Смотритель выставки

Александра Зырянова
Володя проверил – все ли готово к открытию выставки? Мимо пробежала, торопясь, экскурсовод Оля.
Экскурсии у Оли были интересные, но, на вкус Володи, уж очень научные. На «динозявликов» шли не просто люди: родители, которые вели своих отпрысков лет пяти-шести, а то и трех. Им надо было что-то детское, игривенькое, скрадывавшее общий настрой выставки…
Зато Оля была симпатичной. Даже слишком. Папаши млели от звука ее голоса. Будь Оля лет этак на десять-пятнадцать моложе, Володя непременно приударил бы за ней. Он бы и сейчас приударил, но Оле нравились мужчины ее возраста. Поэтому Володе оставалось только здороваться с Олей и благожелательно наблюдать, как она расцветает при виде инженера Сергея Петровича.
Тот как раз хвастался Оле очередным достижением. По совести, хвастаться ему было чем.
– Спинозавр теперь умеет присматриваться к окружающей среде и вытягивать лапы, – рассказывал Сергей Петрович, – а брахиозавр – вытягивать шею. Если бы эта шея была погибче в каркасе, я бы сделал так, чтобы он ее вытягивал к посетителям!
– И посетители бы его гладили, – шутливо дополнила Оля. – Между прочим, у нас запрещено трогать экспонаты!
Рабочий день, вернее, рабочая ночь Володи закончилась, но он не спешил покидать помещение выставки. Ему нравилась суета перед самой выставкой, нравилось, как Сергей Петрович включает динозавров – под ярким светом они выглядели, как огромные резиновые игрушки, которыми, собственно, и являлись, но вот верхние лампы гасли, загоралось цветное тускловатое освещение, и макеты словно оживали. К тому же они орали.
Если бы Володя находился здесь постоянно, он бы, наверное, сошел с ума от воплей искусственных динозавров. Некоторые из них издавали угрюмое угрожающее рычание, некоторые – писк, а игуанодон – протяжный, какой-то призрачный крик, от которого становилось тоскливо на душе.
Предыдущий ночной сторож самой большой в мире выставки динозавров умер прямо на работе от сердечного приступа. Володя отличался крепким здоровьем вообще и здоровым сердцем в частности, поэтому сердечного приступа не боялся. Да и все сотрудники выставки грешили на проблемное сердце бедняги… Вот если бы экскурсовод! Ясно было бы, что «виноваты» экспонаты. Спинозавр и до усовершенствования был жутковат – казалось, он вот-вот бросится на людей, и не только он один; а «гвоздь» выставки – тираннозавр в натуральную величину – мог бы напугать кого угодно, даже если бы не двигался. Но Сергею Петровичу все время хотелось «оживить» экспонаты до полной правдоподобности.
Пришла Таня, билетер. Пора было открываться… Вот и первые посетители заглядывают через стекла дома культуры, арендованного выставкой.
Володя попрощался с сослуживцами и отправился домой.
«Сова» по природе своей, он любил свою работу, хотя мама нещадно пилила его за непрестижность и невысокую зарплату, а сестра сочувствовала и все время предлагала помощь в поиске «чего-нибудь получше». Но в последнее время Володе становилось все беспокойнее на душе, когда он оставался один среди темных, пахнущих резиной динозавров. К тираннозавру он старался не подходить – огромная фигура внушала неясный трепет, да и рядом с другими резиновыми чудищами становилось как-то не по себе. Поэтому Володя брал с собой книгу и CD-плеер, коротая ночи в кресле билетера и стараясь пореже бегать в туалет – он был в самом конце выставки.
И чем дальше, тем больше Володе нравилось смотреть, как включают-выключают экспонаты и искусственные водопады. Это лишний раз напоминало ему: динозавры не живые, они не могут сойти со своих мест, они не могут даже пошевелиться без нажатия на кнопку.
