Под парикмахерскую переделана небольшая трехкомнатная квартира, располагавшаяся на первом этаже типовой блочной девятиэтажки советских времен. Стена - там, где было окно - выломана и на ее месте появилась новомодная пластиковая дверь повышенной прочности, к которой на скорую руку гастробайтеры приделали лестницу, выложив площадку перед ней керамическими плитками и с одной стороны разбив клумбу. С другой же, колосилась сорная трава, а когда ее срезали, то на ней проплешинами оголялись старые бумажки, пачки от сигарет, бутылки – разный хлам.
В парикмахерскую, названную модным словом «салон», то и дело заходили женщины разных возрастов. То, что происходило с ними там, можно было сравнить с газоном перед входом: входили с торчащей во все стороны, не всегда опрятной, растительностью, выходили коротко остриженными или в аккуратно уложенных прическах из-под который виднелись проплешины не до конца закрашенной седины.
Внутри салона царили зеркала, они отражали свет и преображение, происходящее с женщинами под уверенными руками мастера. Конкуренцию им составляли маленькие, но мощные новомодные фены, которые, то и дело, жужжа, ворчали на тех, кто смел их беспокоить , и безжалостно обжигая, вытягивали или завивали в локоны волосы клиенток.
- Спасибо, Светочка. Вы меня сегодня просто чудненько уложили, он будет в восторге, - прощебетала женщина бальзаковского возраста, вкладывая в рабочий карман мастера купюру чаевых.
- «Чудненько»… Чудненько это пока, до первого ветерка. А вот посмотрим, что с твоей прической станет к вечеру, когда она тебе и нужна будет. – Подумала про себя, загнанная в темный угол, установка с большим колпаком. – Ишь, ты, и чаевые, и «Светочка»… а эта-то, эта… расфуфырилась. Эвон, как щеки раздула, гордится собой…
Парикмахерша, женщина тридцати трех лет, машинально обтерла подолом передника ручной фен, прежде чем положить его на полку с инструментом.
- Ой, ой, ой… - продолжала ворчать установка, - И пылинки-то она с него сдувает. Ничего, посмотрим на сколько его хватит. Новомодная безделушка тоже мне. Вот я, наше поколение фенов, сколько лет верой и правдой служили. И что?! Теперь в угол. В темный поставили. Да ладно, мне и тут хорошо: от солнышка спряталась, так хоть колпак теперь не выцветает, да и пыли почти нет. Вот раньше бывало, стоим это мы с подружками, а клиентки чего только нам не рассказывают. Ох, какие только новости не приносили. А сейчас, что сейчас-то; все разговоры только о войне и деньгах. Женщина женщиной быть перестала. Раньше что, о детях, о мужчинах, о платьях. Вон, помню, в соседний универсам сапоги выкинули, так они все сначала туда ринулись, а потом к нам. Отбоя не было. Все к сапогам прически делать прибежали. Нет, не то время. Не то… да и мастера теперь не те. Вот, раньше бывало…
Установка задумалась мечтательно глядя в открытый дверной проем.
- И зал у нас был большой, светлый, не то, что эта живопырка. И тетя Шура все время с тряпкой ходила, убирала. А сейчас... Разве эти – молодые – убирают. Нет, так метёлочкой пару раз метнут и… Да и метелочки-то у ни сейчас тоже, как и фены мало-га-ба-ритные. Что от них проку-то, пыль поднимают только. А вот раньше... Швабра да тряпка, да ведро… Господи, как вспомнишь, как вспомнишь…
На какое-то время установка замолчала. Задумалась. В помещении салона повисла тишина, прерываемая монологом парикмахерши Светочки о том, что денег катастрофически не хватает, муж – козел смотрит на соседку у которой хоть и проплешины в неухоженных патлах, но два высших образования. А ребенок совсем отбился от рук: кроме интернета никуда не ходит и ничего не видит.
- Дала ему книгу в руки, - сетовала Светлана, - Так он сказал, что тяжелая и опять уставился в экран.
Стерва Маринка – соседка на которую западает муж визажиста Светочки – постоянно натравливает на нее ее же мужа, говоря, что, мол, дите книжки читать должно.
- А какие книжки? Какие книжки?! У ребенка такая нагрузка в школе, что выжить бы, не то, что книжки читать, да и у меня самой времени ни на что не хватает.
- Вот, - ехидно отметила про себя установка. – Вот откуда проблемы-то все: понаделали себе маленьких вещей, маленькие место не занимают, компактные, мол. А маленькие-то и работают мало.
В этот момент в салон вошла новая посетительница.
- Мариночка, - лилейным голоском произнесла Светлана. – Марина Васильевна, здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста.
Она задергалась , сметая полотенцем с кресла остатки предыдущей пациентки. При этом вторая мастер удивленно наблюдала за ее суетой.
- Мариночка, пойдем, сначала голову помоем. – Все также елейно произнесла Светлана.
Поравнявшись со сменщицей она сквозь зубы процедила:
- Это Маринка и есть. С-ссс-учка явилась. – А потом, все также улыбаясь стригла и накручивала на большие бигуди жидкие волосы соседки.
- Мариночка, не хочу вас этим феном сушить. – показала она на компактный агрегат, лежащий на столике, - Он хорошо не просушит все равно ваши волосы. Вы не против - под старый? Настоящим феном подсушиться?
- А! – выдохнула установка. – А! Обо мне вспомнили. Я нужна! Я нужна! Я еще могу! Я могу… я сделаю. Я так высушу… - зажужжала она, едва вилка погрузилась в розетку.
- Садитесь, голубушка, - в такт ей продолжала жужжать Светка. – Минуток пять – семь и все будет ок.
Улыбка не сходила с ее губ. Садитесь, голубушка.
Неожиданно свет в бывшей квартире замигал, в установке что-то щелкнуло, и, готовая к долгожданной работе аппаратура сникла, замолкнув, и, выпустив откуда-то изнутри небольшой пучок искр.