Эта книга не родилась из ничего, не возникла из воздуха, не легла вдруг на стол ровными стопками. Приходилось с кем-то встречаться, что-то обсуждать, побуждать кого-то, писать нечто безграмотным неразборчивым почерком. И встречи, встречи, встречи… Беседы, торговля, огорчения.
Вы катались когда-нибудь на мохнатых ездовых собаках? Нет? А почему? Рекомендую. Для этого надо взять нарты, наладить постромки и хомут, наловить в районе проживания бродячих собак, запрячь и обуздать их надежно, а потом можно ехать по магазинам, изливая в пути радость сердца звонкой веселой песней.
«Не все так просто!» - скажет искусанный, дурно пахнущий псиной читатель. И он прав.
Возьмем дикую, умирающую с голода собаку и будем ей вежливо предлагать вести нарты на радость людям. Убеждать ее и привлекать утешающими разговорами о вкусной еде, теплом ночлеге, хорошем окружении и общении с верными хвостатыми братьями. И безграничный простор, белой целиной уходящий за горизонт. Но не поверит она, нет, не последует и не вдохновится. Она, собака-зверь, не согласится, не купится разговорами и посулами, а укусит, облает и убежит в голодную даль, едва перебирая слабыми от голода ногами: «Нет спасения! Мир – источник горя для кудлатых, все враги, все недруги».
Но: если собрать волю в кулак, не отвлекаться, силой завязать и запутать Полкана в аргиш, стегануть и направить маловера на путь, а потом (по возвращении) досыта накормить требухой, пеммиканом, мороженой рыбой и педигрипалом, уложить на замшевую подстилку в отапливаемой конуре с пристроенными женскими покоями, да повторить это несколько раз насильно, - вот тогда-то человек и обретает Друга. Но все, как вы догадались, относится не к собаками, а к нашим добровольным помощникам в работе над Книгой. И не надо уже с кем-то встречаться, что-то обсуждать, побуждать кого-то, писать нечто безграмотным неразборчивым почерком.
Однажды Веденеев сказал Автору: «Надеюсь, этот материал, нажитый и добытым нами непосильным трудом, все эти сокровища будут подарены людям». Но тот лишь горестно покачал головой. Веденеев по недоразумению заподозрил его в жадности и похолодел от краха романтических иллюзий. Однако вскоре жизнь заставила его убедиться в прозорливости и правоте Автора. Даже шелуха оказалась невостребованной, потенциальные читатели воротили носы или равнодушно проходили мимо, оплевав и растоптав драгоценный бисер.
Книгу понять трудно, и не только потому, что она содержит важные сакральные материалы. Еще и потому, что Автор пишет абстрактно о конкретном, а Веденеев глаголет конкретно об абстрактном. А о себе Автор любит писать так, чтобы никто не понял – то ли он упал с крыши пражской синагоги, то ли вознесся на карниз собора святого Петра.