1.
Читатель и читательницы, Вы
деянья их судите, нужно - строго,
но женщины работали, увы,
на ниве жизни и довольно много.
Наташа где-то делала духи.
Виола завершала курс иняза,
последний. Наконец, сама Софи
на двух или на трёх работах сразу:
в двух школах, ещё членом ГОРОНО,
а скуки ради распевала трели,
играла и писала акварели.
Природой было много её дано.
Но у таланта были и запросы.
Она пила хорошее вино,
курила дорогие папиросы
(правда, лишь в дни, когда была одна,
когда не запрещала Виолетта).
Ну, словом, Софья не была бедна.
Была сыта, обута и одета.
Она жила вполне в ладах с Судьбой,
хоть та и не была её подругой.
Но вот наедине сама с собой,
увы, она страдала от «недуга»,
что поступала вопреки морали.
Была ли Софья Павловна больна?
Сама она ответила б едва ли.
Грудь смешанные чувства разрывали.
Порой в неё вселялся Сатана.
Бури страстей все силы отбирали,
терзали плоть. Она должна скрывать
подальше свои истинные чувства
от всех. Благодарила мир искусства,
который помогал ей создавать
иллюзию… иллюзию «еды»,
не раз её спасая от беды.
Таким натурам не бывает скучно.
Вот если б жить с Виолой неразлучно.
Но жить подолгу вместе не могли.
Хотя б уж оставалась Натали.
Но так уж было видно суждено.
Наташенька жила уже давно
на Юге, получив распределенье.
Жаждала встреч - похвальное стремленье.
Какой же прок был от её посланий.
Увидеться б, хотя бы раз в году.
А «массу наилучших пожеланий»
отправить той, которая любила
и этим даже чуть не погубила,
делясь воспоминаньями в письме
А если б её почта была вскрыта?
Сказала ей: «ты не в своём уме»
Теперь она не шлёт не «бе» ни «ме»
А завтра у «племянницы» защита.
2.
София не вошла, она влетела
Виола, услыхав её шаги,
навстречу вышла: «Сонечка, в чём дело?
- Не спрашивай, ты лучше помоги,
да поскорей.
- Да что с тобой, родная?
(в глазах её испуг и дрожь в руках) ,
о господи, ты часом не больная?
-Я полежу чуток
- Да, да приляг,
Тебе постлать?
- Не надо.
Дрогнул мускул
на восковом расстроенном челе
- Ну, - говорит,- готовь жена закуску.
Он завтра будет здесь у нас в Селе.
- Вадим?
- Да, если будет лётная погода.
Теперь наверняка уедешь ты.
- Я с ним, считай, не виделась, полгода.
Ну полно, Соня.
- Все они скоты.
- Не надо, моя лапушка, сердиться, -
лепечет нежно мужнина жена,
заискивая, рядышком садиться,
её целует. Софья смущена:
- ты хочешь, хочешь?
озаряясь светом.
Софье мешают спазмы говорить.
Она глядит на то, как Виолетта
пытается умировотворить
расстроенную ревностию душу:
давай тебя я, дескать, полечу.
Теперь она трясла Софи как грушу.
- Ты хочешь, да, взаправду?
- Да, хочу.
Один порыв и одурь вмиг слетела
Пусть приезжает. Фи. Какой пустяк.
И тут маэстро Скрипку завертела
в руках и закружила так и сяк.
Та молча всё сносила, лишь сопела,
и пар валил, как с печки, изо рта.
- Ты кончила?
- Прости, не утерпела.
Виола: то-то вижу … мокрота.
Хохочет: «ну сгорела, как ракета».
- Я чувствую, что и тебе невмочь,
а знаешь, я могу тебе помочь
- Ты добрая, - вздохнула Виолетта
С волненьем она голосу внимает.
Всё лишнее долой и с ног, и с плеч.
Потом уже даёт себя увлечь
в постель. Она прекрасно понимает
свою «Софу», но очень часто дразнит
Виола для неё, как… в горле кость,
но в то же время настоящий праздник.
