Глава четвёртая. Любовь в разных её проявлениях
А Алёнушка росла, как в сказке, не по дням, а по часам. Уж больно хороша у неё была нянька! В десять месяцев девчушка уже топала на своих двоих, к году немножко лопотала и пыталась самостоятельно есть ложкой. Обожала свою «бабаню», как она величала Анну Федосеевну, а гулять любила с дедом Павлом, который не уступал эту прерогативу никому, если был не на работе.
Алдоне и Василию не оставалось ничего делать, как смириться с таким положением дел. В силу обстоятельств они оба не так уж часто находились дома. Но время шло, малышка подрастала, и вскоре Алёнка стала сильно скучать по родителям. Она не могла дождаться их прихода домой, хотя и стариков тоже любила и оставалась с «бабаней» и дедом безропотно. Только теперь она все разговоры с ними сводила к расспросам о родителях, об их работе. В общем, ждала возвращения папы с мамой домой. Особенно когда те уезжали на учёбу в Воркуту.
Василий уже второй год заочно учился в институте, Алдона одолела второй курс техникума, и оба усердно «грызли гранит науки». Родители тоже скучали по своей ненаглядной Алёнушке. Алдона чувствовала себя виноватой, ей казалось, что она не додаёт любви своей малышке.
-Вася, может быть, я подожду с учёбой? Давай будем по очереди учиться, ты окончишь институт, а потом – моя очередь наступит.
Но Василий не соглашался с таким раскладом.
-Тогда уж лучше ты учись, а я успею.
Но тут противилась Алдона. Василий теперь был начальником участка, и высшее образование ему было необходимо.
В их разговор вмешивались Анна Федосеевна и Павел Андреевич:
-Зачем вы затеваете эти ненужные разговоры? Учиться нужно обоим, пока Алёнка ещё небольшая. Подрастёт, вы ей будете больше нужны, - говорила тётя Аня, Павел Андреевич вторил супруге:
-Мы справимся с внучкой, не переживайте. Пока мы в силах, но время идёт, мало ли что с нами случится. Плохому не научим, сами знаете. Любим её, как свою. Не успеете оглянуться, Алёнушка в школу пойдёт, вот тогда вам не до учёбы будет. Учитесь без «хвостов», скорее отучитесь!
Родители Алёнки переглядывались, вздыхали, улыбались и шли к своим учебникам и тетрадкам.
Из-за своей занятости они до сих пор так и не выбрались в город Ярославль. Переписывались с родными, слали друг другу посылки, созванивались, но увидеться не получалось.
Алёнке шёл уже третий годик, а ярославская бабушка ни разу не видела своей внучки. За несколько дней до Нового года почтальон принёс Завьяловым телеграмму из Ярославля: «Встречайте 30 поездом». И всё, больше ни слова.
Василий помчался на железнодорожную станцию, узнал в какое время приходит поезд, и вся семья стала готовиться к встрече бабушки. Вася от радости не мог усидеть на месте, всё время находил себе какое-нибудь дело, торопил время. Он ведь был младшим ребёнком в своей семье, очень любил мать и сестёр и скучал по ним. Но обстоятельства пока складывались не в его пользу. Попросить мать приехать к ним, ему было неловко: во-первых, далеко и долго добираться, во- вторых, мама была немолода, и сёстры просто не отпустили бы её одну. Василий и теперь переживал за мать: как она доберётся?
Анна Федосеевна пекла пироги. Павел Андреевич, ничего не понимающий в кухонных делах, пытался ей помогать и больше мешал. Баба Аня ворчала беззлобно:
-Иди лучше газету почитай, а ещё лучше сходи-ка ты, Паша, за ёлочкой. Алёнушка уже большая, умненькая, шкодить не станет. Нарядим ёлочку, хоровод с ней поводим. Новый год – самый детский праздник.
-И то верно, - соглашался с супругой Павел Андреевич.
К вечеру небольшая пушистая елочка уже оттаяла, и Алдона, Вася и Алёнка вешали на неё самодельные гирлянды, стеклянные шары и конфеты. Малышка, счастливая от того, что вся семья в сборе, прыгала вокруг ёлки, хлопала в ладоши, смеялась и повторяла за отцом слова новогодней песенки:
-Маленькой ёлочке холодно зимой. Из лесу ёлочку взяли мы домой!
Взявшись за руки, они втроём кружились вокруг ёлочки. Алдона радовалась, глядя на счастливых мужа и дочь. Брала в руки гитару и подбирала мелодию незнакомой для неё песенки. Она старалась скрыть нарастающую в душе тревогу. Алдона переживала: как-то воспримет её, почти иностранку, Васина мать? Василий обнимал свою любимую, понимая её и успокаивал:
-Алдонушка, не волнуйся. Моя мама такая добрая и простая, что ты полюбишь её сразу, а она – тебя, я даже не сомневаюсь в этом!
Алёнку Вася подкидывал к потолку:
-Скоро у тебя будет две бабули!
