Вере достался замечательный конь. Он несся по равнине, легко и быстро, словно стремительный ястреб в небе. Замешательство, вызванное удачным выстрелом Ори, позволило им без потерь покинуть селение. Погоня осталась далеко позади, варнинги на своих выносливых, но далеко не быстрых лошадях, скоро отстали. Но Ори, знавший упорный характер преследователей, не обольщался по поводу того, что они легко расстанутся со своей добычей. И потому беглецы подстегивали лошадей, стремясь поскорее достигнуть Карнейского ущелья. Ори надеялся, что варнинги вряд ли осмелятся пойти за ними туда. Остаток ночь растаял под копытами лошадей, и на рассвете они подъехали к горным воротам. Загнанные лошади тяжело вздымали потные бока, Вера едва не валилась из седла от усталости. Троди и Ори чувствовали себя не лучше.
- Пойдем дальше прямо сейчас, или немного передохнем здесь? – Верин вопрос был адресован Ори. Он, не раздумывая, ответил:
- Надо идти. И найти надежное убежище до того, как погоня доберется сюда. Кто знает, как далеко простирается упрямство варнингов? Вполне вероятно, что при дневном свете дурная слава этих мест их не остановит.
И они медленным шагом направились к узкому входу в ущелье. Ори передал поводья огону, а сам взял в руки лук. Вера, правя одной рукой, другой крепко сжала рукоять меча. Проход между скалами был шириной примерно в сто шагов. Стук подков по камням гулким эхом отражался от стен, нарушая недобрую тишину. Подняв голову, Вера увидела высоко вверху нависающие над ущельем широкие каменные террасы с остовами стен. Они выступали далеко за отвесные стены каменного коридора. Вера облизнула пересохшие губы, подумав о том, что будет, если на их головы обрушится вся эта многотонная тяжесть. Ни одно живое существо не пересекло им дороги, ни одной травинки не увидели настороженные глаза. Только мрачный мертвый камень. Дорога неуклонно поднималась вверх. Продвигаясь медленным шагом посередине, стараясь держаться подальше от холодных гнетущих стен, никогда не согреваемых солнечным теплом, они миновали Карнейское ущелье.
Яркие лучи восходящего солнца неожиданно ослепили выбравшихся из каменного мешка людей. Прищурившись и прикрывая рукой лицо, Вера с наслаждением вдохнула полной грудью воздух, пахнущий влагой, согретой солнцем землей и полный ароматом увядающих трав. Они стояли на возвышенности, пологий склон которой, поросший невысокой, все еще зеленой травой, спускался к опушке леса. Он простирался вдаль, насколько хватало глаз. Природа не пожалела красок, разукрашивая октябрьский лес. Золото меркло рядом с сиянием пожелтевших листьев берез. Рубины, изумруды и янтари на коронах королей показались бы просто тусклой галькой в сравнении с осенним нарядом деревьев. И над всем этим великолепием поднималось рассветное солнце, озаряя мир благодатным живительным светом. Вера распахнула глаза, с восторгом и благоговением глядя на открывшееся перед ней зрелище.
Из забытья её вывел голос Троди. Огон тоже не остался равнодушным ко всему этому великолепию, выразив свои чувства коротким восклицанием на своем языке. По лицу Ори не было заметно, тронула ли его эта внезапно открывшаяся взору картина. Повернувшись, он осматривал верхние склоны скал, образующих коридор. Затем, соскочив с седла, отправился вдоль стен вправо от входа в ущелье. Вернулся он достаточно быстро, и на вопросительные взгляды спутников ответил:
- Здесь есть подъем наверх, к развалинам. Предлагаю подняться, и устроить там привал.
- А не лучше ли будет спуститься к лесу, и остановиться на отдых там? – поинтересовался огон. – Там и дровишки, и как - то поспокойней, чем среди этих жутких камней. Не удивлюсь, если там нечисть какая водится. Зачем нам туда лезть?
- За дровишками потом спустимся, время есть. А лезть туда нужно затем, чтобы убедиться, что варнинги не сунутся за нами в ущелье. А если сунутся, так сверху их накрыть камнями сподручней, чем под стрелы соваться.
Аргументы Ори показались убедительными. Спешившись, они без особого труда поднялись по пологому склону, и оказались на большой плоской вершине скалы. При свете солнца груды камней, когда-то бывшие крепостями, не казались ни жуткими, ни мрачными. Просто еще одно унылое заброшенное место, каких много.
Сняв с лошадей лишний груз, и немного отдохнув, Ори и Троди отправились за дровами. Вера осталась одна. Она обошла руины, и нашла сносное место для стоянки - небольшую ровную площадку, с двух сторон огороженную каменной стеной. Перетащив туда скарб, Вера осмотрела западный край скалы. Отвесная стена здесь была намного выше, чем с противоположной стороны, забраться на неё было невозможно. Местность к западу от гор лежала перед Верой, как на ладони. Всмотревшись, она увидели далеко на юго-западе много темных точек, медленно приближающихся. «Пожаловали, гости дорогие», - усмехнулась она.
Постояв ещё некоторое время над обрывом, Вера пошла посмотреть, не вернулись ли её спутники. Но она прождала еще не менее получаса, прежде чем послышались приглушенные голоса. Ори и Троди вели нагруженных вязанками дров лошадей, поверх одной из которых были брошены две кроличьих тушки. Мужчины разгрузили дрова, отдышались, и Вера повела их к обрыву. За истекшее время точки приблизились настолько, что можно было сосчитать всадников, и разглядеть детали. Их было больше двух десятков, и вел их Кханглум.
- Быстро догнали, - хмыкнул Ори. – Пойдем, ущелье глянем.
Прыгая по камням, они добрались до края ущелья. Ори вскарабкался на остов стены, подобрался к обрыву и заглянул вниз. Подумал, покивал, спустился.
- Здесь можно? - вопросительно глянул он на огона.
Троди с видом знатока простучал остатки кладки, навалился, пробуя камни на прочность. Кивнул.
- Годится. Вот сюда пару клиньев, здесь поддеть, и…. Свалим.
- Добро. Готовь деревяшки.
Ори вернулся к обрыву, прилег за камни, Вера последовала его примеру. Вскоре появился Троди, и вся троица устроилась над обрывом, наблюдая за приближающимися всадниками.
Отряд варнингов остановился перед входом в ущелье. Кханглум выехал вперед, и, осторожно понукая лошадь, направился к темнеющему в скалах проходу. Никто из его спутников за ним не последовал. Оглянувшись на сопровождающих его воинов, вожак повелительно крикнул. Ответом ему было молчание. Развернув лошадь, он принялся осыпать ругательствами нерешительно топтавшихся воинов. Внезапно послышался резкий недовольный голос одного из всадников, и весь отряд, развернувшись в обратном направлении, неспешной рысью направился в ту сторону, откуда появился. Помедлив немного, и бросив последний взгляд на ущелье, Кханглум хлестнул коня, и поспешил вдогонку своим соплеменникам.
- Повезло, - обронил Ори. Но не уточнил, кому именно.
По мере того, как удалялись варнинги, спадало напряжение, овладевшее притаившимися наверху, за камнями, людьми и огоном. Через полчаса они, с удовольствием вытянувшись на камнях, расположились у ярко пылающего огня. Троди, взяв на себя обязанности повара, помешивал закипающую в котелке кроличью похлебку, громогласно рассуждая о достоинствах и недостатках верховой езды.
- Конечно, лошадь – дело хорошее, особенно если нужно побыстрее от кого-нибудь удрать. Но, по совести говоря, не огонье это дело – скакунов объезжать. Нам на своих двоих сподручнее. Скорость, конечно, не в пример меньше, да ведь и увидеть можно больше. Идешь себе потихоньку, не торопясь, красотами любуешься. И зад здоров, и штаны целы. Вот скажи, Вайра, как там, в твоем мире, обстоят дела с лошадьми?
- Троди! – бросил в его сторону предостерегающий взгляд Ори.
- А что я такого сказал? Просто спросил, – осекся огон.
Наступило неловкое молчание, нарушаемое лишь бульканьем воды да постукиванием деревянной палочки о край котелка. Огон топтался на месте, бесцельно тыкая палочкой в разваривающиеся кроличьи тушки.
- Что-то похлебка пресновата, - пробормотал огон. – Схожу-ка я до леса, поищу корешков, что ль, каких-никаких, для запаха. Да и лошадок проверю, как они там.
С этими словами он, многозначительно посмотрев на Ори, затопал по направлению к тропинке.
Вера лежала на спине, закинув руки за голову и глядя на проплывающие в вышине облака. Как в детстве, она пыталась угадать в их меняющихся очертаниях знакомые образы. Только сейчас, лежа на плоских камнях на вершине скалы, и словно паря над желтеющей равниной, она поняла, насколько устала и измотана за последнюю неделю – физически и морально. И ещё ей было неимоверно стыдно за свое тайное бегство, чуть было не окончившееся для неё, да и не только для неё, весьма плачевно. Она прикрыла глаза, не решаясь взглянуть на Ори, и не зная, с чего начать разговор. Вздохнув, села, и, не поднимая глаз, тихо произнесла:
- Ори, я… Прости, что обманула вас. Я не хотела, чтобы… Я не могу объяснить!
- Не надо, Вайра, - прервал её Ори, подходя и садясь рядом с ней. - Я понимаю. Это я должен просить прощения за то, что позволил себе отпустить тебя. А ты чуть не погибла. Ты все равно остаёшься моей девочкой, что бы ни было раньше, и что бы ни случилось потом. Мы продолжим наш путь вместе, и, возможно, он станет для нас чем-то большим, чем вначале.
Вера подняла голову. Ори протянул руку и коснулся её волос. Серые глаза смотрели с грустью и нежностью. Вера прижалась к нему, а он, обняв за плечи, погладил её по густым волосам.
Вернувшийся через некоторое время огон застал Веру крепко спящей, на коленях у Ори. Тот сидел, задумчиво глядя на спокойное лицо дочери. Заслышав шаги Троди, он поднес палец к губам и, осторожно приподняв голову Веры, подложил ей под голову свернутый плащ.
- Ну? – пошевелил усами Троди.
- Да всё в порядке, – ответил довгар, чуть улыбаясь. – Корешки принес? Приправляй давай своё варево, есть охота.
Проснувшись, Вера увидела, что солнце переместилось далеко к закату. Она проспала больше десяти часов. Троди и Ори спали, и Вера не стала их будить. Её мучил голод, последний раз она ела почти сутки назад, на званом ужине у Эркеля. Она согрела на углях остатки похлебки в котелке. Порывшись в мешках, нашла хлеб, а заодно и небольшой мешочек с сушеной травой и кореньями – приправу для блюд. Улыбнувшись и посмотрев на спящего Троди, она аккуратно положила находку на место. Покончив с похлебкой, которая показалась ей верхом кулинарного искусства, Вера обглодала кроличьи косточки и выскребла остатки со стенок котелка куском хлеба. Голод был побежден, душевное равновесие восстановлено, и мир казался прекрасным и добрым.
Подхватив грязную посуду и негромко напевая веселую мелодию, Вера спустилась к лесной опушке. Лошади мирно щипали траву на склоне, и, подняв головы, проводили её взглядами. Побродив немного по внешнему краю леса, она наткнулась на родничок с прозрачной холодной водой. Она напилась, вымыла котелок и уселась под деревом у ручейка, присыпанного облетевшими листьями. Покой и умиротворение царили в лесу, окутанном осенней дремой. По воздуху плыли невесомые паутинки, сотканные словно из золотых нитей. Тишину нарушал лишь щебет птиц, да шелест листьев, которыми поигрывал легкий ветерок. Последние погожие дни. Вера забыла о времени, и лишь когда солнце закатилось за вершину сторожевых гор, она вспомнила, что нужно возвращаться. Набрав воды, она направилась к стоянке.
На полпути Вера услышала вопли огона и крики Ори. Прибавив шагу, она вбежала на площадку и остановилась, глядя на представшее её взору зрелище. Огон и довгар стояли напротив и орали друг на друга, причем у Троди в руке была его ложка, которой он неистово размахивал перед носом у Ори, а тот, в свою очередь, потрясал здоровенной палкой с явным намерением вот-вот пустить её в ход.
- Чурбан малорослый! Кто тебя за язык тянул?! Какая тебе разница, как у них там с лошадьми? Все было в порядке, пока ты со своими измышлениями не сунулся! Я тебе твой болтливый отросток-то укорочу. Где её теперь искать?! - нависая над огоном, вопил Ори с покрасневшим от злости лицом.
- Сам ты чурбан бездушный!! Это тебя спрашивать надо, что ты ей тут наговорил, пока меня не было! Это она из-за тебя сбежала, опять девочку обидел! – напирал огон, задрав голову и почти упираясь грудью в живот Ори.
- Эй! – окликнула Вера уже готовых сцепиться спорщиков. – Вы чего?
Ори и Троди, мгновенно умолкнув, одновременно повернули к ней головы. Затем их красные от напряжения лица расплылись в улыбках, и они облегченно вздохнули.
- А мы, это, проснулись, а тебя нет. Ну, и стали думать, где тебя искать, – улыбнулся во всю бороду огон.
- Не волнуйтесь, я теперь по собственной воле от вас ни на шаг, – усмехнулась Вера. – Вместе, так вместе.
Мужчины переглянулись и рассмеялись. Троди сунул ложку за голенище сапога, и, забрав палку из рук Ори, кинул её в кучу дров. Ори похлопал огона по плечу.
К вечеру ощутимо похолодало, ветер усилился и зловеще завывал, гуляя по развалинам. Быстро стемнело, и вся компания, завернувшись в плащи, устроилась у пылающего огня под защитой каменных стен. Обняв руками согнутые колени и положив на них голову, Вера слушала Ори. Он рассказывал, что случилось после того, как они с огоном обнаружили её исчезновение в жилище Троди.
- Уж не знаю, как Троди разрешение у своих сородичей выпросил, только утром на следующий день мы с ним отправились к подземной пристани. Лошадей пришлось оставить, куда с ними? Но его друзья, - Ори кивнул в сторону Троди, опять суетящегося у костра с ложкой, - обещали о них позаботиться. Так вот, шли мы до этой пристани почти полдня – всё вниз и вниз. Думал, к самой Нейне в Нижнюю Обитель попаду, глубина-то! Может, было б побыстрее, будь я ростом пониже. Кое-где мне на четвереньках ползти приходилось.
- Нелепое зрелище, Вайра! – с ухмылкой прокомментировал огон.- Огромный, вооруженный до зубов вояка опускается на четыре лапки и ползет. Не всегда высокий рост – преимущество.
- Ты вари, не отвлекайся, а то пригорит, - недовольно зыркнув глазами на огона, проворчал Ори. – Ну, добрались, наконец, до подземной реки. Я, сколько на свете живу, сроду не слыхал, чтобы огоны по воде передвигались. Теперь и такое повидал. Эта речка через весь северный хребет течет, от земель Унии до этих гор. Огоны с её помощью срочные грузы или сообщения переправляют. Вот мы и стали срочным грузом. Если бы я знал, что меня ожидает, Вайра, сроду бы не согласился.
Ори прижал ладонь к груди, мученически воздел глаза к небу.
- Затолкали нас его дружки, - снова кивок в сторону хихикающего Троди, - в посудину, лодка не лодка, бочка не бочка, а больше всего на пустое бревно похожа. Бока круглые, сама длинная, внутри пусто. Троди сел впереди, я за ним, одни головы наружу торчат. Да опять мой рост подвел - все время, пока мы плыли, я в полусогнутом положении провел. Борта у этой посудины высокие и немного кверху загнуты, а дно железом обито, чтобы не переворачивалась. Сбоку в стенках лодки отверстия, в них шесты вставлены, от стен отталкиваться. Столкнули нас в стремнину, и, веришь ли, пожалел я, что не верхом за тобой отправился. Как нас потащило, как понесло!
- Вот уж не думал, что ты бояться можешь. Ох, ты и орал! – в голос хохотнул огон, и увернулся от тычка довгарской ногой. Ори погрозил огону, и тут же сам улыбнулся.
- Ладно, ладно. Отдаю тебе должное, Троди, ловко ты с этим бревном справлялся. Первую остановку сделали часов через девять. В основном речка по глухому каменному коридору течет, в полнейшей темноте, но кое-где имеются пологие берега, вроде той пристани, откуда мы отправились. Там течение немного медленнее, и можно выбраться на берег. Так на первой стоянке я думал, что уже никогда не разогнусь. А этому хоть бы что. Ну, отдохнули, погрузились и снова в путь. Хорошо, хоть русло ровное, без подводных камней. Спать прямо на плаву можно. Так четыре дня пролетели. Хотя это потом я понял, что четыре, а тогда мне казалось, что все, что мне в этой жизни осталось – нестись в кромешной темноте в опостылевшем корыте, согнувшись в три погибели.
- Ага, и ругаясь так, что у меня усы висли, - снова встрял огон. – Веришь ли, Вайра, я столько нового про себя узнал! Хотя он потом честно извинился. Но это, когда уже наружу вышли.
- Так я уж думал, что никогда не выйдем! - возмутился Ори. - Я спал, когда Троди меня своими воплями разбудил. Орал, что скоро пристань, и что надо шесты готовить. Успели вовремя, еще бы немного продремал, и унеслись бы к Нейне в Обитель. В общем, причалили, отдохнули и отправились дальше уже пешком. Ну, скажу я тебе, и дорожка нам выпала! В этих местах лет двести – со слов Троди - никого не было. Многие проходы обвалились, приходилось их раскапывать, или искать другие. Был бы я один – там бы и остался. Все-таки, надо признать, иметь в приятелях огона не так уж плохо.
При этих словах, сказанных без улыбки, Троди приподнял брови и покачал головой.
- А ко всему прочему, уже на верхних ярусах, налетели на нас какие-то зверюги.
- Это фросклизы, - поддакнул Троди. – Редкостная пакость.
- Сами здоровенные, - продолжил Ори, - с кошку величиной, крылатые, и невероятно злющие. А зубищи у них, скажу я тебе, словно иглы. И ядовитые, как гадюки. Одна Троди как кусанула, так у него рука на несколько часов отнялась.
- Во, смотри, - и Троди закатал рукав на левой руке, показывая след от укуса – полукруглый ряд красных пятнышек. – Если б не твой отец, она бы мне в горло вцепилась. А горло – не рука, враз дыхалку перекроет. Все- таки, иметь в приятелях верзилу-довгара не так уж плохо.
Настала очередь Ори вздыхать и качать головой.
- В общем, еле от них удрали, и то только потому, что они света не выносят. Все факелы, которые с собой брали, в дело пустили. Последний погас, когда во внешнюю пещеру вырвались, как раз день был, и солнышко светило. За нами эти твари туда сунуться побоялись. Выбрались наружу в горах недалеко от ущелья, и пошли по склону в его сторону – место под стоянку искать. Надеялись, что ты только на следующий день появишься, тут мы тебя и встретим. Кто ж знал, что ты в это время совсем близко? Устроили привал. Уже стемнело, Троди спал, как убитый, а мне не спится, все лежу, думаю, как завтра встретимся. Поднялся размяться, вдруг смотрю, у недалекого лесочка внизу костер горит. Я подумал, что варнинги. А потом там, у костра-то, крики раздались. Эти–то я и во сне узнаю, так только степняки визжать могут. Тут меня как осенило, я огона растолкал, и говорю: «Вайра здесь».
- Растолкал, - пробурчал Троди, выпятив губу. – Пнул так, что чуть кишки не отбил.
- Я ж не нарочно, - пожал плечами довгар. – Ну, пока спустились, пока добежали, а тебя и след простыл. Но славно ты их покрошила, значит, не пропали даром мои наставления! Кровищи было! Троди боялся, что тебя убили. Но я нашел пару стрел с тупыми наконечниками, и обрезки сети. Нравы этих ублюдков я неплохо знаю. Ясно, что, скорее всего, они попытаются тебя продать. Помчались за тобой, по следам их повозок.
- Помчались, - снова презрительно хмыкнул огон. – Они-то на лошадях, а мы пешие. Пока дотащились, уж день закончился.
- Ты ж сам только что говорил, что предпочитаешь ногами ходить, - ухмыльнулся Ори.
- Это, если не торопясь, - парировал огон.
Довгар насмешливо подмигнул Вере, и продолжил.
- Добрались до того селения, куда тебя привезли, и притаились в траве на окраине. Видели, как тебя из балагана в этот дом перетащили. Я Троди еле удержал, когда он рванулся тебя отбивать. Стали думать, как в селение пробраться, до темноты провозились. Собаки еще эти…. Унюхали нас, разгавкались. Пришлось им половину съестного скормить. Как стемнело, мы до конюшни доползли. Пока судили да рядили, как проще в дом пробраться и тебя оттуда вытащить, ты сама появилась. Может, объяснишь, что там произошло? Как тебе удалось уйти, да еще в таком виде? Чья одежа-то?
Вера, согласно кивнув головой, принялась рассказывать о происшедшем. Ори и огон внимательно слушали её, то хмуря брови, то удивленно поднимая их.
- А славно ты с этой девкой разобралась! Главное, не растерялась! – воскликнул Ори, когда Вера закончила рассказ, имея в виду Олсу.
- Меня больше волнует другое, - озабоченно произнес Троди. - Точнее, другой. Я говорю об этом… как его? Об Эркеле. Слишком живо он интересовался этим камушком, – он посмотрел на Верин медальон. – Неспроста это.
- Перестань, Троди, больше он уже ничем не сможет интересоваться. Тем более живо, - хохотнул Ори, довольный шуткой.
- Ну-ну, посмотрим. Хватит болтать, каша готова.
Они сгрудились у котелка, черпая обжигающее варево. Троди снова оказался на высоте, и вскоре ложки заскребли по стенкам и дну посудины.
- Спасибо, Троди! - облизав ложку и довольно жмурясь, сказала Вера. - Ты лучший во всех мирах кашевар.
- Да ладно, - смутился тот, польщенный похвалой. - Давайте спать, что ли.
Спать не хотелось, и они снова принялись обсуждать недавние события. Но постепенно оживленный разговор стал затухать, и как-то внезапно все замолчали. Вере показалось, что темнота вокруг их стоянки стала как будто гуще и сочнее, превратившись в непроницаемый для света костра мрак. Ветер по-прежнему завывал на разные лады, мечась по развалинам, но теперь в его голосе слышались зловещие ноты. Она оглянулась по сторонам, и скорее ощутила, чем увидела, что окружающая их угольная тьма не однородна, а состоит из множества колыхающихся и постоянно перемещающихся теней, бесформенных сгустков мрака. Они собирались, все прибывая и прибывая, вокруг небольшого пятачка, освещенного костром, и все плотнее обступая его со всех сторон. Веру прошиб холодный пот. Из глубин сознания поднимался неконтролируемый, первобытный страх, перерастающий в панику, желание бежать отсюда куда угодно, умереть, но не чувствовать этого всепоглощающего ужаса.
Она взглянула на своих спутников. Ори и Троди сидели, озираясь кругом, белые как мел. Их губы тряслись, в глазах застыл ужас. Внезапно Ори схватился руками за голову, и, повалившись ничком, тоненько завыл. Он бился о камни, до крови разбивая себе руки, голову, лицо. Троди мычал, раскачиваясь из стороны в сторону и закрыв глаза. По его круглому лицу катились слезы. Вера, с величайшим трудом душа в себе охвативший её ужас, опустилась на колени и подползла к Ори. Медальон на шее вибрировал мелкой дрожью. Непослушными руками обхватив руки Ори, она попыталась его успокоить. Его взгляд остановился на ней, и вдруг, с силой отшвырнув девушку на камни, он выхватил из-за голенища нож, и с полными ужаса и безумия глазами кинулся на неё. Вера едва успела отпрянуть в сторону, как сталь царапнула камень в том месте, где только что была её голова. Не раздумывая, она с силой пнула ногой по руке, сжимавшей нож. Клинок вывалился из пальцев, а Ори потерял равновесие и свалился, ударившись головой о лежащий камень. От удара он на несколько минут отключился и Вера, превозмогая растущую панику и подступающее к сердцу безумное желание вонзить стальное лезвие в спину распростертого на земле человека, крепко связала Ори.
Справившись с этим, она оглянулась, и заметила, что Троди нет на месте. Добравшись до сложенных вещей, Вера вынула из ножен меч и повернулась к обступившим костер призракам.
- Прочь с дороги! – спазмы сдавили гортань, вместо крика из горла вырвался хрип. Тьма подступила уже к самому краю костра, но языки пламени не могли рассеять мрак, грозивший поглотить все вокруг. Замахнувшись трясущейся рукой, Вера ткнула мечом в надвигающиеся на неё тени. Клинок пронзил черную пустоту, не нанеся ни малейшего вреда. Тогда, бросив оружие, она вытащила из огня горящую ветку, и, размахивая ею, двинулась в обступающий её мрак. Она шла вперед, прямо сквозь сгустки тьмы, поглощающие свет без остатка. Безмолвные тени не пытались напасть на неё, помешать девушке. Они просто были везде, заполняя пространство вокруг и внутри неё диким, валящим с ног ужасом. Свет и звуки тонули в них, впитывались ими, как губкой. Мрак с жадностью пил огонь, пил жизнь.
Внезапно Вера поняла, что видит звезды. Она прошла сквозь кольцо тьмы, со всех сторон обступившей то место, где горел невидимый теперь огонь и где лежал связанный Ори. А далеко впереди, по направлению к отвесной стене, медленно, словно сквозь воду, брел Троди.
- Троди-и! – Вера бросила горящую ветку на землю. Вокруг неё тотчас сгустилась тьма, и факел не погас, но канул в ней. Спотыкаясь о камни, путаясь в длинном подоле платья, падая и снова поднимаясь, Вера бежала за огоном, надеясь, что успеет остановить его прежде, чем он сделает свой последний шаг в пустоту. Она настигла его у самого обрыва. Троди стоял, покачиваясь и глядя вниз, на темнеющие у основания скалы камни.
- Троди! Не надо, Троди, – прошептала Вера, дрожа. Она медленно, шаг за шагом, подходила к нему, вытянув вперед руки. Огон повернул голову и взглянул на неё. В его глазах застыла та же самая безумная паника, какую несколько минут назад Вера видела в глазах Ори. Так, глядя на неё, он шагнул вперед. Рванувшись к нему, она в последний миг успела вцепиться обеими руками в воротник огоньей куртки. Ткань затрещала, но выдержала. Упав на живот, Вера скребла носками сапог землю, стараясь найти какую-нибудь опору, и медленно сползала к краю. Тяжелое тело огона, съезжая вниз, тянуло за собой. Но ни выпускать его, ни падать Вера не собиралась. Ужас, порожденный призраками, уступил место страху за жизнь Троди, и она закричала.
- Не смей падать!! Слышишь меня? Не смей!!!
Её отчаянный крик произвел нужное действие. Глаза Троди приобрели осмысленное выражение, и он, вскинув одну руку, ухватился за край скалы. Вера, отпустив правой рукой воротник куртки, подхватила огона под широкий пояс, и потащила наверх. Наконец ему удалось опереться грудью на каменный уступ, и Вера, напрягая последние силы, втянула Троди на площадку. Не успев отдышаться, и опасаясь за огона, который пока не опомнился и лежал, обессиленный, она подняла его и, поддерживая, повела к стоянке. Уже почти не обращая внимания на теснящиеся вокруг них тени, Вера дотащила Троди до места и поступила с ним так же, как и с Ори – крепко связала его.