Рука легла на гриф и началось.
Она играла яростно, с надрывом,
без нот, в своём излюбленном ключе.
Давно такого страстного порыва
не знала Скрипка. Лёжа на плече,
прижатая к ключице подбородком,
и повинуясь властности смычка,
Виола, как привязанная лодка,
дрожала, и от каждого толчка вдруг
погружалась носом в бездну ада.
Корма приподнималась и тогда
над Софьей, как желанная награда
вставала раздвоённая звезда
в великолепном чёрном ореоле,
как в дымке кудреватых облаков.
София устремляется к Виоле,
в божественную негу лепестков,
и пилит, пилит до изнеможенья,
работает смычком в поту лица.
Быть может то последнее сраженье
её звезды с созвездием «Стрельца».
Прислушиваясь к страстному напеву,
к движеньям пальцев, губ и языка,
Виола в свой черёд ласкала «Деву»,
любуясь тонкой линией цветка.
Склоняясь как пред Господом Иисусом,
Виола всюду свой совала нос,
и наслаждалась запахом и вкусом
лохани с миллионом алых роз.
Прижав своё чело к подножью храма,
купаясь в золотых его лучах,
молящаяся молодая дама
с умильною улыбкою в очах,
как некая живая Мона Лиза
глядела в бездну ада с высоты
покатого замшелого карниза,
искала там знакомые черты.
Она над Софьей Павловной порхала,
как бабочка над полем в летний зной,
и ощущала тоже за спиной,
как Софья аромат полей вдыхала,
испытывая сладкое блаженство
в паху и возле левого соска.
В игре маэстро с помощью смычка
уже почти добилась совершенства.
Устала, но сдаваться не хотела,
дрожа как пред закланием агнец;
а Виолетта корпусом вертела,
как бы уже предчувствуя конец,
невольно затянувшейся, токкаты.
Виола знала - нет пути назад,
гребла горстями серебро и злато,
стремилась в Рай, а шла дорогой в Ад.
Ради того последнего мгновенья
они отдали б часть своей души
на жертвенник любви с благоговеньем.
Подруги были обе хороши
в тот день и до глубокой ночи,
боясь как будто счастье прозевать…
Даже тогда, когда смыкались очи,
друг дружку продолжали целовать
Не помогали доводы: «пора,
давай закончим этим парафразом»…
………………………………
Забывшись сном часа на полтора,
они опять в погоне за экстазом…
Готовы к новым подвигам вполне.
Летели вскачь, то рысью, то галопом.
То Скрипка сверху - Софья на спине,
то лбами прижимались к круглым попам,
то грудью к рассупоненным грудям.
Подобно быстроногим антилопам
неслись, неслись, куда не знали сами.
Они вели беседу с небесами,
в которой был посредником Эрот,
мучитель их, их спутник непременный.
В тот вечер его тоже принесло.
Он был в сопровожденьи Мельпомены.
…………………………………………
В «Трактатах» несть числа приёмам разным.
Для дам лишь там их будет больше ста.
И грешницы в погоне за оргазмом
искали эрогенные места,
целуя с упоеньем пальцы, ступни,
от кончиков и до корней волос.
И Эрос с Мельпоменой неотступно
следили, чтоб им елось и пилось
……………………………………….
3.
Бились мысли как в стекло.
Растекались. Сохли.
Время медленно текло.
Виолетта с Софьей
постелились, спать легли,
помолясь «Плейбою».
Разговор теперь вели
тихо меж собою.
Софья хлопнула винца
для поднятья духа,
и весь вечер, без конца,
пела Скрипке в ухо.
Чуть лишь что - она стонать.
Ей необходимо
непременно надо знать
«как у них с Вадимом?»
Ну нисколечко стыда.
Всё ей интересно.
«Целовал ли он «туда?»
Фу ты, чтоб ты треснула.
Сколько можно приставать!
прямо не пойму я,
что так стало волновать
девушку шальную?»
«Перед нею я чиста,
- размышляла гостья, -
видно сучка неспроста
моет мужу кости?»
