7. 7. Пленные. Зелона.
На следующий день, рано утром, люди леса вывели Зелона и Януша на тропу. Ехать было изрядно, но отправились они не одни: старший из людей Супора, переглянувшись с Зелоном, выделил шестерых воинов. С двумя его товарищами вышло восемь человек. Вооружены были луками и тяжелыми палицами. На недоуменный взгляд рыцаря, попутчик, кашлянув, пояснил:
– Это благодарность князя за спасенных людей и сына – не отказываться же!
– Я привык один путешествовать, вернее с оруженосцем.
– Твоя милость потеряла помощника, эти подсобят и будут невидимыми! При въезде в город, шестеро с оружием останутся за стенами, а двое без оружия последуют за нами.
– Пусть уж все с нами – чего им хорониться! – кивнул согласно Януш.
– С оружием не пройдут! Останутся в помощь, мало ли что нас в городе ожидает!
Рыцарь удивленно глянул на него, но промолчал и опять кивнув, тронул коня. Ярая следовала невдалеке словно тень. Ее присутствие, скорее ощущалось, чем наблюдалось. После двухчасового перехода по лесной чаще, вышли наконец на окраину. Мелкая поросль, указывала на границу лесного царства. Янек подозвал волчицу и, обняв ее и потрепав по холке, поцеловал в нос. Ярая лизнула его в щеку и, прижавшись на несколько секунд огромной головой к груди, исчезла в лесной чаще.
– Лучшей подруги у меня еще не было! – Вздохнул он, а Зелон заметил с улыбкой:
– Друзья – это навсегда! Она будет ждать тебя, твоя милость! Когда понадобится – появится!
– Надеюсь! – кивнул Януш и тронул коня с места. Откуда тот знал, что волчица появится в нужную минуту – он не стал спрашивать… за последние дни произошло столько таинственного, что вопросы стали излишни.
Зелон и сопровождавшие рыцаря жмудины, последовали за ними.
Округа или предградье Мариенбурга, шумели массой домашней твари разной породы, громыханием телег и повозок груженных всякой всячиной. Скот ревел, визжал, блеял, а телеги скрипели под тяжестью груза: некоторые разваливались, не доезжая до пункта назначения.
Как и планировали, шестерых воинов князя оставили за пределами этого человеческого гомона: с рыцарем и его спутником отправились пешком двое охранников Зелона. На плечах накидки: под накидками короткие мечи.
Столица Ордена потребляла много продуктов. Сейчас, накануне избрания нового Верховного магистра Ордена и в преддверии турнира и пира, подвоза скотины и зерна понадобилось втрое больше.
Должен напомнить читателю, что тризна по усопшему Верховному магистру Конраду фон Юнгингену состоялась 10 апреля и тоже не прошла бесследно для простого люда. Сожженные поселения, смерть и разруха – все это уже было. А вот сейчас выборы нового гроссмейстера, пир и рыцарский турнир, опять заставили рыцарей выслать отряды по селениям на границу с Жемайтией, а горожанам поднапрячь свои торговые возможности. Отряды отправившиеся за продовольствием по деревням, творили все те же бесчинства, предавая их огню. Кому турнир и пир, а кому смерть! Орденские братья так и провозглашали, грабя все, что попадалось на пути и творя насилие. Были и пленники: изможденные, черные от копоти, грязи и крови – это те, кто оказали сопротивление слугам Девы Марии. Не хотели отдать: одна женщина – козу, другая – поросенка: вот те страшные преступления против братьев Ордена, а, значит, и против самого Господа. За это несчастных тоже ожидала казнь на площади, и таких горемык-смертников было множество.
Януш из Лощины немало насмотрелся за свою, не столь длинную жизнь. Жестокость – царила везде. Но в землях Тевтонского ордена – она была особенно циничной, не идущей ни в какое сравнение с провозглашенными теми же рыцарями, христианскими добродетелями. Возникало стойкое ощущение: если Ад существует – он здесь, на землях Пруссии и Жемайтии. Далекий от излишнего милосердия потомок владетелей Лощины из Вержбны, глядя на творившийся произвол в землях Девы Марии (Терра Мариана), закипал праведным гневом.
