(Продолжение.Начало в №1-14)
=Ну,Лиза,придется,видимо,нам расстаться с тобой,как не грустно,-сказал Иоганн Вебер,своей активной связной с партизанами Особого партизанского полка-13 Сергея Гришина,секретарю Смоленского подпольного горкома комсомола Елизавете Агильяровой.
Чувство не обманывало его на этот раз,новые изменения на фронте предполагали события,что его дивизию могут перебросить в другое место.Поэтому,пользуясь тем,что выбралось время,когда понадобилось передать на Большую Землю новые документы и информацию,он решил попрощаться на всякий случай со своей связной,к которой как-то уже и привык за время опасной работы.Несмотря на ежедневный риск,Лиза все время была его надежным боевым звеном в общении с Центром,с партизанскими базами.Ине сказать на прощание ей спасибо,он просто не мог.Он обязан был это сделать.
-Жалко,пан офицер,с вами расставаться,да видно ничего не поделаешь,-шутливо,с дрожью в голосе,проговорила Лиза,-И больно и смешно,как говорят в народе.Чего-то,вы,сами улыбаетесь дюже,а говорите ,что вам грустно.
-Я улыбаюсь,Лиза,твоим словам:пан офицер.В гражданское время за такое провозглашение моей натуры батька задал бы мне чертей.Здорово ж он не любил это слово за то,что оно всю жизнь сопровождало его в подневольном труде у действительных панов.Но сейчас это звучит для меня по-особенному...
-Даже трошки здорово,-покачивая головой,поддакнула ему Лиза.Пан офицер-он же обер-лейтенант фашистской дивизии Иоганн Вебер.Полное олицетворение настоящего панства.
-И как доказательство,на днях на моей груди прибавится новая побрякушка,-поддерживая ее неподдельным восторгом,протянул Иоганн.-Фройлен Лиза,на груди этого парня через некоторое время вы увидите Железный Крест,пожалованный ему великой Германией и чертовой куклой...нашим фюрером.Как звучит,Лиза?
-Звучит,Иоганн,да еще как.Не по душе мне только все это.Придется ли мне увидеть его у тебя этот Крест.В городе стало совсем неспокойно.Оккупанты свирепствуют.
Чувствуя,что она может расплакаться,обер-лейтенант проговорил:
-Не мне вчерашнему еще студенту Пермского государственного педагогического института,может быть,говорить тебе учительнице,секретарю подпольного Смоленского горкома комсомола о стойкости и выдержке в нашем деле.Кто знает?
Однако,как порох мы должны держать наши глаза сухими в это тревожное для нас время.Нет ничего горче горя и слез.Мы не каменные истуканы и подвержены испытанию этими человеческими понятиями.Однако расслюнявиться перед ними,значит дать благодатную почву для наших врагов,которые могут отыскать нас в своей среде по нашим слезам и скорбным лицам,потому что,соприкасаясь с этими понятиями,мы-советские люди,как никакой другой народ более чувствительны к ним,потому что всю жизнь теряем больше,чем остальные.
Природой так отведено человеку,если он страдает больше,чем окружающие,он становится чувствительнее,чем они к несчастьям и невзгодам.
Этого мы не должны забывать,Лиза!А потому выше голову,товарищ Лиза,не время нам еще с тобой раскисать,совсем не время!Всему свой будет черед!
А пока вытри глаза и улыбнись по-настоящему,да так,чтобы прохожие обратили внимание на нас и подумали б каждый по своему.Одни бы с завистью,что у обер-лейтенанта рядом подруга достойная не меньше полковника,а другие-эта сволочь грабит среди белого дня все лучшее из нашего дома,но это все до поры,до времени...Ты поняла меня,Лизонька? Ну вот и хорошо.А раз так,то вперед,мой верный друг.Смелее и тверже шаг!
-Герр майор,вам выпала честь ивозможность доказать еще раз преданность фатерлянду,-сказали Гансу Шмидту в штабе мотострелковой дивизии,куда он,чертыхаясь в душе,ввалился после разговора с Вебером.
Выработанное привычкой повиноваться,тело майора вздрогнуло,вытянулось при первых же словах его командира дивизии.