Забившись в угол, образованный каменными стенами, она обхватила руками колени и спрятала в них лицо. «Нет, нет, я не ваша! Я не поддамся, пошли вон! » - твердила Вера, бессознательно сжимая медальон и ощущая ладонями исходящее от него тепло и еле уловимую вибрацию. Так, скорчившись и отбиваясь от накатывающего волнами ужаса, она провела остаток ночи. К утру, измотанная постоянным сопротивлением и напряжением воли, Вера впала в забытьё.
Ей чудилась похоронная музыка, она увидела себя стоящей на городском кладбище в окружении знакомых ей людей. Пробравшись вперед, она с любопытством взглянула на лежащего в гробу человека, на того, по кому звучала музыка. И увидела себя. «Это обман! Я живая, я же здесь!»- кричала Вера, но музыка заглушала её голос. Вера металась от одного человека к другому, хватая их за руки, заглядывая в расплывающиеся и уже неузнаваемые лица. Но они досадливо и недовольно отстранялись, стряхивая её руки со своих плеч. Послышался стук молотков, а затем она, повернувшись, увидела, как гроб с её телом опустили в глубокую яму, полную мрака и ужаса. Громадным усилием воли Вера отогнала жуткое видение и желание покончить, наконец, со всем этим кошмаром, просто вонзив себе в грудь острый клинок.
Находясь на грани, она бессознательно уловила внезапную перемену в окружающем её пространстве – ледяные пальцы ужаса разжимались, паника и страх уступали место небывалому покою. Вера поняла, что выиграла эту ночь, и со спокойным сердцем позволила себе потерять сознание. Она не видела, как отступали и уходили, словно впитываясь в каменные остовы стен, безмолвные мрачные тени, как первые лучи восходящего солнца прорезали предрассветные сумерки.
Первое, что Вера увидела, открыв глаза, были белые стволы деревьев и трепещущие на их ветвях листья. Потом в поле зрения вплыло лицо Ори, с запавшими глазами, побитое и озабоченное: «Слава Валкуну, ты жива!». Приподнявшись, Вера огляделась. Она лежала на подстилке из опавших листьев, прикрытых плащом Троди, на поляне в лесу. Холодный осенний ветер шумел в кронах деревьев, срывая с ветвей и швыряя на землю остатки лиственного убора. Небо над лесом было затянуто темными, низко плывущими тучами.
- Что случилось? Как мы здесь оказались? И где Троди?– Вера приподнялась и повернулась к Ори, сидевшему подле неё на корточках.
- С ним все в порядке, скоро появится. Лошади убежали. Искали их, звали. Бесполезно. Мы перенесли тебя сюда на руках, я с тобой остался, а Троди пошел за вещами.
- Я же вас обоих связала. Как вам удалось освободиться? – нестерпимо болела голова, каждое слово давалось с трудом, и Вера снова опустилась на подстилку.
- Легко. Ты бросила рядом со мной меч.
Послышались шаги, и из-за деревьев, пыхтя и отдуваясь, показался навьюченный Троди. Сбросив поклажу на землю, он подошел к Ори.
- Как она?
- Я в порядке, Троди. Только немного голова болит.
Огон присел возле Веры, и, покачав головой, тихо сказал:
- Спасибо, девочка. Я теперь дважды твой должник, – его лицо, так же как и лицо Ори, носило следы пережитого ночью кошмара. Поднявшись, огон посмотрел в ту сторону, откуда пришел. - Надо уходить отсюда, и, чем скорее, тем лучше. Ты сможешь идти, Вайра?
- Да.
Вера поднялась. От резких движений закружилась голова, в глазах поплыли разноцветные круги, и её шатнуло в сторону. Оперевшись рукой о ствол дерева, Вера понемногу приходила в себя. Огон сочувственно посмотрел на неё, и обернулся к Ори:
- Хотя, может, стоит немного задержаться?
- Нет, - жестко ответил Ори, приспосабливая поудобнее вещевые мешки. - Мы не знаем, как далеко простирается власть тех, кто обитает в этом проклятом месте. Сегодня ночью мы чудом остались живы. Я не думаю, что во второй раз мы так легко отделаемся, если останемся. Сейчас уже за полдень, до того, как стемнеет, нам нужно убраться отсюда подальше. Троди, бери эти мешки. С Вайры хватит пока её оружия.
- Мне не нужны поблажки! – запротестовала Вера. – Давайте мне мою ношу, я не слабее вас.
- Никто и не говорит, что ты слабее. Завтра ты возьмешь всё, что тебе причитается, а пока пойдешь налегке.
Спорить с Ори было бесполезно, да и не хотелось. Вера покорно кивнула головой и двинулась вслед за Троди. В лесу было тихо. Лесные пичуги затихли, напуганные приближающимся ненастьем. Холодный осенний ветер, вольготно разгуливающий по открытым полянам, здесь вел себя гораздо тише. Покрывало из опавших листьев, ещё не смоченных дождями, было сухим и мягким. В листве то и дело слышались шорохи и шуршание мелких лесных зверюшек.
Огон шагал впереди, безошибочно определяя верное направление, и двигаясь строго на восток. В руках у него был широкий топор, которым он время от времени рубил кустарник, преграждающий им путь. Вера шла за Троди следом. Элегантные сапожки на каблучках, которыми снабдила её Олса, были совершенно не приспособлены для подобных путешествий по лесам, как и весь остальной наряд. Вера поминутно чертыхалась и шипела сквозь зубы, цепляясь длинным подолом платья за ветки, спотыкаясь, и с сожалением вспоминая свой прежний удобный костюм. Ори завершал шествие.
Шли молча, сберегая энергию для движения. Остановились ненадолго всего один раз, перейдя вброд маленький лесной ручеек. Семичасовой переход закончился уже в сумерках. Ори с Верой соорудили из ветвей шалаш, негласно распределив обязанности, и предоставив Троди возится с костром и едой. Наступление темноты повергло всех в тягостное ожидание. Друзья сидели у костра, с напряжением вглядываясь в темноту, и прислушиваясь к своим ощущениям. Но ничего не происходило, на лес опустилась обычная осенняя ночь, хоть и очень холодная.
Наконец, убедившись, что кошмар не повторится, Вера и Троди отправились спать в нехитрое убежище. Ори остался на страже у костра. Прислонившись спиной к толстому стволу дерева и положив на колени меч, он вслушивался в звуки ночного леса и смотрел на языки пламени. То, что он слышал, не вызывало в нем беспокойства. Ухнула сова, прошуршала в листве мышь и чуть погодя пискнула, попав в лапы крылатой хищницы. Откуда-то издалека послышался волчий вой, и затих, удаляясь. Стал накрапывать мелкий дождь, и Ори забрался в шалаш. Через три часа его сменил Троди, затем, невзирая на протесты мужчин, смену приняла Вера.
Ночь прошла спокойно, и холодным промозглым утром путь продолжился. Серый тоскливый рассвет не подарил ни одного лучика солнца, небо над лесом было покрыто пеленой тяжелых, полных влаги, туч. Мелкий занудный дождь не прекращался ни на минуту, печально перешептываясь с умирающими листьями и оплакивая ушедшее лето. Настроение, поначалу приподнятое мирно прошедшей ночью, постепенно уступило место молчаливому унынию. Пропитанные специальным составом плащи защищали от дождя, но витающая в воздухе водяная пыль проникала и под них. Одежда отсырела и плохо согревала, а порывы холодного северного ветра, задувая полы плащей, леденили тела. Но три фигуры, затерянные в бесконечных просторах лесов, с необъяснимым упорством двигались вперед и вперед.
Прошло четырнадцать дней с того момента, как путники ушли от Карнейского ущелья. Ни разу не наткнулись они даже на малейшие признаки того, что в этих лесах обитают люди. А вот зверья здесь хватало. Волчий вой стал постоянным сопровождением их ночевок, но к стоянкам волки не подходили. Лесные дебри изобиловали дичью, и основным блюдом путешественников стало мясо. Главным поставщиком мяса был Ори. Да и Вера, преодолевшая муки совести цивилизованного человека и испытавшая охотничий азарт, вскоре стала его помощницей в добывании пищи. Первый добытый ею заяц был встречен шумными поздравлениями, и показался Вере необычайно вкусным. Со своей стороны Троди, проявивший удивительные знания местной флоры, вносил некоторое разнообразие в мясное меню. То он откапывал какие-то корешки, и, мелко настругав их своим ножом, приправлял похлебку, то баловал спутников грибами, оказавшись их большим знатоком и любителем. Еще в меню входили терн, дикие яблоки, орехи и желуди, которые огон поджаривал на огне.
Короткие сумрачные дни без единого луча солнца заставляли двигаться и в стремительно наступающей по вечерам темноте, чтобы успеть добраться к предполагаемой цели до того, как зима полностью вступит в свои права. Днем воздух над лесом оглашали своим криком громадные стаи различных птиц, улетающих на юг и казавшихся одинаково черными на фоне свинцового неба. Октябрь едва перевалил за вторую половину, но быстро приближающаяся ранняя зима уже давала о себе знать - за ночь лужи дождевой воды и мокрые голые ветви деревьев покрывались тонкой корочкой льда. Отсыревающая за день одежда плохо спасала по ночам от холода. Полы плащей обгорели по краям от близкого соседства с огнем, когда умаявшиеся за трудный дневной переход путники жались по ночам поближе к огню, стараясь подсушить одежду и согреться.
Как-то вечером, будучи в особенно мрачном настроении, они сидели у костра на очередном привале. Вера, шмыгая носом и напевая незатейливый мотивчик, пыталась приладить на место оторванный на четверть подол платья, благо у запасливого огона нашлась и иголка. Троди закутался в плащ по самый нос и уселся чуть ли не вплотную к ярко пылающему, потрескивающему поленьями, огню. Ори просто стоял, глядя в никуда и вытянув руки над пламенеющими углями. Первым не выдержал молчания Троди.
- Послушайте, я не хочу никого обидеть, но, может, не стоило так торопиться с этим походом? Какая нужда вас понесла в эти дебри, когда зима на носу? Не лучше ли будет вернуться, и, спокойно перезимовав, весной начать все заново? Или хотя бы поискать жилье в этих лесах, ведь живет же здесь кто-нибудь?
- А тебя никто не заставлял идти с нами, ты сам напросился, – ответил Ори. – Обратная дорожка хорошо протоптана, можешь возвращаться, а мы пойдем дальше. Что касается жилья, то никто в этих местах не живет. Но, возможно, это и к лучшему. Так что можешь разворачиваться и топать обратно.
-Ха, обратно! Будь ты один, я бы еще подумал. Я о ней беспокоюсь, – огон кивнул головой в сторону Веры. – Ты её просто загонишь и угробишь!
- Ты поосторожней, – начал закипать Ори. - Еще неизвестно, кто кого угробит. Вайра – моя дочь, и я уж как-нибудь сам о ней позабочусь, без твоих нотаций, недомерок.
- Что? Это кто недомерок? – взвился Троди. – Это ты переросток! Ты уже о ней позаботился, она из-за тебя чуть с белым светом не распрощалась! Если бы не ты, она бы не сбежала тогда из моего дома, и не попала бы в лапы к этим головорезам. Мы бы спокойно добрались до ущелья вместе, не оставили бы лошадей, и теперь, возможно, были бы намного ближе к цели. Это из-за тебя нам приходится тащиться пешком по этим дебрям. И в ущелье тоже! Я ведь говорил тогда, что надо было ночевать в лесу, а не в этих проклятых развалинах!
- Ну да, задним умом все сильны! Я не намерен выслушивать поучения от камнегрыза. Тебе лучше заткнуться, а то не ровен час, останешься без языка, если не без головы, – глаза Ори сузились, губы скривились. Его рука, откинув полы плаща, легла на рукоять меча. – А еще лучше, убирался бы ты в свою нору, если уж тебе так захотелось.
- Ты что, мне угрожаешь?! – огон вскочил, рывком сбросил с широких плеч плащ, и схватился за топор. – А ну-ка, подойди поближе, посмотрим, чей язык длиннее, и чья шея крепче!
Ори, пригнувшись и ощетинившись, словно волк, медленно вытягивал из ножен меч. Троди, в свою очередь, гордо выпрямившись во весь свой небольшой рост, и выставив перед собой топор, мерил Ори презрительным взглядом. Вера, прекратив заниматься порванным платьем, подняла усталый взгляд на готовых вступить в драку спутников. Она уже привыкла к нередким спорам Ори и Троди. Они носили кратковременный и незлобный характер и быстро заканчивались перемирием. Но этот грозил перерасти в серьезную ссору.
- Хватит! – громко прозвенел её голос. Противники вздрогнули и уставились на неё. – Послушайте себя! Стыдитесь, вы что, совсем разум потеряли? Троди, я не маленькая девочка, и могу сама о себе позаботиться, но благодарю тебя за заботу обо мне. Ори, не стоит разбрасываться друзьями, тем более такими, как Троди, – голос её смягчился и зазвучал просяще. – Ну, пожалуйста, не нужно ссор. Нам нужно держаться вместе, поодиночке мы точно не выберемся отсюда. Извинитесь и уберите оружие, здесь нет врагов.
Вера поднялась и ожидающе смотрела на мужчин. Первым, вздохнув и выпрямившись, вбросил в ножны меч Ори. Троди, пожевав губами, тоже опустил топор.
- Ладно, коротышка, мир, - кивнул Ори огону.
- А извинения? – почесал бороду огон.
Ори насупился, но Вера смотрела на него таким умоляющим взглядом.
- Извини, - выдавил довгар, не глядя на огона.
- Да ладно, - смутился тот. – Ты извини. Кто меня за язык тянул?
Инцидент был исчерпан. Вера улыбнулась.
- Дров подброшу, - поднялась она, и тут же вскрикнула. - Ой! Троди, твой плащ горит!
Ткань плаща, опрометчиво брошенного огоном у самой границы огня, почернела и дымился.
Вера бросилась к костру, и принялась затаптывать начавшую тлеть ткань. Оторванный кусок её подола зацепился за лежавшую ветку, и, затрещав, оторвался, оголив ноги по колено. Чертыхнувшись, Вера нагнулась и рывком оторвала повисший на нитках лоскут. Потом подняла и встряхнула попорченный плащ. Впереди, на уровне груди, зияла внушительная дыра. Вера, не зная, смеяться или плакать, держала в правой руке плащ, а в левой ставший ненужным кусок ткани. Затем, взглянув в расстроенное лицо Троди, не выдержала и рассмеялась.
- Возьми, это сойдет для починки. А с меня хватит, я ложусь спать, – с этими словами она повесила огону на плечо то, что держала в руках, и вручила ему иголку. Троди оглянулся на Ори. Тот стоял, глядя на растерянного огона и улыбаясь. Троди вызывающе вскинул голову и уперся руками в бока: «Ну, и что?». Тут Ори тоже не сдержался и прыснул со смеху. Подойдя к огону, он дружелюбно хлопнул его по плечу:
- Ладно, извини. Чини, впредь будешь знать, как задираться.
В ответ Троди только досадливо махнул рукой, уселся поближе к костру, и принялся за починку испорченной вещи. Утром на плаще Троди красовалась внушительная заплатка.
Едва забрезжил пасмурный рассвет, они снялись со стоянки, и, похрустывая льдом на обледеневших листьях и лужицах, отправились дальше. Широкая полноводная река с быстрым течением открылась перед ними неожиданно. Кромка леса по обеим сторонам реки вплотную подступала к невысоким, но крутым берегам.
- Так, и что будем делать? – присаживаясь на выступающий корень и доставая кисет с табаком, спросил огон.
- Может, брод поищем? – нерешительно предложила Вера, растерянно глядя на несущуюся под обрывом воду.
- Давайте сначала отдохнем, а потом решим, как нам перебраться на другую сторону, - Ори сбросил мешки, и глянул вниз.
Отвесные берега, предохраняемые от размывания корнями растущих деревьев, не позволяли спуститься к воде. После недолгих раздумий было решено пойти вдоль берега вниз по течению и поискать какую-нибудь переправу или хотя бы более удобный пологий берег. Река стремительно несла свои воды в прямом, как стрела, русле, нигде не сужаясь. Почти полтора часа прошагали путники вдоль берега, пока не обнаружили то, что искали. В одном месте река размыла берег, и осыпавшаяся почва образовала пологую ложбинку, годную на то, чтобы без особых трудностей подобраться к воде. Теперь оставалось решить, как преодолеть эту неожиданную преграду. Переправляться вплавь при такой погоде друзья не решились бы, даже не будь при них поклажи. К тому же выяснилось, что Троди не умеет плавать.
- Постой, а как же ты отважился плыть по вашей подземной реке? – удивился Ори.
- Так я ведь не сам плыл, а в лодке, – резонно заметил огон.
- А если бы лодка перевернулась? – ехидно прищурился Ори.
- Исключено, не было еще ни одного такого случая, – ответил Троди.
- Кстати, о лодках, – Вера оглядывала поросший деревьями берег за их спинами. – Давайте построим плот? Топор есть, веревки имеются, а?
- Придется. Похоже, что другим способом здесь не переправиться, – Ори тоже оглянулся на лес в поисках подходящего материала.
Два дня ушло на постройку плота. Троди и Ори, поочередно орудуя топором огона, срубили поблизости пять средней толщины деревьев. Общими усилиями, волоча по мокрой глине, перетащили обтесанные стволы вниз, к реке, и крепко связали их имеющимися веревками. Пару длинных шестов-весел изготовили из молодых дубков, а на якоря пустили два больших булыжника. Утро третьего дня выдалось особенно ветреным и холодным. Морозец, выбеливший за ночь увядшую траву, с наступлением рассвета нисколько не ослабел. Троди, поёживаясь и с содроганием глядя на свинцовую воду, по которой пробегала рябь от налетающих порывов ветра, устроился посередине плота среди сложенного скарба. Вера и Ори оттолкнулись от берега шестами, и плот подхватило стремительным потоком.
- Нам нужно подобраться как можно ближе к другому берегу, и найти место, где можно причалить! – крикнул Ори, обращаясь к Вере.
Ветер, разгулявшийся на открытом пространстве, унес его слова в сторону. Вера кивнула, и сильней налегла на длинное весло. Плот несся вперед, метр за метром перемещаясь к противоположной стороне реки. Бедняга Троди почти не дышал и в смятении глядел на заливающие бревна волны. Наконец, им удалось подвести плот почти к самому берегу. Но, как ни всматривались и не прикидывали плотогоны, причалить не было никакой возможности. Крутой обрывистый берег нависал над водой, словно стена. И их несло все дальше и дальше.
Вера уже приноровилась управляться с длинным шестом, направляя плот в нужном направлении, а Троди почти перестал бояться, и поднялся во весь рост, глядя вперед. Именно он, а не Вера или Ори, увлеченные поиском подходящего места, увидел и услышал приближающуюся опасность. Кромка леса, тянущаяся вдоль берега, далеко впереди неожиданно обрывалась, словно отрезанная. В том месте, где заканчивался лес, над рекой стояла пелена из водяных брызг, а вскоре послышался нарастающий шум, переросший в рев воды, низвергающейся с высоты. Глаза Троди округлились, и, вытянув руку вперед, он завопил:
- Водопад! К берегу, быстрее!
Вера и Ори уже и сами поняли, в какую переделку попали. Изо всех сил налегая на шесты, они подвели плот вплотную к отвесному берегу.
- Троди, якоря! – воткнув шест в дно, напрягая мускулы и удерживая рвущийся вперед плот на месте, закричал Ори. Огон спихнул в воду булыжники, обвязанные веревками.
– Шест! Держи плот! – довгар мотнул головой, и огон подскочил к Вере, перехватывая шест из её рук. - Вайра, привяжи что-нибудь к веревке, цепляй за дерево! Быстрее!
Вера выхватила из ножен и обвязала веревкой свой кинжал. Затем, раскрутив над головой, метнула клинок, целясь в толстую ветку растущего над водой дерева. Кинжал царапнул по шершавой коре нависшей над рекой ветви, и соскользнул в воду. Ори скрипнул зубами:
- Еще раз! Кинь так, чтобы веревка обмоталась вокруг ветки!
Вера быстро смотала веревку и раскрутила её вновь. Блеснувшее лезвие взвилось в воздух, и, описав в воздухе дугу, несколько раз крутанулось вокруг толстой ветви. Вера с силой дернула за оставшийся в её руках конец, проверяя на прочность. Веревка натянулась, но не оборвалась.
- Лезь первой! – скомандовал Ори. – Троди, поднимайте все наверх!
Не мешкая, Вера покрепче ухватилась за веревку, и оттолкнулась от бревен. Плот слегка качнуло, а она, упираясь ногами в скользкий берег и подтягиваясь на руках, выбралась на берег. Подбежав к дереву, Вера завязала прочным узлом уже начавшую распускаться веревку, и бросила свободный конец Троди. Вскоре вся поклажа была на берегу. Ори, взмокший от напряжения, из последних сил побелевшими пальцами удерживал облегченный плот на месте.
- Давай же, ну! - прохрипел он. - Я не могу держать его вечно!
Троди, обвязав веревку вокруг пояса, оттолкнулся, и, упираясь ногами в глину, полез наверх. В это мгновение веревка, которой был обмотан служивший якорем камень, не выдержала напора воды, и оборвалась. Плот, получивший дополнительную энергию от толчка Троди, рванулся вперед, а Ори, упал на бревна.
- Ори!!!– Вера, сдирая в кровь ладони, поспешно выбирала веревку с привязанным к ней огоном. Едва Троди успел ухватиться руками за край берега и закинуть на него ноги, она полоснула по веревке кинжалом, и, сматывая её на бегу, ринулась вдоль берега догонять плот с уносившимся на нем Ори. Плот, освободившийся от сдерживающей его тяжести, летел туда, откуда доносился грохот водопада. Ори пытался шестом удерживать плот вплотную к берегу, но его неуклонно сносило к середине реки.
Расстояние между ним и сушей увеличивалось, а пропасть, куда с ревом устремлялись многие тонны воды, становилась все ближе. Довгар решился, и, оттолкнувшись шестом от бревен, прыгнул к берегу. Неустойчивая опора подвела, и довгар нырнул в ледяную реку. Холодная вода залила рот, разгоряченное тело скрутили судороги. Ори, отплевываясь и поминутно окунаясь с головой, из последних сил греб к берегу. Какое-то время удерживаться на поверхности ему помогал плащ, куполом расстелившийся по воде. Но сослужившая поначалу добрую службу ткань вскоре намокла, и потянула на дно. Уже почти захлебнувшийся и обессиленный, Ори увидел бегущую по берегу и кричащую Веру.
- Держись! – один конец веревки полетел в воду. Ори леденеющими пальцами ухватился за него. Вера, расставив ноги и перебросив веревку через плечи, стала вытягивать Ори из воды. Подоспевший Троди помог вытащить полуживого Ори на высокий берег. Довгара трясло, зубы клацали, а кожа посинела от холода. Вера и Троди стащили со слабо протестующего Ори мокрую одежду и, завернув его в свои сухие плащи, бегом пустились туда, где остались их вещи. Довгар еле перебирал непослушными ногами, и его приходилось поддерживать.
Троди, побежав вперед, принялся спешно разводить костер. К тому времени, когда Вера с продрогшим до костей Ори добрались до вынужденной стоянки, там уже ярко полыхал огонь, а в котелке грелась вода. Дрожащего Ори завернули в прогретые над огнем одеяла, и усадили поближе к костру. Троди достал из своих запасов памятную фляжку, и влил в рот довгара хорошую порцию вина, полностью опустошив её. Вера, заботливо придерживая кружку, напоила Ори горячим чаем. Мокрую одежду, отжав, развесили на ветвях над костром для просушки. Постепенно, очень-очень медленно, белое лицо Ори порозовело, дрожь утихла, и он смог улыбнуться.
- Обожаю купаться. Не хочешь попробовать, а, Троди?
Шутка была встречена радостным возгласом огона:
- Слава богам! Если ты начал меня подначивать, значит, с тобой все в порядке! Ну, и напугал же ты нас.
- Неужели ты за меня переживал? – усмехнулся Ори. - Помнится, несколько дней назад ты готов был опробовать мою шею на прочность.
Улыбка сползла с лица огона, и, внимательно и серьезно глянув в глаза Ори, он тихо сказал:
- Я никогда не подниму руку на того, кого считаю своим другом. Вы оба, ты и Вайра, очень мне дороги. И я действительно боялся за тебя. Ясно тебе, старый гмуроненавистник? – последняя фраза была произнесена прежним задиристым тоном.
Ори, высвободив руку из одеял, хлопнул огона по плечу.
- Ну, теперь у тебя больше нет оснований дрожать за мою шкуру. Я в полном порядке, - он рассмеялся, но тут же закашлялся. - Проклятая река, нахлебался воды. Ничего, завтра все будет нормально.
Но Вера не разделяла уверенности Ори и радости Троди, и с беспокойством смотрела на яркий румянец, постепенно разливающийся по щекам Ори взамен синюшной бледности. Ночь он провел, закутанный в одеяла, а утром, игнорируя протесты Веры и Троди, натянул на тело всё еще влажную и холодную одежду.
- Я не младенец, чтобы лежать в пеленках. На мне это быстрее высохнет.
И они, покинув берег, двинулись в прежнем направлении. Кашель одолевал Ори все сильнее. Вечером, натаскав дров для костра, он бессильно опустился на кучу валежника и прикрыл глаза. Вера, подойдя и взяв его за руку, с нарастающей тревогой прислушалась к хриплому и натужному дыханию. Притронувшись к бородатой щеке довгара, Вера обнаружила, что она неправдоподобно горячая. Почувствовав прикосновение, Ори открыл воспаленные глаза, и ободряюще улыбнулся ей:
- Нужно поспать, я просто немного устал.
- У тебя жар. Пойдем ближе к огню. Я принесу тебе поесть и приготовлю горячее питье.
- Спасибо. У тебя испуганный вид, Вайра. Не волнуйся, обычной простуде со мной не совладать. Утром это пройдет.
Вера просидела с Ори всю ночь, словно он был маленький ребенок, перебирая в уме доступные в сложившихся условиях методы лечения. К сожалению, обилием они не отличались. Она поила его горячим питьем, отирала пылающий лоб холодной влажной тканью. Предложение остаться и переждать пару-тройку дней, чтобы спал жар, Ори отверг с негодованием. В последующие два дня его состояние как будто немного улучшилось, но на утро третьего дня Троди разбудил Веру, и мрачно сообщил, что Ори стало совсем плохо:
- Он горячий, как сковородка, бредит и задыхается. Я не могу его добудиться.
Опустившись на колени, Вера дотронулась до лба мечущегося в бреду мужчины. Ладонь словно обожгло.
- Ори! Отец! – Вера сжала бессильно лежавшую поверх одеяла руку. Довгар не ответил. Дыхание со свистом и хрипом вырывалось через потрескавшиеся губы вперемешку с тихими бессвязными словами.
- Троди, что нам делать? Ему нужна серьёзная помощь. Похоже, что это не обычная простуда, а кое-что похуже.
- Нельзя, чтобы он мерз. Надо укрыть его, завернуть во все, что найдем. Будь сейчас лето, или хотя бы ранняя осень, можно было бы поискать целебных трав. Хотя… Побудь с ним немного, я скоро вернусь.
Они укрыли Ори всем, что нашлось в мешках, и своими плащами. На крышу маленького шалаша, в котором они ночевали, Вера набросала побольше разлапистых еловых веток, а перед входом развела огонь. Троди, прихватив с собой свою кирку и наказав Вере следить за обоими кострами и вскипятить воду, исчез в лесу. Появился он только часа через полтора. Закинув инструмент за спину, он нес в одной руке несколько пучков тонких корешков, а в другой длинные тонкие полосы коры, ободранных с какого-то дерева.
