Сказка о Даниле и Арине

СКАЗКА О ДАНИЛЕ И АРИНЕ.
 

За могучим лесом вольным.
За холмами. за рекой
За  широким  диким  полем
Правил князь своей страной.
Князь не стар был, и не молод,
Был не глуп, и не умен,
Есть  любил, и часто голод
Утолял без меры он.
А еще он был не венчан,
И, понятно, не женат,
Потому любил он женщин,
И девицам был он рад.


И однажды так случилось,
Что у князя на пиру
Вдруг девица объявилась,
Не знакомая двору.
Темноброва, черноглаза,
Тонкий черный  сарафан...
Князь в нее влюбился сразу,
Сразу стал как будто пьян.      
Посадил ее, потрогал,
В кубок браги ей налил.
И спросил:  « Какой дорогой
Я вдали тебя ходил? –
И добавил.  -  Я – землицы
Этой всей немалой князь.
Ну, а ты?" Она ж девицей
Бериславой назвалась.
За знакомство кубок пенный
Из ее он пил руки,
И в душе его мгновенно
Чувства стали так крепки,
Что уже без Бериславы
Князь не мог прожить и дня, -
Он забыл свою державу,
Не садился на коня,
И в конце концов жениться
Без сомнений положил
На таинственной девице,
И сватов послать решил,
А она не отказалась –
Приняла к себе сватов.
Вскоре свадьба состоялась.
Князь под звон колоколов
Ввел жену в свои палаты,
Чтобы вместе с нею жить
И красиво, и богато,
И в печалях не тужить.
Так девица Берислава
Стала княжеской женой,
Так ее открылось право
Ведать целою страной.

Ведать – это было дело!
С юных самых лет она
Приняла чудное дело
От седого колдуна, -
Даже птицею умела
Обернуться в нужный час,
И увидеть то умела,
Что простой не видел глаз.
Князь об этом ни сначала,
Ни потом узнать не смог,
А княгиня прибирала
Все к рукам. В короткий срок
Все княгинины веленья
Князь, как малое дитя
Исполнял без промедленья,
И холопы не шутя
Меж собой заговорили,
Что поганою водой
Видно князя опоили
У княгини молодой.
Нам не ведомо, не ясно.
Кто кого и чем поил,
Только князь с женою властной
Пару лет всего прожил,
Ослабел умом без меры,
После – телом занемог.
И однажды утром серым
Помер, глядя в потолок.

Берислава не тужила.
Замуж, правда, не пошла,
Но владенье укрепила,
И в довольстве зажила.
А потом помалу страсти
Проявляться стали в ней –
Ей хотелось  всякой сласти,
Что известна меж людей –
Соколиные охоты,
Песни, пляски, мужики, -
Все вертелось с оборотом
Вкруг княгининой руки.
Но видать, в разгуле этом
То ли в сумраке ночей,
То ль во сне перед рассветом
О любви мечталось ей…

Раз в охотничьей погоне
Кто-то ранил секача…
Зверь был страшен и огромен,
И рванулся сгоряча
За княгиней. - Та упала
Вдруг с коня, и смерть ее,
Среди леса бы застала,
Но умение свое
Показал охотник новый,
Стройный парень молодой -
Зверь могучий был окован
Метко пущенной стрелой.
Молодца свели к княгине,
И конечно же, она
У него спросила имя,
И дала ему вина.
Он Данилою назвался.
Берислава молодцу
Повелела, чтоб остался
Он при ней, и чтоб к лицу
Принесли ему одежу,
Чтоб поставили прибор,
И в княгинин терем вхожим
Стал Данила с этих пор.
Дух его, красу и силу.
И его мужскую стать
Берислава оценила,
И взялась его склонять,
Чтобы стал он к ней добрее.
Он же ей  не отвечал,
Не крутился, и не блеял,
Но  стеснялся, и молчал.

Он душой любил Арину
Что в селе его жила, -
Та Арина, как картина
Хороша во всем была,
И охотника Данилу
Сердцем ласковым своим,
Всей душой она любила,
И мечтала только с ним
В счастьи жить до смерти самой –
В восемнадцать юных лет
Люди веруют упрямо.
Что без счастья жизни нет.
(И, сказать по откровенью,
Кое-кто из них порой
Добивался счастья рвеньем,
Иль отважною рукой).

Вот однажды наш Данила
От княгининых столов
Ускакал к Арине милой -
Молвить ей десяток слов,
Поглядеть-полюбоваться
На любимые глаза,
Пару раз поцеловаться.
И… отправиться назад.

В час прощания Арине
Парень горестно открыл.
Что, наверное, княгине
Он теперь не в меру мил,
Что княгиня только злится,
Если чует, что к другой
Он без удержу стремится
Всей влюбленною душой.
- Но она не много сможет!  -
Под конец промолвил он. –
Ты милей мне, и дороже
Всех княгинь, и всех княжон!

