КАЗАЧЬЯ СЛОБОДА В МОСКВЕ
Версия для печати Отправить на e-mail
22.04.2009
Страница 1 из 3
Так случилось, что пошел я, начитавшись книг и архивных документов о казачьей слободе в Москве, посмотреть на нее вживе. Поход мой по Казачьим переулкам в Замоскворечье навел на размышление о разнице между свободой и волей. Свобода привносится внешней силой, государством, например. В механике есть специальное выражение — «степень свободы». Значит, что-то можно, а что-то нельзя. А воля – идет изнутри. Это внутренняя потребность человека. Оттого и говорится – брать волю, вольничать, самовольничать, поступать своей волей. Жить, как хочешь и можешь. Государство насаждает свободу, но ограниченную чужими правилами, а народ, в том числе и казаки, требует, если выразить одним словом, воли, как, впрочем, было всегда на Руси.
От Казачьих переулков остались одни названия: «1-й Казачий переулок», «2-й Казачий переулок». Вместо куреней и казачьего вольного быта – в них режимные предприятия, посольства иноземцев, руины и пепелища русских древних домов, и спешное строительство представительств современных нуворишей. Ну какое отношение к казачеству имеет, скажем, посольство Намибии, при всем уважении к этому, тоже по-своему несчастному народу,— во «2-м Казачьем переулке»? Комом застряли в глотке этого Казачьего переулка отчие пепелища и чужеродные бетоноблоки оголтелой новой стройки. А как же вернуть сюда исконную жизнь? И есть ли на это права? Думаю, есть.
В изданной в 1988 ГОДУ «Московским рабочим» книге С. К. Романюка «Из истории московских переулков» написано, что раньше на углу Большой Полянки и 1-го Казачьего переулка была церковь Успения, «что в «Казачьей» (с. 293). Я уж думал, что этой церкви нет, снесли, как многое, революционные ураганы. Каково же было мое радостное удивление, что стоит эта церковь! Только замертвела. На двери написано мелом «Архив». Будто сдана, действительно, в архив. А на самом деле что теперь в ней — что-то режимное? Как и при старом режиме? Но нетленна истина, выраженная гением М. Ю. Лермонтова:
И новым преданный страстям,
Так храм оставленный — все храм,
Я разлюбить его не мог:
Кумир поверженный — все бог!
На эту церковь современное московское казачество в первую очередь может заявить свои права. Есть на это и более веские основания: составленный по распоряжению Московского обер-полицеймейстера,— свиты его величества генерал-майора Козяева «Указатель Москвы 1882», изданный в Москве в 1882 году. В этой книге дан «указатель улиц и домов столичного города Москвы с положением сведений исторического происхождения наименований улиц, площадей и других мест… с историческим описанием всех церквей города и приложением плана города». На с. 899 читаем о нашей церкви:
«Успения Пресвятой Богородицы, что в Казачьей, Якиманской части. Построена в 1695 году Василием Поняевым. Название «в Казачьей» существует потому, что в этой местности существовали Казачьи слободы.
Приделы: Божьей Матери Утоли мои Печали и Божьей Матери Семиезерской.
Храмовые праздники: 25 января, 30 мая, 26 июня, 15 августа и 13 октября». Почему бы не возродить и эти храмовые праздники!
Некоторые сведения об этой церкви даются и в книге «Москва. Подробное историческое и археологическое описание города». Издание А. Мартынова. Текст составлен И. М. Снегиревым. М., 1865, т. 1, с. 76:
«21. В Козачье, на Полянке, в Козачьей слободе, ц. Успения Божией Матери, в 1686 г. по ККЦ (ККЦ — сокращенное название «Книги церковных земель 1689 г.) — Б. Р.) деревянная, по КIIР (КПР — сокращенное название «Книги первой ревизии 1722 г.» — Б. Р.) каменная, с приделами: 1) Воскресения Христова. 2) Благовещения Бажией Матери». Без сомнения, это та же самая церковь, которая в 1686 году была построена из дерева с одними приделами, а в 1695 году – из камня — с другими.
Из упомянутой книги С. К. Романюка узнаем (с. 293), что еще в 1803 году в приходе церкви Успения числилось «казачье подворье», где жили казаки во главе с урядником Войска Донского. Казачье подворье это находилось через двор от церкви, на углу со Старомонетным переулком Большой Полянин.
Но это было в 1803 году. А раньше? И сколько и какого места в 3амоскворечье занимали Казачьи слободы?
Я прошел вдоль и поперек всю округу Казачьих переулков. 1-й Казачий переулок (см. рис.) соединяет улицы Большую Ордынку и Большую Полянку, за углом от церкви Успения Пресвятой Богородицы. 2-й Казачий переулок перпендикулярно выходит из середины 1-го Казачьего переулка и другим концом упирается в Погорельский переулок. Оба стали называться Казачьими переулками «с конца XIX в. в память о бывшем здесь в XVII–XVIII вв. поселении казаков», пишет С.К Романюк (с. 293). И продолжает: «До 1890-х гг. оба Казачьих переулка назывались Успенскими. Более раннее название 1-го Казачьева — Жуков переулок, а 2-го — Фаминицин, по фамилии домовладельцев.