Уже совсем невдалеке от ворот замка, на небольшой площади несколько братьев-сариантов (сержантов) в плащах с крестом и трое городских стражников с двумя динерами (слугами), деловито разбирались с десятью изможденными жмудинами, среди которых, были четыре женщины, две девушки лет 16-17 и четыре пожилых мужчины: один – и вовсе дряхлый старик. В стороне ожидали своей участи еще человек двадцать.
С двух виселиц в форме буквы «П», зловеще свисали по пять веревок с петлями на конце. Это и было предметом заботы воинов. Хорошо видно, что виселицы уже давно использовались по назначению, потому что доски на помосте, кое-где надломились.
Подведя к одной из виселиц мужчин, палач деловито накинул им на голову петли. В это время подручный, то же самое проделал с женщинами и девушками, предварительно приказав снять всю одежду. Это была особая форма унижения и казни. Женщины и одна из девушек заплакали, но снимать одежду не захотели. Тогда просвистела плеть и тем пришлось покориться. Та девушка, что не плакала, стиснув зубы упрямо стояла, не желая раздеваться. Опять свистнула плеть, затем еще и еще, и подбежавший сержант, силой сорвал с нее одежду.
Обнаженные тела несчастных сразу привлекли толпу зевак. Послышались свист и улюлюканье. Обычно, на голову осужденному надевали мешок, но этим приговоренным никто такой милости не явил. Да, и никто их не приговаривал, ведь они язычники, а значит нелюди, то бишь скот, а уж о последнем отпущении грехов, речь и вовсе не велась. Когда петли были накинуты, к одному из кнехтов протиснулся детина и сказал вполголоса:
– Дай я вона ту оседлаю, дам серебряную монетку.
Сержант из братьев-сариантов деловито переспросил:
– Какую именно?
– Вон ту! – детина указал на девушку, не пожелавшую раздеваться.
Тот откинул взглядом обнаженную фигурку, подумал и мотнул отрицательно головой!
– За эту шиллинг, с ней хлопот не оберешься – мала еще!
– Дык, нету больше!
– Нету, так эвон ту бери! – он указал на женщину постарше.
– Старуху? – возмущенно воскликнул детина.
– Не хочешь, проваливай, не мешай казнь вершить! Не то сам повиснешь! – нетерпеливо бросил сержант.
– Ладно, давай старуху, – согласился детина.
Сержант подал знак рукой, и стражник, сняв петлю с несчастной, вытолкнул ту к детине.
Тот не заботясь больше ни о чем и не собираясь скрывать свои действия, нагнул приговоренную, поставив ее на четвереньки. Деловито пошарив у нее между ног рукой, он, распустив штаны, произнес громко, чтобы и зеваки слышали:
– Перед казнью, ты получишь удовольствие язычница, причем не от кого-нибудь а от… – Договорить подонок не успел: свистнула стрела и вонзилась как раз в то место, которым он хотел «облагодетельствовать» несчастную. Завизжав как раненная свинья, детина уставился на ничего непонимающих воинов и, запрыгав на одном месте, в следующую секунду упал, обагряя землю кровью. Он еще дергался в конвульсиях: стрела, пронзив мужское достоинство, вошла в брюшную полость вспоров кишки, когда Януш двинул коня на братьев-сариантов и городскую стражу.
Князь стоял с арбалетом, и всем стало ясно, кто сделал выстрел. Рядом с ним – двое парней с обнаженными короткими мечами.
– Кто старший? – не давая опомниться воинам и стражникам, крикнул польский рыцарь, но на него не обратили внимания. Обнажив мечи стража, поглядывая на всадника, с угрожающим видом направились к князю и телохранителям: сержант и трое воинов остались возле виселиц.