Он с любимой распрощался,
И уехал в княжий град,
А у девушки распался
Весь ее сердечный лад,
И она к бабуле милой,
Чтобы та ей объяснила
Все неясности, пошла
На околицу села.
И в избушке кособокой
Сидя около окна,
Все старушке быстроокой,
Все поведала она.
Бабка слушала, молчала,
Ничего не отвечала,
А потом сказала так:
- Дело, внучка,  - не пустяк.
Коль милок тебя оставит –
Будешь с миром ты жива,
Коли нет – тогда направит
Гнев княгинюшка сперва
На тебя – тогда спасайся –
Или кем-то обернись.
Иль надежно укрывайся.
Знай – всего дороже – жизнь,
А не ласковый молодчик,
Будь тебе он трижды мил.
На-ка вот, возьми платочек  -
Он  не раз меня хранил.
Коли нужно будет скрыться,
Коль на то получишь знак,
Ты, душа моя девица,
Тут же сразу делай так:
Вкруг себя три раза глянешь,
Трижды вкруг махнешь платком,
Кем задумаешь – тем станешь
В тот же миг на месте том!.
- Но откуда я узнаю,
Что пришел спасаться срок?
- А к тебе, моя родная,
Сизый будет голубок.
Так лазоревый платочек
Дева тайно приняла
От бабули в час урочный,
И домой к себе пошла.

А княгиня той порою
Поняла, что надо брать
Парня твердою рукою,
И решила колдовать:
Позвала к себе Данилу.
Да  с улыбкой у него
Об Арине расспросила,
Мол, не слышал ли чего
Он о том, в каких заботах
Без него она живет,
Не нашла ль себе кого-то,
Иль совсем на оборот, -
Может кто в нее влюбился,
И на сладкий глядя плод,
Как репейник прицепился,
И проходу не дает…
Но Данила ей ответил.
Что Аринушка его
Любит больше всех на свете,
Любит только одного,
И ее подарок милый –
Локон русый - он носить
Всюду будет до могилы,
Чтоб Арину не забыть!

Слыша этакие речи,
Берислава расцвела,
В тайнике за новой печью
Блюдо дивное взяла,
И  к Даниле повернулась,
И сказала: „ Ну-ка, дай
Волосок! – и улыбнулась. –
Глянь, и правду разузнай!”
Волосок из тонкой пряди
Ей Данила достает,
Берислава, в блюдо глядя,
Волос внутрь его кладет,
И Данила видит чудо:
Вдруг ему его село
Показало это блюдо,
Вдруг все в блюде ожило, -
Видит он сестру родную,
Видит брата, мать, отца,
И… Арину дорогую
Видит подле молодца.
Молодец с Ариной шутит,
Тихо за руку берет,
А она головкой крутит,
Нежно плечиком ведет,
А потом у них объятья
С поцелуями пошли,
И Данила крикнул: „ Хватит! –
И сказал. – Видать, вдали
Трудно девке удержаться!
Эх. Аринушка, прощай!
Знать, не буду возвращаться
Я назад в родимый край!”
Берислава тут спросила:
„Не воьмешь  ли волосок?”
„Нет, – тветил он уныло, -
Видно вышел счастья срок.
Жалко вот, не скоро имя
Я сумею позабыть –
Ты пусти меня, княгиня,
Что-то тянет  погрустить!”
„Да-да-да, иди конечно…
Знаешь, сердце поболит,
Но оно не безутешно –
Время рану исцелит.”
За Данилой дверь закрылась,
Он ушел потосковать,
А княгиня в пляс пустилась,
И пустилась ликовать.

В две грядущие недели
Наш Данила горевал,
Там и сям бродил без цели,
Мало ел, и плохо спал,
А потом прищел к княгине,
И просил ему опять
В дивном блюде на картине
Образ милый показать.
Вновь княгиня попросила
У Данилы волосок,
Вновь на блюдо положила,
И увидел вновь стрелок
И амбары, и овины,
И родителей жилье,
И в объятиях Арины
Парня нового ее…
Вновь Данила стал не весел,
Вновь не в шутку загрустил,
Обо всяком интересе
Вновь надолго позабыл,
А княгиня трем злодеям
Приказала в те же дни,
Чтоб Арину поскорее
К ней доставили они,
Чтобы  скрыть ее в темнице,
Чтоб без света и тепла
В заточении девица
Сколько нужно б пробыла.

Три слуги с большой охотой
Вдалеке от лишних глаз
На княгинину работу
Подались не в первуй раз.
Звали их Гуляем, Жилой,
И Хотюлей. Был Гуляй –
Человек немалой силы,
Жила – ловок через край,
А Хотюля был – пройдоха,
И хитрец немалый был,
И с оружием неплохо
Каждый в троице дружил.
Что им было взять девицу,
Да веревочкой скрутить,
Да в княгинину столицу
Для награды притащить?

Что ж Арина той порою?
Той порой она жила
С виду, может, и в покое,
Но грустна порой была,
О Даниле вспоминала
В день по десять раз она –
От того-то и бывала
Молчалива и грустна.

