Хочу быть няней
Желание это возникло у меня не столько из любви к детям, (без этой самой любви я не стала бы учителем) сколько из-за сложившихся обстоятельств, одним словом - жизнь заставила.
Итак, я - преподаватель иностранных языков, проработала в гимназии более тридцати лет со всеми вытекающими: классным руководством, родительскими собраниями, факультативами и прочими учительскими обязанностями.
Статус учителя в государственной гимназии, несомненно, высок, но одним статусом глобальный ремонт в квартире не сделаешь.
- Как-нибудь выкрутишься, кредит возьмёшь или мы, чем сможем… – советовали друзья.
Да, надоело, чёрт возьми, всю жизнь выкручиваться! И пришла мне в голову шальная мысль. А, что… возьму на работе творческий отпуск на год и поработаю няней, пока силы ещё есть, пятьдесят четыре - самый нянькин возраст. И, конечно, в Москве и, само собой разумеется, не за три копейки…
И вот уже пройден этап беготни по агентствам в поисках самого продуктивного, заполнены десятки анкет и заплачены десятки рублей за то, чтобы занесли в базу страждущих…
Наконец-то, долгожданный звонок, меня приглашают на собеседование…
Извечный вопрос - что надеть? Встречают ведь, как известно, по одёжке…
Бирюзовое платье с рюшами…, боже, я так давно его не надевала, что и не помню, как оно на мне…, слишком нарядное, да и коротковато, наверное..., Ладно, пойдём дальше..., серый рабочий костюм… нет, к нему ещё учительский «пучок» на голове и портрет «серой мышки» завершён. Блуза с юбкой – слишком банально, шерстяной клетчатый сарафан – скучновато, джинсы – наверное, легкомысленно. Вот…, это то, что нужно - бежевый брючный костюм, что называется «и в мир и в пир», не броско и элегантно.
И вот, неброская и элегантная, сижу в агентстве в ожидании встречи с работодателем - мамой четырёхлетней Агаты.
Вместе со мной две претендентки.
Одна молодая, шумная, с улыбкой во весь рот, так и рвётся в бой. Кажется, что за обещанные пятьдесят тысяч в месяц она готова нянчить не только ребёнка, но и всех членов семьи, а заодно убирать, готовить, мыть посуду и выносить мусор. Молодость, понятное дело, энтузиазм зашкаливает.
Другая женщина, примерно моего возраста, спокойная и немногословная, слово скажет, как рублём одарит. Вселенская няня с богатым опытом за плечами, вылитая пушкинская Арина Родионовна. Если бы на воспитателей можно было примерить воинские звания, она, несомненно, маршал и, конечно, знает себе цену.
Вызывают нас по одной и задают разные вопросы.
Десять минут провокационных вопросов и глупых, как мне теперь кажется, ответов позади, наконец нам сообщают, что выбрали меня. Наверное, потому, что владею языками. Для начала мне дают пробный день. К тому же новую няню должна оценить бабушка, специально для этого приехавшая. Именно её слово – последняя инстанция.
Ранним утром следующего дня мы с Дашей, мамой Агаты, едем в посёлок на известном Рублёво-Успенском шоссе. Здесь, на Рублёвке, оказывается, не только большие дорогие, разноцветные, как новогодние пряники или основательные, как крепости, дома, есть и маленькие, невзрачные, ещё из тех, доперестроечных времён.
Дом, в котором мне предстоит работать, из дорогих. Двухэтажный, с потолками примерно метра в три, мраморными лестницами, с джакузи или душевыми на каждом этаже, гостиной, кухней и несколькими гостевыми комнатами, он, конечно, впечатляет.
Бабушка, кстати, тоже. Она относительно молодая, лет пятидесяти, с тонкими губами и очень недоверчивым взглядом, под которым я тут же превращаюсь из учительницы в школьницу. Даша, познакомив меня с бабушкой, которую зовут Ирина, и маленькой Агатой, быстро покидает нас, ей нужно лететь по каким-то делам в Италию.
