У истоков собственно русской государственности и Русской Православной Церкви стояли три человека. Это московские митрополиты Петр, Феогност и Алексий.
Удивительна история Владимирского митрополита Петра, который пользовался среди русских людей особой любовью и почитанием. Он был предстоятелем Православной Церкви в 1308-1326 годах. Это был последний митрополит во Владимире и первый в Москве. Первоначально он не имел никакого отношения к Московскому княжеству, тем более что родился и вырос он в боярской семье на Волыни. 12-летним отроком он поступил в монастырь, где отличался начитанностью, смирением и послушанием Не гнушался и самых тяжелых трудов. Переписывал церковные книги. Но его самым основным и любимым занятием была иконопись. За свое подвижничество он был рукополжен в иеромонахи.
Позже Петр отправился странствовать. На берегу реки Рати он построил уединенную келью, в которой подвизался в безмолвии и молитвах. О жизни Петра пошла слава. К нему стали приходить люди. Так образовался Новодворский монастырь. Монахами была построена церковь, а Петра избрали игуменом. Приезжал в мнастырь митрополит Максим, предстоятель Русской Православной Церкви. Петр подарил владыке икону собственного письма. Написанный им образ Богоматери особо почитался на Руси. Ныне эта икона именуется Петровской.
В это время греческий патриарх разделил русскую митрополию на две части. Великий князь Владимирский желал восстановить единство разделенной митрополии. Поэтому по смерти митрополита Максима князь Владимирский, а им был тогда тверской князь Михаил Ярославович, отправляет в Константинополь для поставления в митрополиты киевские Геронтия. Геронтий, забрав из кафедрального собора митрополичью ризницу и утварь, взяв с собой церковных сановников, отправился в Константинополь.
От Галицкого князя прибыл Петр. Должно было произойти утверждение обоих претендентов, но император Андроник и патриарх Афанасий упразднили разделение митрополии. Это произошло, скорее всего, по просьбе самого Геронтия и великого князя. Однако император и патриарх поставили в преемники киевского митрополита не Геронтия, а Петра, хотя он был представлен Юрием Львовичем для своей Галицкой митрополии. Но так как князь Галицкий терял церковную независимость, то в виде некоторого удовлетворения поставили киевским митрополитом его кандидата, указав на то, что Петр к своему родному княжеству будет дружественным и внимательным. Но как бы то ни было, Петр как архипастырь ускользнул из рук южного князя. Теперь он должен был явиться не в Киев, а во Владимир.
Вот как об этом событии рассказывается в житии святителя Петра. Геронтий спешно отправился в Константинополь, захватив ту икону, которую написал Петр. Геронтий надеялся получить благословление вселенского патриарха. Но когда Геронтий плыл по Черному морю, началась страшная буря. Корабль едва уцелел. Ночью Геронтию явилась сама Пречистая Дева Мария: «Напрасно трудишься, сан святительский не достанется тебе. Тот, кто написал Меня, ратский игумен Петр возведен будет престол Русской митрополии!» Константинопольскому патриарху Афанасию было открыто такое же видение. Афанасий внял словам Богоматери и возвел Петра в сан митрополита, послав ему митрополичий жезл и святительские облачения.
Петр прибыл во Владимир 1309 году. Однако он был нежелательным гостем для для великого князя Михаила Ярославович Тверского. Князи принял его против своей воли. Искреннего примирения не произошло. Через некоторое время тверской епископ Андрей послал патриарху донос. Вины, возводимые на митрополита, были столь велики, что патриарх послал чиновника расследовать дело на месте. В 1310 году (или 11) в Переяславле Залесском собрался собор. Он был достаточно оригинален по составу: в нем было всего два епископа, но зато множество игуменов, священников, князей и бояр. Заседание происходило столь бурно, что дело едва не доходило до вооруженного столкновения. Тогда святитель Петр поднялся и сказал: «Братия и чада! Я не лучше пророка Ионы. Если ради меня великое смятение, изгоните меня, да утихнет молва». Митрополит Петр оказался оправданным. При расследовании дела константинопольский чиновник подтвердил оправдание митрополита. Несмотря на решение в пользу Петра, тверской монах Акиндин снова выступил с обвинением в симонии. Михаил Ярославич вновь написал патриарху Нифонту. Но тем не менее, дело было даже не открыто, и Петр остался митрополитом Владимирским.