Как всё было в первый раз? -
Софья в ожидании,
с женщины не сводит глаз.
Слушает признание.
Им обеим не до сна.
Язычок разбужен.
И ответствует жена
как любила мужа:
… только мне про то, пойми,
говорить неловко.
- Ну давай уж, не томи, -
торопит плутовка.
- хочешь знать ты, ангел мой
про мои изъяны?
Как-то раз пришли домой,
оба были пьяны.
- Ну?
- Затеял он борьбу..
Софья: окаянный.
Но наложено табу
в этом состоянии.
Он ко мне и так и сяк:
«киса, зайка, лапа…»,
а когда запас иссяк,
кажется заплакал.
Я легла к нему на грудь.
Он шептал мне что-то,
умолял…
- ну в чём же суть?
- любишь хоть на йоту?
Прижимаясь к животу
своего супруга,
я держала штуку ту
(он как пень упругий).
Говорю ему: «уймись»,
ну а он как камень.
Я слегка качнулась вниз
и взяла… губами.
«Дичь змея подстерегла.» -
в голове шумело.
Я сама себе лгала:
«как же я посмела?»
Я лежала вся в поту
и себя корила
- Ну а он?
- А он во рту,
Я же говорила.
- Так ведь я не про того..
(ишь не понимает),
я про мужа твоего
(знает же сама ведь)
- Я лежу себе....,
подлеца ласкаю…
было тихо, как в лесу...
- (Вот же....ь такая),-
Софья, - ну а что потом?
(ох уж эта Софья)
я лежала с полным ртом,
он: «прости, не мог я»
Извинялся, теребя
руки мои белые, -
дорогая для тебя,
я что хочешь сделаю.
И решилась я тогда.
Он опешил даже.
- поцелуй и ты.
-Сюда?
-ну а то куда же.
Я сказала это вдруг
как то так, развязно.
И склонился мой супруг…
Грудь сдавили спазмы.
Вспыхнули глаза во тьме.
Грудь вздыхала томно.
Дальше было как во сне.
Дальше смутно помню.
Вся застыла. В горле ком.
Милый мой, хороший.
Он целует…. Языком
трогает горошину...
Ох! клюёт… по телу дрожь..
а из пор, из клеток
сладость... Как он был хорош, -
шепчет Виолетта .
Он ласкал меня в упор..
Я не возражала
Так приятно до сих пор….
Софья задрожала.
Вспыхнули глаза во тьме:
- милая, голуба, -
говорит, - иди ко мне.
Ласковые губы
зашептали горячо
в ухо Виолетте
нежно, жалили плечо…
сжались руки-плети
огненным кольцом. И вот
(Господи Иисусе!)
Скрипка прятала живот
от её укусов.
- Соня, Соня! Ну куда?
Перестань, щекотно.
Уступая, как всегда,
«тёте» неохотно.
Бились как колокола
друг о дружку груди.
Пламя сладостного зла
вспыхнуло в сосуде.
- Ах, оставь, я не хочу.
Ну не надо, Соня
- Замолчи.
- Не замолчу, -
Жертва тихо стонет.
Софья возится у ног.
Скрипка: «буду плакать»
Хищница, разрыв комок,
гладит пальцем мякоть.
Водит будто бы смычком
по струне маэстро.
Скрипка вертится волчком,
не находит места.
Продолжая умолять
и просить «не надо»
«Жердь» не перестаёт вилять
передом и задом.
Ну а Сонечка вперёд
и вперёд упорно…
провалился алый рот
в щель в оправе черной.
Обходя за рифом риф,
и скользя в пучину,
Софья пилит тонкий гриф,
заменив мужчину.
Аж захватывает дух.
Аж мороз по коже.
Не язык, а чисто плуг,
Господи мой Боже!
Груди просто как в огне.
Губы ловят воздух:
- Соня, Сонечка, дай мне,
дай пока не поздно.
Пламя жаркое в щелях.
Губы жарче лета
- Ах, да поскорее, ляг, -
просит Виолетта.
