегают быстрее, чем мы. Так что твоё предложение убегать пустячное.
— Я не подумала, — огорчённо сказала Молния. — Я сказала первое, что пришло в голову.
— Думай, — строго сказала Пушинка. — Мы своих не бросаем. Тебе это известно.
— Да вы ж пришли ко мне в гости... а я вас и работой нагрузила, и вот вместе со мной влипли... мне как-то не по себе, — виновато проговорила Молния.
— Надо отогнать эту кошку, потом уходить всем вместе, — сказала я. — Вот что надо делать. Тебе здесь глупо оставаться, Молния. Этак люди ещё куда-нибудь захотят уехать... Нет, тут жить не вариант. Сюда можно просто приходить, орехов собрать, ягод. Но только когда люди здесь. Нора здесь может быть вторым жильём, а первое — всё-таки среди нас. Смотри, что делается. Возвращайся на поле. Шуршавка тоже возвращалась на зиму, вспомни. Ей нашли вариант перезимовать, и тебе найдём.
Кошка тем временем не торопясь направилась к бытовке, к норе Молнии. Решила, видно, узнать, все ли мы ушли на веранду.
Тут... ушам моим послышалось? Скрипнула калитка. Из-за деревьев забор и калитку совсем не видно. Мы заметались. Точно! Пара, он и она, и девочка лет десяти — возвращались! Они быстро прошли по садовой дорожке, поднялись по ступенькам и открыли дверь на веранду. Мы едва успели шмыгнуть за горшки.
— Где он? — спросила дама в бусах. — Бери, и пойдём. Нет, кушать не будем.
Какие бусы! Переливчатые, белые с золотом. Как ими можно было бы играть! А дама просто на себя их надела, и всё. Не играет.
Больше напрячь зрение и слух, чем мы в тот момент, кажется, невозможно.
Девочка взяла со стула розовую плюшевую игрушку, большую, как арбуз.
— Её любимая лошадка, — тихо сказала Молния.
Лошадок я знаю. Видела. Редкие и абсолютно безвредные для нас животные.
Из разговора мы поняли, что не вся семья уехала на море. Эти проводили тех, а сами у какой-то тёти в городе ещё на два дня. Пришли собрать фрукты для той тёти.
— Ой, там кошка! — возмущённо крикнула девочка, выйдя в сад с ведром. Она показывала рукой на бытовку.
Кошка смотрела на девочку спокойно. Даже сделала движение подойти. Новенькая, значит. И откуда они всё приходят?
— Дачники их привозят, вот что, — сказала Молния, будто прочитав мои мысли. — Собак с собой привозят, кошек, птиц. Мне дед Буран рассказывал, что однажды даже попугай по деревне бродил. Птица такая разноцветная, умеет по-человечески говорить. Тоже дачники привезли.
Меж тем девочка замахнулась ведром на нашего врага. Очень, очень мило с её стороны.
— Тут кошка! — повторила она.
— Где? — выглянула дама. — Подожди, сейчас!
Она прошла к бытовке и взяла прислонённую к бытовке палку, такую огромную, не чета нашей. И как стукнет землю рядом с кошкой! Поставила палку, ладонями захлопала, ногами затопала. Кошка попятилась. Дама подняла камень с земли и кинула в кошку. Камень попал в кошкин бок. Кошка метнулась со двора.
— Нельзя, чтобы они приучались ходить тут, — с каким-то странным сожалением в голосе сказала дама. — Они нашего Ромашку пугают.
Она ещё извиняется! Да гнать эту кошку надо было куда как яростнее, по нашему мнению!
Девочка выглянула за забор и тоже звонко похлопала в ладоши.
— Иди, иди, — сказала она. — Иди, киса, домой. Нечего тебе тут делать. Иди.
«Киса» поняла и ушла, наконец.
Путь свободен.
Если бы я могла, для этого момента я сочинила бы пафосную музыку, вроде той, что иногда доносится из телевизоров людей.
Молния сказала, выглядывая из-за горшка:
— Ну я могу остаться. Они же не уехали.
— А уедут — что будешь делать? — спросила я строго.
— Но моя нора на поле занята, — неуверенно сказала Молния. — И зима близится. Я же новую за это время не построю.
— Иди с нами, — сказала Пушинка. — Там решим что делать.
Мы все пошли домой. На поле. Лидер нашего поля, мышь Аржан, сказал:
— После случая Шуршавки мы всегда теперь держим маневренный фонд — от двух до десяти резервных нор. Свободных нор. Сейчас в наличии четыре. Они небольшие, но перезимовать в тепле и комфорте сможешь. Иди, выбирай. Следующей весной построишь себе новую нору, а эту вернёшь в маневренный фонд. Зерно на зиму тебе дадим из общего склада. Ясно всё?
— Ясно всё! — обрадованно сказала Молния. — Иду, выбираю! А зерна не надо. Я успею сама собрать. И орехов из «своего» сада добавлю.
Счастливая вышла история, а было так страшно. Молния показала нам своё третье уже по счёту жильё. Хорошая норка — уютная, очень тёплая. Тёплая, потому что поверху, на земле, песчаник. Специальное утепление, ноу-хау Аржана. Все десять резервных норок так утеплены. Мы с удовольствием отпраздновали новоселье. А собирать орехи в сад отправились много позже, когда разведка донесла, что люди в доме. Разведка — это наши друзья, воробьи и малиновки. Мы в норке Молнии тогда спокойно пожили некоторое время, собрали урожай орехов, ягод. Люди нас видели. Не прогоняли. А потом с добычей вернулись по домам, на поле. В «садовой» норке Молнии теперь живём, только когда люди в доме. Однажды люди пытались угостить нас молоком в блюдечке — кому же они его поставили, если не нам? Но мы угощаться постеснялись. Тихо ушли, растроганные. Пушинка не преминула порыдать от избытка чувств. Мы им очень, очень благодарны. Мы им чрезвычайно благодарны. Если бы мы умели писать открытки, мы бы им отправили текст вроде: «С любовью, ваши мыши...»