Как-то раз сидит девица
Во дворе, и видит вдруг:
Голубок вблизи садится…
И тогда она из рук
Накормить его хотела,
Только сизый голубок
Поднимался то и дело,
И не думал свой зубок
Поточить о хлеб дареный,
И Арина поняла:
Голубок зерна не тронул.
Потому, что весть дала
Ей бабуля о напасти!
Взяв лазоревый платок,
От великого несчастья
Под собой не чуя ног,
Дева из  дому пустилась,
Пробежала, сколь могла,
Продохнуть остановилась,
И опять вперед пошла.
А потом девицу силы
Все оставили. Она
У платочка попросила,
Чтобы тот ее сполна
Защитил в минуту злую –
Трижды глянув вкруговую,
Трижды вслед она платком
Провела вокруг потом,
И тогда случилось диво:
Вместо девушки красивой
Близ дороги сей же миг
Куст калиновый возник,
Куст обычный, неприметный,
Рос, как все кусты растут,
Но висел промежду веток
В нем  лазоревый лоскут.

Три разбойника три раза
Там промчались, всяк взглянул
На калину острым глазом.
Перед каждым промелькнул
Лоскуток в ветвях калины,
Но никто из них не смог
Разгадать, что значит дивный
Между веток лоскуток.

Может, сутки миновали,
Может,  около того, -
Три злодея ускакали,
Не сыскавши ничего.
Сизый голубь над калиной
Трижды кругом пролетел,
На красивой ветке длинной
Осторожно голубь сел.
Лоскуточек шевельнулся
На калине, и назад
Куст в девицу обернулся
Без каких-нибудь преград.
Шелест крыльев голубиных
В деве тронул дух живой,
И задумчиво Арина
В дом направилась родной.

Берислава в нетерпеньи
Трех посланников ждала,
И тотчас по возвращеньи
Их в покои  позвала
И спросила: «Где  бывали?
Службу где и как несли?
Отчего, к моей печали,
Девку мне не привезли?
Ей тогда Гуляй ответил:
«Может, наша есть вина,
Коль никто не заприметил
Той девицы, но она,
Девка эта,  знает дело,
Просто так ее не взять…»
Берислава подобрела:
«Ладно. Будем вспоминать,
Что с приметою особой
Повстречалось вам в пути?»
«Да припомни тут попробуй!
Ничего  нигде,  почти, -
Молвил Жила, - на калине,
Правда, видел на одной
Я лоскут какой-то синий…»
«Да, висел лоскут цветной!» -
Поддержал Хотюля друга.
«Если б вы могли понять,
Что великая услуга –
Тот лоскут с калины снять,
Привезти  его с собою,
Мне с поклоном подарить! –
Я б наградой не простою
Вас взялась благодарить! –
Вы таких наград не знали!»
Три прислужника тогда
Бериславе отвечали:
«Нам дорога – не беда!
Не один лоскутик синий –
Куст калины целиком
Привезем тебе, княгиня,
Без задержек  прямо в дом!»
«Коль согласны – так идите! -
Им дала она наказ. -
Мне лоскут  сюда несите,
Куст калиновый срубите,
И в овраг свезите с глаз!»

Поутру Арина встала,
В доме чисто подмела,
У крыльца поприбирала,
Следом – тесто развела,
После – печку затопила,
После – села у окна,
Тут ей вспомнился Данила,
Небо вспомнилось, весна.
С нежной думою приятной
Дева вышла на порог,
Вдруг – откуда – непонятно
Взялся сизый голубок.
Он без удержу крутился,
Сильно крыльями махал.
И, как будто, не садился,
И, как будто, не взлетал.
Дева голубя признала:
«Мой хороший! Ты опять
От беды, - она сказала. –
Прилетел меня спасать!»
И тотчас без промедленья
Побежала со двора
Где-нибудь искать спасенья
До грядущего утра.
Только дева убежала.
Как подворье ходуном
Заходило, задрожало,
И с налету прямо в дом
Три злодея залетели,
Все внутри переглядели. –
Даже в печку под шесток
Жила нос воткнул разок.
Хлев,  амбар, дома соседей –
Все вокруг прошли они,
И сказали глухо: «Едем!
Знать, теперь не наши дни,
Знать, красавице Арине
Наша выходка видна.
И награда от княгини,
Нам, видать, не суждена!»
Тут им вздумалось напиться
Из колодезя водицы,
Там же ковшик, к счастью, был.
Первым Жила воду пил,
Пил Гуляй, Хотюля третьим
Ковшик в воду опустил,
Что-то странное приметил.
Как-то ковшик покрутил.
Покрутил, посомневался,
Кинул в воду – плавай, мол,
На коня легко взобрался,
И сказал ему : «Пошел!»
Конь рванул, и вскоре скрылся.
Пыль пуская из-под ног.
В небесах тогда явился
Светло-сизый голубок.
Над колодцем кругом  трижды
Плавно голубь пролетел               
А потом к ковшу поближе
На краю колодца сел..
Ковшик трижды прокрутился.
Сруб с водой исчез из глаз
И в девицу превратился
В сей же миг и в сей же час!
Шелест крыльев голубиных
В деве тронул дух живой,
И задумчиво Арина
В дом направилась родной.