- Подожги кору и окуривай Ори дымом. С этим я сам разберусь.
Троди передал мягкие полоски Вере, а сам принялся перебирать и чистить принесенные корни. Влажная кора, подожженная Верой, исторгала ароматный, немного горьковатый дым. Укрепив тлеющую ленту между ветками, образующими стены шалаша, Вера взглянула на приготовления огона. Тот, отчистив корни от налипшей на них земли и сполоснув, кинул их в кипящую на огне воду.
- Ты можешь поспать, я побуду с Ори, и сам прослежу за отваром, – обратился огон к Вере. Она согласно кивнула, и, забравшись в шалаш, свернулась рядом с больным. Витающий в воздухе терпкий аромат успокаивал, и она, неожиданно для себя, заснула мгновенно и без снов.
Убаюканная дурманящим запахом дыма, Вера проспала неимоверно долго – до самых сумерек. Она проснулась, и несколько мгновений лежала, не открывая глаз, удивляясь необычайному ощущению легкости, безмятежности и силы, которой было налито отдохнувшее тело. Рядом послышался сдавленный вздох, и хриплое дыхание Ори вывело её из эйфории. Открыв глаза, она поспешно приподнялась и заглянула в лицо больного. Довгар так и не пришел в сознание, и, похоже, ему стало хуже. Светлые волосы облепили его мокрый лоб, щеки ввалились, через потрескавшиеся приоткрытые губы со свистом вырывалось натужное дыхание. Вера откинула слипшиеся пряди с мокрого лба, и отерла лицо Ори сухим лоскутом ткани. Сидя в наполненном запахом шалаше, Вера почувствовала, что снова впадает в приятное оцепенение, и глаза её закрываются. Она поспешно выбралась наружу, и свежий холодный ветер развеял царивший в голове туман.
- Хорошо отдохнула? – Троди сидел у огня, и, поставив перед собой котелок, что-то растирал в нем свежеструганным деревянным пестиком.
- Более чем… Странные ощущения. Мне кажется, что я могу взлететь, или бежать долго-долго. Это от дыма?
- Да. Дерево, с которого я содрал кору, обладает многими качествами, как полезными, так и вредными. Оно считается ядовитым, и не годится на дрова. Бывали случаи, что полено с него, брошенное в печь или огонь, доводило людей до смертоубийства своим запахом. Сок этого дерева – сильнейший яд, и незначительная царапина, в которую он попадет, может стать смертельной. Этим пользуются наемные убийцы и жены, которым надоели их мужья. Но, в то же время, оно – ценный материал для тех, кто умело и осторожно использует его. В малых дозах и яд – лекарство. Молодые, только распустившиеся листья, не успевшие накопить в себе большое количество яда, используются как составная часть многих эликсиров. Верхний тонкий слой коры, если его поджечь, действует как легкое успокаивающее, обезболивающее и обеззараживающее средство. Ты сильно устала за последние дни, тебе он пойдет на пользу. И это сейчас почти единственное средство, которым мы можем помочь Ори. Почти, потому что тут у меня еще кое-что. Помоги-ка мне.
Огон поднялся, потянулся, хрустнул суставами и передал Вере пестик, показав, что надо делать. В стоящем на тлеющих углях котелке попыхивали разваренные волокнистые корешки. Вера поморщилась – запашок они исторгали весьма противный, и принялась перетирать их в кашицу. Когда снадобье было готово и слегка остыло, Троди намазал им чистую тряпицу и, при помощи Веры ворочая тяжелое тело Ори, наложил припарку на оголенные грудь и спину. Затем довгара снова тепло укрыли, и подожгли новую ленту коры, прикрепив её на место истлевшей.
- Переждем ночь, утром будем решать, что делать дальше, - Троди забрался в шалаш, и заснул так же быстро и крепко, как перед этим Вера. Она же, отдохнувшая и полная сил, просидела холодную ночь у костра, прислушиваясь к окружающим звукам.
Вопреки надеждам, утро не принесло облегчения. Напротив - огон, взглянув на осунувшееся, с заострившимися чертами, лицо довгара, и приложив ухо к его груди, побледнел и оглянулся на Веру, вопросительно смотревшую на него. В его глазах она увидела безысходность и угасающую надежду. Не выдержав её взгляда, он отвернулся и вышел из шалаша. Вера выскочила вслед за ним.
- Что ты молчишь? У тебя вид, словно ты смерть увидел.
- Ты права. Самое большее, что ему осталось – два дня. Он не выживет, мы не в силах его спасти, – тихо, стараясь избегать взгляда Веры, прошептал огон.
- Врешь! - в сердцах крикнула Вера, и с окрестных деревьев вспорхнули спугнутые птицы. – Он воин, и не в постели от глупой болезни ему умирать! Нет! Скажи, что это неправда, Троди, ну, пожалуйста! Прошу тебя…
Она опустилась прямо на землю и, не сдержавшись, зарыдала во весь голос, колотя кулаками по сырой листве. Троди стоял рядом с ней, бессильно опустив руки. Потом она просто молча сидела, обхватив руками голову и уставившись на носки своих сапог. Огон так и остался стоять, словно врытый в землю, с опущенной головой и потухшими глазами. Прошло немало времени, прежде чем Вера поднялась на ноги. Она опоясалась мечом, накинула плащ, и, прихватив лук и стрелы, направилась к лесу. Троди потерянно и без удивления следил за её действиями.
- Куда ты идешь? – задал он вопрос, когда Вера уже достигла окружающих поляну деревьев.
- В лес, – последовал краткий ответ, и Троди по тону, каким это было сказано, понял, что не стоит её останавливать.
Вера бесцельно продиралась сквозь густые ветви кустарников, с остервенением прорубая дорогу в зарослях. Она кромсала растущие на её пути растения, словно в отместку этому лесу за Ори, за преждевременно пришедшие холода, за утраченную надежду и потерянную цель. После слов Троди, которым она не хотела верить, но знала, что он прав, она внезапно поняла, что не пойдет дальше. Не потому, что страшно, и не потому, что не знала дороги. А потому, что не имела права сбежать, оставив Ори навечно в этих лесах. Она должна была вернуться в Гленартан, хотя бы для того, чтобы взглянуть в глаза Ирве и Айне.
Она не помнила, сколько прошло времени, но солнце за пеленой нерассеивающихся низких туч поднялось на высшую точку небосклона. Внезапно она выскочила из леса на открытую широкую поляну, и замерла в изумлении, забыв опустить занесенный для удара меч.
На поляне стоял храм. Именно такое впечатление сложилось в первое мгновение у Веры о строении, представшем её взору. Широкое здание, высотой в два человеческих роста, было укутано густым покровом сухих стеблей вьюна, и выглядело совершенно заброшенным. Вера осторожно отступила за толстый ствол, и внимательно оглядела поляну и прилегающие к ней деревья. На примятой ветром и дождем траве не было заметно никаких следов, но все же, она выждала достаточно долго, прежде чем решилась выступить из-под полога леса на открытое место. Держа наготове меч, Вера медленно, прислушиваясь и скользя взглядом по границе леса вокруг поляны, с любопытством приблизилась к строению.
По периметру здания, вдоль стен, шла открытая терраса. Прямоугольные красные камни стен и колонн, выщербленные временем, покрывал толстый слой мха. Вера обошла вокруг здания, и в одной из стен, за густым переплетением увядших растений, заметила черный проем. Вернув меч в ножны, она принялась обрывать плети, загораживающие вход. За завесой высохших стеблей обнаружилась арка, ведущая в черное нутро здания. После недолгих раздумий Вера соорудила факел, и шагнула в непроглядную темень за аркой.
Свет горящих веток рассеял царившую тьму, и её взору предстало совершенно пустое, если не считать нанесенных ветром листьев, веток и висящих по углам серых клочьев паутины, помещение. Кроме входа, в стенах не было никаких отверстий. Повернувшись, Вера уловила какое-то движение сбоку от себя. Медленно ступая по мягкому ковру листьев, которым был устлан пол, она двинулась туда, где заметила нечто подозрительное. Подойдя вплотную к стене, она усмехнулась. Внутри каменные стены были отполированы до такой степени, что отражали все, как красные зеркала. Вера дотронулась до своего отражения: «Такое впечатление,- подумала она, - что камни оплавились. Даже стыков между кирпичами не заметно. Словно стекло!». Снаружи буйно разрастался лес, но ни одно растение не прижилось здесь, под гладкими сводами, как обычно бывает со всеми заброшенными и забытыми домами. Вера обошла всё помещение вдоль стен, и не обнаружила ничего, что могло бы рассказать о прежних обитателях этого странного места. Ни изображения, ни надписи, ничего. Вера насчитала в здании семь углов, и подивилась странной архитектуре.
- Ну что ж, раз здесь никто не живет, здесь будем жить мы, - она еще раз придирчиво осмотрела помещение. - Надо перенести сюда Ори. Но сначала выгрести весь этот мусор.
Сбросив плащ и лук в углу, она стала сгребать листья и ветки в костер посередине помещения. Сухие, не смоченные дождями, они занялись мгновенно, и ярко осветили все пространство. Сметая мусор от противоположной к входу стены, она споткнулась, и увидела под кучей листвы семиугольник, на несколько сантиметров выступающий над полом. Вера присела, чтобы рассмотреть предмет, попыталась поднять. Но он был накрепко вмурован в поверхность. «Ладно, он нам не помешает» - и она выпрямилась.
В этот миг порыв ветра, пронесшийся по храму, приподнял с пола и швырнул ей в лицо пригоршню листьев. Вера инстинктивно прикрыла глаза, отшатнулась в сторону и наступила на выступ. Под её тяжестью он вдавился в пол, и внезапно послышался низкий скрежещущий звук, словно где-то заработали давно никем не используемые механизмы. Вера в страхе кинулась к оставленному в углу снаряжению, но любопытство и что-то ещё заставило её остановиться и оглянуться. Квадратный кусок пола в том месте, где она только что стояла, сдвинулся в сторону, и шум прекратился. Снова стало тихо, только костер в центре зала горел, потрескивая ветками.
Сглотнув ком в горле и стараясь успокоить колотящееся сердце, Вера подобрала горящую ветку и медленно подошла к образовавшемуся люку. Заглянула в него, подсвечивая себе факелом. Вниз вела узкая винтовая лестница с перилами. Насколько она была длинной, и как глубоко уходила под землю, было непонятно. Факельный свет освещал только самое её начало. В душе Веры шла борьба между благоразумием и любопытством. Победило последнее. Надев плащ, закинув за спину лук и колчан, и крепче перехватив факел левой рукой, она опустила ногу на первую ступеньку. Она осторожно спускалась, опираясь на перила свободной рукой, и подняв высоко над головой пылающую ветку. Лестница плавно вилась вокруг толстой колонны, и вскоре закончилась. Вера ступила на гладкий пол. Постепенно угасающий огонь в её руке плохо освещал просторное темное помещение. Оглядевшись, Вера заметила на стене у лестницы рожок с вставленным в него факелом и притронулась к нему уже еле мерцающей веткой. Настенный факел вспыхнул. От него, словно нить, по стене протянулись огненная дорожка, и всё вокруг мгновенно осветилось десятками ярко пылающих по стенам огней. У Веры перехватило дух от внезапно представшего перед ней зрелища. Бросив потухшую ветвь, Вера двинулась вперед.
Подземный зал имел такую же семиугольную форму, как и верхний, но был во много раз больше верхнего. Он занимал, наверное, всю площадь поляны над ним. Красные гладкие стены его и потолок были украшены изображениями зеленоглазых людей с длинными огненно-рыжими волосами в разноцветных туниках. В свете горящих факелов рисунки переливались, и создавалась иллюзия того, что люди на них движутся, глядя на Веру своими изумрудными глазами, улыбаются ей, танцуют, а свободные полупрозрачные одежды обтекают, словно туман, их хрупкие тела. Отражающиеся в удивительной краске лучи света озаряли зал переливающейся разноцветной радугой.
Огромное пространство зала занимали живописные, потрясающие своим совершенством и правдоподобием, скульптуры. Но в отличие от настенных изображений, на лицах статуй застыло выражение горя, скорби и печали. Вера медленно шла между изваяниями, потрясенно глядя на все это великолепие широко открытыми глазами.
Возле статуи молодой женщины с прижавшимся к ней ребенком она остановилась, всматриваясь в мраморное изваяние. Тонкое, нежное лицо женщины, на котором навечно запечатлелись страх, отчаяние и душевная мука, было обращено к небу. Одной рукой она заслонялась от невидимой опасности, надвигающейся сверху, другой приподняла край широкой туники, прикрывая им ребенка, обхватившего её колени. Переливающийся радужный свет скользил по статуе, и с трудом верилось, что это всего лишь холодный мертвый камень, а не живая горячая плоть. Вера в смятении отвернулась: «Словно живые! Даже слезу на ресницах видно!»
Петляя между скульптурами, Вера достигла противоположного конца зала. Свободное пространство у стены было занято высоким плоским камнем длиной в человеческий рост. По краям, где предположительно должны находиться запястья, щиколотки и голова лежащего, по поверхности камня змеились глубокие желобки, впадающие в каменные чаши у основания. Вера содрогнулась, поняв, для чего предназначался этот камень, и что текло по этим желобам. «Жертвенник!»
Широкая стена за жертвенником была обрамлена семиугольной аркой. Поверхность стены внутри её была не красной, как везде, а черной, абсолютно не отражающей свет. Неимоверно, невероятно, неправдоподобно черной, и напомнила Вере тени на вершине скалы, у сторожевого замка Карнейского ущелья. В углах, образующих грани арки, были вырезаны продолговатые углубления, а над верхним в стену был вмурован прозрачный сосуд. От него ко всем семи углублениям тянулись тонкие прозрачные нити. Вера подошла к черному проему, и дотронулась до него. И тут же отдернула руку. Пальцы словно обожгло сильнейшим морозом. Стена была холодной, как лед, и мягкой, словно резина.
Повернувшись, Вера еще раз окинула взглядом зал. Что-то, несмотря на царящую здесь тишину и покой, тревожило её. Но она никак не могла определить, что именно. Какая-то деталь, упущенная из виду, нарушала гармонию того, что она видела, с тем, что она ощущала. Облокотившись на жертвенный камень, она пристально всматривалась в окружающие её предметы. Взгляд опустился на гладкий, отражающий блики огня и разноцветные лучи пол. В памяти возник верхний ярус храма и царившее в нем запустение.
Резко оттолкнувшись от камня, она вскочила, осененная внезапным пониманием. Огромный древний зал, в который, наверное, никто не заглядывал в течение многих столетий, был абсолютно чист. Ни одной пылинки, ни паутинки не заметила она. Можно было, конечно, обосновать царивший здесь порядок непроницаемостью помещения для внешнего мира. Но Вера почувствовала, что есть более прозаическое и далеко не успокаивающее объяснение.
- А, зараза! Надо убираться отсюда, пока не появились те, кто с такой заботой сметает пыль с этих памятников! Может, они добрые и хорошие, но лучше не рисковать. Кто знает, какие у них тут порядки, - она с опаской глянула на стоявший за спиной жертвенный камень. – Неровен час, время уборки наступит.
Словно в подтверждение её мыслей в противоположной стороне зала из-под лестницы донеслись негромкие, но отозвавшиеся в ушах, словно удар гонга, шаги. Путь к отступлению был закрыт.
Вера обежала жертвенник, и притаилась за ним, привалившись спиной к холодной поверхности. Сжавшись в комок и накинув на голову капюшон, она поджала ноги и затаила дыхание, прислушиваясь.
Шаги замерли, и в наступившей тишине раздался удивленный голос:
-Тэа;хе! Уори наэ хассааэ?
Некто неторопливым шагом направился в сторону притаившейся девушки, поминутно останавливаясь и похмыкивая. Вера, беззвучно повторяя «Господи, пронеси!», неслышно потянула меч из ножен. Шаги приблизились и затихли с противоположной стороны камня. Прошло несколько томительных минут тишины, и вдруг у ног Веры дрогнула колеблющаяся тень. Поняв, что её обнаружили, Вера подняла глаза, и взглянула на стоящего прямо перед ней человека.
Это был невысокий, седой длиннобородый старик, с изборожденным морщинами лицом и яркими, не потерявшими с годами цвет, зелеными глазами. Одет он был в длинную домотканую одежду, перепоясанную простой веревкой. Вера медленно, опираясь спиной о камень, встала и выпрямилась. Старик сделал движение, намереваясь приблизиться к ней, но она рывком выдернула меч и предупреждающе направила острие в его сторону. От резкого движения капюшон наполовину сполз, но она не стала его поправлять.
- Наэ вей! – удивился старик, снова пытаясь подойти.
- Стой, где стоишь! – Вера отшатнулась, и покров упал с её головы, открывая взору старца рыжие локоны, большие изумрудные глаза и приоткрытые губы с блеснувшими клыками.
- Ниэм;хэ!!! – Возглас величайшего, неподдельного изумления вырвался из его уст, и он отступил на несколько шагов.
-Ну да, нимхийка, и что с того? Давай, я просто спокойно уйду, ладно? Обещаю, что никому не расскажу об этом месте. Можешь мне верить. Меня ждут, мне надо идти. Здесь красиво, но мне пора. До свидания. Было приятно познакомиться. Всего хорошего.
Пятясь, шаг за шагом, Вера отступала к далекой лестнице, ведущей наверх. Старик, на лице которого ярко выраженное изумление сменилось простым удивлением, с непонятной улыбкой наблюдал за её отступлением. Внезапно он усмехнулся, показав белые зубы. В верхнем ряду блеснули два острых, как у неё, клыка. Теперь настал черед Веры удивленно глядеть на старика.
- А кто, если не секрет, тебя ждет? – сложив руки на груди, спокойно спросил он.
- Ты говоришь на всеобщем наречии? – озадаченная Вера остановилась, но меча не опустила, настороженно и опасливо глядя на стоявшего за жертвенником собеседника.
- Я говорю на многих языках. Но ты не ответила мне.
- Меня ждут друзья. Пора возвращаться, – недружелюбно ответила Вера, вспомнив осунувшееся лицо Ори, и отступила по направлению к выходу.
- Может быть, тебе нужна помощь? – по-прежнему не двигаясь с места, миролюбиво спросил старик, пристально глядя на нахмуренные брови и озабоченное лицо Веры.
- Я не принимаю помощи от незнакомцев. Но все равно спасибо, – не поворачиваясь к старику спиной и аккуратно обходя статуи, Вера понемногу продвигалась к лестнице, ведущей наружу.
- Моё имя Тар-Хаирэ. Не думаю, что твои друзья так легко и опрометчиво отказались бы от предлагаемой мною поддержки. Подумай.
- Нет.
- Ну, как знаешь, – старик пожал плечами.
Взявшись за лестничные перила, Вера остановилась. Постояла, подумала.
- Почему я должна тебе верить?
- Потому что, скорее всего, больше тебе не на кого надеяться. Не бойся меня, я не сделаю ничего плохого тебе и твоим друзьям. Мне по собственному опыту известно, насколько опасен и негостеприимен бывает этот мир.
- Я и не боюсь. Ты здесь один? – спросила Вера.
- Да. Я здесь один. Уже долгие годы,- произнес старик с печалью.
- Хорошо. Мы примем твою помощь, - она убрала оружие, выразительно похлопав по рукояти меча. - Но если я заподозрю тебя во лжи или в дурных намерениях по отношению ко мне или моим спутникам, меня не остановит твой преклонный возраст.
Старик кивнул, чуть улыбнулся, на мгновение опустив глаза.
- Ты разумная девушка. Мы выйдем отсюда тем же путем, каким ты сюда пришла, - Тар-Хаирэ подошел к Вере, и она, пропустив его вперед, поднялась за ним по лестнице. Оглянувшись в последний раз, она увидела, как гаснут факелы на стенах, и тьма вновь окутывает удивительное место.
Когда они поднялись на верхний ярус храма, короткий осенний день уже затухал, и начинали сгущаться сумерки. Костер, разведенный Верой, давно потух, и только кучка золы осталась на полу.
- О, да ты на славу постаралась! – снова улыбнулся старик, оглядывая пустое помещение. Он вообще много улыбался.
- Я намеревалась перенести сюда наш лагерь.
- Сколько вас?
- Вместе со мной трое. И один тяжело болен.
- Ранен?
- Нет. Он простудился, когда упал в реку.
- Понятно. Что ж, веди. Хотя теперь дорогу не увидит только слепой, - Тар-Хаирэ взглянул на порубленные Верой заросли. – Что тебя так рассердило?
- Безнадежность, – кратко ответила Вера, и, обогнав спутника, устремилась скорым шагом туда, где остались Ори и Троди. Старик следовал за ней, не отставая, на удивление легко и без заметного напряжения преодолевая препятствия в виде поваленных стволов или небольших овражков. Вера, полуобернувшись, с интересом наблюдала, как грациозно и свободно он двигается. Тар-Хаирэ заметил её взгляд, и, приземлившись на землю с очередного бревна мягким прыжком, с улыбкой ответил на невысказанный вопрос:
- Свежий воздух, правильная пища и движение. Старые истины, позволяющие сохранить молодость на долгие годы.
- Внешне ты не выглядишь молодым.
- Внешность лишь оболочка, зачастую скрывающая истинное содержание предмета. Разве ты этого не знаешь?
- Я знаю об этом больше, чем может показаться на первый взгляд.
Обратный путь показался Вере намного длиннее. Она уже стала недоуменно оглядывать лес, когда впереди послышался голос Троди. Он громко звал её по имени. Тар-Хаирэ прислушался к выкрикам и взглянул на Веру:
- Значит, твое имя Вайра?
- Да. Извини, что забыла представиться.
Вера первой вышла на поляну, по которой метался Троди. Сложив руки рупором и надрывая голосовые связки, он кричал в глубину леса:
- Вайра! Ва-айра-а!!
- Не кричи так, не то я оглохну.
Огон подлетел к появившейся из-за дерева Вере, и накинулся на неё с упреками:
- Наконец-то! Где тебя носит? Я голову сломал, чуть голоса не лишился - ушла и пропала! Что я должен думать?
- Насчет головы, ты немного преувеличил, Троди. И голоса тоже. Я ходила на охоту, а это дело, сам знаешь, не терпит спешки.
- Ну и что, поймала кого?
- Не я поймала, меня поймали.
- Как это понимать?
- Да вот так, – она кивком головы указала на стоявшего поодаль Тар-Хаирэ, наблюдавшего эту сцену с интересом и неизменной улыбкой. Троди уставился на незнакомца так, словно перед ним была ядовитая змея. С минуту они молча разглядывали друг друга. Потом огон, прочистив внезапно осипшее горло, не сводя глаз со старика, потянул Веру за рукав на другой конец поляны.
- Это что еще за чудище лесное? Где ты его подобрала? И зачем сюда притащила? – зашептал он. – Он может быть опасен.
- Это, как ты выражаешься, чудище, зовут Тар-Хаирэ, - тоже шепотом ответила Вреа. - Мы только что познакомились. Он предложил мне помощь. По-моему, глупо было бы от неё отказываться в нашем положении.
- Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, тем более исходящей от всяких подозрительных типов, живущих в лесной глухомани.
- Ты, возможно, и нет. И я тоже. А как насчет Ори? Утром ты заявил, что не в наших силах его спасти. Этого старика нам сам бог послал. Почему бы ни использовать представившийся шанс?
Троди исподлобья глянул на стоящего по другую сторону костра Тар-Хаирэ. Тот с интересом осматривал лагерь.
- Хорошо, - Троди вздохнул. - Только ради Ори. Но я не спущу со старика глаз, и если замечу хоть что-то подозрительное, отправлю его к праотцам.
- Я сказала ему то же самое, – Вера усмехнулась.
Они повернулись и подошли к Тар-Хаирэ. По пути огон нагнулся и прихватил свой топор.
- Меня зовут Троди. Я всегда рад доброму человеку, а с недобрыми у меня разговор короткий, – и огон, подбоченясь, выразительно оперся на длинное топорище.
Старик приложил правую руку к груди, и склонил голову, не опуская взгляда. Серьезно, без улыбки он произнес:
- Моё имя Тар-Хаирэ. Думаю, у почтенного Троди не будет поводов усомниться в моих добрых намерениях.
Когда обмен любезностями закончился, Вера жестом поманила Тар-Хаирэ к шалашу, где, укутанный одеялами, без сознания лежал Ори. Старик сразу обратил внимание на тлеющую полоску коры, испускающую ароматный дымок.
- Сарнхи? Это хорошее средство. Но только в начальной стадии болезни. Вашему другу нужно уже нужно кое-что посильнее, - Тар-Хаирэ положил руку с маленькой узкой ладонью на горячий лоб Ори, наклонившись, прислушался к дыханию и нахмурился. - И чем быстрее, тем лучше. Сворачивайте лагерь, готовьте носилки, надо перенести его в мой дом.
Вера с Троди бросились исполнять сказанное. Через полчаса оба костра были тщательно затушены, а поклажа свернута. Ори положили на носилки, которые спешно соорудил Троди из пары жердей и плащей. Процессия, возглавляемая Тар-Хаирэ, двинулась по проторенной Верой в зарослях дороге. Темнота, опустившаяся на лес с приходом вечера, сильно затрудняла движение. Троди, державший носилки спереди, шел все медленнее и медленнее, а ругался все громче и изощреннее. Наконец он совсем остановился, проклиная темноту, лес и заведшего их сюда Тар-Хаирэ. А тот будто вовсе и не замечал наступившей темноты, и двигался вперед так же легко и свободно, как и при дневном свете.
- Эй, как тебя там! – крикнул в обступающую их темноту Троди. – Мы ведь не кошки, в темноте не видим. Или ты нарочно нас завел? Так я тебя по запаху отыщу, и запалю вместо факела!
- Прости, - раздался рядом с огоном голос, и он вздрогнул от неожиданности. - Мне следовало подумать об этом раньше. Сейчас будет светло.
Постепенно нарастающее голубое свечение исходило прямо из высоко поднятой ладони старика. Через несколько мгновений лес на расстоянии двадцати шагов буквально купался в потоках света. Тени от него были черные, словно вычерченные тушью на бумаге. Каждая веточка, каждый упавший лист и травинка стали видны в этом сиянии.
- Хотя нет, так слишком ярко, – услышали ошеломленные Вера и Троди голос Тар-Хаирэ. – Вот так, пожалуй, будет лучше.
Свечение немного приутихло, и стало напоминать спокойный неяркий лунный свет, в котором, однако, прекрасно была видна местность, по которой они шли.
- Невероятно! – Выдохнул огон после долгого потрясенного молчания, уверенно шагая по освещенному лесу вслед за Тар-Хаирэ. - В самом центре необитаемых земель наткнуться на живого мага!
- А ты видел неживых? – обернувшись, усмехнулся Тар-Хаирэ.
Вера, побывавшая в храме и видевшая его волшебное великолепие, удивилась происшедшему несколько меньше. Ей показалось вполне логичным, что в подобном месте должен обитать именно маг.
