10
В один из выходных дней Надя не пришла в гости, а позвонила п
– Кирюша, у меня предложение. Сегодня мы гуляем в парке имени Шевченко.
– Это не предложение, а ультиматум, – поправила Кира.
– Угу. Глянь на календарик, а потом в окошко. Ладно, я сама тебе подскажу, какая сегодня дата. Ровно год назад мы с тобой познакомились. Для меня это праздник
Киру охватила такая благодарная нежность к Наде, что она заволновалась и не сразу ответила.
– Эй, ты чего? – окликнула Надя.
– Ты запомнила эту дату, Надя? Но почему?
– Я ее даже обвела кружочком! – засмеялась та. – Пришла тогда домой, а мой сынок спрашивает: ты чего, мам, светишься? А я ему: у меня две хорошие новости: познакомилась с такой симпатичной женщиной! Это первая новость. И завтра мы с нею поймаем для меня кошку. Это вторая.
Кира засмеялась, представляя удивленную физиономию Ванечки.
– И мой сынуля так точно, как ты, засмеялся и спрашивает: с какого перепугу ты стала внимание на женщин обращать? Ты согласна, Кирюша? Ловим кайф от последних теплых денечков, а потом идем в кафешку есть мороженое. Отметим дату. Хватит тратить жизнь на поурочные планы.
– Как ты догадалась, что сижу над ними? Завтра жду директрису на урок в выпускном классе. Обычно она не предупреждает, а тут сама заявила: готовьтесь. Что бы это значило? Может, не пенсию раньше времени решила вытурить?
– Вечером допишешь. Собирайся. Рано тебе на пенсию.
Договорились встретиться у входа. Надя приехала раньше, кинулась Кире навстречу и даже обняла, словно они год не виделись. Деловито осмотрела ладную фигурку подруги в джинсах и свитерке, похвалила, отметила новые кроссовки. Сама она была в шикарном пончо с кистями – цвета молодой травки. Волосы собрала в хвост, отчего ее лицо, освобожденное от этих волос с боков, казалось крупнее, но моложе. И, как обычно, Надя переборщила с макияжем: ее большие глаза из-за подводки на веках стали огромными, а полные губы расползлись, как у негритянки. Кира еле сдержалась, чтобы не ойкнуть при виде такой боевой раскраски, но тоже сделала комплимент ее нарядному пончо и модному шарфику.
– Секонд-хэнд! – тут же доложила подруга.
– Таким тоном говорят: сама связала! А ты сразу признаешься! Надюша, воспитывать тебя еще надо!
Парк горел всеми оттенками желтого с красным, и в солнечном освещении слепил глаза. Роскошные клены золотого колеру на фоне голубых небес без единого облачка, стояли, тихо замерев в нагретом неподвижном воздухе, и только птичьи посиделки оживляли их. Это походило на картину, написанную маслом, о чем Кира тут же и подумала вслух, не сдерживая восторга.
– Смотри, – показала она рукою на ровный ряд деревьев, спускающихся вниз по склону, – они не шелохнутся! Прямо картина Левитана. Красотища какая! Вот в такие минуты я верю, что Бог есть…
Она замолчала, но Надя не ответила, только смотрела на нее с таким обожанием, словно Кира сказала что-то недосягаемое для ее ума.
– Самое живописное время года. Не парк, а костер, – сказала Кира, поднимая оранжевый кленовый лист в темную крапинку. Потом второй, третий…
Все они были разрисованы осенью так затейливо, что и Надя кинулась искать разные варианты узоров.
Обе на какое-то время в своем усердии собрать букет превратились в юных школьниц. А когда выпрямились и глянули вокруг, то засмеялись дуэтом: гуляющий народ занимался тем же! Девочки, девушки и бабушки бродили по ковру из опавших листьев, опустив голову, и старательно составляли композицию из листьев, самых выразительных по цвету и рисунку. И все казались немного заторможенными, точно находились в полусне или под гипнозом волшебника.
– Что делает в людьми красота! – сказала Кира. – Они молодеют или вообще превращаются в детей, когда видят такое богатство красок!
Надя глянула на нее из-под ресниц, покачала головой:
– Тебе бы стихи писать. Не пробовала?
И тут они услышали в стороне от аллеи чью-то яростную ругань. Стали оглядываться по сторонам. На скамейке, поставленной кем-то спинкой к аллее, сидела молодая пара. Они привычно ссорились, не обращая внимания на прохожих.
– А тебе трудно было перед ее приходом убрать этот бардак? – орал парень.
– А тебе?! – завопила в ответ его спутница. – Я же спать легла! А ты все лакал и лакал! Убрал бы хоть бутылки, а то…
– Вот, – сказала Кира сердито. – Не на всех красота действует. Испоганили кусок пейзажа, в котором сидят. Грызлись бы в своей кухне!