Однако, не сумев навредить митрополиту владимирскому Петру, тверской князь повредил прежде всего себе. Это был его самый большой промах в борьбе с московскими князьями. Своей бессмысленной враждой он дал решительный перевес удельной Москве. Если бы этого конфликта не было, то Петр был бы на владимирском престоле, а силой своего авторитета он помогал бы великому князю. Впоследствии и сам бы переместился в Тверь. Михаил Ярославович не дал этого шанса митрополиту Петру. Что оставалась делать церковному пастырю? К кому он мог бы обратиться? Смог бы он свести дружбу с князем Галицким? На первый взгляд да, но на самом деле это оказалось невозможным по нескольким причинам. Во-первых, он был назначен митрополитом не в Галич, а в Киев, во-вторых, он должен был по инструкции избегать зависимости латинской польской короны. В-третьих, само местопребывание втягивало его в конфликт северорусских отношений. Оказавшись врагом великого князя, он невольно стал союзником московских князей, которые сразу поняли, какая удача выпала на их долю. На соборе, собранном против митрополита Петра, московский князь составил и возглавил партию защитников. В свою очередь, митрополит Петр стал поддерживать московских князей. Когда в 1331 г. молодой тверской князь Дмитрий Михайлович выступил с войсками против князя московского, ради усмирения рати, прибег к сильнейшему средству – церковному отлучению.
Митрополит часто бывал в разъездах, так как совершил пастырский объезд. Он был и на волынской земле, и на киевской, и на суздальской. Побывал святитель Петр и в Золотой Орде в 1312 году. Там он добился от хана Узбека различные льготы для духовенства и получил особый ярлык, утверждавший независимость Русской Православной Церкви. В это время татары начали исповедовать ислам, стали противопоставлять себя христианству. Святитель Петр и сам часто вступал в спор с магометанами и побеждал их словом. Кроме того, так как, по всей видимости, ему было неприятно жить во Владимире, то он часто гостил, а потом жил на своем подворье у дружественного московского князя. Антон Карташов в своей книге «История русской церкви» так оценил деятельность митрополита Петра для усиления Московского княжества: «О Петре митрополите обыкновенно выражаются так, что он перенес кафедру митрополии из Владимира в Москву. Но сделать этого в действительности он не мог, потому что не имел достаточных для того оснований. Во-первых, Владимир был целым и благоденствующим градом, а, во-вторых, Москва тогда вовсе не была столицей великого княжения. Во Владимире было законное седалище кафедры митр. Петра; там он должен был быть и погребенным. Не нарушая кафедральных прав Владимира всецело, т.е. не имея возможности перенести оттуда резиденцию митрополии в простой удельный гор. Москву, он сознательно допустил по крайней мере ту вольность, что решился быть погребенным в Москве». Именно для этой цели в Москве заложили первую каменную церковь Успения, в которой и был впоследствии погребен митрополит Петр. Вот что сказал Петр великому князю: «Если ты воздвигнешь здесь храм, достойный богоматери, то будешь славнее всех иных князей, и род твой возвеличится, и град твой будет славен перед всеми градами русскими, святители поживут в нем, взыдут руки его на плещи врагов его и прославится Бог в нем».
Московский князь Иван Данилович решил добиться великого княженья, поэтому ему очень важно было сторонничество митрополита. Да, Петр был другом Москвы. А что будет делать его преемник? Ведь у того могло быть другое мнение по поводу такого политического расклада. Чтобы предотвратить такое положение вещей, Иван Данилович убедил митрополита оставить у него в Москве свой прах, чтобы и другие митрополиты имели обоснование проживать в Москве. Летопись свидетельствует, что при его погребении произошло чудо. Многим очевидцам казалось, что святитель Петр, когда несли гроб, не лежит в нем, а сидит и благословляет народ, которого стеклось великое множество.
Через тринадцать лет он будет причислен к лику святых. При гробе митрополита Петра избирались все русские первосвятители, а князья целовали крест на верность великому князю московскому.
Память его ежегодно отмечается 21 декабря, а нетленный мощи покоятся в Успенском соборе в Кремле.