Алёнушка заливисто смеялась и просила, чтоб отец подбрасывал её ещё, но Павел Андреевич отбирал девочку у отца и ворчал теперь уже на него: «Незачем ребёнка баловать. Ей режим нужен. Пойдём-ка, внучка, погуляем. Хорошо, что дед у тебя один хотя бы». Теперь уже весело смеялись все взрослые, а с ними и Алёнка.
На станцию собирались идти всем гуртом, даже и Алёнушку хотели прихватить, но к вечеру подскочил такой мороз, что бабушку пошли встречать Василий и Алдона. Поезд опаздывал, и Вася тормошил жену, заставляя её шевелиться, прыгать и бегать.
-Вася, ну неудобно! Что люди скажут? Я ведь не девчонка уже, - противилась Алдона, хотя у самой зуб на зуб не попадал.
-Не обращай внимания ни на кого! Не девчонка она, ха! А то смотри – в снегурочку превратишься, как я потом с ледяной женой буду жить? - обнимал Алдону Василий. – Дай-ка я руки тебе разотру хорошенько. Вот так. Тепло ли тебе, девица?
-Тепло, тепло, Васенька! – в тон ему отвечала Алдона. – Вон и поезд показался, смотри!
-Стоянка поезда три минуты! – объявила проводница. Василий с Алдоной побежали вдоль состава. Из тамбура третьего вагона выглянула молодая женщина и замахала им рукой:
-Идите сюда!
-Любашка приехала, что ли? – удивлённо посмотрел на жену Вася. Они подбежали к подножке. В тамбуре вагона стояла улыбающаяся молодая женщина с большим фибровым чемоданом в руках.
-Принимай, Василёк! – кое-как подняла она баул.
-Вы что кирпичей туда наклали? - смеясь, спросил он у сестрёнки. – А мама не приехала разве?
-Ах ты, маменькин сынок! – засмеялась ещё громче Любашка, прыгая в объятия брата. – Принимай маманьку, вон она! А то уедет дальше на север!
За спиной сестры стояла невысокая круглолицая пожилая женщина. Добрая улыбка не сходила с её лица.
-Мама! – выдохнул Василий, протягивая к ней руки.
Он схватил в охапку обеих женщин, а они гладили его по лицу, целовали и обнимали своего младшенького.
-Знакомьтесь: вот моя жёнушка-Алдонушка! – спохватился Василий. Алдона нерешительно подошла к родственницам.
-Здравствуйте, мама! Здравствуй, Люба! – тихо произнесла она.
-Здравствуй, дочка, – свекровь обняла и троекратно поцеловала невестку.
-Здравствуй, сестрёнка! – Люба громко чмокнула Алдону и осмотрела её с ног до головы. – Молодец, братишка! Красивая жена у тебя!
-Самая красивая в мире! А дома у меня ещё одна красавица есть, поменьше. Как тебя твои отпустили, Любаша, скажи-ка мне?
-Надя взяла их на воспитание временно. Разве мы маму одну отпустили бы. А она заладила одно: поеду к Васе, внученьку проведаю, невестушку посмотрю. Как они живут там, узнаю. Вот и снарядили меня. Да я хоть отдохну немного от своих мужиков. У Надежды две дочери, ей повезло, а у меня два оболтуса, а самый старший – третий. Поклялись мне, что будут тише воды, ниже травы, - и Люба опять звонко рассмеялась.
-Люба, будет тебе ёрничать. Веди нас, Василёк, а то больно у вас тут зябко, - поёжилась мать.
Когда они вошли в квартиру, стол был уже накрыт, кипел самовар, запахи съестного наполняли всё вокруг. Гости разделись в прихожей, чтобы не морозить ребёнка, отогрелись и только потом вошли в комнату. За дверью их ждали старики Поморцевы с Алёнкой. Женщины обнялись и расцеловались, как родные, с Павлом Андреевичем поздоровались степенно – за руку. Но взгляды обеих были прикованы к племяннице и внучке.
Алёнушка во все глаза смотрела на незнакомок, нисколько не пугаясь их, чем окончательно умилила обеих.
-Внученька, иди ко мне, поцелуемся! – поманила её Варвара Степановна. Алёнка смело подощла к бабке и обняла её за шею, чем совершенно растрогала ту. – Да какая же ты умница у меня, – прижимая к себе малышку, прослезилась бабушка.
-А красавица-то какая она! – подхватила Любаша. – Не обманул Васятка. Глазищи-то, глазищи! Зеленущие, как изумруды! А волосики Васины, смотри, мама, такие же кудрявые и светлые, как в детстве у него!
-Садитесь все за стол, всё стынет! – скомандовала Анна Федосеевна.
Алдона исподволь рассматривала родню. Мама Василия - невысокая старушка с седым пучком волос на затылке, круглолицая, улыбчивая, несуетная и немногословная. Слегка поблекшие серые глаза её смотрели на мир мудрым и добрым взглядом. Младшая внучка уютно устроилась у неё на коленях, словно знала бабушку давным-давно. Детское сердце не обманешь, оно всегда чувствует хороших людей.