Берислава ж в нетерпеньи
Трех посланников ждала.
И тотчас по возвращеньи
Вновь к себе их позвала,
Вновь спросила: «Где бывали?
От чего, к моей  печали,
В три руки не подают
Мне лазоревый лоскут?»
Ей сказал Гуляй со вздохом,
И с немалой прямотой:
«Сами ждали мы подвоха
От куста калины той!
И она, поверь, пропала
Безо всякого следа.
Будто вовсе не стояла
У дороги никогда!
Мы туда, сюда помчались,
Девкин дом перетрясли,
У соседей постарались,
Но Арины не нашли!»
«Да, ловка! – поддакнул Жила. –
Просто так ее не взять!»
Берислава глаз скосила:
«Хватит! Надо вспоминать –
Может, странная примета,
Или, может, знак какой
Вам в пути случились где-то?»
«Ковшик видел я чудной
С нежно-синей полосою, -
Тут Хотюля ей сказал. –
Он в колодце был с водою.»
«Что же ты его не взял?
Не привез ко мне в палаты,
А колодец не срубил?
Не хотелось стать богатым?
Ну, гляди, живи, как жил!!!»
Три прислужника сказали:
«Нам дорога – не беда,
А колодец мы развалим –
Не останется следа!
Ну, а ковш с полоской синей
Из колодца мы возьмем,
И сюда его. княгиня,
Без  задержки привезем!»
«Коль задумали – идите! –
Им дала она наказ. –
Ковшик, ясно, принесите.
Если ж он исчезнет с глаз,
Вам придется постараться
Поискать лазурный цвет,
Ну, а после разобраться –
Не девицы ль это след.
В чем лазурное найдете –
То положите в суму,
Мне в палаты привезете –
Тут увидим, что к чему.
Хватит слов! Пора расстаться! -
Речь закончила она. –
Вам ведь надобно собраться,
Чтоб отъехать дотемна!»

Вновь Арина утром встала,
В  доме снова   подмела,
У крыльца поприбирала,
Снова тесто развела,
После – печку затопила,
После – села у окна,
Вновь ей вспомнился Данила,
Вновь ей вспомнилась весна…
С думой нежною, приятной
Дева вышла на порог.
И, откуда – непонятно
Вновь явился голубок!
Он три раза прокрутился
У Арины на виду,
И куда-то сразу скрылся.
«Снова ты мою беду
Мне вещаешь, голубь милый,
Мой спаситель сизокрылый!» -
И она взялась опять
Со двора бегом бежать.
Тут шиповник ей случился,
И платочек – добрый друг
За колючки зацепился  -
Из девичьих вышел рук,
И в кустах висеть остался.
Дева думала его
Сразу снять, но тут раздался
В полуста шагах всего
Резкий топот лошадиный.
Позабывши о платке
В страхе спряталась Арина
Тут же рядом, в ивняке.
Только вышло деве скрыться,
Как злодеи у кустов
Не замедлили явиться.
Вид их был весьма суров.
Им до смерти надоело
Где ни попадя скакать.
И в немереных пределах
Непонятно что искать –
Все устали, на покое
Всяк иль сел бы, иль бы прилег,
И негаданно все трое
Вдруг увидели платок! –
Он в кустах висел, качался.
И, как будто говорил:
«Как же это я попался?
Эку глупость сотворил!»
«Это он!» - сказал Хотюля.
«Он!» - потешился Гуляй.
Тут они к кусту рванули,
И платок с него стянули,
Надорвавщи малость край.
Ну, а Жила саблю вынул,
Влево, вправо ей пронес –
И шиповиик цепкий сгинул,
Сгинул, будто и не рос,
А княгинины злодеи
Тут же в седла забрались,
В настроеньи погалдели,
И обратно понеслись,
Ну, а дева страх немалый,
Может быть, еще с полдня
В ивняке переживала.
Одиночество храня,
А потом она решилась.
И отправилась в село.
Осторожно серце билось,
И само ее вело
В дом бабули драгоценной –
Деве нужен сокровенный
Был немедля розговор.

Вот, она пришла во двор,
Вот, открыла дверь в избушку,
И увидела старушку…
Та сказала ей сперва:
«Слава Богу, ты жива!»,
После кашей накормила,
Напоила молоком,
Все подробно расспросила,
И сказала: «Сохранила,
Значит, ты себя платком!
Только знай – княгиня эта
Все когда-нибудь поймет,
И  потом тебя  со света
Обязательно  сживет!
Уходи! В лесу далеком
Держит пчел  мой старший брат.
Там останешься до срока,
А тебе он будет рад.
Звать его – старик Вакула,
Он душой не знает зла.»
Дева бабушке кивнула,
И в неблизкий путь пошла.