Они миновали поляну, на которой стояло здание. Троди во время недолгой передышки, стоя в отдалении, с недоверием рассматривал казавшееся мрачным и зловещим в голубом свете строение, и наотрез отказался подойти к нему поближе. От храма до дома Тар-Хаирэ дороги не было, пришлось пробираться по бурелому. Троди пришлось применить свой топор, и слегка почистить путь к дому старика, но все-таки в конце концов бесчувственного Ори пришлось нести на плечах. С огромным трудом они преодолели это расстояние, изодрав о колючие ветви лица и руки. Вера, волочила поклажу, то протискиваясь под полуупавшими стволами деревьев, то взбираясь на кучи наваленного бурелома, и с недоумением оглядывала дикий, абсолютно девственный и нетронутый лес. Ни одной тропинки, только беспорядочная путаница переплетающихся ветвей.
- Тар-Хаирэ! Как часто ты бываешь в храме?
- Почти каждый день.
- А это единственная дорога к твоему дому?
- Я понял твой вопрос, Вайра. Я не хожу туда по земле.
- А как? Над землей? – кряхтя, вклинился в разговор Троди.
- Нет, под ней.
Наконец, они вырвались из тенет леса на поляну, со всех сторон окруженную высокими, до неба, соснами. Там стоял небольшой, но с виду очень уютный деревянный домик. По потемневшим от времени бревнам вились подсохшие побеги плюща, а двускатная крыша зеленела мхом. Окна его были закрыты ставнями, а деревянная дверь заперта снаружи на щеколду. Тар-Хаирэ приостановился на минуту, а затем с улыбкой поманил за собой гостей. Вера и Троди нерешительно двинулись за ним. Тар-Хаирэ поднялся по крылечку в три ступени, открыл дверь и вошел в дом. Изнутри послышался его голос:
- Добро пожаловать! Сейчас затопим печь, отогреетесь, отдохнете. А я осмотрю вашего друга, и попробую ему помочь. Да заходите же!
Вера свалила поклажу на крыльце. Вдвоем с Троди они занесли Ори в дом и положили на указанную стариком лежанку. Дом был не то чтобы большим, но каким-то вместительным. Всего в нем было четыре комнаты. Одна служила кухней и столовой одновременно, другая, по словам хозяина, была его любимым местом – библиотекой. Две другие использовались под спальню и кладовую. Все в доме было на своих местах, все максимально служило одной цели – удобству проживающего здесь человека. Вера с одобрением рассматривала простую обстановку жилища.
Тем временем Тар-Хаирэ растопил очаг, против ожидания и к разочарованию Троди воспользовавшись не магическими заклинаниями, а обычным кремнем. Помещение прогрелось быстро, и гости сняли отсыревшую верхнюю одежду. Пока Троди и Вера, следуя указаниям старика, укладывали Ори в одной из комнат на деревянную кровать, по комнатам поплыл запах еды из висящего над огнем котелка. Троди поминутно оглядывался на него, и сглатывал слюну. Когда раздетый и укутанный в меховые шкуры Ори был должным образом устроен, Тар-Хаирэ пригласил их к столу.
- Для хорошего разговора нужна хорошая еда. Ешьте, – сказал он, разливая по глиняным мискам дымящуюся похлебку, и выкладывая на столешницу ржаной хлеб, а в широкое блюдо – вареные овощи. Из высокого кувшина разлил по кружкам молоко. Проголодавшиеся Троди и Вера не заставили себя долго ждать, и какое-то время только перестук ложек о края посуды да умеренное чавканье нарушало тишину. Сам Тар-Хаирэ ел мало, наблюдал за гостями и время от времени бросал задумчивые взгляды в сторону комнаты, где находился Ори. Когда трапеза была окончена, он первым поднялся из-за стола, и направился в комнату больного.
- Ну что, осмотрим вашего друга. Как его имя?
- Ори, – ответила Вера.
- Странная у вас компания. Огон, человек и нимхийка. Не сомневаюсь, что далеко не обычные обстоятельства привели вас в эти забытые всеми места. Я с удовольствием послушаю вашу историю, когда поставлю на ноги вашего спутника.
Вера стояла и смотрела, как тонкие подвижные пальцы старика ощупывали горячие голову и грудь Ори. Он приподнял веки довгара, заглянул в невидящие зрачки, прижал ухо к груди, вслушиваясь в еле слышное дыхание. После осмотра, длившегося больше тридцати минут, Тар-Хаирэ выпрямился. Недоуменно нахмурившись, поглаживая длинную бороду, он смотрел в бледное лицо Ори.
- Странно. Ничего не понимаю. Вы утверждаете, что он простудился, потому что упал в реку?
- Ну да! – пробасил огон. – На второй день и слег.
- Все же странно. Честно говоря, я в некоторой растерянности. Не бывает у простуды таких симптомов. Даже если у него началось воспаление, что вполне вероятно после такого купания.
- Так что, ты не сможешь ему помочь? – вызывающе тряхнул бородой огон.
- Я не сказал, что не смогу. Мне нужно подумать, порыться в памяти, в книгах. Возможно, я найду ответ.
- Когда?! Через неделю, через месяц? – не сдержался огон. – Тебе не хуже меня понятно, что в запасе у него не больше двух дней! Эх…
Вера смотрела на Троди с сожалением и упреком. Он в сердцах взмахнул кулаком, и направился к входной двери, бормоча себе под нос:
- Чистое, абсолютное невезение! Остаться в живых в Карнейском ущелье, пережить этот кошмар и вот так запросто умереть от простуды!
Тар-Хаирэ встрепенулся и перевел взгляд с Ори на огона.
- Что ты сказал?
- Я сказал, что глупо умирать в постели после того, что было с нами в Карнейском ущелье.
- А что с вами там было? – насторожился старик и, повернувшись, подался всем телом к Троди.
- Ну, это длинная история. Мы убегали от варнингов, и заночевали на вершине скал этого проклятого ущелья, там, где развалины. Ну, а ночью…
Дальше он продолжать не стал, с испугом глядя на Тар-Хаирэ. Тот, словно кто- то ударил его под колена, грохнулся на табурет.
- В-вы… ночевали у К-кка…? – Тар-Хаирэ беззвучно открывал рот, словно выброшенная на берег рыба, и недосказанная фраза так и застыла на губах. Он с ужасом смотрел на ничего не понимающих, и с испугом переглядывающихся Веру и Троди.
- Н-ну, да, - осторожно ответил Троди.
В молчании прошло несколько минут. А потом осмыслившего сказанное Тар-Хаирэ словно прорвало. Он, размахивая, руками, вскочил, и, то и дело переходя на чужой язык, принялся что-то объяснять. Некоторое время Троди и Вера пытались вслушиваться в беспрестанный поток слов, но потом огон махнул рукой и, достав кисет с табаком, отправился на улицу. Старик еще немного возбужденно побегал по комнате и успокоился. Первой внятно произнесенной фразой он развеял Верины сомнения относительно Ори.
- Все ясно, как белый день! Я знаю, что нужно делать. Но сначала…. Сначала отдых. Давайте-ка я вас чаем напою. Из лесных трав и ягод, - Тар-Хаирэ взглянул на Веру со странной хитроватой улыбкой.
Он принялся хлопотать у очага. Вскипятил воду и заварил душистое питье. В это время вернулся Троди. Увидев чайные приготовления, он выудил из поклажи свою неизменную фляжку, с сожалением потряс её.
- Вино кончилось, вот досада. У тебя в этой глуши, конечно, выпить нечего?
- Нет! – ответил старик, узнав, что находилось в сосуде. – Даже если бы и было - это питье не добавит вам ни здоровья, ни сил.
- Ну, не скажи, – обиделся огон.- И вообще, перестань диктовать мне, что я должен делать.
- Ну, хорошо, – сдался Тар-Хаирэ. – Но раз нет вина, могу я попросить, чтобы ты оценил мои старания? Мой напиток придаст вам сил, и снимет усталость.
- Ладно, – вздохнул огон. – Наливай свой волшебный эликсир.
Тар-Хаирэ разлил по глиняным кружкам слегка остывший чай, вкусно пахнущий лесными травами и земляникой. Вера, вдохнув горячий пар, почувствовала странно знакомый терпкий запах, но не смогла его вспомнить. Отхлебнув первый глоток, она с удовольствием, по одному глоточку, осушила посуду почти до дна. Троди, выполняя обещание, данное старику, залпом выпил все до конца. Тар-Хаирэ, в свою очередь, едва коснулся губами края кружки. Внезапно Вера поймала его взгляд, внимательный и напряженно ожидающий. Её охватило смутное беспокойство, и вдруг она поняла, что за знакомый запах примешивался к общему аромату. Запах тлеющей коры сарнхи в шалаше. Повернув как-то вдруг сразу отяжелевшую голову в сторону Троди, она увидела, как его рука, выпустив кружку, бессильно упала на стол, а сам огон, ударившись лбом, распластался на столе.
- Ах, ты…, - глядя в спокойные зеленые глаза сидящего напротив старика, Вера приподнялась и непослушной рукой потянулась к кружке, намереваясь запустить ею в Тар-Хаирэ. Кружка выскользнула из онемевших пальцев. Из последних сил борясь с действием питья, Вера шагнула в сторону входной двери. Но внезапно свет в глазах померк, и она, теряя сознание, рухнула к ногам старика.
Краткие проблески сознания ознаменовались для Веры странными и пугающими видениями. Она видела себя как будто со стороны, бесчувственную, обнаженную, лежащую на жертвенном камне в храме. Видела Тар-Хаирэ, облаченного в темно-красные, цвета крови, одежды. Видела его руку с острым серповидным кинжалом, занесенным над её грудью. Она не ощущала боли, когда старик делал надрезы на её груди, шее, щиколотках и руках. Видела, как выгнулось и забилось в конвульсиях её тело, и ощутила знакомое чувство первобытного ужаса, когда вместе с ручейками крови из ран заструился темный туман, собирающийся в черную матовую тень над её телом. Она видела такие, у Карнейского ущелья, в ту кошмарную ночь. И чувствовала, с каким вожделением и жадностью стремиться это бесплотное чудовище вернуться в её тело, раствориться в её плоти. И убить. Постепенно, по крохам, по каплям высасывать жизнь, гасить свет в глазах, смакуя и наслаждаясь, превращая живую горячую кровь в черную жижу. Вера содрогнулась, ощутив сильнейшее сопротивление этого не живого и в то же время разумного существа, его ярость, когда старик неимоверными усилиями воли уничтожил тончайшие черные нити, связывающие Веру с этим порождением тьмы. Ей почудился вздох, полный глубочайшего разочарования и смертельной тоски, исторгнутый из глубин бездонной, наполненной клубящейся мглой, пропасти за аркой в стене. В ней, повинуясь воле седовласого старика, растворился сгусток тьмы, изгнанный из тела и сознания бесчувственной девушки, лежавшей на холодном, залитом кровью, жертвенном камне.
Первое, что увидела Вера, вынырнув из забытья, было улыбающееся лицо Тар-Хаирэ. Она решила завершить то, на чем остановилась, когда зелье с наркотиком свалило её с ног, и протянула руку с намерением вцепиться старику в горло. Но ослабевшие пальцы сползли и сжали лишь ворот одежды старика. Он мягко разжал захват и осторожно вернул её руку в прежнее положение.
- А ты импульсивная особа! Без лишних слов и вот так, сразу за горло. Осторожнее, порезы на твоем теле еще не полностью зажили.
Тут только Вера обратила внимание на то, что её руки до самых локтей были перебинтованы. Грудь и шею тоже сжимала тугая повязка. Значит, её видения не были бредом, все происходило наяву.
- Назови хоть одну причину, по которой я не должна тебя убить? - голос плохо слушался, и Вере пришлось приложить некоторые усилия, чтобы произнести эту фразу с должной угрозой.
- Я спас вам жизнь, – зеленые глаза смотрели открыто и спокойно.
Вера хмыкнула и приподняла бровь в знак того, что ждет продолжения. Старик понял.
- Я все тебе объясню, но сначала ты должна поесть.
Он вышел из комнаты, в которой лежала Вера. Это была меньшая комната, в которой раньше находилась кладовая. Теперь здесь стоял деревянный топчан, пара табуретов и наспех сколоченный деревянный стол. На вбитых в стену гвоздях висела Верина одежда. Ставни на окне, затянутом полупрозрачной пленкой, были открыты, и в комнату проникал дневной свет. Дверь открылась, и вошел Тар-Хаирэ. В руках он держал поднос с расставленной на нем посудой. Поставив поднос на стол, он помог Вере сесть, и подвинул стол к кровати.
- Ешь, не бойся. Это обычная еда. Тебе нужно подкрепиться после долгого сна, – сказал он, поймав недоверчивый взгляд Веры.
- Долго я спала? – спросила она, отбросив сомнения и принимаясь за еду.
- С того дня, как вы пришли сюда, прошло пять суток.
Вера поперхнулась и подняла на старика глаза.
- Давай подождем до тех пор, пока проснуться твои спутники. Рассказ этот долгий, и будет лучше, если вы услышите его вместе.
- А что с Троди и Ори?
- С ними все в порядке. Огон скоро должен проснуться. Что касается Ори, то он пришел в себя и тоже крепко спит. Он очень слаб, и понадобиться много времени, чтобы он полностью поправился. Но он обязательно поправиться, это я обещаю.
Вера благодарно взглянула на старика, и поняла, что верит ему.
- Спасибо.
- На здоровье, Вайра. Ты потеряла много крови. Ешь, как следует, тебе нужны силы, много сил.
- Я не о еде. Спасибо за нас всех. Я не знаю, что ты сделал с нами там, в храме, но чувствую, что мы обязаны тебе. Возможно, жизнью.
- Думаю, у вас будет возможность вернуть мне долг, – улыбнулся Тар-Хаирэ. – Пойду, взгляну, как там твои друзья.
Вера съела все, что было в мисках, и откинулась на подушку. Чувство смутной пустоты и потери неясно тревожило её. Она попыталась определить его источник, и похолодела, не ощутив на груди привычной тяжести подаренного огоном медальона. Рука, потянувшись туда, где находился медальон, нащупала только плотную ткань, которой была перевязана шея.
- Черт. Еще этого не хватало. Он что, присвоил его в качестве платы за спасение? – Вера оглядела комнату, раздумывая, с чего начать поиск. Потом, осененная внезапно мелькнувшей мыслью, сунула руку под подушку и нащупала то, что искала – золотой медальон в виде кошачьей головы с зеленым камнем посередине.
- Надо же, а старик-то честный, – смущенно подумала Вера, и застегнула цепочку на шее поверх бинтов.
Она вновь прилегла на кровать с намерением поспать еще немного, как вдруг дом потряс разъяренный вопль и грохот падающей мебели. Вера узнала бас Троди. Узнала и расхохоталась, представив себе, что ждет бедного Тар-Хаирэ, оказавшегося поблизости от очнувшегося огона. Потом она, предоставив им самостоятельно выяснять отношения, заснула под громогласные ругательства, доносившиеся из соседней комнаты. Вечером Тар-Хаирэ разбудил её и накормил, старательно отворачиваясь и пряча лиловый синяк под заплывшим правым глазом. Поскольку в комнате царил полумрак, Вера сделала вид, что не заметила перемены, произошедшей в лице старика. Но внутри её так и распирал смех и, что ни говори, удовлетворение от состоявшейся мести. Поев, она снова заснула здоровым крепким сном.
Утром её разбудил негромкий стук в дверь.
- Войдите, – зевнув, сонно пробормотала Вера. Дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова Троди.
- Троди! – радостно воскликнула Вера.- Заходи!
- Вайра! – Круглое лицо огона расплылось в улыбке. – Просыпайся, соня! Как ты себя чувствуешь? Этот подлый старикашка убеждал меня, что с тобой все хорошо, но я решил сам убедиться.
- Со мной все в порядке.
- Тогда я жду тебя в столовой, – Троди удовлетворенно кивнул головой и закрыл дверь.
Вера осторожно встала с кровати и прислушалась к своим ощущениям. Она чувствовала себя, как после долгой изнурительной болезни – утомленной и ослабевшей. Но силы понемногу возвращались в обескровленное тело, начинал напоминать о себе голод. Она сняла с вешалки свою одежду. С удивлением рассматривая аккуратно заштопанное и выстиранное платье, и чувствуя себя из-за этого неловко, она оделась, уложила волосы и вышла из комнаты.
Троди был в столовой один. Сидел за столом, подперев руками голову, и дожидался Веру.
- А где Тар-Хаирэ? – поинтересовалась Вера.
- Не знаю, – проворчал огон в ответ. - В доме его нет. Он разбудил меня и сказал, что ему необходимо ненадолго отлучиться, и что мы остаемся за хозяев.
- Ты видел Ори?
- Старик поместил нас в одной комнате. Он пока спит.
- Ну что ж. Раз мы здесь хозяева, давай-ка организуем завтрак.
- Я принесу воды и дров, – Троди поднялся со скамьи.
- Хорошо, а я посмотрю, чем мы располагаем.
Вскоре в очаге весело потрескивали поленья, нагревая остывший за ночь дом. Троди помешивал варево в висевшей над огнем посудине, и тоскливо вздыхал:
- Я скоро заблею или замычу. Опять трава. Как этот полоумный старик вообще жив до сих пор без мяса, а, Вайра?
- Это не трава, Троди. Это грибы и картошка.
- Какая разница. Все равно это не мясо. Нам, больным и обескровленным, сейчас жизненно необходима мясная пища, а не эта козья еда. Нет, ты только подумай! С такими клыками – и травоед! Завтра пойду на охоту, может, мышку какую поймаю. Или крыску. Вайра, ты вареных крыс любишь? – огон, дурашливо скривившись, сделал вид, будто опускает в котелок крысу, держа её за хвост.
- Перестань дурачиться, – улыбнулась Вера, глядя на него. - Из тебя такой же охотник, как из меня маг. Потерпи, дня через два наберусь сил и попытаю счастья в лесу. Кстати, надо оружие проверить и почистить.
- А что? Мне кажется, что из тебя получилась бы неплохая чародейка.
- Это ты к тому, что из тебя может получиться хороший охотник?
- Нет, это я к тому, что, будь ты чародейкой, мигом наколдовала бы сюда пару жирненьких кабанчиков.
- Мне было бы проще превратить тебя в козлика, чем каждый день наколдовывать по два поросенка. Ел бы траву и не мекал! - засмеялась Вера.
- Вредная девчонка! – огон шутливо замахнулся на неё ложкой. – Ты, кажется, хотела проверить оружие? Оставайся лучше простой охотницей. По крайней мере, так мне не грозит вечное травоедение.
Вера, хохоча, притащила и, разложила на столе свое оружие. Лук был в порядке, не пострадав от многодневной сырости. Вера проверила оперение и наконечники стрел, и убрала их обратно в колчан. Вытащив из ножен меч, ласково провела пальцами по блестящей поверхности лезвия от основания к острию. Клинок был чист. Сделав несколько взмахов, Вера ощутила, как сильно она ослабела за последнее время. Она положила меч на стол рядом с ножнами.
С того дня, как Олса в замке Эркеля снабдила её снаряжением, Вере не выпало случая воспользоваться новоприобретенным кинжалом по–настоящему. Разве что обстругать пару веток, да перерезать веревку. Внимательно же рассмотреть блестящее лезвие она смогла только сейчас. Чуть ниже крестовины, параллельно ей, на обеих сторонах лезвия была выгравирована надпись незнакомыми буквами. Сам клинок слегка отливал голубизной. Великолепное по мастерству исполнения лезвие смотрелось несколько странно в сравнении с простой деревянной рукоятью, хоть и очень удобной. Троди, время от времени поглядывающий на Верино занятие, задержал взгляд на кинжале. Отложив ложку, он протянул руку к клинку, став вдруг серьезным и сосредоточенным. Вера послушно вложила рукоять в его широкую ладонь. Несколько минут огон молчал, полностью поглощенный надписью на кинжале. Потом, грустно вздохнув, вернул оружие Вере.
- Удивительная вещь попала тебе в руки, Вайра. По таким вещам можно читать историю мира, – глаза огона погрустнели. - Знаешь, сколько лет этому кинжалу? Больше пятисот. Его делали мои сородичи.
- А что это за надпись? - Вера тронула ногтем незнакомые руны.
- Это на нашем языке. Дословно переводиться, как «Пусть не обратиться этот клинок против создавшего его».
- У меня такое ощущение, что он состоит из двух совершенно разных половинок, - Вера вертела кинжал в руке. – Не пойму, в чем дело.
- Рукоять. У этого кинжала первоначально была другая рукоять.
- Откуда ты знаешь? – Вера подняла глаза на Троди. Тот снова взялся за ложку, и стоял к ней спиной, помешивая в котелке.
- Уж мне да не знать! В сталь для этого клинка добавлено небесное железо. Поэтому у него такой необычный оттенок, и он очень прочный. Рукоять у него была костяная, а навершие украшал сапфир. Такими кинжалами владели наши военачальники, еще когда у огонов была своя армия. Этот наверняка был захвачен как трофей в каком-нибудь бою. Видишь, рукоять отломилась, а сам клинок цел. Интересно, кто стал его последней жертвой? – задумчиво прошептал огон. Ложка подрагивала в его руке. Встрепенувшись, он повернулся и улыбнулся Вере. – Да ладно, чего это я. Убирай свое железо, пора обедать.
- Я только взгляну, как там Ори, – Вера собрала оружие, и направилась в комнату, где находился довгар.
Она не видела его почти неделю, и её сердце дрогнуло от жалости, когда, подойдя к ложу, она увидела бледное, исхудавшее лицо на подушке. Вера с болью в душе отметила появление нескольких новых морщин на впалых щеках. Сильные руки, перевязанные бинтами до локтей, теперь покоились поверх шкур, которыми довгар был укрыт. Вера присела на край деревянной кровати, бережно и осторожно погладила мозолистые руки Ори. Прикосновение разбудило его. Веки дрогнули, и серые глаза открылись. Несколько минут они смотрели друг на друга. Она - с жалостью, он – с нежностью.
- У тебя такой взгляд. Неужели я так плохо выгляжу? – слабая улыбка озарила изможденное лицо.
- Нет, что ты! – спохватилась Вера, и улыбнулась в ответ. - Тар-Хаирэ сказал, что ты обязательно поправишься. Нужно только подождать.
- Тар-Хаирэ? Это тот старик? Признаться, я немало удивился, когда очнулся и увидел его вместо вас, – Ори улыбнулся воспоминаниям.
- Он спас нам жизнь. Не знаю, что бы мы делали, если бы не он.
- Откуда он взялся? Я пытался его спрашивать, но он только твердит, что я еще слаб и мне надо лежать.
- Он прав, отец. Наш недолгий разговор уже утомил тебя. Сейчас я принесу тебе поесть, а потом ты снова поспишь, Хорошо?
- Да, дочка. Настало время мне слушаться тебя, – снова устало улыбнулся Ори.
Вера вернулась в столовую. Под вопросительным взглядом Троди расставила на подносе миски с едой и вернулась в спальню. Но Ори уже спал. Вере показалось, что его лицо посветлело, и на губах мелькнула слабая улыбка. Вера тихонько вышла из комнаты и плотнее притворила за собой дверь.
- Ну, как он? Ты с ним говорила? – Троди поднял взгляд от тарелки.
- Да. Старик прав, он очень слаб. Нужно очень много времени, чтобы он полностью поправился. Возможно, не один месяц. Так что мы здесь надолго.
После обеда Вера и Троди вышли на крыльцо дома. Холодный воздух был полон предчувствия зимы. От былого цветного великолепия леса, каким его увидела Вера с вершины Карнейских скал, не осталось и следа. За зеленой стеной сосен, обрамляющих поляну, лес был гол и уныл. Тоскливую тишину леса нарушал лишь хриплый крик ворона где-то неподалеку. Серое однообразие природы, застывшей в ожидании приближающейся зимы, действовало угнетающе, и друзья поспешили вернуться в дом, к ярко пылающему очагу.
Тар-Хаирэ появился поздним вечером, голодный и уставший. Наскоро проглотив ужин, он отмахнулся от наседавшего на него с вопросами Троди.
- Завтра, все завтра. Завтра будем говорить, думать и решать. Сейчас для всех будет лучше лечь спать.
Игнорируя недовольное выражение лица огона, старик пожелал всем спокойной ночи. Вере и Троди не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. Троди, ворча что-то насчет невежливого обращения и упрямства некоторых особ преклонного возраста, отправился в свою комнату. Вера же решила перед сном подышать воздухом, и, загасив в комнате свечи, вышла наружу и спустилась с крыльца. Кутаясь в меховой кожушок, она подняла лицо к небу, уже много дней затянутому тучами, и вдохнула пахнущий слабым морозцем лесной воздух. Внезапно черная тень отделилась от стены дома в том месте, где было окно комнаты старика, и бесшумно, едва не задев её крыльями, взметнулась ввысь. Взвизгнув, Вера вскочила на крыльцо. Издалека донеслось постепенно затихающее карканье.
- Ворона. Всего лишь ворона, – Вера перевела дух. – Нет, с меня на сегодня хватит. Пора на боковую.
Она вернулась в дом и пересекла столовую, слабо освещенную очагом. Когда она закрывала дверь в свою комнату, ей послышались шаги в темной комнате Тар-Хаирэ. Но думать об этом ей уже не хотелось, и, повалившись на кровать, она заснула.
Утром Вера проснулась раньше всех. Долгая осенняя ночь еще не уступила место тусклому рассвету, небо на востоке еще даже не порозовело. Но спать не хотелось. Вера оделась и тихо выскользнула за дверь, прихватив меч. Иней, покрывающий траву, поскрипывал и таял под её ногами, когда она, припомнив уроки Ори, приступила к разминке. Рассекая клинком холодный воздух, Вера старалась удерживать единый ритм дыхания и движений. Обледеневшая трава холодила ноги под коротким платьем, когда она падала на колени в очередном выверте. Вскоре руки начали дрожать, ноги подгибаться, но она упорно продолжала терзать свое обленившееся от долгой неподвижности тело. Через полтора часа, взмокшая, разгоряченная и уставшая, встретив рассвет, Вера вернулась в дом.
Тар-Хаирэ уже проснулся и хлопотал возле очага, разжигая огонь. Он взглянул на вошедшую Веру, на покрасневшие от холода и покрывшиеся «гусиной кожей» ноги девушки, когда она присела на лавку и привалилась к стене, совершенно обессиленная. Старик сокрушенно покачал головой.
- Зима на дворе. В таком наряде тебе в лесу делать нечего. Погоди-ка.
Он разжег огонь и ушел в свою комнату. Вера, прикрыв глаза, уже успела задремать, когда старик, наконец, появился. В руках он держал ворох одежды и несколько пар обуви. Кивнув ей, старик направился к ней в комнату. Свалив там все на стол, он сказал:
- Может быть, подберешь что-то для себя. Подошьешь, подгонишь. Все будешь не раздета.
- Откуда это? – задала Вера вопрос, перебирая вещи.
- Вы не единственные, кого я встречал в этом лесу за свою долгую жизнь, – ответил старик.
- Видно, такая у меня судьба в этом мире – донашивать вещи за покойниками, – вздохнула Вера, рассматривая принесенную стариком одежду.
Тар-Хаирэ удивленно взглянул на неё, но ничего не сказал и удалился. Порывшись в принесенном стариком тряпье, Вера остановила выбор на слегка потертых шерстяных брюках, свободной рубахе с широкими рукавами, немного побитой молью вязаной телогрейке, и мягких длинных сапогах со шнуровкой до колен. Все выбранные вещи требовали починки и переделки, так как были ей велики. Разложив их на столе, Вера прикидывала, как лучше подогнать вещи по фигуре. Штаны, рубаха и телогрейка не требовали больших усилий, но с сапогами дело обстояло чуть сложнее. Они были велики ей по крайней мере на два размера. Оставив эту работу на послеобеденное время, Вера собрала оставшиеся вещи и с благодарностью вернула их Тар-Хаирэ.
