Танюшка сидела на широком подоконнике и смотрела, как в свете фонаря кружатся снежинки. Словно танцуют. И ей хотелось быть такой же легкой, пушистой и сверкающей.
"Вот если бы я была снежинкой, то полетела бы и отыскала маму."
Девочке казалось, что снежинки всё на свете знают. Как "ветер, ветер, ты могуч" из сказки. Эту сказку им читали в садике. Садик Танюшка не любила. Ей становилось тоскливо и начинало тошнить прямо у порога. То ли от запаха пригорелого молока, то ли от натянутой улыбки Нелипалны. Воспитательница буравила девочку тяжелым взглядом и говорила приторно, слащаво:
- Танечка, пойдем к деткам.
От фальши, которая сочилась из неё, Танюша начинала плакать. Она не цеплялась за маму, как малыши, просто тихо плакала возле своего шкафчика.
Хорошо, что теперь она не ходит в этот сад. Дома можно делать что хочешь: играть в куколки или рисовать. И никто не заталкивает в рот ложку с кашей, не заставляет ходить парами и спать днем. Только вот мамы нет каждый раз так долго.
Танюша уже умела читать, а время ещё не понимала. Она знала одно, что когда коротенькая толстая стрелка показывает ровно вверх, вниз или вбок - надо поесть. Тогда Танюшка забиралась в холодильник, доставала или хлеб с молоком или вареную картошку с солью. Холодильник стоял в комнате и там мама всегда оставляла на полке что-нибудь вкусное. Танюшка обязательно ела, но мало. Её стыдило и смущало то, что в туалета у них не было. Вернее туалет был, но за дверью, словно бы в другом государстве. Мама оставляла в комнате ведро с плотно пригнанной крышкой и всегда наставительно говорила:
- Не терпи. Я всё потом вынесу.
Мама не разрешала Танюше выходить из комнаты, когда её не было дома.
Танюша вспоминала рассказы бабушки Кати про блокаду. Они тогда тоже пользовались ведром.
- Канализация промерзла и трубы полопались. У нас-то на третьем ещё ничего, а на первом... Всё на стенах застыло и по коридору - каток. Мы всё думали, как они весной будут?
- И как?
- Не дожили они до весны, - вздыхала бабушка.- Кто при обстреле, кто от голода.
- Мамочка, ну что ты Таню пугаешь. Лучше бы сказку рассказала.
- Я не хочу сказку, - упрямилась Таня. - Мне интересно про бабушкину жизнь!
Танюшка прижималась к бабушке и та гладила её тонкой сухонькой рукой.
Пока бабушка была жива, Танюшке жилось очень хорошо. Она не ходила в садик, и гуляли они с бабушкой в Таврическом саду. У них тогда была большая светлая комната и очень хорошие соседи. Теперь живут они в маленькой комнате на первом этаже и маленькая Баба Катя осталась только в воспоминаниях и рассказах про блокаду. Тогда ведь не было никакой еды. А у Танюши всё есть. И хлеб, и молоко в треугольном пакете, и кефир и даже яблоки. Несколько дней назад, мама ходила на почту и принесла тяжеленный ящик. Они долго не могли вытащить гвоздики из крышки, потом всё же отломали угол и оттуда на них просто выплеснулся аромат свежих яблок.
- Это от булечки Нюры, с хутора! - прыгала Танюшка, а мама почему-то заплакала.
"Коханна моя донечка!" - читала мама. - "одні ви у мене залишилися. не кидайте бабу. а я вже й не побачу мого рідного синочка. Бережи кровиночку нашу Тату."
Письмо было написано смешными словами, но Танюшка понимала. Прошлым летом они ездили к бабушке которая на хуторе. Она оказалась толстой и румяной, как из сказки. И даже её домик - беленький с соломенной крышей, казался сказочным. А уж сад!
- Папочка, здесь как в Лукоморье! - восхищалась Танюшка, - Мама - королевна, а ты - королевич мимоходом!
- Кто-кто? - смеялся папа.
- Там королевич мимоходом пленяет грозного царя! - звонко протараторила Танюшка. - Мимоходом - это его фамилия.
А папа только смеялся и кружил Танюшку и подбрасывал её так, что она доставала до веток со спелыми вишнями.
А потом они шли в лес собирать землянику и там, на опушке нашли целую поляну ромашек. Танюшка никогда не видела столько ромашек. Словно выпал снег. И они носились по этой поляне, визжали и хохотали. А потом сплели венки и казались самыми настоящими королями и королевнами... Как в сказке.
Это было так давно. Летом.
Танюшка снова посмотрела в окно. Сейчас тоже всё белое. И красивое. Только папы рядом нет. И мама всё время работает, работает.