А княгиня в нетерпеньи
Трех посланников ждала.
И тотчас по возвращеньи
Их в покои позвала,
Вновь спросила: «Где бывали?»
А они без слов в ответ
Ей платок тогда отдали.
«Ну. – она сказала, - цвет. –
Цвет лазоревый. Тот самый,
Да и сам платочек – тот!
Были вы сильны, упрямы,
Вас за то награла ждет,
Но покуда отдохните.
Завтра встретимся опять,
Вы ж до той поры решите,
Чем вас лучше награждать.
Три злодея поклонились,
И отправились кутить,
А княгиня в пляс пустилась,
И себя взялась хвалить.

А потом опять Данилу
Берислава позвала,
Снова блюдо объявила,
Волосок опять взяла,
И Даниле показала,
Как Арина без стыда
С молодцом иным сбегала
В край далекий навсегда.
«Ты, Данилушка, страданья
Постарайся позабыть –
Молодецкие желанья
В сердце надобно будить! –
Есть, поверь, и без Арины
И  любовь, и красота.
Ты – орел, и пусть орлиной
Будет  новая мечта!»
Берислава потянулась
Ближе, ближе к молодцу.
Нежно ручкой прикоснулась
К шее, к волосу, к лицу…
А Данила растерялся.
Покраснел,  душой угас,
Но на счастье, постучался
Кто-то в двери в этот час,
И княгиню с извиненьем
Отозвали из палат,
А стрелок сидел в  смущеньи,
Сам себе сидел, не рад.
Он  кудрявой головою
В размышленьи покачал,
И  на блюдо  на чудное
Волосок его упал.
Блюдо разом осветилось
И понятная вполне
Вдруг  картина появилась
На его широком дне:
На картине видно было,
Как княгиню обнимал
Нежный трепетный Данила,
Как ее он целовал.
А княгиня улыбалась.
Взглядом ласковым вела,
И ответно целовалась.
И счастливою была.

В изумлении немалом
На себя глядел стрелок –
Он загадки всей сначала
Разобрать никак не мог.
«Что за чудо здесь такое?» -
Стал Данилушка гадать,
В размышлении рукою
С блюда волос  вздумал снять…
Вся картина вдруг пропала!
Бросил волос он опять –
Блюдо снова показало,
Как княгиню целовать,
Он с душой со всею взялся,
Как ее он обнимал…
«Вот на что ты, брат, попался! –
Сам себе стрелок сказал. –
Ай, княгинюшка-княгиня!
Ай да блюдо! Ай, дела!
Ай взяла ты парня ныне,
Ай ты парня провела!
Надо нам навек проститься.
Или – быть большой беде!»
Он решил в окно спуститься.
Глянул – стражи нет нигде,
Отворил тогда  окошко,
Зацепился за карниз,
Поднатужился немножко,
И со вздохом спрыгнул вниз.

В скором времени Данила
На любимом скакуне
Из столицы опостылой
Ехал к милой стороне.

Берислава возвратиться
Очень скоро не смогла –
То купцы пришли рядиться.
То судейские дела
На княгиню  навалились,
Но делам пришел конец,
Все с владычицей простились,
Лишь Данила-молодец
В чисто прибранной палате
Ожидал ее теперь.
Берислава с гордой статью
Поднялась, открыла дверь…
Но любимая палата
Оказалась вдруг пуста –
Молодец исчез куда-то –
Иль заела маета,
Иль куда-то просто вышел.
Стражу кликнула она.
Стражник молвил, будто слышал
Легкий шум вблизи окна,
Этот шум он не проверил –
Может, зря не проследил,
Но Данила-парень в двери
Из палат не выходил!
Берислава пригрозила
Стражу всю перешерстить,
Коли та куда Данилу
Догадалась упустить.
Стражи пали на колени,
Понимая, что прощенья
За промашку просто так
Им  не выпросить никак,
И тряслись они, готовы
Приговор узнать суровый,
Но раздался только стон:
«Вон! Бездельники, все вон!»
Все сбежали, а княгиня,
Стоя около стола,
Догадалась по картине,
Что на блюде процвела,
Отчего пропал Данила.
«Ай да парень! Ай да хват! –
Вслух княгиня говорила. –
Но идти тебе назад!»
И немедля  встрепенулась,
Заклинанье изрекла,
Черной птицей обернулась,
Два больших ее крыла
Напряглись, проем оконный
Распахнулся широко,
И огромная ворона
Вверх оправилась легко.