Вспыхнул яркой злобой взор:
«дразнит она, что ли?»
Впереди мелькал узор -
золотое поле.
«Ух! Какая благодать! –
Загляделась Дива, -
главное не опоздать.
Закусив удила,
кобылица наша в путь
тотчас заспешила.
Уж с дороги не свернуть
раз уж так решила.
…………………...
Наклонился пенный куб
золотой янтарный.
Сам собой коснулся губ.
Софье благодарна
Виолетта во хмелю
ловит ценный кубок.
- Ах, подвинь, подвинь молю…
Страсть пьянит голубок.
Воздух патокой пропах.
Распахнувши душу,
Скрипка шепчет Софье в пах:
«Миленькая кушай,
наедайся от души
мной,
моей любовью…»
Обе были хороши.
Песенку соловью
Слушали они. Потом,
подождав чуточек,
обрывали розы ртом,
что цвели под животом,
(скажем между строчек).
И расплавилось внутри
сердце будто плазма.
И из глотки рвётся крик.
Близок миг оргазма.
Увлажняются уста.
Скрипка еле дышит.
Софья шпарит без листа,
ничего не слышит.
- Всё, я больше не могу, -
голос полон дрожи.
- Что, ты кончила?
- Угу.
Софья:
- Ах, я тоже.
…………………
……………………..
……………………..
…………………….
Дамы тащатся под душ.
Тут своя стихия.
« И на кой нам этот муж», -
думает София, -
«Хочешь жажду утолять,
только лишь скажи мне.
А как вертит, вертит ****ь
ляжками худыми.
Соблазнительная... смерть,
при п…, при теле.
До чего же эта жердь
хороша в постели.
Боже, а какая грудь
у худой вражины.
Стоит только подтолкнуть
Прыгнут, как пружины,
и атласные шары
унесут в тартарары.
Ну а прочие плоды? –
раз увидят очи,
никакой другой еды
кушать не захочешь…
не ищи – собьёшься с ног.
Закопаться бы как в стог
в яркий куст малины.
Ох, и кто бы мне помог
этот клуб змеиный
укротить и обуздать,
удержать в загоне,
превративши в благодать
Голову Горгоны….
Придавить так, чтоб аж сок
брызнул под трусами.
Я б тот лакомый кусок
ела б с волосами.
Только б влезть не «Каланчу»,
слезть уж не смогла бы…
До чего же я хочу
эту... эту...бабу.
Моя радость сорвала
плод с другого древа.
Целку мужу отдала
эта королева.
Так уж было суждено,
- думала Минерва, -
пусть Вадим, но все равно
я была ведь первой.
Так что чья она жена,
это дело спорное.»
…………………
……………………
Вновь обеим не до сна
стало после душа.
«До чего ж она вкусна,
сладкая, как груша»
Софья снова рвётся в бой.
Видно не устала .
- Как мне хорошо с тобой, -
женщина шептала.
- Как ты можешь ночь без сна?.
Та ж не отвечала.
На душе опять весна.
И пошло сначала.
Взбились кудри. Вспыхнул рот.
Закачались груди.
Софья - задом наперёд …
и... да будь что будет.
Брызги пенного вина
на душистой коже.
Вновь «племянница» пьяна,
да и «тётя» тоже…
«До мозга костей проймёт,
старая пройдоха.
Ну а сладкая как мёд
эта тётя Софа.
………………………
……………………….
Разделяя бахрому
золотого пледа,
погружается во тьму
молодая Леда,
разомлевшая от ласк
золотой богини.
Нежность влагою из глаз,
будто талый иней,
из самой глуби души
на чело стекала.
Мальчик-бог дела верши,
наливай бокалы..
И опять наполнен куб
тем продуктом страсти,
в губы льющимся из губ.
Скрипка вновь во власти,
той, что в сети заманя
гостью, чувств не пряча,
взобралась как на коня,
ноги раскоряча,
и склонив свою главу
как перед иконой,
затерявшейся в хлеву,
поклонялась оной.