Св. Петр, став на сторону московских князей, содействовал им во всех их начинаниях. Однако он понимал, что если он избрал своим местопребыванием Москву, то это не значит, что его преемник обязательно изберет город не столичный, а удельный, каким и была Москва. Поэтому митрополит Петр и московский князь Иван Данилович хотели, чтобы был избран человек, благоволивший Москве и ее князьям. Но в этом деле были свои трудности. Во-первых, греки не желали укреплять данный прецедент. Во-вторых, они предпочитали видеть во главе митрополии грека, а не русского. В-третьих, избирать своего кандидата на митрополию имел право только великий князь, а не удельный. Несмотря на эти препятствия, они все-таки выдвинули своего кандидат, архимандрита Феодора, который отправился в Константинополь на утверждение. Вероятно, Александр Михайлович Тверской выразил протест против незаконного посягательства московского князя на его права и в полемических целях подчеркнул покорность грекам в поставлении митрополита. Дело Феодора оказалось проигранным. И в 1328 году был поставлен митрополит из греков, Феогност. Патриарх поставил митрополитом лучшего на то время знатока церковных канонов и правил. Феогност занимал главную кафедру на Руси с 1928 по 1353 год.
Однако счастье вновь благоволили московским князьям. Дело в том, что в этом же 1328 году московский князь получил ярлык на великое княжение. Теперь Иван Данилович имел законное право принять нового митрополита. Иван Данилович, будучи дальновидным политиком, не повторил ошибки тверского князя. Московский князь не стал гневаться на нового митрополита из-за провала собственного кандидата. Феогноста ждал любезный прием, на который тот ответил искренний дружбой. Политическое чутье грека подсказало, что молодая столица Москва и ее князь – высшая сила на Руси. Поэтому надо было именно с московским княжеством связывать развитие христианства на Руси. Да и характер великого князя пришелся бережливому Феогносту по душе.
Прибыв на место своего служения, Феогност побывал в кафедральном городе Владимир и переехал вскоре на жительство в Москву. Этим он окончательно утвердил в ней резиденцию кафедры митрополитов на будущее время. Как писал Антон Карташов: «В своей гражданской политике митр. Феогност сделался столь усердным москвичом, как только можно было ожидать от местного уроженца». Но не только церковную жизнь определял Феогност. Однажды ему пришлось вмешаться и в ход политических событий. В 1327 году тверичи убили ханского посла Шевкала и бывших с ним татар. Тверской князь убежал от гнева хана Узбека в Псков. Хан Узбек передал ярлык на великое княжение Ивану Даниловичу Московскому, который должен был представить тверского князя в Орду. Псковичи не желали отдавать тверского князя. Иван Данилович обратился к митрополиту с просьбой наложить на них и тверского князя церковное отлучение. Как ни тяжело было митрополиту наложить столь тяжелое церковное наказание, но все-таки он согласился. Вследствие этого последний сильный противник Москвы потерял свою голову.
Всю свою деятельность Феогност направил на сохранение единства веры по всей Русской земле и за ее пределами, так как некоторые епархии находились под политической властью Польского и Литовского царств. Едва он узнал об отделении южных епархий от митрополии, как сразу же отправился в Константинополь, где добился от патриарха возврата Волынских епархий. «Правда следует отметить, что святитель обращал внимание преимущественно на догматическую сторону веры, а о нравственной стороне его архипастырского попечения современники умалчивают».
Митрополит Феогност был прославлен строительством церквей в Москве. Это заурядное событие было весьма значимым для Москвы. В ней было только одна каменная церковь, построенная совсем недавно. В обустроении Москвы проигрывала Владимиру. Феогност построил пять каменных церквей. И хотя ей еще было далеко до великолепного Владимира, она приобрела относительно благолепие. В обустройстве Москвы храмами Феогноста ожидали испытания. После опустошительных пожаров (а их было четыре в его правление) нужно было все начинать сначала.
Было еще одно обстоятельство, которое повысило статус Москвы как религиозного центра. Еще до приезда Феогноста начали происходить чудеса святителя Петра. Московский князь приказал вести протоколы чудесных исцелениях и прочесть их с амвона кафедрального собора во Владимире. По прибытии в митрополию Феогност охотно согласился на прославление первого московского чудотворца. По этому поводу московский митрополит делал запрос в Константинополь и получил утвердительную для канонизации грамоту от патриарха Иоанна Калеки (1339) Святой Петр был первым причисленным к лику святых из русских митрополитов. Канонизация святого Петра стала делом всероссийской славы и величия Москвы.
