Устал от жизни
Я сплавлялся на резиновой лодке в верховьях сибирской реки Коченга - порожистой и быстрой. Порой лодка так стремительно неслась по весенней воде, что дух перехватывало. Сопки нависали со всех сторон. Старые густые ели, и великаны лиственницы толпились по берегам.
Очередной крутой изгиб реки вынес к месту впадения в Коченгу другой речушки с названием Бордока. Струя воды стремительно бросила лодку на каменистый берег и прямо на человека, сидящего у кромки воды. Он быстро вскочил, ухватился за борт лодки и помог причалить посудину.
Так я впервые встретился с Робертом, охотником, чьи владения простирались в этом месте. Глухомань. До ближайшей деревушки сотня километров.
Роберту уже за шестьдесят. Невысокого роста, худощавое телосложение, с обветренным темным лицом, все в глубоких морщинах. Руки, натруженные - набухшие вены. Чувствовалось, что жизнь не балует охотника. Он сидел на берегу и разглядывал в бинокль голец, на самой вершине сопки. Высматривал в каменистой местности косулю. Мое появление прервало это занятие.
Познакомились. Роберт пригласил в зимовье. Зимовье стояло недалеко в глубине леса и с берега строения не видно. Не зная о заимке, проплывешь мимо.
Старая избушка приютилась у края поляны. На одной из стен висели кусочки мяса изюбра, вялились на солнце. Попробовал на вкус. Жесткое сушеное мясо не понравилось. В зимовье не было пола, вернее сказать - пол земляной, не выстелен досками. Помещение небольшое и темное с маленьким оконцем, неширокие нары вдоль стен. Стол, пару чурбаков вместо стульев и печка – вся дырявая – с прогоревшими стенками. Какая-то утварь, одежда. Вот и весь быт лесной.
Побаловались чаем с сушками. И я отплыл вниз по реке.
Роберт догнал меня через пару дней в тридцати километрах от Бордоки, где я рыбачил. Он тоже сплывал по реке. Видно было, что страшно рад новой встрече. Да и я обрадовался, вдвоем веселее. Вечером посидели у костра и о многом переговорили. Ну, как полагается, каждый похвастался своим оружием. Постреляли в цель из винтовки Роберта, калибра 7,62 мм. Собеседником Роберт оказался интересным, знающим лесную жизнь и время пролетело незаметно. На ночь в ближайшей яме поставили сеть. Утром сняли невод. В сети оказался крупный ленок. Рыбина досталась мне, а я подарил Роберту фляжку. Расстались друзьями.
В тех местах оказался через пять лет. В рюкзаке лежал подарок Роберту – запасной магазин к винтовке и десяток патронов калибра 7,62 мм.
Добрался до реки Бордока. Зимовье стояло заброшенное. Вокруг все заросло и тропинка от реки не набита. Толкнул скрипучую дверь. В избушке сыро, неуютно. Тревожное чувство посетило меня, и не отпускало, пока не вернулся к воде и не продолжил путь.
На реке повстречал рыболовов, и они поведали о судьбе охотника.
В деревне, где проживал Роберт, осталось всего то несколько обжитых домов, в них доживали свою жизнь старики. Покинутые дома с заколоченными окнами и закрытыми дверями стояли понурыми. Молодежь перебралась в город и посещала деревню не часто.
Весной, в мае, дождавшись, когда река освободилась ото льда, Роберт собрался в свое последнее путешествие. Перед этим кое-как прибрался в доме, едва справляясь с одышкой – напоминало о себе больное сердце. В доме пусто и неуютно. Жена умерла год назад. Дети выросли, разбежались по свету и редко давали о себе знать. Внуков видел всего один раз, да и то, когда они были совсем маленькие. В душе пустота.
Добрался до Бордоки. Затащил лодку на берег. Зашел в свое зимовье. Прикрыл дверь. Сел на нары. Разулся. Приставил ствол винтовки к виску и нажал пальцем ноги курок.
Выстрел поставил точку в его жизни. Роберта похоронили через месяц.