В обоих переулках среди больших дворов, заросших деревьями, сохранилось еще много неказистых деревянных строений второй половины XIX в.». Это писалось в книге в 1988 году, а через три года бурелом перестройки все здесь разворотил и искорежил. Того гляди, и духу не останется от коренной жизни, как же найти здесь следы древних Казачьих слобод?
Владимир Антонович в книге «Исследование о казачестве по актам с 1500 по 1648 год», изданной в Киеве в 1863 г., пишет о том, что упоминания о «козаках» (так раньше писалось это слово.— Б. Р.) на Руси встречаются уже в начале XI в., что само слово «козак» чужое, заимствованное от татар. «В Орде козаками назывался низкий класс войска; сословие благородных составляли уланы» (Иловайский. Краткий очерк Русской истории, с. 82. – Примеч. В. Антоновича). Но так ли это на самом деле? В том же «Исследовании» В. Антонович приводит утверждение о казаках из «Летописи Грабянки» (с. 19): «Козаками нарицахуся, си есть свободное воинство, яко без найму, своею волею на татар хождаху».
В результате своего исследования В. Антонович делает вывод: «Безосновательность всех мнений, производивших козаков от козар, касогов, черкассов н всяких других кочевых народов, поглощенных половцами, а потом монголами,— мнений, не выдержавших никакой критики, как потому, что они основаны единственно на случайном созвучии одного какого-нибудь названия, так и потому, что мы не находим малейшего следа в истории существования всех этих народов в продолжение трех веков, между исчезновением их в XII в. и появлением козаков в XV в.— молчание, невозможное при поселении какого бы то ни было племени на пространстве от Рязани до Дона и от верхов Западной Двины до устья Днестра. Мы знаем притом,— продолжает В. Антонович,— что козаки, несмотря на случайную и гораздо позднейшую примесь, представляют везде элемент чисто славянский» (выделено мной.— Б. Р.). Привожу этот документ исследователя с целью обозначить, что казаки – из славян, и появились они на Московской земле в XV веке, тогда их всех называли московскими казаками, хотя в самой Москве казаки обосновались позже.
«Москва — круглая: Бульварное кольцо, Садовое кольцо, Окружная дорога… Это сейчас. Но и развивалась она по концентрическим кругам. В середине — кремль, детенец, занимали городские поселения,— пишет В. Снегирев в книге «Московские слободы» (М., 1956, сс. 3-13). Второй круг городской оседлости составлял посад. В черте третьего круга располагались дворы мелких торговцев и ремесленников, было много слобод.
Термин «слобода» происходит от слова «свобода». До сих пор старые простые люди еще говорят: ослободился. Под слободой разумели поселок или группу поселков, о чем упоминалось еще в «Уставах о церковных судах» Владимира I Святославовича (978 — 1015 гг.): «по всем городам и по погостам и по свободам (так писалось слово «слобода».— Б. Р.), где христиане суть». По выражению знатока истории Москвы И. Е. 3абслина, слобода была «растительной клеточкой Москвы».
«Каждая слобода имела обычно одну главную улицу и несколько отходящих от нее переулков. В центре слободы, на небольшой площадке обычно стояла церковь, а возле нее — «братский двор», на котором проходили общие собрания и помещались управления слободы»,— так пишет о слободской жизни издатель-просветитель П. В. Сытин в своей книге «Из истории московских улиц» (М., 1952, с. 240). Схожий порядок был и в Казачьей слободе: вокруг церкви Успения Пресвятой Богородицы на Большой Полянке был и свой майдан, и свой казачий круг, решающий все дела московских казаков.
Больше всего московских слобод находилось в Земляном городе, включая сюда и Замоскворечье. Здесь оседали наиболее удачливые из вольных людей, которым удавалось поступить на государеву службу, в том числе военную (стрелецкую, казачью, рейтарскую и др.).
В 3нмоснворечье было три главных состава населения. Первый — в слободах, связанных с обиходом царского двора — кадашевцев, монетчиков, огородников, садовников, толмачей (переводчиков)… Что запечатлелось и в названиях московских улиц и переулков. Второй — посадские люди, торговцы, купцы. Третьим и очень важным элементом являлись военные люди. В книге «По Москве. Прогулки по Москве и ея художественным и просветительным учреждениям», М., Издание М. и С. Сабашниковых, 1917, сс. 303–304, читаем: «3десь чуть ли не с самого своего возникновения (нач. XVI в.) стало селиться стрелецкое войско, этот первообраз постоянной армии, а с ХVIII в. здесь же расположились и казачьи слободы» (выделено мной.— Б. Р.). Хотя казаки жили в Москве и раньше.
Слободы Замоскворечья не тянулись сплошной полосой, а отделялись одна от другой большими пустырями, что давало возможность каждой сохранять свой особый отпечаток.
Уже в конце XV в. 3амоскворечье было застроено до современного Клементьевского переулка. А за ним лежали всполья — распаханные и нераспаханные поля. Деревянный город, или Скородом, в который входило и Замоскворечье, во время нашествия на Москву крымского хана Девлет-Гирея в 1571 году был почти полностью сожжен. По распоряжению Бориса Годунова в 1592–1493 гг. из-за этого Москву окружили 3емляным валом со рвами, деревянной стеной с башнями и пушками. Но в 1611 году Скородом был снова обращен в пепел во время польской интервенции. Вообще Москва, спасаясь от врагов, горела не единожды, и всегда возрождалась, как птица Феникс из пепла.