Феогност, как и Калита, был рачительным хозяином. Строились новые храмы, богатела казна государственная, богатела казна церковная. Однако было не все так гладко и просто. В 1343 году по наущению некоторых князей Джанибек, сын Узбека, решил увеличить дань с Руси, в том числе и с церковных приходов. В противном случае он грозился отменить все права и льготы, дарованные русскому духовенству. Митрополит Феогност отправился в Орду. Эта поездка для него оказалась очень тяжелой. Феогност согласен был отдать то, что принадлежало ему лично, но наотрез отказался увеличивать дань с церкви. Святителя Феогноста долго мучили, но он был непоколебим. В конце концов хан Узбек уступил и подтвердил все права и льготы Православной Церкви. Феогност раздал своим мучителям деньги и вернулся на Русь с двумя ярлыками: от Джанибека и ханши Тайдулы.
Нельзя не сказать и о любви митрополита к благолепию во время богослужения. Он вызвал в Москву из Новгорода в Москву диакона Кирилла, обладателя красивого голоса, ибо «его же глас чистота язычная всех превзыде».
Скончался митрополит Феогност от моровой язвы и был похоронен в Успенском соборе Кремля.
Деятельность митрополита Феогноста для возвышения Москвы имела громадное значение. Будучи греком по происхождению, Феогност был московским патриотом. Свою москофильскую программу он довел до конца: постарался передать митрополию своему приемнику. Новый митрополит мог быть увлечен врагами Москвы, остаться во Владимире и не переезжать на жительство в Москву. Необходимо было возвести на митрополию москвича. «Очевидно, нужно было позаботиться получить такого преемника митр. Феогносту, который бы был верой и правдой привязан к Москве, т.е. нужно было оставить мысль о греке и возвести на митрополию москвича. Митр. Феогност ради идеи пожертвовал греческим патриотизмом и решил привести этот план в исполнение. Предшествующая неудача с кандидатурой архим. Феодора не могла не обескураживать князя и митрополита. Тогда это была незаконная претензия московского князя. А теперь он был законным великим князем. Решено было в преемники Феогносту выдвинуть знатного по происхождению и близкого ко двору инока Алексия».
Инок Алексий был вполне достойным кандидатом на должность митрополита. Происходил он из знатного боярского рода. Его отец, черниговский боярин Феодор Бяконт, поступил на службу к московскому князю Данилу Александровичу. При дворе московского князя Феодор Бяконт занимал одно из первых мест. Ивавн Данилович (Калита) был крестным отцом его сына, Симеона-Елевферия. По тем временам он получил лучшее образование. В юношеском возрасте постригся в московском Богоявленском монастыре, где удивлял всех строгостью своей монашеской жизни. В монастыре он пробыл около 6 лет и был призван на служение русской церкви.
Митрополит Феогност отметил его бескорыстную службу и наметил его в свои преемники. Когда же великим князем стал Симеон Иванович, то Алексий был поставлен митрополитом Феогностом на должность митрополичьего наместника во Владимире. В 1350 году митрополит Феогност тяжело заболел и, чувствуя свою кончину, отправил от своего и княжеского имени посольство с ходатайством на поставление избранного преемника на русскую митрополию. В 1352 году Феогност поставил Алексия в епископы, присвоив ему титул владимирского. Владимирским епископом в то время был сам митрополит, поэтому такое назначение кажется немного странным. Профессор Голубинский выдвинул следующую версию. Если бы в Константинополе просьба не имела успеха, то приехавший митрополит нашел бы свою кафедру занятой и поневоле стал бы жить в Москве. Посольство приехало из Константинополя с положительным ответом. Но это уже произошло после смерти митрополита Феогноста и князя Симеона Ивановича. Епископ Алексий отправился к патриарху за утверждением.