Люба по характеру напоминала Василия. Такая же звонкая, весёлая, неугомонная. Её кудрявые волосы были заплетены в косы и уложены корзинкой, а самое главное, глаза у брата и сестры были синие-пресиние, как васильки. Только из-за глаз Алдона сразу же полюбила золовку. Она переводила взгляд с мужа на его сестру, улыбалась счастливо. Свекровь заметила эти её сравнения:
-Алдонушка, они в отца уродились: и Люба, и Вася. А Надежда больше на меня похожа. У Любашки и сыновья – копия мама, кудрявые и синеглазые. Муж мой покойный красивый был. Девки за ним табуном ходили, а он меня выбрал и ни на одну ни разу не взглянул. Если бы не война, жили бы мы с ним долго и счастливо, - пригорюнилась Варвара Степановна. – И я любила Ивана больше жизни.
-Мама, не надо, не печалься! Мы любим тебя все и за папу тоже, - обняла её за плечи дочь. – Правда, Василёк?
Василий кивнул, с любовью глядя на мать.
Старшие женщины сразу сошлись характерами, у Анны Федосеевны и в мыслях бы не появилось ревновать кого-то из ребят к матери. Они тихонько говорили о чём-то. Алдона с Любой обошли квартиру, благо та была не слишком обширной. Увидев на стене гитару, Люба поинтересовалась, кто из них играет на ней, а узнав, попросила Алдону сыграть что-либо.
-Сыграй, Алдона, и спой свою народную, которую Алёнушке поёшь, - попросил и Василий.
Алдона, не чинясь, сняла со стены гитару и стала наигрывать мелодию колыбельной, тихонько напевая её на родном языке.
-Очень мелодичная песня, и голос у тебя красивый, Алдона! Тебе бы на сцене выступать: ты и красивая, и талантливая! – Любаша восхищённо смотрела васильковыми глазами на невестку. Та слегка смутилась, щёки её порозовели.
-Это Васе за всё надо спасибо сказать, - вполголоса проговорила Алдона.
-А мне за что? Красавицей ты родилась, голос и талант – тоже, я не при чём! – вмешался Василий.
-При чём, при чём, не спорь со мной, я знаю, что говорю.
Алёнушке было уже пора спать. Кроватку её ещё раньше унесли к Поморцевым. И две бабушки повели укладывать внучку спать.
-Алёнушка, поцелуй папу и маму и пойдём баиньки. Да и бабушки устали тоже, - Анна Федосеевна взяла девочку на руки, и женщины ушли в соседнюю квартиру, пожелав всем спокойной ночи. Павел Андреевич пошёл вместе с ними, ему на следующий день заступать на смену.
Молодые люди ещё долго сидели, разговаривали, вполголоса пели песни под аккомпанемент гитары, смеялись, вспоминая случаи из детства и юности. Василий и Алдона взяли по три дня за свой счёт по поводу приезда родных. Впереди ещё была неделя общения с мамой и сестрой, Новый год, а посему были они веселы, счастливы и довольны жизнью и окружающим миром.
Казалось, что все беды и горести миновали их на долгие-долгие годы. Растёт их маленькая дочь, есть любящие родные, есть жильё и работа, друзья не забывают их, жаль последние годы времени мало для общения, но ничего не потеряно. Учёба идёт своим чередом, а самое главное – они любят друг друга так же, как четыре с лишним года назад, а может ещё крепче.
Ребята верили, что однажды и родные Алдоны изменят к ним своё отношение. По крайней мере, Вася изо всех сил убеждал в этом жену. Он не мог осознать, что мать может ненавидеть дочь – самого близкого родного человека, плоть от плоти своей.
Для него примером самоотверженной любви к своим детям была его мать – простая русская женщина. Он помнил, что после гибели отца к матери не однажды сватались мужчины, но Варвара Степановна даже слышать не хотела ни о каком замужестве. Она продолжала любить своего Ивана, а дети были его продолжением и любовью. Ради них она работала, как проклятая, пока не подняла всех троих на ноги. И дети платили ей ответной любовью. Для них выше мамы не было никого.
Он твердил своей Алдонушке:
-Потерпи, всё переменится, всё уляжется! Ведь пришла твоя мама, чтобы взглянуть на внучку, значит, ей не безразлична твоя судьба. Она убедилась, что у тебя всё в порядке, девочка здоровенькая. Характер такой. Ты же сама рассказывала эпизоды из детства, какая она у вас несгибаемая.
Алдона успокаивалась и засыпала на его плече, улыбаясь. Она верила своему Васильку безоговорочно. А он вытирал слёзную дорожку на её щеке и долго ещё лежал в темноте комнаты, прислушиваясь к дыханию двух дорогих его сердцу людей: жены и дочери. Неисправимый оптимист и романтик, верящий в справедливое устройство мира, в котором все должны быть счастливы.
Продолжение следует...