На дороженьке знакомой
Шел Данила удалой –
Он княгинины   хоромы –
Позабыл, и дом родной.
Да Арины волоокой
Драгоценный помнил взгляд,
Да волос любимых локон,
Да Аринущкин наряд…
Песни громкие Данила
Пел средь леса по пути.
И вороны чернокрылой,
Что вослед ему летит,
Не заметил в упоеньи…
Так в родимое село
Молодца его стремленье
С черной птицей привело.
Он домой сперва  явился,
Повидал отца и мать,
И немало огорчился –
Тут пришлось ему узнать,
Что  его Арины красной
На селе сегодня нет.
Где она?  На это ясный
Дать не мог никто ответ.
И еще ему сказали,
Что немало дней подряд
Всюду здесь ее искали
Трое ухарей-ребят.
Он изрядно удивился,
Обошел родню, друзей,
Но известий не добился
О возлюбленной своей.
Грусть-печаль его водила
По околице села.
И припомнил вдруг Данила,
Где бабулечка жила…
Молодец приободрился,
Взгляд Данилин просветлел,
Он к бабуле не явился –
Он к бабуле прилетел!
Та на лавочке сидела.
Удалец открыл ей дело,
Все старушка  поняла,
В дом Данилу позвала,
И шепнула: „На рябине
Птица черная сидит, -
Знаешь, кровь у сердца стынет –
Так она сюда глядит!”
В доме бабка посадила
Парня около печи,
И сказала: „ Сядь, Данила,
И немного помолчи.
За Ариной тут охота
С колдовством теперь идет –
То княгинюшки работа,
Подскажу я наперед.”
„Уж и сам я это знаю,  -
Отвечал Данила ей,  -
Где ж душа моя родная
Расскажи мне поскорей!”
Старушонка покосилась:
„Пожелаешь – будешь знать.
В дальний лес Арина скрылась,
Там мой брат привык держать
Пчельник в липовых колодах.
Пусть девица поживет
У него, и пусть невзгоду
Там покуда переждет.”
„Ну, бабуля, подкрепила,
Дай тебе здоровья Бог! –
Поклонился ей Данила. –
Я пойду!”  „Иди, сынок,
Но ходи везде с оглядкой,
Потому что неспроста
За тобой глядит украдкой
Птица черная с куста!”
И Данила-парень дома
Слов ни с кем не говорил,
Взял свой лук, руке знакомый,
Славно стрелы  навострил,
Тихо с матерью простился,
На коня легко залез
И тайком от всех пустился
За Ариной в дальний лес.

Хоть никто за ним не гнался,
На извилистом пути,
Но Данила постарался –
Столько петель накрутил,
Сколько зайцу не скрутиться
Ни в движеньи, ни во сне –
Видеть все могла бы птица,
Что летает в вышине,
Но Данила над собою
Птиц особых не видал,
Хоть за живностью лесною
Постоянно наблюдал, -
Видел он лосей сохатых,
Ланей видел озорных,
Видел белок рыжеватых,
Черных воронов лесных,
Глухарей видал, тетерок,
Меж кустов лису видал  -
Зорок был Данила, зорок,
Но ворону проморгал  -
Та его перехитрила  -
Оставаясь вдалеке,
Меж деревьев не парила,
А сидела на сучке,
А потом перелетала
За Данилиной спиной,
И полет свой прикрывала
То ли елью вековой,
То ли дубом широченным
С доброй буйною листвой.

Так с вороною Данила
Въехал в самый дальний лес,
Там немало побродил он,
В дебри темные залез,
А потом нашел поляну…
На поляне был старик.
На Данилу старец глянул,
Взглядом в дух его проник,
И сказал тогда: „Здорово!
Я – Вакула-пчеловод.
Ты из племени какого?
Где земля твоя, и род?”
Сей же миг ему Данила
Все поведал, как умел,
Рассказал о том, что было,
И кого он тут хотел
У колод пчелиных встретить.
Не успел еще старик
Ничего ему ответить,
Как девичий звонкий крик:
„Эй, Данилушка! Данила!”
Меж деревьев прозвучал,
И стрелок со всею силой
Деве сразу отвечал:
„Тут  я, милая, с тобою!» –
И, взглянув на старика,
Лишь махнул ему рукою,   -
Мол, прости меня пока...
Старец только улыбнулся,
А Данила уж рванулся,
Чтоб с Аринушкой своей
Повстречаться поскорей,

«Может, ты еще с девицей
Этой счастья захотел! –
С дуба голос черной птицы
Еле слышно просипел. –
Погоди, узнаешь скоро,
Что по чем в неровный час –
Я сюда направлю свору –
Будет свадебка у вас!»
И ворона улетела.
Удивленно дева вслед
Черной птице поглядела.
«На душе покоя нет! –
Вдруг Данилушке сказала. –
Птица черная одна
Только что вблизи летала –
Мне не нравится она!»
Вкруг Данила повернулся,
Никого не увидал,
И к любимой потянулся,
И с улыбкою сказал:
«Если то была ворона –
Не пугайся  - ты со мной!
Нам ворона – не препона,
Я тут встретился с одной,
Мне твоя бабуля тайно
Говорила, видишь, мол,
Птица села не случайно!..
Но тебя-то я нашел!»

