Третий раз попал на Колыму после окончания института в 1981 году. Надо было отрабатывать три года. Запомнилось то, что билетов на Магадан не было в кассах Аэрофлота. Институт по какой-то причине своих выпускников билетами до места распределения не обеспечивал. По этому случаю много лет спустя я написал даже небольшой рассказ, называется этот рассказик:
"Билет на Колыму".
"1981 год. Москва. Август месяц. Ленинградский вокзал. В июне месяце мы получили дипломы об окончании одного из институтов Ленинграда. Распределились кто куда, а меня и ещё нескольких инженеров направили на Колыму. Направили нас в эти самые места по нашему желанию. Мест восемь, а желающих туда поехать, и отработать три года, было двадцать. Сижу в помещении вокзала и не знаю, что делать дальше. Дело в том, что билетов на Магадан нет. Четыре авиарейса каждый день, а билетов даже через месяц не предвидится, и не могут сказать, когда они будут. До этого и в своём областном центре несколько раз обращался в кассы Аэрофлота – билетов нет, ни на какую дату. Раньше в те места отправляли по этапу, а сейчас билетов нет, столько туда летающих добровольно. Всё–таки нашел я выход из этого положения (не зря мне пришлось преодолеть столько трудностей во время учебы). Из четырех авиакасс выбрал ту, где сидит самая красивая кассирша. Это была, конечно же, молодая блондинка. Дождавшись, когда она выйдет на перерыв, подошел к ней с объяснением своего положения. Объяснил, что мне нужно попасть на Колыму по распределению, а билетов нет вообще и невозможно заказать. Немного подумав, она сказала, чтобы я подошел к ней через два часа. Через два часа у меня был билет на Магадан на нужную мне дату вылета. Говорят, что красота спасет мир, не знаю насчет мира, а вот мне красота (красивая женщина) очень помогла.
И спустя двадцать пять лет я поблагодарил бы её за ту помощь, рассказал бы, что я честно отработал три года и вернулся оттуда в 1984 году".
Прилетел в Магадан 25-го августа. Потом по Колымской трассе 500 километров до поселка Ягодное, а это райцентр одноименного района. Проезжали через 47-й км, Палатку, Карамкен, Атку и т.д. Поселок Ягодное это почти центр Колымы.
Назначили инженером на одном из участков узла связи. Обслуживал такие посёлки как: Эльген, Таскан, прииск им. Горького, Верхний Ат-Урях, Туманный, Одинокий. Не знал, что в большинстве из них работали заключенные в те страшные времена. Оказывается в п. Туманный был особый режимный лагерь. Да, приходилось слышать, будучи в Туманном (там была почта и небольшая АТС), от местных жителей про изможденных заключенных. Как у них вместо обуви были покрышки от автомобильных колес. В Эльгене был женский лагерь и был детский сад для их детей. На 25 мая 1952 года здесь было 3129 женщин-заключенных. Здесь был совхоз и, несмотря на короткое лето, успевали выращивать картофель, капусту. А в парниках – помидоры, огурцы, зелень, так необходимую на Севере. А я помню, почему-то, только капусту, так как мы с участка ездили на уборку этой самой капусты. Говорят, что держали даже лошадей, свиней.
Зимой морозы здесь сильные. Видел - 63 градуса мороза. Это страшно, очень…Невозможно ничего делать. Помню, еле дошел до работы, до почты, где располагался участок. О работе на улице не могло быть и речи.
На прииске им. Горького был коммутатор, были телефонистки, соединяющие абонентов вручную, то есть с помощью специальных телефонных шнуров.
Сам поселок был расположен рядом с автодорогой Ягодное – Эльген, а это в правую сторону от основной Колымской трассы. Была здесь столовая, школа, был обычный поселок со всеми атрибутами для нормальной жизни.
С конца апреля 1982 года я был переведен инженером участка, расположенного в райцентре, то есть в Ягодном. Приходилось обслуживать такие поселки-прииски как: Бурхала, Джелгала, им. Калинина, Штурмовой, Полевой, Хатынных, Рыбный.
На прииске Штурмовой был телефонный коммутатор, сидели телефонистки, соединяли абонентов вручную с помощью телефонных шнуров. В поселке была школа, столовая, клуб и многое другое. Работал золотодобывающий прииск. Даже однажды я заходил по работе к начальнику прииска. Всё это было в начале восьмидесятых годов.