Поэтому Володя пришел заранее, задолго до окончания работы. Некоторое время он с удовольствием наблюдал, как мамаши фотографируют своих детишек на фоне свирепых чудовищ, которые склоняли головы, разевали оскаленные пасти, меланхолично пережевывали шелковые листья, виляли хвостами и пошевеливали когтистыми лапами; казалось, каждое из них вот-вот сойдет с места и ка-ак тяпнет очередного пацаненка за оттопыренную попку!
Такими пастями – даже в масштабе 1:5 – можно было и без попки оставить. И не только пацаненка.
Внезапно раздался пронзительный визг. Какая-то встрепанная девица выбежала из зала рыбоядных динозавров, трясясь и всхлипывая.
Оля – она была ближе всех к незадачливой посетительнице – обняла девицу за плечи, мягко спрашивая:
– Ну-ну, милая, что стряслось? Это же макеты, они не могут кусаться.
– Он хотел меня съесть, – повторяла девица, содрогаясь. – Он видел меня!
Сергей Петрович вышел из рубки.
– Ну что вы, – подключился он к процессу утешения. – Это, по сути, всего лишь большая игрушка. Мы создаем иллюзию живых динозавров, но они же не живые! Они даже по размерам не соответствуют! Они резиновые.
– Кто? – спросил и Володя.
– Этот… справа… – вся дрожа, пролепетала девушка.
Володя прошел в зал рыбоядных. Слева грозно переступал барионикс, держа в пасти невезучую рыбу, а справа… справа рычал, присматриваясь к посетителям, тот самый спинозавр, улучшенный неугомонным инженером. Володя присмотрелся к резиновой твари и признал, что Сергей Петрович, несомненно, гений. Настолько убедительно сымитировать движения живого существа мог только гений. Но итог его гениальной работы оказался не для слабонервных!
Глаза спинозавра остановились на Володе. Тот попятился.
Должно быть, Сергей Петрович вставил в глаза экспонату светодиоды, и теперь взгляд резинового хищника останавливался на каждом посетителе.
Сергей Петрович прошел в зал.
– Вот удивительно, – говорил он с оттенком самодовольства, – маленькие дети совершенно не пугаются! А взрослые боятся. Все-таки дети больше понимают в окружающем мире…
– А ты не слишком перебрал с этим своим улучшением? – спросила Оля.
– Ни капельки! Нет, но ты помнишь, какие они были? – Сергей Петрович резко повернулся к ней. – Мертвые, механические! А теперь они точно как живые…
– И посетители пугаются, – раздраженно ответила Оля.
Но посетители, кроме слабонервной девицы, вроде бы не пугались, наоборот – восхищались. И Володя пришел к выводу, что Сергей Петрович прилагает свой гений по делу. Жаль только, что к пустякам.
Следующие пара дней прошли под знаком барионикса (который стал таким реалистичным, что один из посетителей попытался всучить ему сушеную тараньку) и гадрозавров. Эдмонтозавр чуть ли не подставлялся под руки, как кот, а грипозавр склонял голову, чтобы урвать папоротник – к счастью, Сергей Петрович следил за ним и ставил листья папоротника обратно. Володя втайне надеялся, что гениальный Сергей Петрович не доберется до тираннозавра…
Добрался.
Тираннозавр царственный занял, как и подобает царственной особе, целый зал. Впрочем, такая громадина больше нигде бы и не поместилась. Рядом с тираннозавром в полный рост шебуршал тарбозавр. На самом деле этот ящер был крупнее тираннозавра, но устроители выставки решили сделать его маленьким. Зато именно он на глазах у публики грыз честно добытого трицератопса. Морда трицератопса была исполнена вселенской скорби, часть шкуры содрана, и кровь брызгала в заросли шелкового папоротника, а зубы тарбозавра касались обнаженного мяса и выпирающих ребер. Но Сергею Петровичу это не понравилось – он сделал так, что тарбозавр буквально вгрызался в тушу трицератопса и вырывал оттуда клочья мяса, умело сымитированного с помощью старых пионерских галстуков. Из пасти трицератопса вырывались жалобные стоны, и из его ноздрей и угла резиновых губ стекала тоненькая струйка крови. А челюсти хищника двигались, точно пережевывая живую плоть.