Берислава долетела
Очень скоро до палат,
На окошке нужном села
И проникла без преград
В терем свой,  внутри крутнулась,
Вновь княгиней обернулась,
И сподвижникам своим,
Трем приятелям лихим,
Приказала появиться.
Те явились сей же час –
Им уже награды  сниться
Стали к той поре как раз,
Но пошла не о награде
У княгини гордой речь:
«Не могли меня вы ради
То порезать и посечь,
Чем платок держался синий?»
«Ты помилуй нас, княгиня, -
Отвечали  слуги ей, -
Куст колючий до корней
Мы на части изрубили.
Хочешь – верь, а хочешь – нет,
Куст мы этот не щадили, -
Вот такой тебе ответ!»
«Ладно, ладно! Верю, верю! –
Отвечала им она. –
Вышла нынче мне потеря,
И хочу теперь сполна
Я за это рассчитаться.
Вы должны немедля в путь
В край неблизкий собираться.
Чтоб с дороги не свернуть,
Чтобы вам с пути не сбиться,
Нужных мест не проглядеть,
Перед вами будет птица,
Птица черная лететь,
И в одном лесу далеком
Вам случится молодец.
Молодцу по всяким срокам
Подошел теперь конец.
Три стрелы с собой возьмете,
Стрелы те легки в полете
Чтоб такой стрелой убить,
Стоит только зацепить
Человека за живое,
Даже в палец попади
Этой чудною стрелою –
Все! Спасения не жди!»      
«Значит, стрелы ядовиты…
Ну, а если этот яд, -
Прогудел Гуляй сердито, -
Травит все и всех подряд?»»
«Этот яд своих не тронет –
Для того вам будет дан
Перед выездом в погоню
Ладно скроеный колчан.
И, покуда выходите,
Собирайте свой припас,
Да вороны черной ждите –
Птица вдаль проводит вас!»

Три злодея удалились.
У княгини  на столе
Яд и стрелы появились…
Берислава по одной
Стрелы весело макала
В душный яд, и опускала
Стрелы сразу же в колчан
И тихонько подпевала:
«Был, Данилушка, ты зван,
Да напрасно отказался –
Я тебя бы подняла,   
Ты б как в масле сыр катался,
Ты б деньгам не знал числа!..»
А потом она встряхнулась,
Заклинание прочла,
Черной птицей обернулась,
Два больших ее крыла
Напряглись, проем оконный
Распахнулся широко,
И огромная ворона
Вверх отправилась легко.

А Гуляй, Хотюля, Жила
За конюшней дождались
В небе птицы чернокрылой,
И за нею подались.

И Данила, и Арина.
У Вакулы-старика
Возле пасеки пчелиной
Ждали лучших дней пока.
На охоте сам Данила
Боровую птицу бил,
Дева кашу им варила,
Старец медом их дарил.
В ясный день перед обедом
Сели все они втроем,
И Вакула им поведал,
Что когда за окоем
Далеко пойти к востоку,
То среди больших лесов
Перед озером широким
Будет виден град Ростов.
Там немало любят Бога,
Церкви златом там горят,
С колдунами очень строго
Там повсюду говорят,
Там простые на посаде
Люди добрые живут,
Ткани ткут, капусту садят,
И гончарный знают труд…
«Эх, Аринушка! С тобою
Нам в Ростов бы на посад –
Там гончарный круг освоим,
Родим девок да ребят!..» -
Не успел еще Данила
Свой закончить  нежный слог,
Как спустился сизокрылый
Пред Ариной голубок,
И лицом Арина стала
Словно снег белым бела,
Еле слышно прошептала:
«Снова их она прислала!
Нас и тут она нашла!»
Молодец все сразу понял,
И сказал: «Со стариком
Спрячьтесь где-то от погони,
И молитесь там тайком!»
«Ну, а ты?»   «А я покуда
Никуда идти не буду,
Лук возьму, возьму топор –
Вдруг какой случится спор?
И тогда-то в этом споре
Поглядим, кто я таков –
Может, мне случится горе,
Может, горе ждет врагов!»
«Надо нам обоим скрыться!» -
Тут воскликнула она.
«Так удачи не добиться –
У победы есть цена. –
Ей в ответ сказал Данила. –
Ты давай, давай, иди –
Вы с Вакулой – тоже сила –
В нужном месте позади!»
После он вооружился,
По густым прошел кустам,
И у тропки притаился,
Что вела к родным местам.
Долго ждать не надо было –
Где-то рядом конь заржал,
Тут стрелок увидел Жилу,
Вслед Хотюля проезжал,
И потом – Гуляй здоровый…
Всех Данила переждал.
Но людей каких-то новых
На тропе не увидал.
«Три злодея – многовато,
Дело – явно не пустяк, –
Он подумал. – но, ребята,
Может, я вас кое-как
Потихоньку одолею,
Если выйдет по уму! –
Может, нынче я сумею
Вас достать по одному!»

