Сегодняшний эксперимент по внедрению в массовое сознание основ антизападничества, конечно, будет иметь успех. Уже имеет. И неудивительно. Ведь даже если успех имело переформатирование сознания человека позднесоветского на усвоение ценностей рынка и основ либерализма, то что уж говорить о сегодняшнем обывателе, которому достаточно порой лишь дать соответствующий сигнал – и начнет выделяться слюна.
Причем новые представления человек принимает так же искренне, как когда-то верил в прежние.
Искренне хотел перемен в 1985-м, сохранения СССР в марте 1991-го, а в августе того же года искренне поддержал «Обращение к советскому народу». И в те же годы искренне ненавидел совок и «родину слонов», радовался суверенизации РСФСР, желал роспуска КПСС и голосовал за харизматического Ельцина. Абсолютно искренне уже постсоветский человек проклинал правительство Гайдара за «шоковую терапию». И так же искренне голосовал в поддержку курса Ельцина на предрасстрельном референдуме 93 года. Искренне не хотел войны в Чечне при Ельцине, а при Путине столь же искренне ее возжелал.
Мотивы телесуществ, впаривающих в сознание зрителя то одни истины, то (через недолгое количество лет) прямо противоположные, понятны. Как и мотивы власти, по сути своей не изменившейся с ельцинских времен, но адаптировавшейся к новым реалиям с помощью патриотического затуманивания мозгов обывателя. Сам же обыватель, хоть и вполне себе искренен в принятии новых ценностей, но ведь по сути своей тоже не меняется. Можно ведь и верблюдом себя представить, но горбы от этого не вырастут.
Над шутками Задорнова про американцев обыватель смеется сегодня так же задорно, как еще лет десять назад хохотал над его же шуточками про русских, а еще раньше - про советских. И живет этот антиамерикански настроенный россиянин сегодня абсолютно по американскому стандарту, руководствуется американскими жизненными принципами, стремится к воплощению американской мечты, вкусы у него абсолютно американские (даже не европейские и не евразийские). Просто всё это сегодня помещено в русскую матрёшку и выдается под соусом русскости. А там уж, кто их к чёрту разберет, где американские горки, а где русские.
Мои ровесники на рубеже 80-90-х приходили в восторг от киногероя с грустными глазами и накаченными мускулами, лихо расправлявшегося с советскими солдатами в Афгане или Вьетнаме. И хотя понятно, что солдатики эти были не настоящие, а «игрушечные», с военнослужащими реальной Советской Армией не имевшие ничего общего, но как-то не по себе было от этих киновосторгов даже в те годы форсированного усвоения общечеловеческих ценностей и развенчания советского империализма.
Сегодня иные герои, иные фильмы. Общее одно – вкусы по-прежнему формирует Голливуд – фабрика грёз той страны, которую сегодня дозволено ненавидеть. Да и при всем желании противопоставить-то нечего. И даже успешные в коммерческом плане фильмы чаще всего скалькированы с голливудских образцов. И назвать российские картины, способные конкурировать с американскими даже не в плане денежных сборов, а просто в плане зрительских симпатий, не сможет не только депутат Железняк, но и процентов 90-х из тех, кому такой вопрос будет задан. И это только кино – простейшее из искусств.
Россиянский обыватель, будучи по умолчанию патриотом, собственно и не видит своей страны, мало ездит по ней, а отдыхать стремится за границей. Даже пресловутый «Крым наш» для него не в кайф, ведь в Турции «такой сервис». А как можно искренне любить то, чего не видел, не знаешь и не понимаешь? Ведь поколение мутантов не отличает Первую мировую от Великой Отечественной и не подозревает, сколько было в русской литературе Толстых. А для ребятишек с имперками Северный Кавказ и вовсе не Россия.
Внедряемый сегодня патриотизм плох даже не тем, что насаждается людьми, для которых это последнее прибежище, кто использует лучшие качества российского народа для достижения своих не самых лучших целей. Он плох тем, что насаждается в обществе, стремительно скатывающемся в варварство, обществе, состоящем из индивидуумов, лишенных навыков самостоятельного мышления, находящихся вне поля культуры, не имеющих потребности в глубоком осмыслении прошлого и настоящего, способных к усвоению лишь несложных идеологем в русле «официальной народности». А значит неизбежной (и основной!) формой патриотизма становится военная. Благо, что война всегда в наличии. И человеку, слабо знакомому с творчеством Пушкина, но недурно владеющему техникой ножевого боя, можно на практике применить свои «таланты». А для тех, кто не готов рисковать собственной шкурой ради самых распрекрасных идей, есть 5-я и 6-я колонны, с которыми надо бороться и расправляться беспощадно. А для тех и других, есть еще военно-патриотическая пропаганда, оправдывающая любые действия власти в условиях околовоенного времени.
Советский патриотизм был военным вынужденно, всё время как бы стеснялся своей военизированности, камуфлировал ее. Стране победившего и успешно развивающегося социализма, оказавшейся за «железным занавесом», приходилось и оборонять пространство социализма, и расширять его. Но при этом громогласно декларировать свою приверженность миру во всем мире. И, вопреки общепринятому представлению, в этом не было столько фальши, сколько в патриотизме сегодняшнем, чья военизированная сущность ничем не оправдана, а обоснована лишь защитой интересов правящего класса. Война ради сохранения мира и война ради сохранения денег – вот разница между этими патриотизмами.
«С чего начинается Родина?» – вопрошается в известной песне из фильма, который или подзабыли или никогда не видели нынешние антизападники. И та же песня сразу же дает ответ: «С картинки в твоем букваре». То есть со слова, с книги, а лишь потом «со старой отцовской буденовки». Сегодня мы готовы откопать и буденовку, и целый пулемет «Максим», но только не книгу, не слово. Применить силу, но не задуматься над смыслом. А ведь не в силе Бог, а в правде.
Поможет ли казенный патриотизм воспринимать Родину как неотъемлемую часть самого себя и собственной судьбы, а не как вынужденную среду обитания, откуда при удобном случае можно рвануть далеко и надолго? И как совместить всепоглощающий культ наживы и жизненного успеха, измеряемого в долларах и евро, со светлыми идеалами беззаветного служения Родине? Или умирать в боях необъявленной войны – это участь неудачников, не вписавшихся в рыночное пространство, а успешные собственники оказываются достойными компенсаций за убытки, понесенные в ходе противостояния со зловредным Западом?
Да что там, если бы патриотизм сегодняшней эпохи заставил бы человека хотя бы не сидеть в парках на спинках скамеек, не выбрасывать пивные бутылки там, где их выпил, не загаживать природу бытовым пластиковым мусором, не материться в общественных местах или хотя бы в общении со своими детьми, не знакомить всю маршрутку с особенностями своего быта и тонкостями межличностных отношений, не ржать при этом во весь голос над каким-нибудь идиотизмом, не врубать в своей машине с надписью на заднем стекле «Спасибо деду за победу» музыку на всю катушку, когда весь дом рядом уже погрузился в сон, можно было бы попробовать не замечать его казенной сущности. Но, увы…
А ведь с этого и начинается Родина, а вовсе не с воплей согнанного на очередной митинг молодняка по поводу сокрушения внешнего или внутреннего врага или нового территориального захвата.