То, что произошло с папой в Танюшину голову не укладывалось. Она боялась не только расспрашивать, но даже думать об этом. Обрывки взрослых разговоров не вносили ясности, а путали ещё больше. Мама постоянно твердила, что папочка любит их и скоро вернется. Очень скоро.
- Завтра? - спрашивала Танюшка. - После выходных? К Новому году?
А мама зажимала ладошкой рот и плакала.
Однажды днем, они с мамой ходили в какое-то очень строгое место с длинными коридорами, лестницами и одинаковыми комнатами. Там Танюша услышала много новых, незнакомых слов, но запомнила только: "апелляция".
В тот же вечер она пела своим куклам новую колыбельную. Это был просто набор слов, Таня сама его придумала.
- решение
превышение
полномочия
преступление
прошение
подношение
апелляция
пресечение.
- Валюша, ты слышала, что она у тебя поёт?
Мамина подруга, худая и длинная, похожая на жирафа, наклонилась к Танюше.
-Оставь её, Лариса. Что слышит ребенок, то и говорит.
- Ты бы больше не брала её с собой. Ещё ляпнет что-нибудь.
- А здесь ей как? С этим вот... - мама понизила голос, но Таня знала, что не от неё, а от соседа, Вадима Петровича. - Я каждый раз на работу иду и боюсь: только бы Таня не вышла, только бы дверь ему не открыла.
- Пьёт?
- Не то слово. Пока Миша был с нами, и глянуть боялся. Чуть не в пояс кланялся. А как узнал - совсем житья не стало.
- А в милиции что говорят?
Мама махнула рукой.
- Не береди, Лариска. Помоги лучше заказов набрать. Деньги позарез нужны.
- Не знаю, не знаю. - Лариса скептически поджала губы. - А если не справишься? У меня одни срочные остались, а ты целый день в своем КБ. Когда тебе печатать? Ночью? Ты лучше скажи, почему у тебя Танюха в сад не ходит. Ты ведь её так удачно пристроила.
- Потому что меня стали обзывать бандиткой и запирать в шкаф, - подала голос Танюшка.
- Воспитатели? - ужаснулась Лариса.
- Нет, дети, - перебила мама. - Просто злые дети. А ты, маляточка, давай уже заканчивай с куклами и ложись спать.
"Маляточкой" Танюшку называл папа.
- Как же я усну, вы же здесь разговариваете? - девочка притворно надула губы. На самом деле ей до смерти были интересны взрослые разговоры.
- Мы тихонечко. Пойдем, я тебя умою. Лариса, посмотри за кипятильником.
И совсем засыпая, Тата слышала:
- Да сходи ты к нему, не ломайся. Эх, Валюшка, меня бы такой мужик позвал – на крыльях бы полетела. Тебе жизнь свою надо устраивать, а он помочь может. Мишка теперь неизвестно когда выйдет.
- Лариса, ну что ты несёшь? И так тошно.
- Тошнит её! А жить в этом дерьмище с соседом алкашом не тошнит? Ребенок у тебя под замком, как собачку на прогулку выводишь. Мой тебе совет: потошни в тряпочку и сходи. Не убудет от тебя. Он ведь обещал поспособствовать.
«Поспособствовать» - бормотала Таня, засыпая.
В этот раз мамы не было так долго, что Танюше начало казаться, что время остановилось. Она прикладывала пузатый будильник к уху, он послушно тикал, но мама всё не шла. Тата пробовала печатать на маминой машинке, но ударять по буквам надо было сильно, и Танюшка быстро утомилась. Ставя машинку на место, она задела пачку бумаг и те разлетелись по комнате, как огромные снежинки.
«Вот и у нас зима» - подумала Таня, но собирать листы не стала. Она достала ножницы и целый моток проволоки. Листы были мамины, проволока – папина. Эта проволока была намотана на катушку так плотно, что Тане пришлось повозиться, прежде чем она смогла распрямить её и нарезать. Танюшка трудилась усердно, и окончив работу, совершенно счастливая уснула.
Когда вернулась мама, Танюшка спала посреди ромашкового поля. Комнату освещал уличный фонарь и невообразимое число бумажных цветочков тянулось тонкими медными стебельками из щелей паркета. Мама взяла Танюшку на руки, села посреди этого великолепия и тихо заплакала.
- Мамочка, - бормотала Танюшка, не в силах выбраться из сонных грез. - Папа скоро вернется?
- Скоро, доченька, теперь уже скоро, - шептала мама и прижималась к ней мокрым лицом.
А Танюшка погружалась в сон всё глубже. И вот она уже бежит по ромашковому полю к белому домику под соломенной крышей, где её ждут мама, папа, булечка Нюра и все-все, кого она любит.