- Ген, когда в Москву поедем? - Люська отталкивала его руки от своих бёдер и смотрела на далёкую яркую звезду в ночном небе. - Говорил в «Макдональдс» сходим, а курточку кожаную как хочется! - Она прикрыла глаза и облизала пухлые губы. Тут, подавшись вперёд, Генка поцеловал её в эти пухлые губы, поцеловал смачно и нетерпеливо. В ответ она шлёпнула ладонью ему по щеке.
- До свадьбы уедем, - Генка засмеялся и закинул ногу на ногу. - Бугор на неделю меня отпустил. Деньги в кармане. Я же не зря ему целый месяц мешки возил. Куртку купим и в «Макдональдс» зайдём.
Они сидели на лавочке под окнами сельской школы. Школа трёхэтажная, из белого кирпича. Вокруг неё берёзы и тополя, и примыкает к ней огороженный штакетником зелёный дворик. Через дорогу, над дверью закрытого клуба, горит лампочка. Ночь тёплая звёздная, и жёлтая луна - как небесный прожектор. В тишину вдруг врывается собачий лай.
- Цыц, скотина!..
Это, в открытое из дома окно, заспанным голосом, ругает своего пса Пирата, тракторист дядя Иван. А в ответ, на призывный лай, по всей деревне несутся на разные собачьи голоса тявканье и гавканье. Генка прижимается к Люське и они, едва сдерживаясь от громкого смеха, тихо, себе под нос, смеются над дядей Иваном.
Через два дня они были в Москве, на залитой солнцем привокзальной площади. Люська вырядилась в короткую чёрную юбку, оголив загорелые стройные ноги, и в белую кофточку, а Генка был в зелёной футболке и в джинсах. Деньги положили в Люськину сумочку. В огромном вокзале и вокруг него толкались среди людей, глазели в стеклянные витрины на разный товар. В метро доехали до Петровско-Разумовской. На рынке продвигались в толпе покупателей. Какой-то парень в клетчатой рубахе, показав газовый баллончик, упёрся взглядом в Генку:
- Покупай, недорого…
- Не-е, - мотнул головой Генка.
Толпа наплывала и не давала пробраться к прилавку, где висели куртки. Генка протиснулся, начал торговаться. Обернувшись, увидел заплаканное Люськино лицо с размазанной синей краской вокруг глаз. Когда выбрались из толпы, она сунула ему свою сумку, которая снизу была разрезана, видимо, бритвой.
- Все деньги наши, - она заревела, уткнув лицо в ладони. - Домой не на что ехать.
- Вот гады! - Генка задохнулся от злости, даже присел на корточки и обхватил голову руками. - А ты тоже растяпа. Паспорт-то остался?
- Угу, - Люська заревела ещё громче.
- Перестань, - из заднего кармана джинсов Генка достал деньги. - На дорогу, может, найдём, я тут отложил на всякий случай. - Пересчитав деньги, он вытер носовым платком испачканное Люськино лицо и махнул рукой, - пойдём погуляем.
У метро «Пушкинская», на улице Тверской, где в солнечных лучах под навесами-зонтиками посверкивали светлые столы и стулья, и аппетитно пахло, они присели за свободный стол. Они сидели на некотором возвышении над многолюдным тротуаром и дорогой. К тротуару кучно прижимались блестящие краской легковые автомобили. За соседним столом белокурая женщина в белых шортах и белой майке, и седой мужчина, тоже в шортах и белой футболке, говорили на каком-то иностранном языке. Генка съел вкусную булку с начинкой, выпил содержимое стакана, съел мороженое и смотрел, как невесело Люська доедает и допивает. На вокзале он отдал ей последние деньги:
- На билеты хватит - на электричку и на поезд. До Покровки доедешь. А по пути в деревню, может, наши встретятся - подвезут.
- А ты как же?
- Доберусь не хуже тебя.
- Одна я не поеду, - она глядела растерянно, - вместе поедем.
- На двоих же денег не хватит, - рассердился Генка.
- Всё равно вместе!
На электричке, без билетов, проехали пять остановок, а там прямо по линии направились туда, где стояли грузовые составы.
- До Тихонова едем, - ответил им машинист, выглядывая из окна тепловоза. На Генкину просьбу подвезти мордастый, краснощёкий молодой машинист улыбнулся:
- Нас за это с работы снимают.
Он всё же посадил их в кабину тепловоза, и Люська отдала ему все деньги.
В Тихонове, на выезде из посёлка, Генка остановил машину - грузовик с высокими бортами. Шофёром оказался знакомый парень, а в кабине сидели пассажиры. Грузовик съехал на обочину, и Генка подсаживал Люську. Она лезла, растопырив ноги и задрав короткую юбку, и кричала ему, чтобы он не смотрел. Она перепачкала ноги и юбку. Следом запрыгнул Генка и грузовик помчался. Навстречу летел ветер, мелькали верхушки деревьев. Генка, для устойчивости расставив ноги, держал за талию Люську, у которой сильно билось сердце. Не замечая, как клокочет и бьётся от радости его собственное сердце, он прижимался к ней.