Опыты общения, при нынешнем развитии научных и всяких, в частности — атеистических, знаний должные быть признанными фантастическими.
Невозможный.
Свиная-свиная голова висела на крюке, вмонтированном в не совсем чистый кафель, и тихо по-прежнему жмурилась от какого-то странного удовольствия.
Торговал еврей. С пейсами, в ермолке, с предписанными талмудами или библиями — что там у них?! — с кисточками на четыре стороны. Я остановился напротив него как вкопанный. Не знаю, почему. Неожиданно не только для окружающих меня окружающих, но и, это уж точнее точного, для самого себя.
Не то, чтобы он был неприличен, нет. Скорее, неожидан. Да и я, надо сказать, не был каким-то там-нибудь дискриминатором нарушителем этикета. Через каких-нибудь полчаса я, разумеется, уже не простил бы себе этой остановки: не негр ведь передо мной загадочный из загадочной чёрно-континентальной страны, не австралиец же уродливо-некрасивый из подлинных, а не европеоидных пришлецов, а всего лишь еврей! Самый что ни на есть обыкновенный.
Но это случится, возможно, через полчаса, а в настоящий миг я остановился перед торговцем некошерным мясом и перед той самой свиной мордой на крюке. Как вкопанный, надо признаться, вот уже и в спину кто-то толкнул меня, но — что поделать, право? — я, Иван-великан, как зарифмовали меня ещё со времён младшенькой группы детского сада, не сдвинулся с места ни единой точкой организма, ожидая ещё чего-нибудь, кроме образовавшейся за спиной человеческой пробки, состоящей насквозь из народонаселения.
— Б’гать будете, г’гажданин?
Не выведенная ещё из созерцательного самочувствия и самочувствования, в этот именно момент моя система нежданно будто меня со стороны узрела. Сбитый с толку незнамо чем ражий русский с ражим именем и ражей бородой, обрамляющей ражее же лико, спросил раже мрачно:
— Почём, ****ь?
То ли я слишком рьяно раже произнёс это, а не то продавец что-то там в ценах поназадумал, но повисла пауза. Паузда, я б сказал б. Небольшая такая — маленькая совсем. Но значительная, чёрт возьми, ведь истинно говорят, значительность паузы не зависит от длиннотищи. Это только через полчаса я с непривычным для себя эр-глотающими англо-американскими акцентом и стыдом вспомню, что я никакой ни антисемит, а сейчас, нежданно странно почувствовав за спиной давление многомиллионной ментально-национальной поддержки, я повысил голос до угрожающего уровня опасности и оборвал застиранно-залатанную пегую простынку тишины:
— Почём свиная морда, жид?!
А голова всё висела на крюке и по-прежнему жмурилась от тихого блажно;го — всё получаемого и получаемого — удовольствия издевательства на до мной, не виноватым в своём непонимании, когда проснулся
продолжение следует: http://www.proza.ru/2014/11/14/406
начало здесь: http://www.proza.ru/2014/10/25/176