Металлический Зверь летел по гладкому полотну ночной дороги. Машина с троекратным запасом прочности выдавала 400 миль в час. Внутри, под метровым слоем невероятно твёрдого и лёгкого композитного материала находилась, в подвешенном состоянии, бронекапсула – в ней человек. Ускоренное сознание монотонно следило за всеми системами механизма. Бесконечное нагромождение образов проносилось сквозь него без задержки в памяти…
Инспектор отвернулся, чтобы не видеть раскуроченное и изуродованное тело, лежащее на полимерных носилках. Когда он пять минут назад прибыл на место трагедии, картина была почти такой же – горячие ещё обломки машины разлетелись на огромное расстояние. Включив ручной светодиодный прожектор, а затем и запись сознания в повышенной яркости, он быстро начал осматривать место трагедии в поисках водителя. У основания моста он нашёл окровавленный остаток человека. Инспектор позвонил Строуджеру и сказал срочно готовить холодный солевой раствор, а затем остановил запись, и отправил пятиминутный отрывок в единый архив полицейской хроники напрямую, через внешнюю надстройку мозга.
Через 136 секунд, к оцепленному светящимися в темноте жёлтыми голографическими лентами, участку, разливая звук сирен по пространству, подкатил холодносинтезный Легион. Два бионических организма вырвались из темноты салона и мгновенно развернули мягкие полимерные носилки.
Рваное тело с обрубками рук и ног тут же исчезло в транспортной капсуле. В следующий миг механизм разогнался до 200 миль в час и уже через секунду пролетал второй квартал. Блестящий Легион гнался наперегонки с человеческой смертью. В его плавных изгибах формы переливался тёплый уличный неон. Нарушая все мыслимые и не только правила движения, механизм въехал, наконец, на территорию центра по особо тяжёлым случаям.
Солевой раствор заменил то, что ещё оставалось от крови, и заморозил мягкие ткани. Над человеческим обрубком склонились врачи – случай безнадёжный, но вдруг получится?
Руки и ноги, а также часть костей пришлось менять на искусственные.
– У него остались жена и дочь, – говорил главный хирург после операции. Его бездонные глаза из старой серии чёрно-белых протезов выглядели архаично по сравнению с его остальными конечностями. Он давно привык видеть мир в двух цветах и не променял бы их ни на что другое, хотя ему неоднократно предлагали. Крайняя степень стилизации вкупе с нереально высоким разрешением самой матрицы, скрывающейся за сапфировыми линзами оптики, очень ему помогала – он видел мир по-другому. – Вы обещали подробности, Инспектор.
– Конечно, Строуджер. Его зовут Андгейр. Этот сумасшедший разогнал своего Зверя до 400 миль в час. Непонятно, как он снял ограничение на скорость, но это мы выясним. Хотя там остался один хлам. Бронекапсула от удара рассыпалась мгновенно, и его под давлением вышвырнуло вперёд – в металлическую конструкцию моста. Машина разлетелась по всей улице. Но реактор выдержал.
Все эти данные были “нарисованы” нейрокомпьютерным интерфейсом в поле зрения Инспектора. Бегущие сверху вниз массивы информации из Сети ничуть ему не мешали.
– Ясно, теперь ему придётся долго привыкать к новому телу. Мы заменили ему очень многое, надеюсь, хотя бы душа останется прежней.
Строуджер привык видеть раненых и мёртвых, но сегодняшний случай был каким-то уж слишком гипертрофированным. 400 миль в час. Он не мог себе этого представить. Тогда, на шоссе, в бронекапсуле билось сердце несчастного. Он доверил этому куску металла свою хлипкую жизнь. Теперь это будет глубокая психологическая травма. Возможно, Андгейр никогда больше не сядет в механизм, однажды его разрушивший. Строуджер вспомнил, что ещё лет двадцать назад, когда не было нужды в таких скоростях и люди ещё не создали Зверей, жизнь была намного размеренней.
Этот мир становился всё более неуютным для него.
– “ За технический прогресс мы слишком много платим”, – думал Строуджер, - “Обширные территории заводов, накрытые биополями, внутри которых происходит вырождение биомов и живая природа начинает мутировать до такой степени, что появляются новые, доселе невиданные формы жизни, ускоренное сознание, всемирная информационная Сеть – лишь малая часть того, что человек сделал ради своего комфорта. Но это лишь начало долгого совершенствования нашей цивилизации…”
Мысли уходили всё глубже к истокам его жизни.
В детстве, сидя у водоёма, Строуджер наблюдал, как отражается синее небо в воде и деревья по берегам. Природа завораживала его, и он понимал её. А потом, с каждым новым улучшением своего тела, он всё больше и больше отдалялся от истока. Сейчас это были лишь воспоминания – связь полустёртых нейронных цепочек в мозгу. Но ему пришлось улучшать своё тело в угоду профессии, это была не его прихоть. Сколько раз он убеждал себя в этом?
Инспектор, чьё тело находилось далеко отсюда, а перед Строуджером была лишь оболочка, наделённая сознанием владельца, поднялся и направился к выходу, видя, что его друг, как и при каждой их встрече о чём-то глубоко задумался, погрузившись в глубины своего мозга.
По улице пролетело несколько машин. Благодаря прямому подключению к Сети, в голове играла знакомая мелодия. День закончен. Пора возвращаться в собственное тело.
Через месяц, обновлённый Андгейр уже снова садился в бронекапсулу мощного механизма и мчался с невероятной скоростью по загородному полотну шоссе. Он был ещё молод и спокойно отнёсся к случившемуся. Он вырос в этом мчащемся куда-то мире и воспринимал его как должное. Ясное до боли и ускоренное благодаря внешним надстройкам сознание рисовало ему безоблачную картину будущего – и его, и всего человечества.