Тираннозавр тоже был хорош. Наклоняясь к посетителям, он присматривался к ним, точно выбирая жертву, и ощущение, которое переживали люди, было из самых острых. Зато какое облегчение испытывали те, кого тираннозавр не выбрал! В огромной пасти легко поместилась бы целая семья, а уж вырваться из длинных острых зубов не смог бы никто.
Зал тираннозавров находился возле уборной.
И это угнетало Володю больше всего.
В первую же ночь он терпел до последнего, хотя все экспонаты были выключены – их проверял лично Сергей Петрович, а за невыключенного динозавра директор выставки устроил бы серьезнейший втык и инженеру, и смотрителю, то есть Володе. Наконец, побежал к заветной двери с изображением мужского силуэта, опасливо оглядываясь на колоссальную фигуру, страшную даже в неподвижности.
В уборной стояла тишина. Внезапно Володе почудились тяжелые шаги. Он замер. Нет, показалось…
Бегом он добрался до своего, точнее, Таниного кресла, захлопнул дверь на выставку и перевел дух. Однако все время ему чудилось, что на выставке кто-то ходит – тяжелыми, нечеловеческими шагами.
В следующий раз Володя отправился в туалет на второй этаж.
Вторая ночь оказалась еще труднее прежней. Володя отчетливо расслышал тяжелые шаги. Внезапно он расслышал другие шаги – такие же тяжелые, но торопкие, будто ходивший стремился убежать или скрыться от кого-то.
На третью ночь к шагам добавились чавканье. Володя припомнил, что бариониксу в пасть вложили рыбину, а игуанодону – пучок искусственных листьев, и покрылся холодным потом. Однако выглядывать и проверять, кто это чавкает, ему совсем не хотелось. Внезапно послышались шаги. Сперва тяжелые, но поспешные и крадущиеся, а затем – еще более тяжелые, хозяйские и уверенные. И тот, кто ступал по-хозяйски, не спешил, однако догонял того, кто ступал торопливо.
На следующий день Оля с удивлением заметила, что апатозавр, тоже усовершенствованный Сергеем Петровичем до того, что сам срывал листья искусственных магнолий в водопаде, покрыт укусами. Точно его изгрыз настоящий хищник!
Однако Володя уже убежал домой и не слышал, как Оля созывает весь коллектив, чтобы убедиться: шаги ему не приснились…
Вечером он заступал на дежурство с очень неприятным чувством. Будто ему придется пережить эту ночь… или не придется. Но у него была хорошая книга, в наушниках играла любимая рок-группа, и главное – никому не нужен был ночной сторож на такую зарплату. Кроме выставки динозавров.
Володя развалился в кресле, косясь на красные занавеси, которые на выставке заменяли дверь. Так… шагов не слышно… можно почитать…
Или нельзя?
Внезапно занавеси раздвинулись, и морда, в одной пасти которой могла бы поместиться целая семья, высунулась из них. Володя хотел закричать, но крик застыл в его горле…
На следующий день Оля, Сергей Петрович и другие работники выставки сгрудились вокруг кресла. Тело уже увезли.
– Надо же, – говорила Оля, – второй сторож – и с сердечным приступом… Такой вроде бы здоровый, крепкий парень…
– Такой хороший парень, – сожалел Сергей Петрович.
– Надо нанимать еще кого-нибудь, – решительно заявил директор выставки. – Теперь я возьму только человека с медицинской справкой! Ладно, открывайте выставку, что ли…
Оля начала экскурсию, но мысли ее возвращались к умершему Володе. Такой сильный, пышущий здоровьем юноша! Они даже сдружились. И надо же, сердечный приступ…
– Это барионикс, – заученно продолжала она тем временем. Барионикс наклонился к ее руке и зарычал…