В Константинополь он прибыл в 1353 году. Там его встретили достаточно сурово. Год его продержали на испытании. Во-первых, они показали, что не особенно хотели посвящать в митрополиты русского кандидата. Во-вторых, хотели убедиться в его лояльности по отношению к патриарху. В-третьих, может быть, считали, что богатые покровители должны щедро одарить патриарха. Много усилий приложил митрополит Алексий по единению Русской Православной Церкви. Митрополит Литвы и Волыни Роман претендовал на титул «Всея Руси». В долгих беседах сумел он убедить патриарха о неразрывном единстве русских епархий. Константинопольский патриарх Филофей, восхищенный ученостью Алексия, выдал соборный акт от 30 июня 1354 года, утверждавший Алексия митрополитом Киевским и Владимирским. Однако в нем греки выразили отрицательное отношение к постановлению митрополита из русских. В акте было записано, что хотя подобное дело совершенно необычно и небезопасно для церкви, однако ради достоверных и похвальных свидетельств об Алексии и ради его добродетельной жизни совершается это постановление, впредь же не допустимо, чтобы кто-то еще из русских сделался митрополитом. Греки чувствовали, как нарастает национализм русской церкви и как оживает мечта об автокефалии. Назначение Алексия митрополитом было великой победой, так как в то время киев входил в пределы Великого княжества Литовского. Так удалось сохранить единство Православной церкви и взять ответственность за всех христиан, живущих по обе стороны искусственной границы.
К самому Алексию были предприняты строгие меры контроля и отчет, касающиеся управления митрополией. Каждые два года он должен был являться в Константинополь. Только в случае уважительных причин отчет могут представить избранные клирики. Митрополит Алексий в дальнейшем был в Константинополе один раз. Вероятно, обильные подношения, передаваемые его уполномоченными, вполне заменяли его личное присутствие. Кроме того, в это время в Константинополе разгорелись исихастические споры, сопровождающиеся сменой правительства, что также избавляло митрополита Алексия от принятых на него обязательств. Однако стоит сказать, что митрополит Алексий не стремился обострять отношения с патриархом. Наоборот, пользуясь авторитетом патриарха, митрополит сумел укротить вольные порывы новгородцев. В грамотах патриарха Филофея от 1370 года к новгородскому преемнику архиепископа Максима – Алексею говорится, что патриарх лишает его права носить крестчатые ризы, что было личной привилегией его предшественника, и приказывает быть послушным митрополиту и великому князю.
Перед отъездом из Константинополя митрополит Алексий убедил патриарха перенести резиденцию русских митрополитов из Киева во Владимира, ввиду того, что это уже совершившийся факт, который надо только узаконить. "Так как, по словам соборного акта, Киев сильно пострадал от смут и беспорядков (настоящего) времени и от страшного напора соседних Аламанов и пришел в крайне бедственное состояние, то святительски предстоятельствующие на Руси, имея здесь не такую паству, какая им приличествовала, но сравнительно с прежними временами весьма недостаточную, так что им недоставало необходимых средств содержания, переселились отсюда в подчиненную им святейшую епископию Владимирскую, которая могла доставить им постоянные и верные источники доходов..." Поэтому, говорит патриарх, "мерность наша во св. Духе повелевает настоящею соборною грамотою, чтобы этот преосвященный митрополит России и все его преемники пребывали во Владимире, имея здесь свое постоянное и во веки неотъемлемое место жительства, так чтобы Киев, если он останется цел, был собственным престолом и первым седалищем архиерейским, а после него и вместе с ним святейшая епископия владимирская была бы вторым седалищем и местом постоянного пребывания и упокоения митрополитов."
Конечно, греки знали, что митрополит был связан с Москвой, но они хотели подчеркнуть примат канонической традиции. Перенесение митрополичьей кафедры из Киева во Владимир произошло по инициативе митрополита – грека Максима, который и нашел во Владимире свое упокоение. Митрополит Алексий, как наместник Феогноста, уже носил титул епископа Владимирского. В Константинополе этот процесс оставили без изменения, как формально оправданный, не перескакивая через него ради Москвы.
Как это часто бывает, жизнь идет быстрее, чем это движение закрепляется на бумаге, а фактическая история сильнее отвлеченных традиций. Греки закрепили только переход кафедры из Киева во Владимир, а на самом деле уже произошло перемещение митрополичьей кафедры из Владимира в Москву. И новый митрополит по сути своей был митрополитом московским.