В страшные сталинские времена здесь было 14 тысяч заключенных.
Хатыннах… Этот поселок маленький по сравнению с другими поселками. Вообще удивительно, что если в каком-то поселке всего несколько домов, то все равно называется поселок. Такое по всей Колыме и Чукотке. Это для меня было удивительно, родившемуся в средней полосе России. Для меня поселок это, когда многоэтажные дома, частный сектор и жителей несколько тысяч.
На Хатыннахе вода была привозная. В определенные часы воду привозили с Вернего Ат - Уряха. Школа была начальная, то есть с 1-го по 4-й классы. Была баня, столовая, где я несколько раз обедал. Была почта, отделение сбербанка. В здании почты в одной комнате была АТС на 50 номеров и аппаратура уплотения для связи с Ягодным.
Помню ещё сортир, стоящий в центре поселка. Не знаю по какой причине установили в центре, а не где-нибудь в сторонке. Может быть есть какая-то причина. Однажды рассказали мне, что на окраине этого небольшого поселка возле мусорного бака заметили медведя. Да, что говорить, если в самом Ягодном однажды увидели медведя.
В сталинские времена на Хатыннахе был, оказывается, сам Шаламов. Вот выдержка из рассказа «Заговор юристов»:
"Романов выскользнул из комнаты, и вскоре в столовой выключили музыку, и начался телефонный разговор.
Я задремал, сидя на стуле. Даже сон какой-то начал сниться. Романов то исчезал, то опять возникал.
– Слушай. У тебя есть какие-нибудь вещи в бараке?
– Все со мной.
– Ну, вот и отлично, право, отлично. Машина сейчас придет, и мы с тобой поедем. Знаешь, куда поедем? Не угадаешь! В самый Хаттынах, в управление! Бывал там? Ну, я шучу, шучу…
– Мне все равно..
Дорога была плохая, и так кидало, что я не застыл.
Думать ни о чем не хотелось, да на холоде и думать нельзя.
Часа через два замелькали огни, и машина остановилась около двухэтажного деревянного рубленого дома (на фото это здание). Везде было темно, и только в одном окне второго этажа горел свет. Двое часовых в тулупах стояли около большого крыльца.
…
– Ну, вот и доехали, вот и отлично. Пусть он тут постоит. – И Романов исчез на большой лестнице.
Было два часа ночи. Огонь был потушен везде. Горела только лампочка за столом дежурного.
…
Пришел помощник дежурного с какой-то запиской, и меня повели по ночному поселку на самый край, где под защитой четырех караульных вышек за тройной загородкой из колючей проволоки помещался изолятор, лагерная тюрьма.
В тюрьме были камеры большие, а были и одиночки. В одну из таких одиночек и втолкнули меня. Я рассказал о себе, не ожидая ответа от соседей, не спрашивая их ни о чем. Так положено, чтобы не думали, что я подсажен.
Настало утро, очередное колымское зимнее утро, без света, без солнца, сначала неотличимое от ночи. Ударили в рельс, принесли ведро дымящегося кипятка. За мной пришел конвой, и я попрощался с товарищами. Я не знал о них ничего.
Меня привели к тому же самому дому. Дом мне показался меньше, чем ночью. Пред светлые очи Смертина я уже не был допущен.
…
– Вишь, как кружило. Истинно «Серпантинная».
Это название было мне знакомо, говорило мне больше, чем угрожающая фамилия Смертина. Это была «Серпантинная» – знаменитая следственная тюрьма Колымы, где столько людей погибло в прошлом году. Трупы их не успели еще разложиться. Впрочем, их трупы будут нетленны всегда – мертвецы вечной мерзлоты.
...
В этом рассказе Шаламов рассказывает, как его в декабре 1938 года везли из прииска «Партизан» (где он работал), в Управление, находящегося в Хаттынахе. Прииск «Партизан» находился недалеко от прииска им. Горького. А в Хатыннахе находилось СГПУ(Северное Горнопромышленное управление), входящее в состав Дальстроя. На фото и есть это самое Управление на Хаттынаге. Здесь был Шаламов.
Продолжение следует…