После завтрака, приготовленного стариком, все, кроме Ори, который снова заснул, собрались в столовой. Вера, устроившись у стола, взялась за ножницы и иголку с ниткой. Троди, осмотрев выбранные Верой сапоги, хмыкнул и, затребовав у Тар-Хаирэ шило и нитки покрепче, принялся за их переделку. Вера только качала головой, глядя на огона, который ко всем своим прочим достоинствам оказался еще и умелым сапожником.
- Послушай, Троди, - наблюдая, как ловко он орудует ножом и шилом, спросила Вера, - я не могу понять, как при всех своих способностях и умениях ты до сих пор остаешься холостяком? В моем мире такие мужчины как ты на вес золота, – и Вера усмехнулась.
- Может быть, потому и остался, что умею все, что необходимо. Женятся ведь по двум причинам – либо по любви, либо по житейской необходимости. С любовью у меня не сложилось, да думаю, уже и не сложиться. А жениться для того, чтобы было, кому кашу сварить да одежду почистить – это уж чересчур. Я ведь не лентяй какой, сам свой быт обустроить умею. Тем более, не потерплю, чтобы какая-то незнакомая огониха диктовала мне, что и как я должен делать. Нет, независимость мне дороже всего.
- Да. В этом я с тобой полностью согласна, – ответила Вера. Она распорола широкие брюки, и теперь перекраивала их по своим меркам. Тар-Хаирэ закончил прибирать посуду, и присев на лавку, смотрел, как мелькает игла в её руках.
- Пора снимать с вас бинты, – внезапно произнес он. - Вайра, дай-ка мне свои руки.
Вера слегка опешила от подобной неожиданности, и, отложив иголку и ножницы, протянула старику забинтованные руки. Тар-Хаирэ бережно, но быстро размотал белые тряпицы, и Вера недоуменно уставилась на свои запястья. О порезах напоминали лишь тонкие, словно волос, белые полоски на коже. И это всего лишь через шесть дней после нанесенных ран. Потом настала очередь Троди. Его медвежьи запястья были перечеркнуты такими же тонкими ровными линиями.
- Все в порядке. Эти следы скоро исчезнут с ваших рук. Повязки с шеи и груди можете снять сами.
Вера и Троди оставили свои занятия и бросились в комнаты, торопясь освободиться от изрядно надоевших бинтов. Зеркала у старика не было, и Вера смогла разглядеть лишь тонкую белую полоску чуть ниже левой груди, как раз под сердцем. Она вернулась в столовую с намерением расспросить старика об этом чуде. Но Троди уже опередил её и приставал к старику с теми же вопросами.
- Ничего особенного, просто ускоренная регенерация тканей. Этот фокус способен проделать любой мало-мальски образованный врачеватель, - ответил на их вопросы Тар-Хаирэ. Огон прищурился, и Вера, углядев в его глазах ехидный огонек, приготовилась услышать очередной каверзный вопрос.
- Значит, ты говоришь, что можешь вот так запросто залечить глубокие раны, не говоря уже о более мелких, да?
- Именно так, – ответил Тар-Хаирэ, не чувствуя подвоха.
- В таком случае, почему ты до сих пор не вывел со своего лица синяк, который оставил на нем мой кулак? Или ты просто надул нас с этим твоим исцелением? - голос Троди звучал торжествующе, словно он уличил старика в мелком мошенничестве. Тар-Хаирэ усмехнулся, и дотронулся до лиловеющего правого глаза.
- Для меня не составляет труда удалить его сию же секунду. Но он мне нисколько не мешает, любезный огон. А некоторым излишне подозрительным и горячим особам какое-то время будет напоминать об их недостойном поведении, – в зеленых глазах старика мелькнула хитрая усмешка, а пристыженный огон опустил глаза и снова взялся за оставленную работу.
- Все же мне очень хотелось бы знать, что с нами произошло? – разглядывая руки, спросила Вера.
- Хорошо, думаю, настало время вам кое-что рассказать, - Тар-Хаирэ скрестил руки на груди. Взгляд его стал серьезным и задумчивым. – Только сначала я попрошу вас ответить на несколько вопросов. В большей степени они адресованы тебе, Вайра. Откуда у тебя украшение, которое ты носишь на шее? Меня интересует зеленый камень, который украшает его.
- Это подарок, – Вайра насторожилась при упоминании о камне. Уже второй человек, обладающий сверхъестественными способностями, интересовался им. Первым был Эркель.
- Чей?
- Мой, – поднял голову огон, с вызовом глядя в глаза старику. – Этот камень я нашел в старой горной шахте и подарил его Вайре в знак благодарности за спасение.
Тар-Хаирэ повернулся к Троди.
- Можешь указать точное расположение того места, где ты его обнаружил?
Огон кивнул. Стрик поднялся, ушел в свою комнату и вернулся через несколько минут со свертком. Он расстелил широкое полотно на столе. Это оказалась большая карта. На ней со всеми подробностями были вырисованы земли, лежащие по другую сторону Карнейского ущелья. Троди, приглядевшись, уверенно ткнул пальцем в точку на карте, где на неё был нанесен горный массив.
- Здесь мой дом, – палец чуть переместился вверх. – А вот здесь находятся старые разработки, заброшенные шахты. Они давно не используются, но кое-что из них еще можно выжать.
Тар-Хаирэ свернул карту и сел на лавку, задумчиво теребя бороду.
- Все верно. Так… Значит, найден и последний. А вот теперь мне хотелось бы услышать, что привело вас троих в эти земли.
Вера, замявшись, пробормотала:
- Это длинная история.
- Ничего, времени у нас более, чем достаточно. Я жажду услышать эту историю, и, пожалуйста, со всеми подробностями. Чувствую, она будет захватывающей.
Троди, уже знавший эту историю, тем не менее внимал Вере так, словно слышал впервые. О Тар-Хаирэ, потрясенно взиравшем на Веру широко открытыми глазами, и говорить нечего. Она же, помня просьбу старика, старалась не упустить ни одной подробности из своего путешествия, какой бы несущественной она не казалась. Тар-Хаирэ, внимательно и напряженно слушавший её рассказ, несколько раз просил повторить особенно заинтересовавшие его эпизоды. Это коснулось пребывания Веры в замке Эркеля, их беседы за ужином, её бегства оттуда. В его глазах появилось беспокойство, когда Вера рассказала, с какой настойчивостью Эркель пытался выманить у неё камень. Но более всего он был потрясен, когда Вера описала ему ночь у Карнейского ущелья, на вершине сторожевых скал. Он смотрел на неё, как смотрят на человека, вернувшегося из загробного мира, и вернувшегося с победой.
- Я просто хочу вернуться домой, в свой мир. Скажи, Тар-Хаирэ, это возможно? – Вера закончила свой рассказ, и вопросительно поглядела старику в глаза. Тот в ответ вздохнул, и сказал:
- Я потрясен тем, что ты мне рассказала. Послушайте теперь меня. Возможно, выслушав то, что я собираюсь вам рассказать, вы найдете ответы на ваши нынешние и будущие вопросы. Ты, Вайра, да и Троди тоже, уже наверняка поняли, что я из народа нимхов, к которому принадлежишь и ты, – взгляд уперся в лицо девушки, и Вера кивнула в ответ. – Незначительная часть людской крови, текущая в твоих жилах, девочка, никак не может повлиять на наследственность и приуменьшить твои способности, которыми изначально обладали все представители нашей расы. Хотя именно этого опасаются старейшины нимхов, препятствуя смешанным бракам. В свое время я пытался убедить глав родов и кланов в том, что браки с другими расами, соседствующими с нимхами, будут не только не во вред нашему народу, а совсем наоборот. Гораздо более опасны браки между близкими родственниками, которые, ввиду малочисленности нимхийской расы, заключаются уже на протяжении нескольких столетий, способствуя быстрому вырождению нимхов. Некогда могущественный и многочисленный народ уничтожил себя сам своей гордостью. Свежая кровь, разбавляя старую, позволила бы создать совершенно новую, сильную расу. Она превосходила бы по своим способностям и качествам и людей, и нимхов. Ты – живое тому доказательство. Я внимательно слушал тебя, Вайра, и вот что хочу тебе сказать: за последние две тысячи лет ни один человек, нимх или огон, осмелившийся провести ночь в сторожевых замках Карнейского ущелья – Ущелья Призраков, не остался в живых.
Вера и Троди переглянулись. Тар-Хаирэ помолчал, снова вздохнул, и, опустив глаза, стал рассказывать.
- Начну по порядку, с самого начала. Нимхи были могучим, сильным и влиятельным в своем мире народом. Любимцами богов. Но сила их заключалась не в войнах и насилии, а в беспримерной любви, доброте и мудрости. Они строили золотые города на вершинах гор, стремясь быть ближе к солнцу и небу, с которого на них взирали их боги, щедро даря свою милость. Золото не имело над ними той власти, какую оно имеет над людьми. Уделом нимхов была красота и гармония, а истинную ценность представляли для них знания. Не было народа, стремящегося к познанию мира больше, чем нимхи. Это и стало причиной их краха. Нельзя пытаться превзойти богов в своих стремлениях, их зависть и гнев бывают ужасны.
Мир, в котором жили нимхи, стал для них тесен. Тысячи ученых, магов и мудрецов, которым наскучил золотой век, стали искать способы заглянуть за грань известного мира, познать неизведанное, выведать у молчащих богов тайны мироздания. Неизвестно, сколько длились поиски, но боги все же раскрыли свою тайну. Раскрыли для того лишь, чтобы жестоко отомстить за чрезмерную гордыню, и навеки ввергнуть ранее любимый ими народ в бездну горя, потерь и отчаяния. Они наказали нимхов за их гордыню.
Тар-Хаирэ поднял глаза, и взглянул на Троди и Веру. Те сидели, затаив дыхание, позабыв про свою работу.
- Один из величайших ученых того времени нашел способ перемещения между мирами. Никто тогда не понял грозящей опасности, и не остановил того, кто принес войну и горе в мир. Этот ученый вырастил камни, при помощи которых открывались врата в иные миры, и разработал систему управления этим переходом. Семь камней, взаимодействующие между собой в определенном порядке, открывали дверь в другие миры. Но ключом к ним стала кровь. Нимхийская… Потому что только в ней содержится элемент, приводящий в действие весь механизм портала. Чем больше крови, тем дальше и глубже можно проникнуть в параллельные миры, и тем дольше будут работать врата.
Постепенно невинные эксперименты, проводимые лишь с целью познания, превратились в обычные походы за очередными трофеями, добываемыми в других мирах. Чем чаще и чем дальше вглубь вселенной уходили экспедиции, тем больше требовалось крови для их осуществления. Первоначально использовалась кровь доноров, за которую щедро платили. Кровь стала новой валютой на рынках нимхийских городов. А потом разросся и из нелегального стал вполне законным рынок нового товара – живых нимхов. По мере того, как увеличивалось количество врат, сокращалась численность населения золотых городов, и росло число кладбищ. Появились, как ни гнусно это звучит, фермы по разведению так называемого «живого материала» для производства крови. Правящая верхушка превратилась, по сути, в вампиров, питающихся ею. В мир пришли зависть, ненависть, предательство, жажда наживы и множество других пороков.
Но и это была еще не вся кара, которую уготовили боги несчастному народу. Любая дверь, как известно, не только выход, но и вход. И в мир, полнившийся ранее солнцем и радостью, через открытые порталы по следам возвращающихся путешественников ринулись всевозможные чудовища из других миров. Через каких-нибудь три сотни лет прежний золотой мир нимхов невозможно было узнать. Кроме правителей, уничтожающих собственный народ в погоне за его кровью, его терзала разная нечисть, проникающая через врата.
Нимхи живут долго, больше шестисот лет. Ученый, изобретение которого послужило причиной гибели целого мира, все это время находился в неведении относительно того, что сотворило его детище. Он работал, почти полностью изолировав себя от общества, и пытался усовершенствовать свое изобретение, сделать его менее кровожадным. Когда, наконец, он покинул свою лабораторию и окунулся в новую, изменившуюся реальность, то был поражен представшей перед ним действительностью. Сознание того, что виновником всего того кошмара, в котором пребывал мир, является он сам, повергло его в величайшую скорбь. Попытки образумить правящих вождей не привели ни к чему, кроме того, что его самого и его семью отправили на «кровавую» ферму. Пытаясь хоть как-то исправить зло, причиненное им, он с помощью нескольких поверивших ему нимхов сбежал оттуда, и, взяв себе новое имя, организовал сопротивление.
В течение многих лет, полных горя и потерь, он шел к своей цели – спасти тех из своего народа, кто еще остался в живых. И хотя бы частично искупить свою вину перед ними. Его план осуществился в одну из ночей, когда золотая столица подверглась очередному нападению драконов. В царящей суматохе он с несколькими верными друзьями проник туда, где находились врата, и разрушил все переходы, кроме одного. Уничтожил он и свою лабораторию. Оставшийся портал он предполагал использовать для того, чтобы вывести остатки нимхов в другой мир. Как ни мало их осталось, но все же потребовалось много времени, чтобы переправить всех. Многие, очень многие погибли, защищая вход в зал, где находились врата или отдавая свою кровь для приведения их в действие. Когда стало ясно, что больше нет возможности сдерживать натиск нападавших, ученый отдал своему самому близкому другу и ученику три последних из выращенных им камней, все свои записи, в которых хранился секрет перехода и отправил его вслед за остальными. Сам же остался, чтобы уничтожить последний портал. Никто не сомневался, что он это сделал.
Голос Тар-Хаирэ прервался. Вера встрепенулась, и налила старику воды. Он выпил, поблагодарил и продолжил.
- Так почти пятнадцать тысяч лет назад нимхи появились здесь. Они пришли именно через тот переход, который ты, Вайра, видела в храме. У камней, которые открывают портал, есть несколько особенностей. Помимо того, что они открывают двери в иные миры, они еще способствуют проявлению у своих владельцев сверхъестественных способностей. Конечно, если таковые предполагаются по происхождению.
Для проникновения в другие миры камни используются только один раз, при открытии перехода и поддержании его в открытом состоянии. Если портал закрыть, камни теряют свои свойства. Но их можно вырастить. Расщепив один на несколько частей, и поместив их в необходимые условия, за определенный срок можно вырастить столько камней, сколько нужно для открытия нового перехода - семь. Но не больше. В мире нимхов этот срок составлял примерно сорок лет, здесь же он увеличился до трех сотен. Почти половина жизни. Но это выяснилось слишком поздно.
Нимхи – горный народ. Лес не смог стать для них настоящим домом. И потому, немного освоившись в новом для них мире, они разослали в разные стороны света небольшие группы на поиски более подходящих мест обитания. Одна из них, посланная на северо-запад, вскоре вернулась с известием о находке – горах, чьи вершины упираются в небо. Нимхи возвели в том месте, куда забросила их судьба, святилище, и, оставив при нем хранителей, ушли на новые земли. Первым постоянным местом их обитания стали горы, примыкающие к Карнейскому ущелью. Именно тогда и были возведены замки-города по обеим его сторонам. Сторожевыми они стали гораздо позднее.
Помня золотой век и печальную судьбу их прежнего мира, нимхи старательно, но бережно обживали новые земли. Их вождем стал ученик, которому старый ученый доверил последние камни и их тайну. В течение нескольких сотен лет, пока народ под его руководством обретал своё былое величие и добивался благоденствия, он почти не вспоминал о камнях. Умирая, он передал их вместе с рукописями, титулом вождя и наследством своему сыну, взяв клятву не употреблять переданные знания во вред нимхийскому народу. Тот, в свою очередь, передал это все своему наследнику.
Нимхи постепенно заселили горы к западу от ущелья, возводя прекрасные города на их вершинах. В их сердца вернулись красота и любовь. Не забывали они и святилище, построенное ими. На том месте, где сейчас стоит моя избушка, некогда был целый город. В нем жили те, кто приходил поклониться былому величию, и оставался здесь, чтобы служить будущему процветанию своего народа. В этом городе жили скульпторы, музыканты, художники, поэты – те, кто черпал свое вдохновение в прошлом и мечтал о будущем. Все то, что сейчас украшает этот храм, лишь незначительная часть того, что было создано их руками. Нимхи не сомневались, что скоро наступит второй золотой век, и благословляли землю, принявшую их.
Но это время закончилось, так и начавшись. Древние боги оказались куда как изощреннее в своей мести, чем кто-либо мог предположить. Спустя почти десять тысяч лет после бегства нимхов с их родины к ним пришли эльфы. Цивилизация находилась на пике своего расцвета, и эльфы, найдя в неизвестном им ранее народе много родственных черт, были покорены этим сходством. Нимхи же, в свою очередь, сочтя расу эльфов не равной, но высшей на порядок, с признательностью и благодарностью назвали их своими друзьями. Долгие столетия два народа жили бок о бок, делясь друг с другом всем, что дарили им боги. Именно тогда и был построен город твоей матери, Вайра. Город, ставший последним напоминанием о прошлом величии двух рас.
А потом наступила эпоха войн. Страшных, беспощадных, жестоких. Нимхи, будучи по природе народом замкнутым и малообщительным, за многие тысячи лет практически не покидали границ своих владений. За их пределами шла своя жизнь, велись войны между населяющими мир народами, писалась своя история. Нимхов не интересовало то, что происходило где-то там, за надежно защищенными войском и магией границами. Они сочли разгоравшуюся войну еще одним малозначительным эпизодом, не имеющим сколько-нибудь значительного влияния на их жизнь. Но когда из нимхийских городов стали уходить эльфы, даже простым ремесленникам стало ясно, что надвигающаяся буря не оставит в стороне никого.
В хрониках тех лет подробно описан последний совет, собранный тогдашним нимхийским правителем. Вкратце его текст можно свести к одному предложению – эльфы приняли решение навсегда уйти из этого мира, и советовали нимхам сделать то же самое. Потому что у красоты и любви не осталось шанса выжить в этом, наполненном болью и ужасом, мире. Именно тогда, внемля советам навсегда покидавших их эльфов, нимхи приняли решение. Они решили использовать один из трех камней, бережно хранящихся со времен пришествия, для приведения в действие портала в храме. Нимхи решили уйти. Камень был разделен на семь частей, из которых предполагалось вырастить новые, полные камни. Сам процесс роста этих удивительных по своим свойствам камушков напоминает процесс образования жемчужины в раковине моллюска. Осколок, помещенный в правильно сделанную шахту прямо в горной породе, в течение многих лет растет, слой за слоем наращивая себя до нужной величины и накапливая необходимую энергию.
После закладки камней прошло пять десятков лет, срок, по древним рукописям вполне достаточный для получения новых полных камней. За прошедшее время нимхи не раз убедились в правильности принятого решения об уходе. Все чаще их границы становились не такими уж непроницаемыми, все чаще приграничные селения оказывались во власти захватчиков, с которыми не могли справиться даже хорошо обученные воины. Пока спасала только магия. Семь новых камней извлекли из их «раковин» и началось великое переселение. Не все беспрекословно повиновались приказу правителя оставить свои дома и уходить к храму. Небольшая часть тех, кто не хотел покидать вторую родину, воспротивилась этому решению. Их не стали принуждать и разрешили остаться. Остальные же ушли через Карнейское ущелье в святилище. Они не знали, что отправляются не на поиски новой земли обетованной, а в свой последний путь.
День, когда вновь был приведен в действие портал, стал последним днем для всей нимхийской расы. Новые камни оказались неполными. Они не успели вобрать в себя нужное количество энергии, чтобы заставить врата работать в нужном направлении. Её недостаток привел к тому, что силы, дремлющие по ту сторону дверей, оказались сильнее. Взорвав портал, они проникли через образовавшуюся брешь. Город был бесследно сметен с лица земли, лес на огромном расстоянии от храма был выжжен. Те, кого не убил взрыв, погибли под действием потусторонних сил. В живых из сотен тысяч остались только те, кто в должной степени владел магией – хранители храма.
Путем неимоверных усилий им удалось закрыть портал и обуздать вырвавшихся из мрака межмирья чудовищ. Но вернуть их обратно не представлялось возможным. И тогда было принято решение, казавшееся в тот момент наиболее рациональным и разумным. Чтобы обезопасить храм, на них было наложено заклятие. Тени межмирья стали стражами Карнейского ущелья, и там поселился ужас. Совладать с ними теперь может лишь тот, кто владеет камнем, но не только владеет, а еще и может правильно использовать его силу.
Потрясенные трагедией, хранители вернулись в единственный теперь населенный город. Услышав о гибели сородичей, оставшиеся нимхи пришли в ужас, и уверовали в кару богов, которая постигнет всякого, решившего открыть злосчастные врата в другие миры. Предложение хранителей о закладке новых камней и второй попытке нимхами было отвергнуто сразу. Тогда хранителями был тайно разделен еще один камень, и заложены в рост семь новых осколков. Никто, кроме хранителей, не знал о точном месторасположении этих шахт. Постепенно их каста отделилась от других нимхов. По сложившейся традиции, хранителей всегда должно было быть семь. Когда умирал один из них, тут же из наиболее способных молодых нимхов выбирался новый хранитель, обучался и проходил обряд посвящения.
Прошла не одна сотня лет с того памятного дня. Нимхам больше не суждено было возродить былые времена. Постепенно другие народы вытеснили их с тех земель, где ранее они обитали. Места тайной закладки камней оказались во владениях огонов. Все чаще у хранителей не оказывалось достойных преемников, и со временем их осталось лишь двое. Один обитал непосредственно при храме. Второй, хранящий у себя последний камень, жил в горном городе и обучал последователей, которым со временем предстояло стать новыми хранителями.
Срок жизни нимхов долог, но все же сменилось не одно поколение, прежде чем судьба вновь свела их с эльфами. За минувшее время эльфы стали светлой легендой, напоминанием о великом прошлом. Их вспоминали с благодарностью и благоговением. Те же, кто пришел в умирающий горный город, совершенно не походили на тот светлый народ, с которым простились нимхи века назад. Вид их вызвал слезы жалости на глазах нимхов. Эльфов было немного, не более нескольких сотен. Многие были ранены, их глаза потускнели от боли и горя.
Нимхи приняли давних друзей с должной заботой и вниманием. Эльфы же, помня давние времена, были удивлены запустением и увяданием, царившими в некогда оживленном и прекрасном городе. История неудавшегося ухода повергла их в печаль и отчаяние. Нимхи оставались последней надеждой эльфов на то, что им удастся покинуть этот мир, и уйти вслед за своими собратьями. Их рассказ был недолгим и грустным. Они рассказали о том, как помогли людям восстановить разрушенную войнами жизнь, и как люди изгнали их. Ранее ушедшие эльфы, покидая этот мир, закрыли все выходы из него. Открыть их с помощью эльфийской магии не было возможности. И те, кому удалось выжить, вспомнили историю нимхийского народа, и пришли за помощью. То, что они увидели и узнали, лишило их последней надежды.
И тогда вперед выступил хранитель. Он рассказал Совету и пришедшим эльфам, что втайне от всех были заложены в рост новые камни, и нужно лишь извлечь их. Тогда портал вновь может быть открыт, и эльфы, а, возможно, и нимхи, смогут уйти на поиски новых миров. Внезапное открытие имело весьма печальные последствия для хранителя. Разгневанные самоуправством старейшины попросту казнили его. Его ученика пощадили только потому, что он был молод и не принял еще обряд посвящения. Эльфы, удрученные подобным исходом, с разрешения старейшин покинули город, чтобы идти дальше на восток. С ними, забрав все древние рукописи, записи поздних исследований и последний камень, ушел и ученик хранителя. С его помощью эльфы прошли Карнейское ущелье, полнившееся ночными кошмарами, и ушли далеко на восток в поисках пристанища. Ученик же, отдав им в качестве талисмана и как символ надежды последний камень, и дав обещание отыскать выращенные камни, отправился в храм. Там, под руководством последнего хранителя, он завершил обучение, и после смерти предшественника сам стал хранителем храма. Все это время он не забывал о данном им обещании, и по мере своих возможностей пытался разыскивать семь новых камней. Но поиски его не увенчались успехом. Когда пришло время, он побывал в горном городе, и взял себе ученика. Этим учеником стал я.
- Так что теперь я последний хранитель этого храма, – с грустью произнес Тар-Хаирэ. – Я был в горном городе почти две сотни лет назад. Но в нем не осталось тех, кому я мог бы передать накопленные многими поколениями хранителей знания. Именно поэтому я так удивился, когда увидел тебя в храме, Вайра. Нимхийка, да еще и знающая, как проникнуть внутрь! Я думал, таких совпадений не бывает, и решил, что тебя прислали из города те, кто вспомнил о давних временах. Но я ошибся. Жаль. Жаль, что вместе со мной канет в небытие то, что с таким трудом добывалось и копилось в течение многих тысячелетий. Вся мудрость нашего народа.
Вера сидела, позабыв про ножницы и иголку. Целая эпоха размером в пятнадцать тысячелетий, история целого народа пронеслась перед её глазами, уложившись в краткий скупой рассказ. Она бросила взгляд на огона. Троди молча, с остервенением работая шилом, заканчивал переделку второго сапога. Он приладил на место подошву и еще раз удовлетворенно оглядел свою работу. Затем вручил сапоги Вере и, обращаясь к Тар-Хаирэ, спросил:
- Теперь мне понятно, откуда взялась та нечисть в сторожевых скалах. Понятно, почему мы выжили там, хотя по всем правилам должны были отправиться к предкам. Но мне непонятно, зачем ты нам всем кровь пускал? Ведь болен был только Ори?
- Видишь ли, Троди, те, кто обитает в развалинах, целью своего существования ставят уничтожение жизни. Им не удалось убить вас в ту ночь, у вас была сильная защита. Вайра, несмотря на то, что она не маг, и даже не имея понятия о том, чем владеет, сумела воспользоваться твоим подарком с умом. Но тени, населяющие старые замки, коварны и хитры. Они овладевают телами тех, кто не поддался им сразу, и медленно разрушают их. Малейший изъян, телесная или душевная травма делают тех, в ком поселилась тьма, её жертвой. Рано или поздно, но смертельный исход неизбежен. Если не найдется тот, кто властен над тенями и кто знает, как освободить жертву. В случае Ори обычная простуда чуть было не стала причиной его смерти. Даже после освобождения ему предстоит долгое лечение и восстановление организма, подвергшегося разрушительному действию тьмы. Если бы ты не упомянул Карнейское ущелье, Ори был бы уже мертв. Да и вам недолго бы осталось. Что касается кровопускания, то его предполагает обряд. Эти существа в свое время были вызваны из глубин вселенной магией крови, её они жаждут, с её помощью можно обрести над ними власть, заставить повиноваться и если не уничтожить, то хотя бы изгнать их из этого мира. Вот тебе ответ на вопрос.
Огон кивнул головой. Больше он ни о чем не стал спрашивать, а, облокотившись о стол, уставился на Веру. Она сидела, сопоставляя то, что знала с тем, о чем рассказал Тар-Хаирэ. Его рассказ породил множество вопросов, на которые она хотела бы получить ответы, и выбрать из них наиболее значимые было очень трудно. Наконец, собравшись с мыслями, Вера задала первый:
- Значит, ты, как хранитель, знаешь, где сейчас находятся остальные шесть камней?