И мелодия журча
проникала в души.
Виолетта., как свеча
оплывавшая, шепча
приглашала:» кушай,
раз имеешь аппетит
к этой сочной пицце,
и да бог тебя простит
за любовь к девице»
Взоры острые меча,
чуя запах плоти
над собою «Каланча»
потянулась к «тёте»
Ухватившись за края
красного бокала,
как ползучая змея
внутрь проникала.
Ощущая жар в устах
и истому в теле,
Скрипка толи в облаках,
толи на постели.
У неё душа поёт.
Сердце жизни радо,
слыша как смычок снуёт
по ступеням лада.
Разрываясь и мечась,
обливаясь соком:
- «Где ты, миленький сейчас
кружишь, ясный сокол?»
Губки Сонькины вкусны,
не бывает слаже.
А мечты устремлены….
Вслух не скажешь даже.
……………………….
Дьявол, душу не тревожь
деве бога ради.
Скрипка ощущает дрожь
спереди и сзади.
Сладость патоки во рту.
Мягкое скольженье.
Заполняет пустоту
ей воображенье.
Сладострастное вино
согревает душу.
Вроде всё прекрасно, но…
- Сонечка, послушай,
что тебе хочу сказать…
погоди трудиться,
перестань меня терзать,
милая Жар-Птица.
Тут лукавая жена
вдруг смутилась малость:
- ты не достаёшь до дна,
сколько б не старалась.
Скрипка сознаёт вину,
прячет взгляд «бесстыжий»:
- он ведь пашет в глубину,
миленькая, ты же…
Та, сигнув из панталон,
как стрела из лука:
- Кто же тебе нужен? Он?
- Оба.
- Вот же сука!
- Знала б я, что огорчу…
Тянет, мямлит фразу.
- Что ж ты хочешь ?
- Я хочу…
обоих вас сразу.
………………….
4.
- Мой голубь-голубой уже в полёте.
- Соскучилась, поди, по мужику?
«Племянница» в ответ прижалась к «тёте»
Пойду к приезду торт хоть испеку.
- Ты знаешь, я волнуюсь как невеста.
- Я вижу, а скучает ли жених? –
съязвила та, замешивая тесто
( какое, впрочем, дело мне до них?
Виолу уж конечно не верну я,
приедет украдёт «балтийский вор»)
- Да я тебя нисколько не ревную.
Виола, рассмеясь:
- С каких же пор
безумная вдруг стала мыслить здраво?
(ты, миленькая тётя, брось юлить)
- он так же как и я имеет право…
- и ты меня согласна с ним делить?
Неужто?
- А куда же мне деваться?
Виола:
- Ну конечно ты права
(а как бы хорошо, чтоб не скрываться.
Тем только и забита голова.
«Делиться», ах, как это благородно,
София Пална, с вашей стороны.
А как меня делить, поочередно
иль разом: с живота и со спины?
А принципы общественной морали,
и где же ваша нравственность, мадам?
Её, миледи, да вы угадали,
мы затолкали в рыжий чемодан).
«Племянница» по комнате ходила,
и как пантера, запертая в клеть
искала выход и не находила,
как вместе этот путь преодолеть,
добиться своей цели без ущерба.
При этом сохранить своё лицо.
Мысль лезла из-под корки как Минерва.
Как страшно это - дёрнуть за кольцо.
……………………………………
Она воображенье распаляла
в своём слепом стремлении к греху.
В душе разлад, в груди тисненье, жар в паху.
Что ночка ей грядущая сулила..
……………………………….
Хозяйка крем для торта колотила
«злодею», он любил «наполеон».
Виола очи долу опустила,
и тут её волненье охватило:
маэстро С была без панталон.
Пока журавль опустится с небес
в руках у ней синица-голубица.
Как поступить? – Уж это знает Бес.
Виоле остаётся подчиниться.
О да, и до чего ж оно хмельно
и сладостно волшебное вино
любви. Виола жаждет насладиться
тотчас. Дрожит. Лицо искажено.