Януш повторил вопрос и перегородил стражникам дорогу. Орденская братия везде чувствовала себя хозяевами, ну, а на своих территориях, и вовсе вела заносчиво. Касалось это и низшего сословия воинов – братьев-сариантов. Какой брат-служитель не желал стать начальником и рыцарем – для этого была одна дорога: верно служить Ордену. И они служили словно псы, оберегая и приумножая имущество Немецкого государства. Но рыцарь – не простолюдин, с ним нужно вести себя, если и не почтительно, то уж осторожно. Сержант не зря остался возле виселиц, несмотря на сложную ситуацию он решил довести казнь до конца, а заодно повесить и трех, как ему казалось, простолюдинов. По его взгляду – это понял и польский рыцарь, но виду не подал, ожидая его действий.
Тем временем, разъяренные выстрелом Зелона, оставшиеся братья и динеры готовились к нападению и рыцарь им вряд ли смог бы помешать. Так думали они, но так не думал Януш из Лощины. Он подал коня к виселицам на сержанта, готового уже отдать команду разверзнуть под ногами несчастных поддерживающие их перекладины. Тот невольно посторонился и споткнувшись упал на спину. Реакция была мгновенная: два воина соскочили с помоста и набросились на рыцаря. Третий, попытался нажать рукоять, что бы убрать доску под ногами несчастных. Но свистнула стрела и сержант, ухватившись за горло, рухнул у подножья эшафота. Вторая стрела – вонзилась ретивому палачу в сердце. Януш повернул коня и напал на воинов, устремившихся на князя с двумя охранниками. Разбросав их грудью Гнедого, он опять сделал поворот конем на сто восемьдесят градусов и перерубил на перекладине веревки. Вторую виселицу завалили двое охранников Зелона. Вскочивши на ноги, братья-сарианты бросились на шляхтича, но тот несколькими ударами положил их на землю уже навсегда.
На помощь орденским братьям подоспел небольшой отряд, во главе с рыцарем. Завязалось сражение. Освобожденные мужчины, ухватив мечи, бросились на помощь. Женщины, одевшись, жались в стороне, лишь строптивая девушка, подхватив валявшийся на земле лук и колчан со стрелами, стала хладнокровно расстреливать орденских насильников.
Януш бился умело, приберегая силы. Он не исключал, что весь Орден спешит братьям на помощь. Противник с несколько смугловатой кожей, оказался опытным воином, но не достаточно. Кружа вокруг польского рыцаря, он делал молниеносные выпады, но всегда натыкался на готовый его поразить клинок. С первых ударов меча шляхтич понял его слабые места, но активно не нападал. – Воинского умения маловато, но, зато какая ловкость! – похвалил он мысленно напавшего рыцаря. Противник ускользал от его клинка, давно уложившего бы менее верткого воина. Это стало забавлять, и Януш уже не стремился поразить того: он играл с ним. Несколько смертельных ударов, от которых не удалось бы уклониться противнику, польский рыцарь, попросту не завершил, и смертоносный меч был перенаправлен в сторону. Через время это понял и сам рыцарь, и, в какой-то момент, изловчившись, соскочил с коня и склонил колено. Раздался голос:
– Я считаюсь лучшим в Кастилии и Арагоне, но вы!.. Вы великий воин! Склоняю голову и сдаюсь на милость победителя!
Сопровождавшие его воины опустили оружие, и битва затихла.
Януш знаком показал побежденному, встать с колена.
– Вы бились отважно, дайте моим людям уйти и мы квиты.
– Я ваш пленник – поступайте, как вам угодно! – Дон Карлос Хосе Ривера Доменико де Мендоса, младший сын герцога де Мендосы из Валенсии – первого министра короля Арагона Хуана II! Прибыл с посланием своего отца к Верховному магистру Конраду фон Юнгингену, – представился он.
Януш слегка кивнул и приподнял меч, принимая его представление.
– Могу ли я узнать имя достойного победителя? – учтиво спросил арагонец.
– Януш, владетель Лощины из Вержбны! Странствующий рыцарь! – неопределенно отрекомендовался его победитель, желая сохранить в тайне свою службу королю Владиславу. – Вы, не пленник, ваша милость, вы – свободны!