Три посланца на поляне
Объявились чередой.
Говоря друг другу: «Глянем, -
Есть ли кто-то тут живой!»
Перво-наперво, к Вакуле
В тесный домик ворвались,
В каждый угол заглянули,
Вкруг него везде прошлись –
Ничего не отыскали.
Жила вскользь направил взгляд
К липам, что вдали стояли,
И шепнул: «А ну, назад!»
Возле лип колод  пчелиных
Было два десятка штук,
И Данила там картинно
Издавал топорный стук,
Будто он там что-то ладил,
Будто что-то там рубил,
И, как будто шутки ради.
Песни громкие вопил.
«Ну-ка, ну-ка! – молвил Жила. –
Где ты там, моя стрела?»
Взял ее, пустил в Данилу,
Но судьбина подвела –
Жила сильно промахнулся.
Он в расстройстве к колчану
Вновь рукою потянулся,
Крякнул злобно: «Ну и ну!
Коли так – начнем сначала,
Новый будет разговор!»
И  стрельнул! Стрела попала
Прямо кончиком в топор!
«Жила. Жила! Что с тобою! –
Засмеялся тут Гуляй. –
Хоть бери, да все кривою
Саблей тут же исправляй!2
Жила вслух зубами скрипнул.
А Гуляй уже с коня
С нехорошим смехом крикнул:
«Что ты значишь без меня!»
И помчался на Данилу.
Сабля острая в руке
У Гуляя заходила.
А Данила налегке
Постоял, потом колоду.
Что поменьше, в  руки взял,
Приоткрыл, и выход с медом
Из колоды пчелам дал.
Не успели  злые пчелы
Разлететься сгоряча,
Саблей острою тяжелой
Не махнул Гуляй сплеча,
Как раскрытую колоду
Разворотливый стрелок
Кинул выше конской морды
На врага. И мед протек
На коня и на Гуляя.
Из колоды вышел рой,
Конь понес, не разбирая
Ничего перед собой.
Пчелы следом полетели,
Жаля всадника с конем,
А Гуляй теперь о деле
Думал только об одном:
Как бы это не убиться,
Как бы это уцелеть.
Как от дела черной птицы
Прямо здесь не околеть!
Ну. а Жила и Хотюля.
Видя этакую страсть,
С двух сторон тогда дерзнули
На Данилушку напасть.
Плохо было бы Даниле,
Но сумел он топором
Чиркануть по пальцу Жиле,
Тот упал, как будто гром
Поразил его ударом.
Тут Хотюля задрожал, –
С Жилой рядом лечь на пару
Ну никак он  не желал!
Он спиною обратился,
Убежал, схватил коня,
И в лесу мгновенно скрылся.
Неудачный день кляня.
Был победою Данила
Несказанно удивлен.
Сердце радость охватила,
И стоял на месте он,
До конца не понимая,
Как же это вышло так:
Намечалась битва злая,
Был силен и крепок враг, –
И  в каких-то три удара
Вдруг закончен страшный бой,
И лежит противник ярый,
Недвижим перед тобой!

Может быть, еще б немало
Простоять под солнцем мог
В размышлении усталый
Неулыбчивый стрелок,
Но к нему пришла Арина,
Вслед за ней пришел старик,
И на пасеке пчелиной
Добрый дух  опять возник.
Вскоре голубь появился.
Все заметили его
Он парил, он возносился,
Он лелеял торжество!
Но огромная ворона
Тоже в небо поднялась
И за голубем со стоном
И хрипеньем понеслась.
«Ах ты, гадость!» - у Данилы
Оказался  лук в руках,
Он стрелу отправил с силой –
Та исчезла в облаках,
И вторая не попала,
Третья – вроде бы пошла
Так, как надо, но отпала
От вороньего крыла.
Больше стрел не оставалось..
Голубок меж тем слабел,
А ворона разлеталась –
В ней какой-то дух кипел!
Тут Арина побежала,
Возле Жилы побыла.
Громко крикнула: «Я знала!»
И Даниле принесла
В колчане стрелу чудную. –
Даня стрелку  покрутил:
«Вижу в первый раз такую!»
И тотчас стрелу  пустил
И легко попал в ворону,
Та вскричала, и со стоном
С дивной тяжестью с небес
Близ опушки пала в лес.
Молодец пошел за нею.
И в лесу оторопел:
Со стрелою новой в шее
Он княгиню углядел!
Стало ясно, что обратно
Им домой нельзя никак.
Но Данила в этом внятный
Захотел увидеть знак:
Что во городе Ростове
Жизнь от Бога им дана,
Все ему там будет внове –
Дом, заботы и жена.
Но Данилу не пугали
Те заботы – молодец
Видел: горю и печали
Все равно пришел конец.
И сбылось его желанье –
Вскоре город был Ростов,
И с Ариною венчанье,
Свой был стол, и свой был кров!..

Мы на свадьбе этой были,
Брали в руки  пенный мед,
Наливали в кубки, лили.
Нам казалось – прямо в рот,
Только в рот не попадало,
Почему – не знаю сам,
Брага  добрая стекала
На рубаху по усам.
Если ж вы в Ростов ходили,
Если будете вы в нем, знайте:
Всякий там Данилин –
Это память о былом!



Автор благодарен читателям за внимание, и скромно обращает их внимание на то, что базовая часть его опубликованных работ находится на авторской страничке на сайте "Стихи.ру"