Пред Софьею на корточки садится.
……………………………………..
Пылают маки алые во ржи.
Теперь бы как нибудь спасти коржи.
Плыви челнок, любви корабль плыви
по бурным волнам, сквозь грозу и ливни.
Последние часы их vis–vis,
Их нужно провести конечно с толком.
Как часто мы за то себя корим,
что упустили миг. Проходят годы…
Так вот, пока желанием горим….
……………………………..
Пора испить последний миг свободы..
Уж стол накрыт. Последние штрихи –
осталось лоск придать теперь жилищу тети,
и замолить, точнее смыть грехи,
уж если не с души, хотя бы с плоти..
Что есть любовь? - родство горящих душ.
Хоть смысл его нам не всегда понятен
Как Солнцу не избавиться от пятен,
так и … Осталось принять душ
жене перед свиданием с любимым.
а тёте Соне, как же без неё.
Нам не дано постичь души глубины,
теряющей сокровище своё.
Любовь, любить – это её призванье.
И вот теперь приходиться терять.
Как тягостны минуты расставанья.
То не ломоть, не срезанная прядь.
То – часть души, вторая половина,
томящая, терзающая ту…
другую.
Страсть обрушилась лавиной
внезапно, заполняя пустоту.
Уста сомкнулись в сладком поцелуе.
Да разве ж можно с сердцем совладать,
когда слова признания и струи
ласкают словно божья благодать.
Последствия не трудно угадать.
София ничего не понимала.
Она своим не верила очам,
когда её Виола обнимала,
влекла свою подругу на топчан.
София, закалённая грехом.
Не ожидала всё же нападенья.
Виола, вся дрожа от возбужденья,
шептала: «ну давай, садись верхом,
любовь моя!
Тут всё пришло в движенье.
София Виолетту распластав,
упала на неё в изнеможеньи,
и в добрый путь отправился состав
под ласковое пенье томной музы
и под аккомпанемент весёлых струй.
Казалось их навек связали узы
объятий их и нежный поцелуй.
И не было, пожалуй, в целом мире
счастливей этих пташек. Их полёт
в уютной и зашторенной квартире
сопровождал сияющий Эрот.
Софи лежала задом наперёд и бормотала :
«шире, шире, шире,
голубушка, колени подтяни»
- А? Что!
-Да, так…
- Возьми, возьми
Сомкнулись плотно бёдра и ключицы.
Теперь во славу Дьявола вперёд.
И тут «капитолийская волчица»
учуяла, как девушка берёт
губами… ловит и хватает «пестик»,
усердствует, сводя её с ума.
«Голуба ты моя, давай-ка вместе…»
И тотчас золотая бахрома
и маков цвет на шелковистом поле
окутал лики Софье и Виоле
Их поглотила пламенная тьма
…………………………….
И лошадь и возницу бил припадок.
Наездница металась как челнок.
Потом вдруг подскочила: «ляг-ка на бок»
Теперь нога лежала между ног
и силилась достать плеча упорно.
Они как стебли лотоса сплелись.
И роза золотая к розе черной
прижались.. Два влагалища впились
теперь друг в дружку. Сжались дуги.
Учительница снова на коне.
Прижав живот свой к заднице подруги,
а грудь к её пленительной спине,
она опять без устали скакала,
склоняя главу, стремительно неслась.
Любовь достигла высшего накала.
Потом узда опять оборвалась.
………………………………..
………………………………….
Как будто бы остановилось время.
Скользнув у Виолетты за спиной,
возница вдруг освободила стремя.
И ласково склонилась над женой.
Наполненная чувственным экстазом,
сгорая в эротическом огне,
сплетя стопы на Софьиной спине,
Виола завертела быстро тазом,
и понеслась, прижав тугие бёдра
к тугим бедрам, и к скобам две скобы.
Скакала кобылица резво, бодро,
то рысью, то вставала на дыбы,
то словно ураган вертела тазом,
как буйный вихрь её несла, несла .
но ловкая наездница ни разу
не выпала из узкого седла.