– Пойдём, я покажу тебе игрушки, - нетерпеливо тащит меня Агата в свою комнату. Однако у бабушки на меня явно другие планы.
- Ну, что, Татьяна, сейчас и проверим, как вы умеете манную кашу варить – говорит мне Ирина, вручив эмалированную кастрюлю.
- Имейте в виду, каша должна быть не очень солёной, но и не приторно- сладкой, не слишком жидкой и не чересчур густой…
- Конечно…
- И никаких комочков, вы меня поняли?
- Знаете, а я в детстве именно эти комочки в каше любила…
- Повторяю…, - Ирина заметно нервничает, - каша должна быть без комочков. И ещё, мы добавляем в неё ягоды. Во-первых, витамины, во-вторых, Агата так любит.… Но, ягоды надо очень тщательно промывать…
- Я всегда всё тщательно промываю – уверенно говорю я.
Ирина наклоняется ко мне так близко, что нарушает все границы личного пространства и громко, по слогам, как-будто у меня проблемы со слухом, произносит:
- Тщща-тее-ль-но !
«Как скажете, могу даже с мылом» … – думаю я и, молча, принимаюсь за кашу.
Ирина стоит у меня за спиной, и я чувствую себя, как под дулом пистолета.
В общем, экзамен я провалила - каша оказалась густой, а Ирина недовольной. Пока Агата показывает мне целую армию мягких мишек и дорогих кукол, каша готова и мы идём мыть руки.
В ванной комнате, стерильно чистой, справа от умывальника аккуратная стопка белоснежных махровых салфеток. Мы вытираем руки и возвращаем салфетки в стопку.
- Боже ж ты мой, шо ж вы делаете, - начинает причитать домработница Нина, заглянув в ванную, и смачно гэкая, продолжает:
- Хорошо, я заметила вовремя, а то прошлый раз Агатка руки вытерла и вот так же салфетку оставила, а не в корзину бросила, так Гриша меня чуть не прибил... Гриша - папа Агаты, он у нас мужчина аккуратный, аж слишком даже…, если што не так, может и прикрикнуть…
Я бросаю махровые салфетки в корзину для использованного белья, и мы идём с Агатой в столовую.
- Таня, не знаю, сказала вам Даша или нет, но питаться вы будете с девочкой, что приготовите, то и поедите. Посмотрите, там, в кастрюле каша ещё осталась, поешьте…
Я заглядываю в кастрюльку, каши на донышке, выскребаю на тарелку остатки, ем.
- Ну что, вам хватило? – спрашивает Ирина.
- Да, вполне, – отвечаю я и вспоминаю старую детскую сказку.
Там Морозко Настеньку ласково так спрашивает: «Тепло ль тебе, девица, тепло ль тебе, красная»? – а сам ещё пуще морозит.
- Тепло Морозушка, тепло, батюшка - отвечает замерзающая Настенька.
Вот и я, как та Настенька.
- Хватило, Иринушка, хватило матушка -
После завтрака я читаю Агате сказки, а потом мы лепим ёжика. Агата с усердием втыкает в мягкий пластилин иголки-спички. И мне кажется, что контакт с ребёнком налаживается. А это самое главное.
Наступает время обеда. Я начинаю готовить, а Ирина, как смотрящий на вышке, бдит.
- Милые родители! - вдруг голосит она так, что нож, которым я разбивала яйцо, чуть не падает у меня из рук.
- Таня, вы что, в котлеты яйцо добавляете? Они же теперь не такие сочные будут, неужели вы не знаете таких элементарных вещей?
- Вообще то, я всегда так делаю… и, по-моему, вкусно получается, но если у вас другой рецепт есть, то в следующий раз…
- С ума сойти можно, пока вы научитесь простым вещам. Вытяжку не забывайте включать, и дверь обязательно закрывайте, Гриша терпеть не может запахов из кухни, - раздражённо говорит Ирина.