Пока они обменивались фразами, согласно рыцарского этикета, Зелон поспешно собрал освобожденных от виселицы жмудинов, и тех, кто ожидал казни в стороне. К ним он присоединил и десятка три подневольного люда из жмудских деревень, ранее захваченных братьями Ордена Девы Марии. Нужно было торопиться и он отвлек Януша от разговора с арагонцем.
– Все, мой рыцарь! Я миссию выполнил – освободил их! – он кивнул в сторону соотечественников. – Мы уходим. Как поступит твоя милость? В замок тебе нельзя! Опасно!
– Нельзя, но нужно! – отреагировал Януш.
– Приедешь третьим днем на турнир, а сегодня вернемся назад в лес! – предложил Зелон.
– Это будет правильным решением! – Кивнул, стоявший немного в стороне, сдавшийся арагонец. – Прошу пана рыцаря простить, но после того, что здесь произошло, он рискует попасть в орденскую тюрьму.
– Мне необходимо быть на турнире, – вдруг принял решение Януш. Мысль эта только появилась и не обрела четкой ясности, но что-то подсказало ему, что того, кого он ищет – есть большая вероятность встретить на турнире. Точнее было бы сказать, что тот загадочный человек, сам его найдет и проявит себя. – Если бы пан рыцарь, – обратился он к дону Карлосу, – могли подать меня в турнирующиеся: был бы признателен!
– На чьей стороне? – Поинтересовался арагонец.
– На стороне гостей!
– Насколько мне известно, там будут рыцари короля Владислава? Может с ними?
– Нет! – отрицательно качнул головой Януш. – Не подойдет!
– Орден не прощает врагов!
– Вы думаете?
– Знаю! Орден – не я! Вы мне не враг, но я вынужден буду назвать имя своего победителя, а, следовательно, и виновника освобождения этих людей! – рыцарь указал в сторону бывших пленников.
– Вы правы! – потер подбородок Янек. – Тогда, тем более, на стороне гостей, но под моим именем! У меня охранные грамоты Императора и короля!
– Если они вас обезопасят, буду рад услужить вашей милости! – опять кивнул дон Карлос! – Я не буду указывать ваше имя сегодня, укажу завтра вечером, накануне турнира, чтобы не успели спланировать ваш арест. Прощайте и до встречи!
Януш поглядел в глаза молодого человека и прочитал в них уважение. – Это много значит! Достойный воин! – мелькнула мысль, и, махнув рукой, он перевел взгляд на Зелона.
Тот уже подготовил людей, а часть вооружил. Такое неслыханное действо, вызвало панику у зевак и горожан. Нужно было торопиться – неровен час нагрянет отряд тевтонцев. Посадив женщин и стариков в несколько повозок, Зелон более крепким жмудинам велел сесть на лошадей и прикрывать отход.
Януш с, пришедшими с ним и Зелоном в город людьми князя Супора, замыкал колону освобожденных.
Передвигались быстро, но не без препятствий. Уже фактически за городом, пришлось вступить в короткую стычку с десятью воинами-динерами, охранявших несколько телег груженных бочонками с пивом. Схватка была кровопролитной – погибло двое жмудин: динеров перебили полностью. Оружие и лошадей забрали – бочки с пивом разбили. Реки пенистой хмельной жидкости залили неровности земли небольшими мутными озерцами. Отличилась девушка, участвовавшая с луком в первом сражении. Четверо орденских слуг – ее заслуга, иначе жертв было бы больше. Ее действия были точны и скоординированы, а глаз – меток. Стрелы поразили цель, тем самым решив исход стычки. Януш и его двое подопечных в бой не вступили – не успели.
– Как зовут панну воительницу? – спросил он у девушки немного шутливо после боя.
Та ехала на гнедом жеребце и была очень грациозна. Слегка зардевшись румянцем, она ответила с достоинством:
– Зела, то есть Зелона!
– Красивое имя! – немного озадаченно произнес он. – Я уже слышал его.
– Мое имя деда себе взял… – улыбнулась девушка. – На время взял!
– Какой деда? – поразился Янек внезапной догадке.