В связи со сложившимися обстоятельствами, митрополит Алексий принимает на себя управление церковной и светской власти. Князь Симеон Иванович в 11353 году заповедовал своим братьям Ивану и Андрею быть послушными митрополиту Алексию: "Слушали бы есте отца нашего владыки Алексея, тако же старых бояр, хто хотел отцю нашему добра и нам."
Уже при Иване Ивановиче (1353 – 1338) митрополит Алексий приобрел статус опекуна княжеской власти, а по завещанию московского князя митрополит назначался регентом над его малолетним наследником Дмитрием Ивановичем. По свидетельству греческих актов, великий князь московский и всея Руси Иоанн перед своей смертью не только оставил на попечение своего сына, но и поручил управление и охрану всего княжества, не доверяя никому. Митрополит Алексий прилагал все старания, чтоб сохранить дитя и удержать за ним страну и власть. Когда суздальский князь Дмитрий Константинович добился у Навруза в 360 году права великого княжения, то московские бояре и митрополит Алексий не смирились, и через два года снова был дан ярлык, вручивший великокняжескую власть Дмитрию Ивановичу. В основу своей политике митрополит Алексий положил четыре принципа: мир с Востоком, борьба с Западом, собирание русских земель и средоточение общенародных сил вокруг Москвы.
Принял участие митрополит Алексий и в борьбе с потомками когда-то великих князей тверских. Митрополит властно вмешивался в распри и направлял ход дела в пользу московских князей. Политика, как известно, дело грязное. И никто, в том числе и тверские князья, не сдерживал своего слов, ради выгоды. Под 367 годом летописец сообщает, что великий князь Дмитрий Иванович заложил в Москве каменный кремль и начал князей русских приводить под свою руку, а на тех, кто не повиновался, стал «посягать». Тверской князь Михаил Александрович не потерпел такого посягательства и ушел к своему зятю, литовскому князю Ольгерду. Оттуда он возвратился с литовскими войсками. Вскоре у него с московским князем состоялся мир. Однако в Москве не считали Михаила Александровича другом и желали лишить его власти. И вот, говорит летописец, "князь великий Дмитрий Иванович со отцем своим пресвященным Алексием митрополитом зазваша любовию к себе на Москву князя Михаила Александровича Тверского, и потом составиша с ним речи, таже потом бысть им суд на третей на миру в правде: да его изымали, а что были бояре около его, тех всех поимали и розно развели." Под предлогом третейского суда между князьями, московские власти пытались вероломно лишить свободы тверского князя Михаила Александровича. Их замыслам помешали… татары. Появились слухи о приезде трех послов из Орды. Испугавшись татар, москвичи выпустили на свободу пленного князя, принудив дать клятву в соблюдении мира с Москвою. Историки по-разному толкуют об участии в этом деле митрополита Алексия. Митр. Платон рассуждает так: "О сей поступке митр. Алексия не иначе судить можно, как что она происходила от истинной любви к отечеству. Видел он до какого несчастия доведена Россия чрез многие удельные княжения и непрестанные между ними брани и раззорения, и через то подвергла себя татарскому игу: и под сим мучительным и бесчестным игом состоя, от междоусобий не переставала, видел также и святый и просвещенный старец, что сему несчастию и игу конца не будет, ежели удельные княжения будут продолжаться и самодержавие не будет восстановлено. Почему митр. Алексий не только таковому великого князя предприятию, чтоб удельных князей себе покорить, во всем споспешествовал; но едва ли не он, яко старый и опытный и по сану уважаемый муж, младому князю, таковый совет внушил и его подкреплял." (Крат. ц. р. ист. I, 191-192). Можно и по-другому истолковать поступок митрополита Алексия. С точки зрения сегодняшнего дня. Но как должен был поступать пастырь в раздираемой междоусобьем стране. Казалось, порядок водворен, но появляются литовские рати, готовые разорять русские княжества. И появляются они из-за тверского князя. Все, что было сделано митрополитом и его предшественниками, могло рухнуть. Как поступить? Лишить воли одного человека, или подвергнуть мучениям многих? Думается, что Алексием руководила любовь к ближнему и любовь к родной стране.