- Нет, - покачал головой нимх. - Ни мне, ни моему предшественнику не удалось обнаружить камни в тех местах, где они были высажены. Скорее всего, их нашли те, кто после нимхов поселился на их землях. Неизвестно, где они сейчас. Но одно я знаю точно – все семь камней увидели свет, и полны силы. Хотя я все же могу предположить, исходя из интереса, проявленного твоим знакомцем, Эркелем, к твоему медальону, о причастности Серых магов к этим камням. Было бы неплохо расспросить его о том, что ему известно.
- Боюсь, что расспрашивать уже некого, - в памяти Веры всплыло вонзившееся в тело древко стрелы, стремительно расплывающееся по белоснежной ткани кровавое пятно и угасающий взгляд синих глаз.
- К сожалению. Но иногда место обитания человека может рассказать о нем больше, чем даже он сам. Подумай об этом на досуге.
- Обязательно. Но каким образом тайна этих камней могла стать ему известна, ведь даже сами нимхи, жители горного города, забыли о ней давным-давно? О них, по твоим словам, знали только хранители.
- Не только. Во времена дружбы нимхов и эльфов, еще до смутных времен и ухода последних, история нимхийского народа была подробнейшим образом записана эльфами. Эти рукописи спустя многие годы могли попасть в руки тех, кого сейчас называют Серыми магами. Скорее всего, так и случилось. Не удивлюсь, если какая-то часть камней находится у них.
- Но если Эркелю был так нужен этот камень, почему он просто не забрал его силой? Зачем нужно было тащить меня в свой замок? Не понимаю.
- Я же говорил тебе, что этот камень, если его забрать силой, теряет свои волшебные свойства, - подал голос внимательно прислушивающийся к беседе огон.
- Совершенно верно, Троди прав. Эти камни впитывают в себя положительную энергию, собирают её и хранят. Если камень забрать у владельца против его воли, то всплеск негативных эмоций почти полностью лишает камень силы, расходуя его энергию. Конечно, можно купить их, но только так, чтобы продавец остался доволен сделкой. Но лучше всего, если такой камень подарен с чувством благодарности и признательности, как в твоем случае.
Подумав немного, Вера робко поинтересовалась:
- Тар-Хаирэ, а ты видел когда-нибудь хоть одного эльфа?
В ожидании ответа она и огон замерли, глядя на Тар-Хаирэ. В глазах старика заиграли веселые искорки, и он ответил:
- Видел. И не одного. Незадолго до вашего появления они были здесь.
- Они? Здесь? – Вера воззрилась на хранителя. – Так они что, все-таки существуют?
- Конечно. Почему бы им не существовать?
- Эй! – Троди наморщил лоб. – Но ведь говорят, что они скрыли своё место обитания, и пройти туда невозможно! Как же они могли оказаться здесь?
- Ты совершенно прав, любезный огон, - смеясь, ответил Тар-Хаирэ. – Они закрыли дорогу для тех, кому у них в гостях делать нечего. Но кто сказал, что сами они не могут выйти погулять? Эльфы и сейчас бродят по миру, всеми забытые и не узнанные, в поисках заветных камней, возвращаясь после долгих путешествий в свой новый дом. Я же, исполняя обещание, данное им моим учителем, по мере сил стараюсь помогать в их поисках. Потому что, если камни найдутся, только я смогу открыть для них этот переход. Уже в течение пяти сотен лет я слежу за тем, чтобы храм и портал были готовы сослужить свою последнюю службу.
- Значит, они не смогут помочь мне вернуться. Они сами в таком же положении, как я. Все насмарку. Мы зря проделали весь этот путь, – Вера потерянно опустила руки.
- Ни один путь, девочка, каким бы бесполезным он не казался, не является таковым, - Тар-Хаирэ произнес эту фразу наставительным тоном. – Если ты подумаешь над моими словами, то поймешь, что я прав. Что касается помощи, то эльфы больше нуждаются в твоей, чем ты – в их. Посуди сама. У тебя есть то, что хоть ненамного, но приблизит их к цели. Конечно, один камень – это не все. Но, возможно, твоё знание поможет им отыскать остальные шесть.
- Зачем им мой камень? То, что я рассказала тебе, ты можешь передать им и без меня. А чтобы открыть портал, нужно всего семь, а не восемь камней. Я не играю никакой роли в их судьбе.
- Ошибаешься, Вайра. Уверяю тебя, ты играешь главную роль в судьбе не только эльфов, но и всего этого мира. Ничто во вселенной не делается просто потому, что делается. Я считаю, что твое появление в нашем мире – дело рук богов, которые сочли свою месть исполненной, и дают двум народам еще один шанс на новую жизнь. Дело в том, что при использовании семи камней необходима еще одна составляющая ритуала. Ты понимаешь, о чем идет речь. Даже если будут найдены все семь камней, нужна еще и кровь. Ни я, ни эльфы не пойдем на то, чтобы использовать для этих целей тех, кто еще живет в горном городе. Но есть другой путь. За долгие годы хранителями открыт новый, менее кровожадный, но более сложный способ перехода. И нужны не семь, а восемь камней. И очень сильный маг-хранитель. А лучше несколько. Поэтому тебе просто необходимо продолжить свой путь. Возможно, вместе мы сможем сделать то, что не удалось совершить эльфам в одиночку. Твоё имя станет легендой, Вайра, – хранитель улыбнулся.
- Только не надо делать из меня мессию! – раздраженно огрызнулась Вера. – Мне не нужна вечная слава. Мне нужен мой мир, мой дом, моя семья. Я хочу вернуться домой и просто жить, как раньше, понимаете? Как раньше…
Внезапно она запнулась, и в её глазах отразилась тревога. Рука поднялась и коснулась шрама на лице. Зеленые глаза раскрылись, когда она полностью осмыслила последнее сказанное ею слово.
- Как раньше… Тар-Хаирэ! Господи, я совсем забыла. Я же в чужом теле. Тар-Хаирэ, как же быть, я не могу вернуться домой в таком виде! Я хочу назад, в своё! – голос Веры предательски задрожал.
- А чем тебя не устраивает это? На мой взгляд, вполне приличное тельце. Как ты считаешь, Троди?
Огон неопределенно хмыкнул, и оценивающе оглядел Веру с ног до головы.
- Для человека сойдет.
- Да и для нимха тоже неплохо, – подхватил Тар-Хаирэ.
- Да что вы, с ума сошли?! – заорала Вера. – Хватит паясничать! Вы что, не понимаете?! Как я появлюсь перед своей семьей? Здрасте, я ваша дочка, только я немножко переселилась в другое тело, а старое отдала поносить, да? Кстати, Тар-Хаирэ, если ты такой мудрый, не можешь ли ты сказать мне, что стало с моей родной оболочкой? И как мне снова в неё переселиться?
Хранитель смотрел на Веру, и выражение его лица постепенно менялось. Усмешка исчезла с губ, уступив место виноватой серьезности.
- Прости, но я не могу дать точный ответ на твой вопрос. Я могу лишь предполагать.
- И каковы твои предположения? – с замирающим сердцем выдохнула Вера.
- Скорее всего, твое тело, лишенное души и разума, умерло сразу после того, как ты его покинула. Если же произошел обоюдный обмен между тобой и настоящей Вайрой, то все будет зависеть от силы её духа. Ты нашла в себе силы адаптироваться в нашем мире, но найдет ли их она?
Вера закрыла лицо руками, припомнив привидевшиеся ей в Карнейском ущелье собственные похороны, и просидела так довольно долго. Пока Троди не дотронулся до её плеча, вопросительно глядя в глаза.
- С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил он.
- Нет. Со мной не все в порядке, Троди, - медленно выговорила она. - Я умерла. Мы умерли. Там, в моем мире, нас похоронили. Я точно это знаю, я это чувствую. Я видела похороны. Понимаешь, что это значит? Это значит, что для меня там нет места. Меня там больше не ждут. Я для них больше не существую.
И она разрыдалась, уронив голову на сложенные на столе руки. Троди, у которого тоже заблестели глаза, растерянно стоял рядом, неуклюже гладя её по голове. Тар-Хаирэ сидел, с жалостью глядя на плачущую девушку. Когда слезы кончились, Вера поднялась и вытерла мокрые глаза рукавом.
- Простите. Мне нужно побыть одной.
Она направилась к входной двери.
- Вайра!
Она обернулась. Две пары зеленых глаз встретились. Одни светились состраданием и пониманием, в других отражалось все межмировое пространство, сжавшееся сейчас до размера комнаты в маленьком домике, затерянном в лесной глуши.
- Пока живы те, кого ты любишь, тебя ждут. Тебя ждет целый мир. Твой мир, Вера.
Она благодарно кивнула головой.
- Меня зовут Вайра, – тихим голосом произнесла она это имя с новым значением. Весь следующий день Вера провела, почти не выходя из своей комнаты. Троди и Тар-Хаирэ не беспокоили её, понимая, что ей нужно время для того, чтобы успокоиться, по-новому осмыслить свое положение, многое осознать и придти к какому-то решению. По зову старика она выходила к столу, молча ела, и снова удалялась в свою комнату. Троди несколько раз порывался пойти вслед за ней, чтобы поговорить, но хранитель удерживал его. Качая головой, он ободряюще улыбался огону и говорил:
- Не мешай ей. Не волнуйся, она все обдумает и примет правильное решение.
Но тот не удержался, и под вечер неслышно заглянул в её комнату. Вера сидела за столом, спиной к двери, и потому не заметила Троди. Негромко напевая, она была занята своей рубашкой, перешивая её по своим меркам. Готовые брюки были аккуратно разложены на кровати. Огон тихонько притворил дверь, и с довольной миной вернулся к столу. Тар-Хаирэ, по выражению лица огона понявший, как обстоят дела, облегченно вздохнул.
- Ну, я же говорил, что она все решит правильно.
- И все-таки хотелось бы знать, о чем она сейчас думает, – глядя на закрытую дверь, произнес Троди.
Но ни он, ни кто-либо другой не узнал, о чем думала Вера в тот день. Разные мысли посетили её, пока руки машинально проделывали необходимую работу. О себе и о семье, о случайностях и закономерностях, о силе и слабости, о потерях и надежде, о страхе и мужестве, о смерти и возрождении. Далеко за полночь, когда в доме уже все спали, в её голове оформился окончательный ответ на мучивший её вопрос. Простое, но давшееся ей нелегко решение было принято. На душе стало легко и свободно от открывшейся истины, и она заснула, спокойная и не сомневающаяся в правильности своего выбора.
Проснулась Вера раньше всех. Несмотря на краткий сон, она чувствовала себя свежей, отдохнувшей и какой-то обновленной. Порадовавшись этому ощущению, она оделась и вышла из дома. Часом позже Тар-Хаирэ, выйдя за водой и дровами для очага, застал её на поляне перед домом с мечом в руках.
- Доброе утро, хранитель! – махнула рукой Вера, и улыбнулась, откидывая со лба волосы.
- Доброе утро, Вайра! – старик удовлетворенно кивнул головой и ответил на её улыбку тем же. – Поможешь мне?
- Конечно, – оружие со звоном вернулось в ножны, и она, взяв из рук старика деревянные ведра, побежала к недалекому роднику.
Тар-Хаирэ посмотрел вслед девушке, на фигуре которой ладно сидели подогнанные по размеру штаны, заправленные в высокие удобные сапожки, набрал дров и вернулся в дом. Через несколько минут вернулась Вера, и, поставив ведра, ушла в комнату снять пропитавшуюся потом рубаху. Старик наполнил водой чайник и котелок, подвесил их над огнем. Затем снял с полки, где стояла посуда, крынку с крышкой. За очагом на стене были развешаны полотняные мешочки, одни побольше и попузатее, другие поменьше и потощее. На мешках были вышиты какие-то знаки. Сняв со стены четыре - один большой, три маленьких, Тар-Хаирэ развязал тесемки. В мешочках оказалась высушенная трава. Взяв из большого целую горсть, а из других – по щепотке, старик насыпал эту смесь в крынку. Мешки завязал и повесил на стену на те же самые места, откуда взял. Вода в чайнике закипела, и выплеснулась из носика. Тар-Хаирэ снял его с огня, и, что-то приговаривая вполголоса и наклонив чайник настолько, чтобы кипяток лился тонкой струйкой, залил смесь в крынке. Комната наполнилась ароматом летних трав. Закрыв крынку крышкой, и закутав её в шкуру, старик убрал узел в угол на скамью. В это время из комнаты вышла Вера.
- Пахнет душицей! – удивленно посмотрела она на хранителя.
- Чем? – Оглянулся тот.
- У нас растет такая трава. Она считается лекарственной, и моя мама очень часто готовила мне настой из неё, когда я болела, – ответила Вера, и опустилась на скамью. – Извини меня за вчерашний день, но я должна была побыть одна.
- Тебе не за что извиняться. Я надеюсь, что ты приняла вчера правильное решение?
- Я тоже на это надеюсь. Я решила идти дальше.
Глаза Тар-Хаирэ блеснули, когда он бросил на Веру быстрый взгляд из-под бровей.
- Я рад, что ты пришла именно к такому решению.
- Но я отправлюсь туда только после того, как Ори полностью выздоровеет, – Вера смотрела на старика, и он прочел в её глазах непреклонность.
- Ты все равно должна будешь идти дальше одна. Я не хотел говорить об этом твоим друзьям, да и тебе тоже, раньше времени.
- Я знаю. Не беспокойся, ни Троди, ни Ори до самого последнего дня не узнают, что дальше мой путь лежит в одиночку. Но мне будет легче, если я буду твердо уверена, что с ними все в полном порядке.
- Что ж, тогда тебе придется запастись терпением на всю зиму. Возможно, за это время ты многое постигнешь, и многому научишься.
- Чему это она научиться? Доброе утро, – пророкотал у них за спиной бас Троди, который, выходя из комнаты, услышал последнюю фразу.
- Например, доить коз, - улыбнулся хранитель.
- Коз?! – в один голос воскликнули Вера и Троди.
- Именно. Пойдем, Вайра, покажу тебе моих красавиц.
Несмотря на то, что приглашение Тар-Хаирэ адресовал Вере, смотреть коз они пошли все вместе. За задней глухой стеной дома, почти примыкая к лесу, стояла деревянная постройка. Половину занимала небольшая банька, половину - сарай с низенькой дверкой. Тар-Хаирэ скользнул внутрь сараюшки, Вера и огон протиснулись вслед за ним. Как только они вошли, послышалось меканье нескольких, старающихся перекричать друг друга, животных. Когда глаза привыкли к полумраку, Вера увидела, что старика окружили три белые козы. Тычась ему носами в руки и явно радуясь хозяину, козочки приветствовали Тар-Хаирэ. В углу, склонив голову и с недоверием разглядывая вошедших, стоял длиннорогий белый козел.
- Вот они, мои красавицы, Ада, Ида и Дея, - ласково приговаривая, старик поглаживал коз по спинам. – А это Рогач. Ну как, Вайра, справишься?
Она стояла, в недоумении глядя на мохнатую компанию, вьющуюся у ног старика. Еще ни разу в жизни ей не приходилось доить коз. Но все когда-нибудь приходиться делать в первый раз.
- Вообще-то, я только коров доила в Гленартане, - вздохнула Вера. - Но быстро научусь, – и, выбирая, с какой козы начать первой, Вера нерешительно двинулась вперед. Козы, словно поняв, что их ожидает, гурьбой бросились в угол, под защиту Рогача. Тар-Хаирэ с улыбкой глядел на растерянно остановившуюся Веру, не решающуюся подойти к грозному длиннобородому защитнику.
- А дай-ка, я попробую! – Троди выступил вперед, и безо всякого сомнения подошел к сбившимся в кучу животным. Он протянул руку, коснувшись белой морды козла, и почесывая ему лоб. – Хороший козлик, не надо меня бояться. Сейчас подоим твоих подружек, вон как отяжелели, бедняжки.
Вера с удивлением смотрела на огона. Его низкий голос стал ласковым, мягким. Похлопывая и поглаживая своими ручищами белые бока, приговаривая что-то успокаивающее, огон как-то привычно вывел одну козу на середину, уселся на низкую скамеечку, подставил принесенное хранителем ведро. Короткие пальцы замелькали, о дно посуды зазвенели молочные струйки. Коза стояла, не шелохнувшись, лишь с удивлением косила глазами на Веру и Тар-Хаирэ. Те, никак не ожидавшие от огона такой прыти и сноровки, стояли, приоткрыв от изумления рты. Когда последняя коза вернулась к своим товаркам, огон поднялся со скамеечки.
- Вот, вроде и все.
- Ну, Троди! – восхищенно покачала головой Вера. А потом тихо, чтобы не услышал выходящий из сарайчика Тар-Хаирэ. - Спасибо.
- Да не за что! Я ж говорил, что умею почти все.
Вернувшись в дом, Тар-Хаирэ процедил молоко. Налил в большую кружку. Потом в другую из завернутой в шкуру крынки нацедил травяного настоя. Все это вместе с большим ломтем хлеба поставил на поднос и велел Вере отнести завтрак Ори. Что та и выполнила с большой охотой. Троди же старик засадил за чистку картофеля и овощей.
Вера вошла в комнату тихо, но довгар уже не спал и радостно улыбнулся, увидев посетительницу. Выглядел он немногим лучше, чем день назад. Вера помогла ему сесть, и, пока он ел, рассказала об утреннем происшествии, над которым они вместе посмеялись. Потом Вера поведала Ори, что собирается выйти в лес в надежде подстрелить какую-нибудь дичь. Дав ей несколько советов относительно предстоящей охоты, которые были со вниманием выслушаны, Ори устало опустился на подушку. Вера посидела у ложа довгара еще несколько минут, пока глаза Ори не закрылись, а дыхание стало ровным, и, ласково дотронувшись до его руки, вышла из спальни.
За завтраком она объявила, что намерена отправиться на охоту. Эта новость была встречена огоном с энтузиазмом.
- Ну, наконец-то! Чур, мясо готовлю я сам! - И стукнул черенком ложки о стол.
Тар-Хаирэ одобрительно посмотрел на Веру и промолвил:
- Только не заходи далеко. Ты пока еще не знаешь этого леса. А еще лучше, я дам тебе в помощь своего хорошего приятеля.
Вера удивленно приподняла брови, Троди огляделся по сторонам в поисках указанного помощника. Но старик молчал, храня таинственность и улыбаясь в бороду. После трапезы Вера, одевшись и взяв оружие, вышла на крыльцо. Троди последовал за ней, набив трубку табаком. Тар-Хаирэ, стоя посреди поляны, пристально оглядел верхушки растущих сосен, и вдруг, к удивлению огона и охотницы, громко свистнул какой-то особой, переливчатой трелью. Раз, другой, третий. В ответ на его зов раздался шум крыльев и на плечо старику опустился огромный черный ворон. Птица сложила широкие крылья и вцепилась когтями в меховую накидку. Старик пощекотал пальцем шею под мощным клювом, и, приблизив губы к самой голове птицы, зашептал. Ворон сидел неподвижно, прислушиваясь к словам старика, искоса глядя ему в лицо и помаргивая. Когда Тар-Хаирэ закончил говорить, он повернул голову и посмотрел на Веру и Троди. Глаза у ворона были умные. Взмахнув крыльями, птица поднялась в воздух, сделала несколько кругов над головой хранителя, и улетела в лес. Издалека донеслось хриплое карканье.
- Теперь ты в лесу не потеряешься, Руха за тобой присмотрит, – обратился к Вере старик. – Но все же, будь добра, не забирайся слишком далеко. Удачи тебе.
- Спасибо, – всматриваясь в ветви сосен и пытаясь разглядеть там странную птицу, ответила Вера. Она спустилась с крыльца и направилась к лесу. Обернулась, махнула рукой и скрылась за сосновыми стволами.
Вера, прислушиваясь к лесным звукам, пробиралась сквозь чащу, стараясь выбирать дорогу почище и посвободнее. Она была в лесу одна, как тогда, восемь дней назад, когда отчаяние и злость на оба белых света овладели ею, когда судьба свела её с хранителем. Но теперь она шла по лесу, вдыхая холодный воздух и подставляя ветру лицо, с совершенно другим настроением. Она пыталась сосредоточиться на предстоящей охоте, но думы невольно обращались к храму, спрятанному в сердце леса. Он манил её, тянул к себе, словно магнит. И лес, словно подслушав мысли, внезапно выплюнул её из своего чрева на знакомую поляну.
Вера не удивилась, словно ожидала чего-то в этом роде, и внутренне приготовилась к тому, что ноги сами найдут дорогу туда, куда она хотела, но и боялась попасть вновь. Опутанное сухими стеблями строение встретило её с молчаливым превосходством и достоинством, как старый аристократ встречает своего молодого отпрыска. Вера медленно подошла и коснулась ладонью красной стены храма. Вход внутрь был открыт, оборванные её руками стебли остались лежать на пороге, как она их оставила. Вера вошла внутрь, и взгляд остановился на выступающем из пола многоугольнике. Надавить, открыть, войти. Желание было неописуемо острым, словно кто-то звал её снизу. Но был и страх, источник которого она не могла определить, подсознательный, непонятный и оттого еще более пугающий. Некоторое время два чувства боролись, и в итоге победил страх. Вера развернулась, и, стараясь не смотреть на манящие двери храма, покинула поляну. Сверху послышалось карканье, и, подняв глаза, она увидела, как высоко в небе над ней кружит большая черная птица.
В этот день ей повезло. Побродив по лесу до сумерек, она вернулась домой уставшая, но довольная. Две заячьи тушки были встречены восторженными криками Троди и сдержанной, но искренней похвалой Тар-Хаирэ. Огон моментально ободрал со зверьков шкурки и, пообещав сшить из них Вере что-нибудь к зиме, принялся за приготовление вожделенного мясного ужина. Пока готовилась еда, Вера заглянула к Ори. Он встретил её с улыбкой, и с неподдельным интересом, посмеиваясь, выслушал рассказ о двух длинноухих хитрецах, на которых ей пришлось потратить немало сил и терпения. Чувствуя, что её собеседник утомился, после получасового разговора Вера вышла в столовую. Там витал непередаваемый мясной дух, Троди копошился у очага, то и дело дергая Тар-Хаирэ, спрашивая у того то одну, то другую приправу. Наконец ужин был готов. Троди снова оказался на высоте, и заслужил похвалу хранителя. Вера отнесла уставленный посудой поднос Ори, и, пока он ел, сидела рядом и рассказывала какую-то немудрящую историю. Потом, пожелав больному спокойной ночи, вернулась к остальным.
На славу попировав, они втроем вышли на крыльцо. Огонья трубка то ярко разгоралась во тьме, то затухала, табачный дым витал вокруг. Хранитель недовольно помахал ладонью, разгоняя дым, и Троди, бросив косой взгляд на старика, спустился с крыльца. Вера и Тар-Хаирэ остались вдвоем.
- Я вижу, твой день прошел удачно, - старик повернул к Вере лицо, зеленые глаза ярко блеснули, отразив лившийся из окна свет. А возможно, это был не отраженный, а внутренний, живущий в их глубинах, огонь.
- Да, вполне, - кратко ответила Вера, желая закончить разговор. Ей хотелось просто постоять, глядя на покрытое тучами небо.
- Ничего не случилось? – старик явно не собирался оставлять её в покое, и что-то хотел от неё услышать.
Вера собралась было рассказать о странных чувствах, посетивших её у храма, о желании войти внутрь и вновь увидеть то, что не давало ей покоя – неимоверно черный и манящий проем портала. Но передумала. Почему, она не смогла бы объяснить и себе. И потому так же кратко ответила на второй вопрос.
- Нет, абсолютно ничего.
- Ну и хорошо, - сдался старик и отвернулся. Глаза его потухли, и их цвет снова стал неразличим во тьме. На крыльцо поднялся Троди, выколачивая о ладонь пепел из трубки.
- Ночью будет снег, - пробасил он, заходя в дом. Следом за ним зашел и Тар-Хаирэ. Вера еще немного постояла на крыльце, и тоже вернулась в дом.
Огон не ошибся. Выйдя на рассвете на улицу, Вера увидела полностью преображенный лес. Мягкие хлопья первого снега облепили ветви и стволы деревьев, и те стояли, белея в предутреннем сумраке. Зрелище было красивое, и в то же время жутковатое. Словно одетые в белый саван покойники собрались у поляны, норовя заглянуть в темные окна одинокого домика. Вера ступила на мягкий, приминающийся под ногами белый покров. Подставила ладонь, ловя снежинки, подняла лицо навстречу летящим с высоты холодным пушинкам.
Когда проснулся Тар-Хаирэ, Веры уже не было. У очага были сложены дрова, ведра были полны воды. От дома в сторону леса уводила цепочка припорошенных снегом следов.
Обманывать себя Вера не хотела. И от избушки хранителя направилась прямо к храму. Вера с сожалением нарушила девственную белизну снежной скатерти, покрывающей пространство от леса до дверей храма. Там, внутри, стоя под гладкой крышей и в раздумьях глядя на манящий многоугольник, она вновь испытала чувства, из-за которых пришла сюда. Она не могла объяснить себе, что твориться в её душе, что так отталкивает и одновременно манит её в это место.
Вера не была религиозна, и в своей предыдущей жизни не испытывала душевной необходимости посещать церковь. Её раздражали старухи в платках, зыркающие злющими глазами по сторонам в поисках тех, кто, не дай Бог, неверно выполняет ритуал. Её раздражали и утомляли священники, переквалифицировавшиеся из бывших партийных работников в приверженцев креста и кадила. Её тошнило от запаха горящих свечей и от лицемерия тех, кто неистово крестился и отбивал поклоны, стоя на службе, а, выйдя из стен церкви, начинал без повода собачиться с первым попавшимся. Очень редко бывая там, чтобы исполнить вошедшие в традицию ритуалы, она испытывала странное чувство. Смешанное чувство некоего стыда за представление, устраиваемое священнослужителями для прихожан, слабую, почти неясную надежду на то, что Бог все-таки есть, и страх. Страх, что церковь подчинит себе её душу, в которой неприятие пропагандируемых религией правил, нарушаемых на каждом шагу её собственными служителями, уживалось со слабой надеждой на чудо. Не веря в Бога, Вера верила в закономерности и в равновесие. Она верила в небо, солнце, луну, звезды, траву и деревья. В Природу. Её привлекал не искусственно созданный людьми мир религии, наполненный бессмысленными и бесполезными традициями и ритуалами, а живой, стихийный мир, полнившийся силами, которые с древнейших времен приводили человека в священный трепет. А это место приводило её в трепет.
Вера пробыла в храме недолго. Выйдя наружу, она увидела метнувшуюся с крыши ввысь черную крылатую тень.
- Следишь? Ну-ну, - проводив ворона взглядом, пробормотала Вера, и, ступая по мягкому снегу, исчезла в лесу.
Вечером огон снова был занят, а к двум растянутым сохнущим заячьим шкуркам добавились еще две.
Постепенно жизнь обитателей маленького домика, затерянного в густых лесах, вошла в колею. Рано утром, когда все еще спали, Вера уходила в лес. И маршрут её неизменно пролегал через поляну, на которой стоял нимхийский храм. Она проводила там не более получаса. Поднявшись по ступеням террасы, входила в пустой зал, и, глядя на выступающий из пола многоугольник, боролась с желанием войти внутрь. Или просто размышляла. Потом, не оглядываясь, покидала заветное место, и скрывалась в лесу. И неизменно, выходя из храма, она видела в вышине парящую птицу, или слышала хриплое карканье с окружающих поляну деревьев. Возвращалась она обычно в сумерках, помня просьбу старика и не удаляясь далеко от дома.