- И ещё, когда будете убирать за собой, имейте в виду, вот эту стеклянную панель нужно сначала влажной тряпочкой протереть, потом ещё насухо бумажной салфеткой. И чтобы ни единой капли на ней не было. Иначе Гриша может устроить большой скандал!
- Из-за капли?
Таня, не смотрите на меня так.… Да, у нас в семье свои порядки и вы должны будете с ними считаться, я доходчиво объясняю?
«Интересно, – думаю я – когда наступает предел человеческого терпения»?
После обеда я укладываю Агату спать. И прошу у Ирины, пока девочка спит, проверить дорогу из посёлка к автобусной остановке, по которой сегодня вечером мне предстоит идти, ибо подвозить меня никто не собирается. А так как дорогу я не запомнила, ведь сюда мы ехали на машине, то запросто могу заблудиться. Ирина недовольна, но отпускает. И я битых два часа плутаю по незнакомой местности в поисках шоссе: что сама вспомню, что у людей спрошу. Наконец, дорога пройдена, и я возвращаюсь в дом.
Агата уже выпила на полдник кисель, и мы идём с ней гулять. Под ногами шелестят сухие листья, Агата собирает их в маленький оранжево-красный букетик и лицо её светится счастьем. Как мало нужно для счастья маленькому человеку.
- А папа не разрешает мне в гостиную заходить, когда он там… - глаза девочки моментально становятся грустными - от счастья до несчастья один шаг.
- Я танцевать люблю, хочу, чтобы папа смотрел, как я хорошо танцую..., а он ругается, говорит, я ему мешаю... Я ещё и петь люблю, а мы будем с тобой петь?
- Конечно, будем…
Я вспоминаю, как сегодня днём, когда Агата очередной раз как соску, принялась сосать свой палец, Ирина спросила меня, почему она это делает, ведь большая девочка уже. Я объяснила, что, как считают психологи, ребёнку не хватает внимания, но удивлённая Ирина только руками всплеснула: «Что вы, не может этого быть, у Агаты всё есть, абсолютно всё»….
Мы возвращаемся домой, ужинаем и начинаем рисовать. Я вижу, что Агата неправильно держит карандаш, поправляю один раз, второй. Вдруг девочка вскакивает со стульчика, встаёт в позу властной хозяйки "руки в боки" и категорично заявляет: «Если ты мне ещё что-нибудь скажешь, вылетишь из нашего дома…, а ко мне другая няня придёт»! И для пущей убедительности плюёт в мою сторону.
Бедная девочка из богатой семьи…
Мой пробный день заканчивается. Ирина даёт мне за него полторы тысячи рублей и начинает сокрушаться о том, что мои услуги слишком дорогие. Вот ведь домработница Нина и убирает и готовит и ещё много чего делает(я почему-то вспоминаю ту молодую претендентку в агентстве), а обходится дешевле. А с такой няней как я, которую ещё обучать приходится, можно и по миру пойти. Она бы могла и сама с Агатой посидеть, но недавно замуж вышла. Муж молодой, внимания требует, опять же за ним глаз да глаз нужен.
Мне очень хочется ответить ей, что, может быть я и не очень большой специалист в кулинарии, но своё дело знаю, тридцать лет с детьми, да и сына одна, без мужа, вырастила, выучила. Но я молчу. Видно предел моего терпения ещё не наступил, даром что ли, столько лет в школе.
Я выхожу на улицу и не знаю, плакать мне от обиды и унижения, или смеяться от того, что всё уже закончилось. Одного только жаль, что не пришлось мне Гришу увидеть. Любопытно было бы посмотреть... Вдруг он вовсе и не такой страшный, каким рисует его моё воображение.
Я иду мимо домов со светящимися окнами, где живут люди: добрые и злые, счастливые и не очень, в общем разные.
Я иду и думаю, что, возможно, в следующий раз всё будет по-другому и мне повезёт с семьёй. Поживём - увидим.
© Copyright:
Элина Ливнева, 2014
Свидетельство о публикации №214110701658