Надя живо повернулась к ней лицом, остановилась:
– Слушай, раз уж пошла другая тема, скажи мне, а вы с Генкой чего ссорились? Приведи пример хотя бы. Я вот четко знаю, чего мы с Василием лаемся. Придет поздно и врет, что был аврал на фирме, а от него несет, как из бочки. Не аврал, возмущаюсь я. Какой аврал, если у вас заказов – ноль?! Не аврал, а очередной корпоратив! Но там пьют коньяк, а ты еще добавил в пивнушке пивка! Признайся! Но не хочет он, вот я и злюсь. Брехунов терпеть не могу. А твой же не пил вроде бы?
– А мой не пил и не курил. Вредно потому что. Ты видишь, сколько у него достоинств? – улыбнулась Кира. – Ладно, привожу пример. Я говорю по телефону с мамой. Обсуждаем, что лучше надеть на концерт. В филармонии холодно, а у меня нет теплого нарядного платья. Мама у меня была модница, мы с нею одного роста, но она немного полнее. Мама мне перечисляет, что бы могла приспособить на мою фигуру из своего гардероба. Обычный женский разговор. Гена крутится рядом с презрительной физиономией. Я уже знаю, что он скажет. Сбиваюсь, замолкаю, жду, когда он отойдет. Мама спрашивает, почему я замолчала. Я разговор обрываю, так и не договорившись. Тут же слышу от мужа: « О какой ерунде болтают по телефону бабы! Противно слушать». – «А ты не слушай, – говорю я».– «Нет, ты мне скажи, как можно тратить столько времени на обсуждение тряпок?» .Я смотрю на часы: разговор с мамой продлился ровно десять минут. Зато Геночка потом не меньше получаса зудил и зудил, как комар над ухом. Его вывод: бабы – дуры. Это моя мама, ведущий инженер проекта в НИИ – дура.
– А какое его собачье дело – вмешиваться в женский разговор? – удивилась Надежда. – Ты что – диктовала ему, о чем разговаривать с его друзьями?
– Вот в конце первого года замужества, после случая с девочками почувствовала радость от своего крошечного протеста, и больше не оправдывалась, стала огрызаться.
– Не-ет, мой Васюня рта не раскрывает, когда я болтаю по телефону!
– Радуйся! Видишь, все познается в сравнении. Твой, значит, демократ. А мой давил. По его мнению, я все делала не так. Не так садилась на стул. Надо не на краешек, а я – словно хочу вскочить. То ему кажется, что я не в ту сторону ложечкой сахар в чае размешиваю.
Надежда расхохоталась:
– Да ты что – о – о ?! И какая разница, куда крутить? Я об этом как-то не задумывалась. Кир, а куда надо?
– Надо, оказывается, по часовой стрелке, а у меня получалось – против.
– С ума сойти! – веселилась Надя. – А еще что?
– То я в предложение забыла вставить… сказуемое.
– Ой, как это?! А зачем его вставлять?
Кира засмеялась:
– Вот-вот, зачем его вставлять, если и так все понятно? Вижу, ты не врубилась в суть. Объясняю. В русском языке есть предложения полные и неполные. Полное, это когда есть два главных члена – подлежащее и сказуемое. Неполное – когда опускаешь что-то одно. В разговорной речи мы все время опускаем то один член предложения, то другой. Например. Можно спросить: «Ты хочешь есть?» А можно просто – «Хочешь есть?»
– Ну?
– Если я тебе отвечу одним словом: «Хочу», ты поймешь?
– Я же не идиотка! Пойму.
– А ему нужно, чтобы ответ был полный: «Я хочу есть». Я тебе примерчик примитивный привела, преувеличиваю, конечно. Но когда я при ком-то что-то рассказывала, он злился, пыхтел: «Ты не умеешь разговаривать. Представляю, как ты на экзаменах отвечаешь! Удивлен, что еще ходишь в отличницах». Я первое время от обиды плакала, ей Богу!
– Так он просто зану-уда! Худший вариант мужика, поверь! Тогда мой Василий – ангел небесный! А я его еще пилю! Надо срочно исправляться. Ты-то почему терпела?
– Терпела я как раз недолго, до того первого бунта, о котором тебе рассказывала.
– Какой же это бунт? – усмехнулась Надя. – Легкий взбрык.
– Для меня, той, начинающей скандалистки, как сказал Геночка, – бунт. Я ведь после этого стала Свету домой приглашать, и мы занимались вместе, к сессии готовились. А он в знак протеста запирался в спальне до самого ухода подружки. Нет, я протестовала по-разному, а вообще – довольно глупо. Стала грубить в ответ. Иногда можно было промолчать. Но это его заводило куда больше. Ему как раз нужна была моя реакция. Он хотел вызвать у меня комплекс неполноценности.– Кира вздохнула. – Ему это удалось. Не до конца, конечно, но…разве сравнить меня-школьницу со мной же – студенткой? Мама убивалась просто, она меня не узнавала. Я была до замужества хохотушкой и болтушкой, никого не боялась.