Огон, подружившись с обитателями маленького сарайчика – козами, взял на себя почти все домашнее хозяйство. Он доил коз, готовил еду, выделывал шкурки зверей, которых приносила Вера, мастерил из них одежду для себя и своих друзей.
Ори болел, и Тар-Хаирэ прилагал все усилия, чтобы поскорее поставить его на ноги. Он готовил отвары, растирал порошки, вычитывал в книгах, которых у него оказалось великое множество, новые рецепты. Довгар стоически сносил все процедуры, которым подвергал его старик.
Первый выпавший снег растаял на следующий день, оставив после себя лужи и предвкушение зимы. Через три недели после него снежный покров укутал землю, и уже не сошел. Зима вступила в свои права. По предсказаниям нимха, она обещала быть холодной и снежной. Пока его предсказания сбывались. Постоянные снегопады затруднили охоту, и Вере невольно пришлось сидеть дома. От недостатка мяса они не страдали, поскольку хозяйственный Троди часть приносимой охотницей добычи заморозил. А вот от недостатка деятельности Вера просто изнывала. Чистка снега вокруг дома и беседы с Ори в счет не шли. И от нечего делать, под руководством Тар-Хаирэ, с великой охотой согласившегося давать ей уроки, она взялась учить нимхийский язык. Хранитель только диву давался, глядя, как споро продвигается обучение. В ответ на вопрос о её способностях, Вера ответила, что они появились у неё после того, как появилось новое тело. Старик надолго задумался, временами поглядывая на девушку, и словно что-то просчитывая в уме. Но ничего не сказал, а лишь удвоил учебную нагрузку.
Неделя обильных снегопадов прекратилась, и Вера с ликованием наконец-то выбралась на волю. В тот день, как обычно, проснувшись раньше всех, она быстро оделась, проглотила завтрак, и, нацепив снегоступы, сработанные заботливым Троди, с чувством несказанного облегчения покинула поднадоевший за неделю дом. Приноровившись передвигаться по снегу на широких, крепко привязанных к ногам, лапах, она отправилась на охоту по своему обычному маршруту.
Выйдя на знакомую поляну, Вера увидела, что покрытый толстым слоем снега храм стал похож на простой холм. Вход был завален снегом. Раскопав его, и пробравшись внутрь, Вера сама удивилась, как она успела соскучиться по этому месту. Она подумала, что скоро зима совсем заметет и спрячет его под снегом, и что до весны она вряд ли попадет сюда. Поколебавшись, она решилась. Сняла снегоступы. Все же робея, подошла и нажала ногой на выступающий над полом рычаг. Послышался знакомый звук несмазанных механизмов, и прямо у её ног раскрылся черный провал. В этот раз факела у неё с собой не было, но, надеясь непонятно на что, она все же стала осторожно спускаться, держась за перила. Походя удивилась тому, что страха, который она испытывала вкупе с желанием войти сюда, больше нет. Осталось только то, что манило и тянуло её сюда, в этот необходимый, нужный ей храм. В его бархатную темноту.
Она ступила с последней ступеньки на гладкий пол, и в это миг непроглядный мрак внезапно рассеялся, взрезанный ярким голубым светом, ослепившим её. Вера прикрыла глаза руками, а когда отняла их от лица, её взору предстало зрелище, которого она не ожидала увидеть. В глубине зала, у жертвенника стоял, подняв вверх руку с льющимися с неё потоками голубого света, Тар-Хаирэ.
- Ты все-таки пришла. Я тебя ждал. И уже начал думать, что ты не решишься, - зазвучал удовлетворенно его голос.
- А откуда ты вообще знал, что я намеревалась придти сюда? – Медленно идя вдоль статуй, окутанных голубым светом, и разглядывая помертвевшие в нем лица, спросила Вера.
- Мне рассказал Руха.
- Что еще он тебе рассказал? – Вера чувствовала себя медузой, плывущей в океане. Пустота, наполненная голубым сиянием, окружала её сверху, снизу и с боков.
- Он рассказал, что ты тоскуешь. Что внутри у тебя – пустота, – Вера вздрогнула, и посмотрела на хранителя. – Что тебе нужны Надежда и Вера. А вслед за ними, возможно, придет и Любовь.
- Что может птица знать о человеке? – обойдя жертвенник, и приблизившись к Тар-Хаирэ, спросила Вера.
- Многое. Это зависит от птицы. И от человека. Я хочу тебе кое-что показать. Дай руку, - старик протянул Вере свою узкую сухую ладонь. Голубое свечение, освещающее зал, не погасло. Теперь оно словно исходило от всей невысокой фигуры хранителя. Вера, слегка замявшись, протянула свою левую ладонь навстречу. Старик ухватил её и с неожиданной силой, потянув Веру за собой, приложил её руку к черной стене портала. Ладонь словно обожгло неимоверным, ледяным холодом. Вера закричала, пытаясь вырваться, но Тар-Хаирэ оказался неожиданно силен.
- Пусти, я руку обморожу!
- Нет. Это не рука заледенела. Это твой разум, застывший, словно ледяной коркой покрытый. Теперь слушай меня внимательно. Этой стены нет. И этого холода тоже нет. Есть вечность и пустота. В них нет ни холода, ни тепла. Они суть то, чем ты их назовешь. Что ты однажды возьмешь из них, с тем тебе и жить. Так существует абсолютное большинство, беря при появлении на свет то, чем будут распоряжаться на протяжении всей своей жизни. Жалкие крохи того, что может быть им предоставлено, умей они воспользоваться своим разумом по-настоящему. Я знаю, что звало тебя сюда.
Вера, перестав вырываться и не чувствуя больше вообще своей руки, широко открытыми глазами смотрела на Тар-Хаирэ.
- В тебе дремлет огромная, поистине непомерная сила. Вернее, дремала, пока в твоих руках не оказался лорелант. Уже не важно, кто её истинный носитель – Вера или Вайра. Вероятнее всего, она родилась в тот самый миг, когда это тело сменило хозяйку, и подчинилось другому, пронесшемуся сквозь пустоту и вечность, разуму. И этой силе нужен выход. Иначе она разрушит оболочку, ставшую для неё темницей. Я могу научить тебя правильно использовать то, чем, по воле случая, одарила тебя судьба. Или избавить навсегда от этого бремени. Но помни, что от твоего выбора будет зависеть твоя дальнейшая жизнь – станешь ты самой собой, или будешь просто одной из многих. Выбрать нужно сейчас.
После его слов воцарилось гробовое молчание. Вера поняла, что, насколько бы это не казалось диким и нелепым, она действительно в эту минуту стоит перед выбором. Она совершенно не представляла, что и из чего ей нужно выбирать. И тут ей вспомнились те редкие моменты, когда названные стариком способности, пусть не в полной мере осознанные и использованные, но помогали ей остаться в живых. Она вспомнила и бегство от Эркеля, и сторожевые замки. И тихо-тихо, словно удивляясь собственному выбору, она прошептала:
- Я хочу быть собой.
Старик улыбнулся и отпустил её руку. В тот же миг к ней вернулась чувствительность, но Вера не ощутила того всепожирающего холода, какой ранее обжигал её прижатую к черной стене ладонь. Пальцы, преодолев вялое сопротивление, прошли сквозь черноту стены. По её поверхности пробежала рябь. Вера выдернула руку и поднесла её к глазам. Ни малейшего следа ожога, ни пятнышка. Потом снова прикоснулась к темной матовости стены. Ладонь, не ощутив холода, и словно преодолев сопротивление воды, мягко проникла внутрь. Тар-Хаирэ стоял, победоносно взирая на Верин эксперимент. А она не могла избавиться от ощущения, что спит.
- Ну, так что, - будничным тоном произнес хранитель. – Начнем обучение?
- Пожалуй, - все еще не опомнившись от происшедшего, и с трудом поспевая за ходом событий, произнесла Вера. – Позволь вопрос?
- Да.
- Как ты попал внутрь? Снег у храма совершенно чист, ни одного следа.
- Так же, как всегда. Пойдем, покажу.
Тар-Хаирэ направился к лестнице, по которой Вера спустилась с верхнего яруса, но не ступил на неё, а, обойдя колонну, вокруг которой она вилась, нырнул в темный угол под лестницей. Голубое свечение, исходящее от его фигуры, медленно угасло, а пространство под лестницей озарилось обычным светом факела. Вера последовала за стариком. В углу за колонной было достаточно просторно, а стена была разукрашена затейливым орнаментом. Тар-Хаирэ, подсвечивая себе факелом, коснулся какого-то завитка на узоре, и квадратный кусок стены совершенно бесшумно опустился вниз. Из проема потянуло сквозняком. Поманив за собой Веру, старик перешагнул порог. Она двинулась вслед за ним, и лишь по прекратившемуся движению воздуха ей навстречу поняла, что дверь сзади уже закрылась, тихо, без малейшего шороха или скрипа. Они со стариком оказались на небольшой, метра полтора в длину, площадке, с которой вниз уводила каменная лестница. Хранитель, подняв над головой факел, уверенно двинулся вперед. Вера насчитала тридцать шесть ступеней. За лестницей начинался полукруглый туннель, достаточно широкий и высокий, чтобы Вера могла идти свободно, не сгибая голову. Факел старика горел ярким спокойным пламенем, и прекрасно освещал дорогу, которой они шли. Стены и пол подземного хода были выложены тем же красным камнем, что и в храме, но были совершенно чисты, без рисунков и надписей. Через каждые десять шагов на них крепились факелы. Путешествие под землей длилось не более пятнадцати минут, и закончилось такой же лестницей и открывающимся над их головами люком. Поднявшись и оглядевшись, Вера кивнула головой. Они оказались в комнате Тар-Хаирэ.
- Вот, собственно, и весь секрет, - улыбнувшись и погасив факел, сказал хранитель.
- Что теперь, идем обратно? – Посмотрела на него Вера.
- Зачем?
- Как зачем? Ты что-то говорил про обучение?
- Говорил. Но возвращаться туда, откуда мы пришли, нет необходимости. Вся наука храниться здесь, - и Тар-Хаирэ обвел рукой стеллажи с книгами и свитками, которые занимали половину стены. – По крайней мере, теория. Когда доберемся до практики, тогда нам и будет нужен храм. Но ты можешь бывать в нем, когда захочешь, я покажу тебе, как открываются двери.
- И когда же мы начнем? – спросила Вера, чувствуя зарождающийся в ней азарт.
- Уже начали! – Засмеялся старик. – Когда ты взялась за нимхийский язык. Сейчас ты можешь вернуться в святилище и продолжить охоту, а я к твоему возвращению подготовлю все необходимое.
Он подробно объяснил, как открываются двери туннеля, и Вера, окрыленная предстоящими событиями и, предвкушая нечто удивительное, вернулась по подземному ходу в храм. Поднявшись на верхний ярус, закрыв люк и нацепив снегоходы, она продолжила прерванную охоту.
С того дня Верин распорядок претерпел хоть и несущественные, но изменения. Она по-прежнему вставала раньше всех, и, если погода сопутствовала, уходила в лес. Но теперь её маршрут не включал обязательную остановку в храме. Домой она появлялась задолго до наступления темноты, и, наскоро проглотив обед, убегала в комнату Тар-Хаирэ. Если же метель или мороз препятствовали лесным прогулкам, она весь день проводила в обществе хранителя, листая старинные книги и слушая его наставления. Тар-Хаирэ не мог нарадоваться на свою ученицу и не переставал изумляться той скорости и легкости, с которой она усваивала преподносимые им знания. А Вера словно открывала себя заново. Поначалу, стараясь правильно определить объем информации и щадя её, он ограничивался несколькими часами занятий. Как сухой песок пустыни мгновенно поглощает пролитую на него воду, так и Верин мозг мгновенно впитывал все, чему её учил Тар-Хаирэ. И как поднимаются на орошенных влагой песках оазисы, так и посеянные хранителем на почве её разума семена знаний в скором времени дали обильные всходы.
Первое, чему Тар-Хаирэ научил Веру – находить дорогу к дому, как бы далеко она от него не находилась. Теперь он был спокоен за неё, когда она уходила в лесную чащу. Но Руха по-прежнему сопровождал охотницу. И не потому, что хранитель просил его присматривать за ней, а потому, что Вера и огромная черная птица стали добрыми друзьями. Троди, которого окрыленная успехами Вера радостно посвящала в свои новые достижения, на это заявление только усмехнулся и покрутил головой.
- Ну, тогда скажи мне, о чем думают козы, когда я их дою?
- Они были бы тебе благодарны, если бы после дойки ты их целовал! – хихикнула Вера.
- Я тебе! – взмахнул рукой огон, но, не удержавшись, тоже рассмеялся. – Лучше бы ты вместо этой чепухи научилась огонь разводить. Помнишь ведь, сколько раз мучились, пока сырые дрова разгорятся?
- Да пожалуйста! – пожав плечами, Вера повернулась к очагу, перед которым аккуратной стопкой были сложены приготовленные дрова. Нахмурив брови, направила на них раскрытую ладонь и неслышно произнесла короткое заклинание. Верхнее полено в стопке вспыхнуло. Огон, испуганно вскрикнув, бросился и скинул его с общей дровяной кучи в печь. Потом, укоризненно взглянул на Веру.
- Ты все-таки поосторожней. Если ты чародейка, так и веди себя по-чародейски, а то ровно девчонка какая.
- Прости меня, – Вера подошла и заглянула Троди в глаза, сделав виноватое лицо. – Иногда я себя действительно девчонкой чувствую.
- Надеюсь, ты будешь размышлять, как взрослая, когда вспомнишь о нашем давнем разговоре, а?
- О каком?
- Ну, как же, - глаза огона смеялись. – О том, что когда ты будешь чародейкой, то превратишь меня в козла.
Вера повалилась на скамью и захохотала.
– А я-то думаю, что это ты так о своих козах печешься? А это ты, оказывается, теплое местечко себе готовишь! Тогда тебе нужно устанавливать хорошие отношения и со своим будущим соперником, Рогачом! Но не волнуйся, обещаю, что пока ты сам меня не попросишь, я тебя ни в кого превращать не стану.
- Спасибо и на этом!
Ори отнесся к новости, что Вера изучает магию, более серьезно, чем иронически настроенный огон. И, как каждый отец интересуется и радуется необычным успехам своего ребенка, так и он в те минуты, когда Вера бывала с ним, с удивлением и гордостью слушал, как продвигается её обучение. С ним Вера не шутила и не иронизировала, как с Троди, и радовалась, видя в его глазах интерес и одобрение.
Пусть медленно, но Ори все же выздоравливал. Лечение, проводимое хранителем, давало свои результаты. Через месяц после начала Вериного обучения довгар уже был в состоянии выходить из дома, и, сидя на крыльце, с наслаждением вдыхал морозный зимний воздух. Но уходить дальше поляны, на которой стояла избушка, Тар-Хаирэ ему пока запрещал. Да Ори и не смог бы этого сделать, поскольку был еще очень слаб. Полюбовавшись ярким синим небом над верхушками заснеженных деревьев и белизной покрывающего лес и поляну снега, он возвращался в уютное тепло. Снедаемый бездельем и кажущейся бесполезностью, он взялся помогать по мере сил Троди в выделке шкурок и шитье. Вскоре все обитатели домика щеголяли в теплых меховых шапках и рукавицах.
Наступивший, по Вериным подсчетам, конец декабря подверг её еще одному испытанию. Им стала ностальгия. Все чаще взгляд, скользящий по строчкам книг и рукописей, неподвижно застывал в одной точке, становясь печальным и задумчивым. Первым это заметил Ори. Те два месяца, что провели они в доме хранителя, сблизили Веру и Ори больше, чем всё предыдущее путешествие. Свойственная довгарам сдержанность, граничащая с отчуждением, и суровость, воспитанная жизнью, отошли на второй план. А на первый вышли нежность по отношению к Вере как к дочери с одной стороны, и желание понять и поддержать её как человека, подвергшегося нелегкому испытанию судьбой, с другой. Ори стал поверенным многих Вериных дум и надежд. Только об одном она ни разу не упомянула ни при Ори, ни при Троди – что весной ей предстоит идти дальше одной. И однажды, наблюдая за Верой, которая вертела в руках сломанную еловую ветку, Ори спустился с крыльца и задал ей вопрос:
- В последние дни ты очень много грустишь. Что-то случилось?
- Нет. Просто воспоминания.
- Расскажи мне.
- Это зима. В это время у нас отмечается самый главный праздник – наступление Нового года.
- Новый год? Зимой? Странный обычай. У нас принято отмечать такой праздник весной, когда земля действительно становится новой, когда на свет после долгого сна появляются цветы, когда рождаются детеныши у зверей.
- Празднование Нового года в моем мире не имеет отношения к пробуждению природы после зимних холодов. У него другая подоплека, объяснять её долго, да и нет нужды. Просто это очень красивый и добрый праздник. В эти дни принято приносить в дома елочки или сосны, украшать их игрушками, лентами, и зажигать на их ветках разноцветные огни. Самое любимое развлечение у нашей детворы в это время – катание с ледяных гор. Да все не опишешь. Мне очень этого не хватает.
Ори взял еловую ветку из рук девушки. Повертев, вдохнул смолистый запах и вернул её Вере.
- Не грусти. Я уверен, ты еще не один раз увидишь этот праздник в своем мире. Пойдем домой, скоро стемнеет.
Они вернулись в дом. Вера, взяв книгу, ушла в свою комнату, а Ори, подождав, пока за ней закроется дверь, обратился к Тар-Хаирэ. Примерно через полтора часа Веру оторвал от чтения стук в дверь и голос Ори.
- Вайра, выйди, пожалуйста, на минуту!
Отложив книгу, она вышла на зов. Троди и Ори смотрели на неё, таинственно переглядываясь, Тар-Хаирэ в комнате не было.
- Вы чего? – смутившись, спросила Вера, глядя на их довольные лица.
- Хотим тебе кое-что показать. Оденься, выйдем на улицу.
Вера накинула кожушок и вышла вслед за ними на крыльцо. Её взору предстало незабываемое и неописуемое зрелище. Одна из молодых сосенок, окаймлявших поляну, была увешана лоскутками ткани и кусочками меха. Возле дерева стоял Тар-Хаирэ, и в ожидании смотрел на Ори и Троди. Ори кивнул, и вся троица громко гаркнула:
- С Новым годом, Вайра!
Вера растерянно глядела на своих друзей, на сосну, и не знала, смеяться ей или плакать. Но в этот миг Тар-Хаирэ поднял руки, и вдруг кончики иголок на сосне заискрились и засияли крошечными разноцветными огоньками, осветив всю поляну, погруженную в вечерний сумрак, мягким радужным светом. Никогда в жизни, ни до, ни после, Вера не видела зрелища более красивого. Рядом послышался восхищенный вздох Ори и тихое восклицание Троди. А из Вериных глаз, помимо её воли, потекли слезы. Все это великолепие длилось не более двух минут. Потом сияние медленно угасло, а Вера, глотая соленую влагу и с трудом справляясь с застывшим в горле комом, прошептала:
- Спасибо!
И столько искренней признательности и благодарности было вложено в одно это слово, что остальные оказались бы лишними. Потом они все вместе стояли и смотрели в темное небо, покрытое россыпью ярких звезд. Облачка пара вырывались с дыханием и таяли в морозном воздухе, но никому не хотелось возвращаться в дом – настолько все были очарованы зимней ночью. Но усилившийся с наступлением ночи холод все же заставил друзей перебраться к ярко пылающему очагу.
На другой день трое друзей, исподтишка наблюдавшие за Верой, с чувством облегчения установили, что и это испытание она выдержала с честью. Жизнь в маленьком домике снова вошла в привычную колею. Пролетел еще месяц, наполненный для каждого обитателя своими каждодневными заботами. А в конце января Вере пришлось пережить событие, которое лишило её покоя на долгое время.
Нынешняя зима, в противоположность предыдущей, была морозной, но не суровой. Снега выпало не больше, чем необходимо. Дичи в лесу было вдоволь, даже не отходя далеко от дома можно было натолкнуться на следы заячьих лап. Если же уйти дальше в лес, то можно было натолкнуться и на волчьи, рысьи. Попадались и медвежьи. Но Вера ни разу не видела, чтобы хищники появлялись в пределах поляны.
- Тар-Хаирэ, ты не боишься волков? Я видела их следы недалеко от нашей поляны. А у тебя козы.
Старик улыбнулся своей всегдашней, чуть загадочной улыбкой.
- У нас с ними нейтралитет. Они не трогают нас, я не трогаю их.
За несколько месяцев, проведенных в старой избушке, Вера достаточно хорошо изучила лес в радиусе пяти-семи километров. И, уверенная в том, что в любом случае сможет найти дорогу домой, с каждым днем уходила на все большие расстояния, забирая все дальше к востоку. Выбранное ею направление было отчасти неосознанным, отчасти вызванное желанием подобраться поближе к будущей цели.
В один из ясных зимних дней, когда ноги сами несут вперед, а снег призывно скрипит под лыжами, она забралась так далеко, что уже и сама засомневалась в том, что поступила правильно, удалившись так далеко от дома. Если бы не Руха, время от времени черной точкой мелькавший в синей вышине, она чувствовала бы себя одиноко. Мысленно коря себя за необдуманную беспечность и излишнюю увлеченность, она решила повернуть обратно. Солнце стояло высоко, и, чтобы не тратить потом время на поиски добычи, она осмотрела снег, выискивая следы. И почти сразу же наткнулась на площадку, утоптанную заячьими лапами. Ждать пришлось недолго. Вскоре один длинноухий красавец уже болтался у неё на поясе, привязанный за лапы. Вера вытащила вторую стрелу, и снова притаилась в кустах. Через несколько минут на поляну выскочили еще два зайца. Вера выбрала цель покрупнее, и спустила тетиву. Стрела угодила зверьку в брюхо. Заверещав, он кинулся было в сторону леса, вслед за своим более удачливым собратом, но длинные ноги подкосились, и он, дергая лапами, повалился на заалевший снег. Вера, довольно хмыкнув, вышла из засады и неторопливо направилась к добыче.
Но вдруг внезапный шум крыльев перекрыл предсмертные визги косого, и огромная белая сова, сверкнув в воздухе, словно молния, накрыла своим телом трепыхающегося зайца. И тут же взметнулась в небо, унося с собой Верину добычу вместе со стрелой. Вера на миг онемела от такого оборота дел, а потом, опомнившись, заругалась на грабительницу:
- Ах, ты, паршивка! Я тебя отучу воровать!
Ей не было жаль украденного зайца. Даже пропавшая стрела беспокоила её меньше, чем та наглость, с которой белоперая хищница лишила её законной добычи.
Поспешно вытащив новую стрелу, она тщательно прицелилась. Сова, отягощенная весом заячьей туши, летела медленно, и представляла собой прекрасную мишень. Тетива запела, и стрела рванулась вдогонку белой птице.
Вера не смогла уловить момент, когда чужая стрела прервала её полет. Она вонзилась точно в середину древка Вериной стрелы и остановила её. Обе стрелы, её и чужая, упали на снег в пятнадцати шагах от охотницы. Сова безнаказанно скрылась за верхушками деревьев. Непонятно, что испугало Веру больше – то, что она здесь не одна, или то, неизвестный стрелок так меток. Она внимательно огляделась, но никого не заметила. Осторожно, оглядываясь и держа наготове меч, она подошла к тому месту, где стрелы зарылись в снег. Присев, подняла стрелы, отряхнула их и присвистнула. Точность выстрела была просто феноменальной. Плоский листовидный наконечник прошил древко её стрелы точно в середине, расщепив, но не сломав его, и чужая стрела застряла в нем. Вера на миг забыла об осторожности, и в испуге вздрогнула, когда бесшумная тень заслонила ей свет. Она вздернула голову вверх, не выпуская меч и стрелы из рук, и медленно поднялась.
Перед ней молча, разглядывая её, и давая возможность рассмотреть себя, стоял напугавший её стрелок. Он был ненамного выше неё. Густые, черные, словно вороново крыло, волосы свободно спадали на меховой воротник зимней накидки. Огромные глаза того же цвета, что и волосы, смотрели холодно и безо всякого интереса, но не враждебно. Веру поразило лицо незнакомца. Оно словно светилось каким-то внутренним светом, его черты были настолько изящными и соразмерными, что подошли бы больше ангелу, а не человеку. Гордая осанка и уверенный взгляд выдавали не простое происхождение. В руках у «ангела» был длинный, во весь его рост, лук. Таких Вере видеть не приходилось ни у довгаров, ни у варнингов, ни в оружейной у Эркеля. Из-за спины выглядывал колчан, полный стрел, с таким же оперением, как та, что сейчас держала в руках перепуганная Вера, и рукояти двух мечей.
Первым прервал молчание незнакомец:
- Разве в лесу недостаточно более привлекательной добычи, что вы охотитесь на сов? – произнес он на всеобщем диалекте. Голос у него был мягкий и приятный, но говорил он холодно и презрительно. Вера наконец взяла себя в руки.
- Я хотела наказать её. Она утащила моего зайца.
- Вашего?
- Да, я подстрелила его.
- Так подстрелите себе другого. Совам тоже нужна пища.
С этими словами он протянул руку в перчатке, и забрал из рук Веры стрелы. Резким движением, сломав древко её стрелы, он вернул свою в колчан, а обломки бросил к её ногам. Оскорбленная подобным обращением, Вера нагнулась поднять их, и приготовила длинную тираду, чтобы дать отпор невежливому незнакомцу. Но, когда она через секунду выпрямилась, черноволосого возле неё уже не было. Откуда-то с ближайших сосен послышалось насмешливое уханье совы. Даже ветви деревьев, гнувшиеся под тяжестью снега, не дрогнули. Лишь пара легких следов возле её собственного следа напоминали о встрече на поляне. А в остальном, словно и не было странного разговора с неведомо откуда взявшимся и непонятно куда исчезнувшим лесным духом. Но сломанная стрела служила неоспоримым доказательством того, что ей это не привиделось, и что незнакомец не был плодом её воображения.
Весь остаток дня, до самого возвращения домой, Вера действовала механически. Все её мысли остались там, на маленькой поляне в двадцати километрах к востоку. А перед глазами стояло лицо незнакомца, смотревшего на неё с оскорбительным равнодушием, словно на одно из многочисленных деревьев в лесу. Да какое там дерево! Он смотрел на неё, словно на пустое место, никаких эмоций не отразилось на незабываемом лице.
Домой она вернулась уже затемно. Обеспокоенные её долгим отсутствием, друзья не спали. Едва Вера поднялась на крыльцо, стряхивая с сапог снег, как дверь открылась и из домика выглянуло взволнованное лицо Ори.
- Ну, наконец-то! Быстрее, заходи в дом!
- Что-то случилось? – отсутствующим голосом поинтересовалась Вера.
- Случилось, ха! – это Троди, сидевший у очага и смотревший на пламя, обернулся и напустился на Веру с упреками. – Ты хоть бы о нас подумала! Черствая, себялюбивая, эгоистичная девчонка! Да что ты молчишь, словно воды в рот набрала? Где тебя носило весь день?
- Прости, Троди, я задумалась. Что ты сейчас сказал? – Вера повернула лицо в сторону огона. Тот посмотрел на неё так, словно за спиной у неё выросли крылья.
- Я спросил, почему тебя так долго не было? – голос его стал испуганным. – С тобой все в порядке? Ты не заболела?
Ори и Тар-Хаирэ с беспокойством уставились на Веру. Она обвела их бессмысленным взглядом. Потом, поняв, что от неё чего-то хотят, встряхнулась, и, проведя руками по лицу, ответила:
- Да, все хорошо. Просто немного задумалась и ушла дальше, чем обычно. Я устала. Извините, но я иду спать.