– Вон тот! – кивнула она на Зелона, что-то говорившего одному из жмудинов на коне. Выслушав вожака, тот, слегка склонив голову в знак уважения, поскакал вперед колоны к разведке.
Увидев девушку рядом с польским рыцарем, Зелон слегка нахмурился и подъехал к ним.
– Впереди все спокойно: лес нас спрячет, а там и до землянок доедем со срубами. Оставь нас! – последние слова адресовались девушке.
Кивнув, она отъехала в сторону.
– Давно хотел сказать, твоей милости, но не желал привлекать внимание к своей особе… – начал он, и не завершив, выжидающе посмотрел на Януша. Чего он ожидал, тот не знал, но свою догадку, высказал:
– Вы – князь! Не исключено, князь Супор – отец Бронемила!.. Как я не догадался в таверне?..
– Это, что-то бы изменило? Пан рыцарь не помог бы мне освободить сына?
– Помог бы, но зачем вам было рисковать? Случись, что с вашим… – он замялся не зная, как того правильно величать. – с вашей… с вашим высочеством, что было бы?
– Пан рыцарь чтит честь, и я тронут его заботой и благодарю Солнце, за то, что оно мне тебя послало. Доверить судьбу сына никому не мог – только тебе, которого и ждал.
– Князь знает меня? – Этот вопрос Януш хотел задать еще при первой беседе, но решил тогда его преждевременным.
– Да! – последовало лаконичное.
– Не буду расспрашивать, но предположу, что у нас есть общие знакомые.
– Не только, Лес давно знает твою милость!
Такой ответ ясности не добавил, но Янек, понимал, что всему свое время и потому, сказал неопределенно:
– Ну-да, ну-да! Как же? Лес!.. Понимаю!
Князь улыбнулся на реакцию молодого рыцаря и немного помолчав, решил все же чуть приоткрыть завесу таинственности.
– Лес – как Бог! – хитро прищурился он. – Ты же понимаешь, что таким природным явлением, может управлять лишь Всевышний Разум. Но и кроме Него, того, кто всем Ведает, у тебя много друзей и поручителей! Я немало уже рассказал, твоей милости, но имена тех, кто мне тебя рекомендовал – назвать пока нельзя. Эти люди: один – очень благороден и честен, другой – высок своим положении в этом мире… – вождь, сделав небольшую паузу, завершил: – не будем подвергать их имена огласке.
– Верное решение! – согласился рыцарь и перевел разговор: – Но, как же вы, ваша высочество? Слухи о хворобах… как они?
– Я распустил их, чтобы усыпить бдительность орденских братьев. Комтур Нессау Генрих фон Плауэн – рыцарь чести, как и ты, твоя милость, но верный служитель Ордена. Он зорко охранял Бронемила, а епископ Бруно – не только прелат церкви, он непревзойденный воин – это делало наше мероприятие очень опасным. Нужно было усыпить их бдительность.
– А сейчас, ваша милость, сами отправились освобождать своих пленных собратьев? Таким малым числом?..
– Военная уловка! – прервал его князь Супор. – Отправься я с сильным отрядом – ничего б не получилось!
– Князь хочет сказать: у него был план?
– Мой план, это ты, твоя милость – рыцарь, который вряд ли остался бы в стороне. Да, и иногда нужно полагаться на обстоятельства.
– Наверное! – неопределенно кивнул Януш, он еще не полностью воспринял присутствие прославленного князя, вот так запросто передвигающегося среди вражеского окружения.
Супор понимал его состояние и предложил:
– Твоей милости не следует особо утруждать себя домыслами – время все расставит на свои места, и ты многое поймешь. Мы уже рядом, отдохни хорошенько! Сегодня Луна входит в последнюю стадию величия, ночь будет очень необычна. Такое бывает – раз в столетие! А завтра будет праздник Природы, или Матери Леса. Ты почетный гость. Дома наши далеко, но сердце здесь – в этом лесу. Спи и слушай себя! – голос князя стал тихим и это означало, что беседам на сегодня подошел конец, да, и, появившаяся едва заметная тропинка, указала на то, что через полчаса они будут на месте.
продолжение следует