– Ты хочешь сказать – так было всю вашу совместную жизнь?
– Так было, пока не подросла моя защитница – Ленка. Вот она в лицо папочке кричала: «Пап, не нуди! Противно слушать». И папа затыкался.
Кира не знала многого, и сейчас об этом не догадывалась. Она видела, что Ленка любит папу, но не догадывалась, как сильно та гордилась им перед подружками. Он у нее такой красавчик! И стал доктором наук в неполных сорок лет! Он у нее такой крутой – на каток ходит с нею, и все на них глаза пялят, думают, что она, Лена, не дочь, а любовница! Наверное, думают… Ведь вон она какая, на папу похожая: высокая, голубоглазая, почти блондинка, прямо модель.
А мама… что мама? Отец не раз намекал, что мама у них – рядовая тетя, хоть и симпатичная. И кухарка отменная, и заботится о них, и чистюля. Но этого мало в наше время!
– Твоя мать лишена честолюбия. Могла бы сдать кандидатский минимум, или в аспирантуру поступить, защититься, на факультете бы осталась. Так нет: пошла в школу! Так и помрет в училках!
Он словно отбрасывал в сторону все трудности, которые навалились на его жену. Умерла ее мать, Людмила Ивановна, умерла неожиданно, когда Ленке было тринадцать лет. Отец Киры, Андрей Сергеевич, от переживаний слег с микроинсультом. Его частично парализовало, и Кира металась между двумя домами, ухаживая за отцом.
Но ни разу Геннадий не сказал своей дочери, какая у нее мама замечательная! Держит в чистоте две квартиры, готовит на всех обед, следит за дочкиной учебой, ходит на работу и переносит всякие болячки на ногах. Даже высокую температуру. Иначе кто будет ухаживать за дедушкой?
Лена тоже помогала, но вся инициатива и все главное лежало на Кире. А когда Кира решила взять деда к себе, чтобы не мотаться туда-сюда, Геннадий встал стеной:
– Ни за что! Не выношу больничный запах. И куда ты его поселишь? У нас же две комнаты!
Ленка росла в атмосфере этих приглушенных или явных ссор, привыкнув к ним и даже не считая их семейным несчастьям. У подружек было так же, даже покруче – доходило до драк. А ее мама с папой днем грызутся, а ночью вместе спят, и о разводе не заикаются. Каждого их них она любила по-своему, не пытаясь их понять по отдельности. Пока не наступило взросление, за ним прозрение, и Лена приняла сторону матери.
Получалось так: до сих пор Лена жила под одним крылом – маминым. Папа был праздником, и довольно редким: позвать симпатичную дочь в ресторан – угостить ее любимым шампанским; сбегать с нею на каток. Приятно видеть, как провожают их взглядом любопытные дамочки – его, моложавого красавца, и юную спутницу, не догадываясь, что девочке всего четырнадцать, и она его дочка. В общем – позвать да сбегать, уделив в месяц часа три, – это он мог себе позволить. Чтобы с радостью перенаправить любимую доченьку к маме, которая и уроки проверит, и обедом накормит, и новое платье купит, обойдя кучу магазинов.
Но пока Лена росла под этим самым заботливым крылом мамы, где ей было уютно, сытно и надежно, а также интересно, в ее мозгу и сердце все-таки шел медленный процесс переосмысления – всего. В том числе и роли обоих родителей в ее судьбе.
Однажды после какой-то ссоры между ними, закончившейся слезами Киры, Лена, тогда уже студентка, пришла к матери в комнату и обняла со словами:
– У папы отсутствует воображение, вот мой диагноз. Он не представляет чужую боль. Он кажется себе эталоном, понимаешь? Как ты могла выйти замуж за такого прожженного эгоцентриста? Из-за его красоты, да? Вы сколько встречались?
– Полгода.
– Жуть! За полгода не просекла? Втюрилась так? А когда поняла все про папочку?
– Еще через полгода.
– Так чего же не удрала? Или его не вытурила? Квартира ведь бабушкина, не его?
– Сначала терпела. Любила. Потом ты наметилась.
– Ну и что? Нашла бы мне другого папочку! Ты же у нас умница и красавица!
– Ты его разлюбила? – догадалась Кира.
– А за что его любить? По факту отцовства? За это не любят.
– Странно, – сказала расстроенная таким поворотом Кира, – я вот не думала, за что люблю своих родителей. По факту или нет…
– Потому их и любила, что не по факту, мамуля! Они того стоили..Они любили тебя, меня, даже папку моего… немного. А он кого-то любил в своей жизни?
продолжение http://www.proza.ru/2014/11/10/1446