- Вайра, а ужин?! – огон с изумлением смотрел ей в спину, но она, не отреагировав на его возглас, закрыла дверь в комнату.
Сон пришел сразу, но покоя не принес. Ночные кошмары перемежались красочными сновидениями. Ей снилось то кровавой побоище, огромное поле брани, сплошь устланное трупами воинов, виденных на картине в замке Эркеля. То виделись небывалой красоты люди, перекликающиеся нежными голосами на цветочных полянах в дивном лесу. Но во всех снах центральной фигурой был черноволосый незнакомец из леса. Его глаза следовали за ней через всю цепь сновидений, которыми была наполнена ночь.
Проснувшись утром, она увидела у своей постели Тар-Хаирэ.
- Что ты тут делаешь? – спросонок её голос оказался хриплым.
- Ты кричала ночью. Тебе снились плохие сны?
- Сны? Да…, - Вера припомнила вчерашнее происшествие. – Послушай, Тар-Хаирэ, ты хорошо знаешь эти леса?
- Достаточно хорошо. Вайра, что-то случилось вчера? Расскажи мне, не скрывай.
Вера смотрела на хранителя, погруженная в раздумья. Потом убрала волосы с лица, и, отведя глаза, и сказала:
- Ничего страшного. Меня напугала рысь.
- Рысь?
- Да.
- Ну, рысь так рысь. Я приготовлю тебе успокаивающее питье.
Тар-Хаирэ встал и направился к двери. Не оборачиваясь, он промолвил:
- Не хочешь – не говори. Но у этих зверей не бывает черных глаз.
Вера лишь промолчала в ответ, решив, что не станет делиться ни с кем драгоценными воспоминаниями.
Пролетел вьюжный февраль, звонкой капелью на крыльях южного ветра промчался март. Наступил апрель. Снег, повсеместно уничтоженный ранней весной, напоминал о былых холодах небольшими островками рыхлого пористого месива, сохранившегося кое-где в глубоких оврагах. Ори, совсем поправившийся и восстановивший свои силы, теперь вместе с Верой ходил на охоту. А она, храня в памяти тот зимний день, старалась избегать восточного направления в дни совместной охоты. Но, в редкие теперь моменты одиночества, она шла именно на восток, лелея в душе надежду на то, что ей улыбнется удача, и она снова увидит эти равнодушные глаза.
Чем сильнее пригревало солнце, тем острее Вера ощущала, что момент расставания близок. Однажды она решилась и, подойдя к Тар-Хаирэ, сказала:
- Мне пора уходить. Ори здоров, весна в самом разгаре. Время пришло. Я хочу поговорить с Ори и Троди. Не хочу уходить без их ведома. Думаю, они меня поймут.
Хранитель кивнул, внимательно поглядев ей в глаза. Вечером, когда ужин был съеден, и все в благодушном настроении расположились на ступенях крылечка, Вера завела разговор о продолжении прерванного пути.
- Ори, Троди, мне нужно вам кое-что сказать. Мы начинали путь вместе. Но теперь я должна вас оставить, и дальше мне предстоит идти одной.
Огон и человек молча смотрели на неё. Троди спокойно дымил своей трубочкой, Ори обдирал кору с сорванной ветки. Тар-Хаирэ вообще глядел в другую сторону.
- Я иду дальше одна! – повторила Вера, ожидавшая по меньшей мере протеста.
- Мы знаем, - ответил огон, вынув трубку изо рта. И тут уже удивляться пришлось ей.
- Знаете?
- Да. Тар-Хаирэ сказал нам об этом еще зимой.
- Зимой?! И вы все это время знали и молчали? Но почему? Зачем ты им сказал, Тар-Хаирэ?
- Не вини его, Вайра, - тихо сказал Ори.- Мы были настойчивы, и ему пришлось все объяснить. Твой выбор – это твой выбор, мы не будем пытаться его изменить. Но все же, внесем в него свои коррективы. Мы пойдем с тобой до гор, ограждающих долину. Там, а не здесь, нам и предстоит расстаться. Мы вернемся сюда и будем ждать тебя столько, сколько понадобиться. Когда ты собираешься идти?
- Через пару недель. Нужно хорошо подготовиться.
- Так тому и быть. Троди, ты все слышал. Через две недели.
Тем же вечером уже приготовившуюся ко сну Веру стуком в дверь потревожил Тар-Хаирэ.
- Входи, хранитель, я еще не сплю.
Старик вошел, и сел на стул.
- Ну вот, девочка, и пришло время проверить, хорошо ли ты усвоила то, что я тебе передал, и убедиться, что ты можешь использовать приобретенные тобою знания с умом. Ты постигала все очень быстро, твои способности превосходят во много раз все виденное мною ранее. Но срок обучения был слишком короток, и испытание, которому подвергается ученик, претендующий на получение статуса хранителя, может оказаться тебе не по силам. Ты согласна пройти его и получить звание хранителя? Помни, что, согласившись, ты станешь единственной, кроме меня, кто будет знать тайну этого храма и сможет управлять порталом. Но в то же время ты должна осознать, что всю жизнь тебе придется бороться с искушением использовать твою силу и власть над временем и пространством в корыстных целях. Я знаю по себе, насколько тяжко это бремя, бремя неограниченной свободы. Каков будет твой ответ?
- Я пройду испытание, - не колеблясь ни секунды, ответила Вера. – Иначе зачем мне все то, что ты дал?
- Хорошо. Я жду тебя в храме завтра на рассвете, - Тар-Хаирэ против обыкновения не улыбнувшись, медленным взглядом обвел Верину комнату, заваленную его книгами, и вышел.
Вера всю ночь не сомкнула глаз, и, едва небо за окном начало светлеть, тихо, не зажигая в домике огня, выскользнула за дверь. Поеживаясь от свежести весеннего утра, она знакомой дорогой отправилась на храмовую поляну. Именно сегодня, в это утро, ей не хотелось идти туда подземным тоннелем. Предрассветный лес, укутанный легким белесым туманом, был так приветлив и загадочен. Вера шла быстро, но не торопясь, наслаждаясь сознанием бытия, полной грудью вдыхая ароматы земли, смолы, травы и первых цветов. Когда верхушки деревьев, уже покрытых зеленой дымкой распускающейся листвы, озарил первый луч восходящего солнца, она уже стояла у открытого люка на верхнем, пустом ярусе храма. Бросив взгляд на порозовевшее небо, стала спускаться во тьму.
Хранитель уже был там, серьезный и сосредоточенный, словно строгий экзаменатор.
-Ты вовремя. Это хорошо. Тебе понадобиться время, много времени.
- Что я должна делать? – Вера приблизилась к хранителю, стоящему у черной глади портала.
- Ты помнишь порядок расположения семи камней при открытии портала?
- Да, - она посмотрела на углы арки.
- А очередность действий и заклинание для его открытия при использовании крови?
- Да.
- Хорошо. Открыть переход этим способом не так уж сложно, ты с этим справишься. Но для того, чтобы открыть переход другим способом, с помощью восьмого камня и найти нужную дорогу, нужно другое заклинание. У каждого хранителя оно своё. В этом и будет заключаться твое испытание. Тебе нужно суметь его найти, сохранить в памяти и вернуться обратно.
- Найти? Но где?
- Там, - Тар-Хаирэ посмотрел на матовую поверхность стены. Вера оторопела.
- Я должна идти туда? Но как?
- Просто войди.
- А что там?
- Не знаю. Ничто и в то же время нечто, - старик покачал головой.
- Но ты же проходил испытание, и был там!
- Да, был, - Вера заметила, как дрогнули брови хранителя, и побелело лицо. – Но каждый находит там то, что предназначено только для него одного. Поэтому я и не могу сказать, что ты увидишь. А теперь иди. Я буду ждать тебя. Возвращайся.
Вера последний раз посмотрела на хранителя перед тем, как прикоснуться к темной стене. Он стоял, опустив глаза, и бессильно опершись на каменный жертвенник, и она вдруг поняла, что хранитель боится. Боится за неё, боится своих воспоминаний. Она отвернулась и сделала шаг к порталу.
Она коснулась рукой матовой поверхности, и двинулась вперед. Черная стена подалась под напором, и она словно стала погружаться в вязкую липкую тину. Дюйм за дюймом, преодолевая сопротивление, она перешагнула порог. На несколько секунд она очутилась в полной темноте, а затем её подхватил невидимый вихрь, и, завертев, вышвырнул на свет. Вера прикрыла ладонями глаза, а когда открыла, то вскрикнула от неожиданности и страха. Она стояла на маленьком островке, висящем в воздухе. Под ним была пропасть, наполненная тьмой. Тьма клубилась под её ногами, время от времени из неё всплывали черные тени, и тут же снова тонули в порождающем их мраке. От островка во все стороны тянулись тонкие разноцветные дорожки. Их было много. Одни вели вниз и исчезали в темноте, некоторые тянулись вверх, к бешено несущимся в вышине звездам. Но подавляющее большинство, словно лепестки невиданного цветка, брали свое начало у её ног, и расходились в разных направлениях. Как ни вглядывалась Вера, окончания у этих тропинок она не разглядела. Они были бесконечны. Поколебавшись, она остановила выбор на переливающейся ярко-красной дороге, и уже подняла ногу, чтобы ступить на неё. Но внезапное чувство того, что выбор неверен, заставило её шагнуть на располагающуюся рядом зеленую тропинку. Пространство словно сжалось, и, преодолев в один миг громадное расстояние от начала до конца выбранной дороги, она оказалась перед обычной деревянной дверью. Вера осторожно толкнула её и вошла. Точнее, вышла. Вышла на обычную лесную поляну.
Посреди поляны, на широком пне сидел некто. Вера затруднилась бы дать точное определение этому существу. Человеческое, изумительное по изяществу и грации, но бесполое, как у куклы, тело. На белом, правильной формы лице, с тонким носом и чувственным ртом, сияли огромные темно-фиолетовые глаза с вертикальными зрачками. Черные длинные волосы шелковой волной окутывали плечи и торс. Ладони и ступни существа оканчивались тонкими пальцами с острыми и длинными, словно стальные лезвия, когтями, а за спиной развернулись широкие темные крылья. Существо наклонило голову налево, затем направо, рассматривая гостью немигающим взглядом, и звякнуло когтями о край пня, на котором сидело, расположившись в вальяжной позе.
Вера, отступив на шаг, оглянулась. Но двери, через которую она вошла, не было. Только лес.
- Привет, - после пятиминутного осмотра, разомкнув рот, по-русски сказало создание.
- При-ивет, - растерянно протянула Вера.
- Наконец-то пришла. Ну, подойди поближе, не бойся, я не кусаюсь.
- Я и не боюсь, - Вера подошла и остановилась в нескольких шагах от пня.
- Я заметил, - разочарованно вздохнуло существо. Взмахнув крыльями, поднялось в воздух и плавно опустилось на землю перед Верой, глядя на неё с высоты своего роста.
- Ты кто? – окончательно осмелев, спросила она.
- Тебя интересует моя сущность или имя?
- Для начала было бы неплохо узнать, как к тебе обращаться. Как-то неудобно тыкать незнакомому… - Вера замялась, не зная, как правильно назвать стоящее перед ней существо.
- Зови меня Валарэ. Неплохо получилось, даже лучше, чем предполагалось, - оно обошло кругом, оглядывая девушку со всех сторон, и коснулось длинными пальцами её волос. Вера, поворачивая голову, с опаской следила за ним, и, затаив дыхание, замерла, ощутив прикосновение острого когтя на лице. Это было замечено.
- Все-таки ты мне не доверяешь. Может быть, вот так тебе будет проще?
Валарэ стремительно взмахнул крыльями и обернулся ими. Блестящее темное оперение превратилось в черную ткань плаща, и перед Верой предстал элегантный господин, одетый в черный, сшитый по моде девятнадцатого столетия, сюртук. Только лицо с фиолетовыми глазами не изменилось. Сняв с головы высокий цилиндр, он склонил голову, приветствуя Веру. «Классическая киношная сцена» - подумала она в ответ, и, не сдержавшись, улыбнулась.
- Что, опять не то? – обиженно надул губы господин, прочитав её мысли. – А, может быть, вот так?
Плащ снова взметнулся, и, окутав фигуру, растворился совсем. На этот раз Валарэ обернулся молодой дамой в строгом деловом костюме, в очках и с папочкой. За её спиной на траве появились два офисных кресла и журнальный столик. Тут уж Вера не выдержала и рассмеялась в открытую. Леди-бизнес состроила недовольную гримасу.
- Что на этот раз?
- Лучше верни прежнее обличье.
Валарэ вновь перевоплотился, шумно встряхнув крыльями. Но на этот раз на нем появилась обтягивающая грудь футболка, черные брюки и тяжелые ботинки, а фигура приобрела более мужские очертания. Порхнув к одному из кресел, он уселся, положив ногу на ногу и сцепив пальцы с длинными когтями на коленях.
- Ладно, хватит шуток. Присаживайся, - кивком указал он на второе кресло.
- Спасибо, - Вера облокотилась на мягкую спинку.
- Так зачем ты пришла?
- Ты ведь знаешь.
- Я хочу услышать это от тебя.
- Мне нужно Слово.
- На свете много слов, выбирай любое.
- Мне нужно Моё.
Валарэ задумался, глядя на Веру. Кошачьи зрачки то сужались, превращаясь в еле различимые черточки, то расплывались почти во всю радужку. Стальные когти царапнули черную кожу брюк, когда он шевельнул пальцами.
- Я знаю о тебе все, Вера-Вайра. А ты знаешь, кто я?
- Догадываюсь.
- И все-таки не боишься?
- Опасаюсь.
- Это нормально, даже учитывая моё к тебе расположение, и то, что ты – плод моих трудов. Но, как бы то ни было, Слово стоит недешево.
- Даже в аду сплошная коммерция, - усмехнулась Вера.- А сколько у вас стоит домик с кондиционером и видом на геенну огненную?
- Тебе его предоставят даром.
- О, в преисподнюю по протекции! За что такая милость?
- Не ёрничай, - демон поморщился. - Ты попадешь туда очень нескоро, но тем больше причин будет отправить тебя к нам.
- Даже если я буду хорошо себя вести?
- В любом случае.
- Почему?
- Потому что существует Договор.
- Между кем и кем?
- Между нами и ними.
- А каково моё участие в нем? – внутренне сжавшись и предчувствуя неладное, спросила Вера.
- Ты не участник, ты – один из предметов Договора.
- И о чем этот договор?
- Попробую вкратце объяснить. Видишь ли, эльфы пользуются особым расположением у Света, они старшие его дети и притом любимчики. И их Отец был огорчен, когда многие из них отказались уйти из того мира, где ты сейчас находишься, но не забыл про них. Эльфы уходили дорогами Света, и закрыли их за собой, все до единой. Чтобы вывести оставшихся, непокорных, но прощенных, Свет решил воспользоваться дорогами Тьмы, и наши стороны заключили соответствующий Договор. Я не буду вдаваться во все подробности, касающиеся того, как он будет оплачен Светом. Скажу лишь о тебе. Ты – инструмент, с помощью которого будет приведен в действие весь механизм, скажем так, эвакуации. Относительно тебя в Договоре существует особый пункт. Каждый, кто прикасается к Тьме при жизни, отдает ей себя после смерти. Та сила, которой обладаешь ты, дана тебе нами, а не Светом. И в него, когда окончиться срок твоей жизни, ты не попадешь. Но поскольку ты наделена силой по просьбе Света, и используется она в его интересах, мы, по Его настоянию, не будем претендовать на тебя. Если ты сама не изъявишь желания присоединиться к нам, – Валарэ усмехнулся. - Кроме того, как ни странно это звучит, мне выпала честь оберегать и направлять тебя. Вот, в общем, и все.
Вера молчала, переваривая и обдумывая услышанное. Демон молчал, ожидая вопросов и покачивая ногой.
- Что же тогда со мной будет, если и они, и вы от меня отказались? Мне что, придется жить вечно?
- Ну что ты! – иронично успокоил её собеседник. - Мы всегда примем тебя с радостью, но только по твоему желанию. И не переживай, ты оказалась в очень выгодном положении. В отличие от остальных, у кого только два варианта завершения жизни. А у эльфов – вообще один. Ты можешь выбирать.
- Из чего?
- Ну, во-первых, Тьма. При должном старании ты сможешь стать вполне приличным демоном, а не просто безликой тенью, пугающей прохожих в Карнейском ущелье. Во–вторых, Сумерки. Будешь владелицей собственного домика с видом на геенну огненную, спокойно коротать вечность за чашечкой кофе, и никаких притязаний ни с чьей стороны. В-третьих, бессмертие. Если не захочешь расставаться с земной юдолью, можешь приобрести и его, но, правда, за отдельную плату. И, наконец, можешь просто исчезнуть. Полностью и безвозвратно. По-моему, выбор достаточно велик. В любом случае, обдумать его у тебя есть время, лет эдак семьсот по земному счету. Нимхи живут гораздо дольше людей. Неплохую оболочку я тебе подобрал, правда?
- А что стало с Вайрой? Где она?
- Мы взяли её в качестве оплаты по Договору.
- Какой ужас, - содрогнулась Вера.- Но почему именно я и она?
- Она наполовину нимхийка, её народ владеет знанием перехода в другие миры, и пользуется для этого энергией и силой Тьмы. А человеческая половина делает её свободной в рамках этого мира. А ты - просто случайный выбор, непреднамеренное совпадение. На твоем месте могла бы оказаться любая другая, чье сознание освободилось в нужный нам момент. Хотя я доволен, что это именно ты. Демонам тоже нужна удача.
- Но зачем понадобился обитатель нашего мира? Разве та же Вайра не могла осуществить все это?
- У тебя есть стимул вернуться домой. Ей не было необходимости так упорно разыскивать то, за чем гонишься ты.
- И на всем пути, по твоим словам, ты обязан меня оберегать, так?
- Именно так. Но только тебя. Твоих спутников это не касается. И все же, хочу предупредить – не испытывай судьбу, дай мне возможность исполнять эту обязанность.
- Потрясающе. Слышала про ангелов-хранителей, но чтобы демон-хранитель? Хотя, что-то в этом есть.
- Спасибо на добром слове, - ухмыльнулся тот.
- А теперь я могу получить то, за чем пришла? Слово?
- А ты согласна его оплатить?
- Разве его предоставление не оговаривается в Договоре?
- Нет. Ты можешь воспользоваться другим способом для открытия портала, для этого Слово тебе не нужно.
- Шантаж. Ты думаешь, что я стану убивать в угоду Свету? Чтобы пополнить ряды Тьмы? Нет. Назови цену.
- Я дам тебе то, что просишь. Цену ты узнаешь, когда она будет уплачена.
- Но это просто вымогательство. Я хочу знать точно.
- Нет. Я не торговец, а слуга Тьмы. Соглашайся или уходи.
Вера обхватила голову руками, и зажмурилась. Просидев так минут десять, она взглянула на Валарэ. Он терпеливо ждал.
- Хорошо. Я согласна. Что-то нужно подписать?
- Нет. Слушай и запоминай.
Опустив голову, он медленно и внятно проговорил:
Холоден камень, жертвенник пуст.
Жертвой от сердца, словом из уст
Будут открыты Межмирья врата,
К свету протянет тропу темнота.
- И все? Но это просто стихи, считалка какая-то! – хмыкнула Вера.
- И тем не менее.
- Знать бы еще, чем я за них заплатила…
- Всему свое время. Сейчас время прощаться.
- Да…. Прощай, Валарэ. И спасибо.
- Тебе не за что благодарить меня. Совсем наоборот. Потом ты это поймешь. И до свидания, Вайра. Ты сама выбрала себе это имя. Мы вскоре увидимся, гораздо раньше, чем ты предполагаешь. Нет, нет, - успокаивающе поднял он руку, видя испуг в её широко раскрытых глазах, - это будет мимолетная, недолгая встреча. Теперь иди.
Вера поднялась и подошла к двери, появившейся на поляне. Остановившись перед ней, она через плечо взглянула на демона. Он сидел в той же позе, скрестив ноги, и поигрывая когтями. Выражения его фиолетовых глаз она объяснить не смогла бы, как бы ни хотела. А вот он прекрасно понял её, и ответил на невысказанный вопрос.
- Ничего не предопределено. Жизнь полна неожиданностей.
Она кивнула и решительно переступила порог. Мрак послушно расступался перед ней, когда она шла над бездной. Проплывающие мимо звезды светили ей с жалостью, а темные тени, в которых теперь угадывались очертания лиц, смотрели на неё с завистью. Она не обращала внимания ни на кого, и ничего не боялась, стремительно шагая по узкой ленточке, протянувшейся над пропастью тьмы. Её путь закончился у гладкой темной поверхности зеркала. За ним она разглядела безмолвные статуи храма, и скорчившегося на ступенях у жертвенника хранителя, закрывшего лицо руками. Вера протянула руку и коснулась поверхности, ожидая мягкой податливости. Но рука наткнулась на твердое холодное стекло. Она надавила сильнее, но зеркало не поддалось. Её прошиб холодный пот. Ей не улыбалось навечно застрять в межмирье, и скитаться по бесконечным дорогам в поисках выхода. С трудом подавив желание закричать и заколотить кулаками в застывшую гладь перехода, и заставив себя успокоиться, она задумалась. Минуты текли, а она все стояла, прижавшись ладонями к стеклу. Внезапно, усмехнувшись, она воскликнула:
- Тьма! Ты наделила меня силой, так помоги мне!
Отступив на два шага, она широко развела руки, словно зачерпывая из окружающего её пространства искомую силу, и свела ладони. В них затеплился сначала слабый, но быстро разгорающийся голубой свет. Прищурившись, она метнула светящийся шар в темную поверхность зеркала. Он рассыпался по ней искрами, и Вера, протянув руку, ощутила прежнюю мягкость и вязкость. Торжествующе засмеявшись, она рванулась вперед.
Тар-Хаирэ, сидя на ступеньках, громко и горестно стенал, коря себя за то, что стал причиной возможной гибели своей ученицы. Его самобичевание было прервано громким хлопком у него за спиной, и звуком упавшего тела. Подскочив от неожиданности и обернувшись, он увидел Веру, лежавшую на полу. Издав вопль, он кинулся к ней и, упал возле неё на колени, горя желанием помочь, и не зная как.
- Тар-Хаирэ, перестань причитать, я в полном порядке, - Вера поднялась и отмахнулась от пытавшегося заглянуть ей в лицо старика.
- Вайра! О, милостивые боги, ты жива! Я так боялся, я надеялся. Ты вернулась.
- Да что ты, в самом деле? Я прошла испытание, Тар-Хаирэ! Что скажешь, ты доволен своей ученицей?
- Доволен? Я никогда не перестану казнить себя за то, что заставил тебя пройти через это.
- Вот как? Но, как бы то ни было, я благодарна тебе, хранитель. У меня есть то, что поможет мне вернуться домой.
- Ты нашла заклинание?
- Да.
- О, девочка! Ты не представляешь, как я счастлив. Но нам надо поскорее вернуться, иначе твои друзья сойдут с ума от беспокойства.
- О чем беспокоиться, Тар-Хаирэ? Мы не так уж долго отсутствуем.
- Я бы так не говорил. Видишь ли, с твоего исчезновения прошло уже два дня. Я все это время был здесь, не решаясь вернуться домой, ибо не знал, что отвечать Ори и Троди.
- Два дня! – Вера распахнула глаза.
А хранитель уже тянул её к лестнице, ведущей наверх. Они поднялись, и Вера по-новому взглянула на многоликую красоту мира.
Вопреки опасениям Тар-Хаирэ, Ори и Троди не стали наседать на них с расспросами о долгом отсутствии. Они молча признали за Верой право действовать по собственному разумению, и Вера была благодарна им за доверие. За столом, уминая приготовленный огоном обед, Тар-Хаирэ все же приоткрыл перед друзьями завесу их таинственного исчезновения:
- Представляю вам нового хранителя храма, - улыбнувшись, он подмигнул Вере. Огон и довгар удивленно и почтительно взглянули на Веру.
- И когда же состоится торжественная церемония посвящения? – поддержав тон хранителя, прищурилась Вера.
- Она уже состоялась. Ты сумела вырваться из Межмирья, и получила это звание. А торжество по этому поводу мы можем устроить и сами.
- Спасибо, Тар-Хаирэ. Так и сделаем. Заодно отметим возобновление нашего похода.
Через две недели маленький отряд, состоящий из четырех путников, покинул гостеприимный домик на лесной поляне, и двинулся на восток. Теперь впереди шла Вера, уверенно выбирая направление. Ори и Троди, безоговорочно признав её лидерство, следовали за ней. Хранитель проводил их до спуска с высокого холма, поросшего вековыми дубами. Там они расстались. Тар-Хаирэ крепко обнял Веру, и дрогнувшим голосом прошептал: «Береги себя». Прощание с Ори и Троди было более сдержанным, им предстояло вернуться обратно, и ожидать Веру у хранителя в избушке. Они спустились с холма к расстилающемуся у его подножья лесу, но еще долго невысокая белая фигура старика была видна на его вершине, под старым дубом.
Шли быстро. У Веры дрогнуло сердце, когда они миновали поляну, памятную странной встречей. Она оглядела верхушки деревьев, питая смутную надежду увидеть в их листве белое оперение. Надежда угасла, так и не оформившись в конкретное желание, и, безжалостно расправившись с ней, Вера с сожалением выбросила воспоминание о встрече из памяти. У неё теперь была более важная цель, на ней она и сосредоточилась.
Несмотря на темп, до стен долины они добрались только на исходе девятого дня. Лес вплотную подступал к высоким отвесным скалам, совершенно гладким и неприступным. Они двинулись вдоль этих стен, возведенных самой природой, скрывающих последнее пристанище Первых. Вскоре лес начал редеть, а вокруг путников постепенно стал сгущаться туман, по мере продвижения вперед приобретающий зеленоватый оттенок. К тому же стало быстро темнеть. Друзья расположились на ночлег. Ночь прошла в молчании. Хотя как много они хотели сказать друг другу! Но все слова казались слишком обыденными и неспособными передать то настроение, которое овладело всеми в ожидании скорого расставания. Утро наступило слишком быстро, и, не желая затягивать прощание, они вытащили из дорожных мешков необходимое снаряжение. Когда солнце пронизало золотыми лучами нерассеивающийся туман, Вера в последний раз обняла Ори, поцеловав его в щеку, обняла Троди, а потом двинулась, не сводя с них глаз, в сгущающуюся пелену. Ори, пристально вглядываясь в туман, понемногу стравливал тонкую длинную веревку, второй конец которой был привязан к Вериному запястью. Огон напряженно прислушивался, но туман гасил все звуки. Минуты напряженно текли, моток в руках довгара постепенно таял, туго натянутая нить, связывающая их с девушкой, мягко подрагивала. Вдруг Ори, дернувшись, сделал шаг вперед, а нить бессильно упала на землю. Довгар потянул её, и она свободно, без малейшего сопротивления подалась. Огон поднял на спутника глаза.
- Боюсь, что мы очень нескоро узнаем, если узнаем вообще, прошла она или погибла. В любом случае нам остается одно – ждать, - Ори, полными тревоги глазами смотрел туда, где скрылась его дочь.
- Она прошла, - уверенно сказал огон. - И мы будем её ждать.
Он повернулся, и, подхватив с земли заплечный мешок, кивнул Ори и они двинулись в обратный путь.