-Вот в этом районе прорвалась группа русских танков,они нарушили нашу оборону и их надо наказать за это.И это должны сделать вы.Вам сопутствует удача,наконец-то,повысить свое звание,герр майор.Хотя по правде говоря,в том,что оно в течении последних лет держится у вас на прежнем уровне,больше ваша вина,чем великой Германии.Так что дело за вами.Домой вам заходить некогда,ваши парни уже ждут вас внизу.До встречи,герр майор.Хайль!
-Хайль!-выбросив руку в ответном приветствии,жестко прохрипел Ганс.
Когда он поворачивался к выходу в голове его еще мелькнула мысль,что он почему-то в первый раз не поинтересовался узнать,хотя бы численность силы русских и каков их тип машин.Но подумал,что это могут посчитать его трусостью и не сделал этого.Тем более за окном все равно ревели двигатели его "тигров".
По ходу подумав,что ему,видимо,не удастся скоро повидаться с Эрнстом и поговорить по-человечески.Но была еще надежда,что Иоганн выполнит свое дело до конца и встретит Эрнста на вокзале.
Обдумывая это,Ганс все-таки успел уже в танке связаться по рации с бароном фон Дитрихом и договориться в отношении того,что его приятель Иоганн Вебер останется у него до утра,на что командир 124 пехотной дивизии любезно дал разрешение,действительно помня о том,что майор когда-то выручил его в одном из сражений.
Танк не машина,он менее поворотлив.И все-таки,выжмая из своего "тигра" все возможное,Ганс накатывал его стальную громадину,навстречу наступающей ночи...За ним,стараясь не отстать,спешили другие танкиГанс еще надеялся быстро обернуться назад,если даст бог,он еще успеет выпить сегодня бокал вина за приезд друга детства.
Но бог отказался от майора в этот вечер.Он просто бросил его в момент,когда из-за мрака ночи,заливая светом мощных прожекторов половину его"тигров",на них надвинулась стальная гора из советских танков "ИС",новых советских танков,которых Ганс боялся до смерти...
Из всего наилучшего в жизни в последнее время радист Рольф хотел только одного-отдохнуть,по настоящему.,от этой чертовой работы,где-нибудь в казино,пройтись с какой-нибудь девкой по городку.
=Но для этого надо здорово отличится,-ск5азал ему его ефрейтор,тоже самое говорили командиры.
И такой случай Рольфу представился в ту самую злополучную среду,когда советский радист,переговаривая с Иоганном,два раза повторил один и тот же текст передачи.
Эта его ошибка стоила многого.Неквалифицированный радист не заметил бы сквозь шум работы ряда радиооператоров такую накладку со стороны чужого радистано у Рольфа,кроме всего прочего,был очень острый,отменный слух.
Когда радист выполняет при передаче повтор одних и тех же знаков,он в этот момент волнуется больше,чем до того,как сделал сбой в своей передаче.
Особенно это заметно,когда передача радиограммы,информации подчеркивается важностью сообщения.Тогда волнение при работе на ключе по особому возрастает.Для опытного слухача-перехватчика нет ничего простого,почувствовать,уловить это внутреннее смятение радиста совершающего в этот момент свою ошибку.Перехватчик может даже увидеть в своем воображении как в вздрагивает в этот момент рука радиста на ключе,во время такой передачи.
Рольф никому не сказал,что засек в тот вечер неизвестный передатчик в эфире,что это был чужой радист,он не сомневался,так как своих,что работали в этом диапазоне Рольф знал предостаточно хорошо.Но он все таки сказал об этом своему командиру,но только после того,как уже побоялся того,что могут засмеять его,окажись что не так.Тем более,что цифры,которые передавал неизвестный радист,он успел их записать,а так же запомнил волну передачи очень отчетливо.
До того часа,как он доложил об этом своему командиру,Рольф еще в течении ряда дней следил за эфиром,но чужой радист ,видимо,оказался сообразительным и со своим почерком не появлялся.
Настала очередная среда.Зная теперь время работы неизвестного передатчика,Рольф заранее настроился на его волну,плотнее надвинул наушники.
Неизвестный радист был точен в начале своего сеанса работы.У Рольфа радостно забилось сердце когда он услышал первые писки морзянки.Сжавшись всем своим телом в тугую пружину,Рольф начал торопливым движением руки записывать,бегущие издалека цифры непонятного ему кода...
(Продолжение следует.Начало в №1-15)