На этом история с тверским князем не закончилась. Михаил Александрович, давший обещание по принуждению, вовсе не собирался его исполнять. Он опять ушел к своему зятю, литовскому королю Ольгерду, и побудил его прийти с огромным войском. Однако нашествие разбилось о новопостроенные твердыни московского кремля, за которыми спаслись и московский князь, и митрополит. Видя такое дело, митрополит Алексий решил употребить свою власть, чтобы смирить союзных Ольгерду князей: тверского Михаила Александровича и смоленского Святослава Ивановича. Он наложил на них анафему и для большой внушительности испросил у патриарха ее утверждения. Патриарх подтвердил наложенное отлучение на тверского и смоленского князей, призвал к повиновению митрополиту и к участию в войне против Ольгерда. Тверской князь послал жалобу патриарху и просил его рассудить с митрополитом. Патриарх, желая сохранить репутацию митрополита, приказал им решить дело миром. Тверской князь еще четыре года враждовал с московским князем, а потом покорился ему. При этом наложенная на князя Михаила Александровича анафема в какой-то момент формально была снята.
Известен еще один случай, когда Алексий использовал свою духовную власть в пользу московских князей. В 1365 году вышла ссора между суздальскими князьями, братьями, Дмитрием и Борисом Константиновичами из-за обладания главным городом суздальского княжества – Нижним Новгородом. Старший Дмитрий Константинович обратился за помощью к московскому князю. Примирительное посольство не дало результатов. Борис стоял на своем, его поддерживал суздальский епископ. Тогда митрополит отнял у суздальского епископа в свое епархиальное владение Нижний и Городец. К Борису он отправил Сергия Радонежского с приглашением явиться в Москву для разбирательства спора. Когда согласия не последовало, Сергий Радонежский наложил на Нижний интердикт, закрыл все церкви. Однако эта духовная мера результатов не дала. Спор решился только с помощью московского оружия.
В 1357 году митрополит Алексий совершил еще один великий подвиг, который имел громадное политическое значение. У жены Джанибека, Тайдулы, три года болели глаза. Постепенно она начала слепнуть. Когда все средства были исчерпаны, хан обратился с письмом к великому князю: «Слышал я, что Бог ни в чем не отказывает молитвам вашего владыки. Пошли его ко мне, да испросит он здравие моей супруге. В противном случае русским княжество грозило разорение. Князь и бояре отговаривали митрополита Алексия, понимая, что в случае неудачи его ждет смерть. Алексий, положась на волю Божию, отправился в Орду. Перед отъездом он отслужил в Успенском соборе молебен при раке святого чудотворца Петра. Во время этого молебна, по свидетельству очевидцев, само собой загорелась свеча. Алексий потолок ее на мелкие части, сделал из нее небольшую свечу и взял ее с собой в опасный путь. Перед его приездом Тайдула видела сон, где ее исцеляют христианские священники в блестящих ризах. Проснувшись, она приказала изготовить такие ризы. Когда Алексий прибыл в Орду, Джанибек привел его к своей жене. Митрополит русский осмотрел ее и сказал: «Прощение и дело превышают меру сил моих, но я верю Тому, который дал прозреть слепому. Да не презрит и Он молитвы веры моей». Облачившись в поданную ему блестящую ризу, зажег чудотворную свечу, отслужил молебен над больной и окропил ее святой водой. И случилось чудо – больная прозрела. С тех пор Тайдула всегда старалась всячески изъявлять своему спасителю признательность и благодарность. Она подарила ему место в Кремле, которое ей принадлежало. Там впоследствии был построен Чудов монастырь, названный так по совершенному чуду. Кроме того, митрополит Алексий получил особый ярлык, подтверждающий права независимости и свободы Русской Православной Церкви.
Как митрополит святой Алексий всегда выступал на стороне Москвы. Старался он украшать Москву новыми храмами. Особенно был благорасположен к монастырям. Кроме трех монастырей, созданных в разных местах епархии, три монастыря он создал в самой Москве: Спасский Андроников, Алексеевский женский и Чудовский.
Предал свой дух Господу святитель Алексий в 78 лет от роду, в 1378 году. Во главе Русской Православной Церкви пробыл он 24 года. Завещал он похоронить вне стен церкви. Однако великий князь Дмитрий решился отступить от завещания: был погребен святитель Алексий в Чудовом монастыре. В 1449 были обретены его нетленные мощи. А в конце 1448 – начале 1449 при святителе митрополите Ионе было установлено празднование его памяти.