Они неслись сквозь тьму по бездорожью.
(аж искры вылетали из подков),
охваченные радостною дрожью….
Какое дело им до мужиков?
Их разве не заменят молодицы?.
А сердце так и рвётся на куски.
……………………………
Софи, поворотясь, опять садится.
Держа в руках янтарные соски,
она свой корпус плавно опускает
(сверкает золотистый абажур),
затем возница грудью затыкает
отверстия двух узких амбразур..
«Племянница притихла, сердцем млея.
Она лежит, дыханье затая.
Над нею бледно алая лилея,
кивала: «забирай, мол, я твоя,
любимая, бери меня, бери же,
давай, блаженство райское вкуси…»
Ком зноя в бахроме янтарно рыжей
дышал в лицо. О, Господи спаси!
«Душа моя, ну-ну давай смелее
(ах, боженьки мои, какой соблазн)
Возьми, возьми и ты не пожалеешь…»
Сдавило грудь от набежавших спазм.
Хрипела передавленная глотка.
Взгляд устремлён к раздвоенным скобам
«Прижмись» и перевёрнутая лодка
сама прижалась к страждущим губам
любовницы, жены и девы скромной,
худой кобылы, чей черёд вести
наездницу в мир тесный и огромный.
Купаясь в мягкой яловой шерсти,
она перегибала поясницу, лежа,
на деревянном топчане,
читала предпоследнюю страницу,
какую вместе стряпали оне,
ища палитру, подбирая краски,
и нанося последние мазки.
И было ясно – близок миг развязки.
София Пална вынула соски
(чего ещё хотела «Анжелика»
неспешно поднимая якоря?).
………………………………
А трепет дорогого янтаря
сменила вновь смычковая музыка.
Маэстро знала слабости Виолы,
особую любовь её к смычку,
причём любовь к продуктам высшей школы…
Прислушиваясь к каждому толчку
во время заключительного акта,
прижав уста к коралловым устам,
«племянница «и «тётя» такт за тактом
теперь шли за оргазмом по пятам.
Стремясь его поймать в тугие сети
как птицу, как встревоженную дичь…
шептали те слова, что шепчут дети
смысл коих посторонним не постичь,
как невозможно ухватить Химеру.
Виола, этот ангел во плоти,
напоминала хищную пантеру,
хватала всё, что было на пути.
«Голубушка, смотри не сбейся с такта.
Бери, но высоко не забирай.
Здесь пиццикато, ну, на соль наляг-ка.
Играй, моя голубушка, играй».
-Пошли на коду, Скрипка, сил уж нету,
София теребила «каланчу»
«Ах, знала бы она, чего хочу,
и именно сейчас, в минуту эту»
А ветер, то беснуясь, то стихая,
хозяйничал, рвал в клочья паруса
«Я вымокла вся, а она сухая.
Смотри не опоздай, моя краса.
Вконец её измучила беднягу,
да и сама … пора, пора кончать ..»
и тут она почувствовала влагу..
«Ну, наконец, сейчас начнёт кричать»
Виола потерпела пораженье
И вмиг в сети спало напряженье
Косматый снова одолел Иисуса.
Племянница была в его руках.
Она пьяна от запаха и вкуса.
Душа её витала в облаках.
Ей было хорошо. Худое тело
в конвульсиях змеилось. Всё слилось.
Ты получила то, чего хотела
от тёти Сони.
Что тут началось
Запреты прочь. Всё. Никаких табу.
Желания подруги были святы..
Дави лады, педали, дуй в трубу
И не скупись на серебро и злато.
Как счастлив тот, кто раз хоть испытал
любви и сладострастья упоенье.
И кто же в своей жизни не мечтал
вдруг пережить счастливые мгновенья,
что дарит женщина. То ощущенье чуда,
как будто в первый раз
Вы познаёте эту сладость блуда
в овале губ, в волшебном блеске глаз.
………………………………………
…………………………………………..
………………………………………..
………………………………………
Итак, конец пути уже не за горами.
И признак им обеим был знаком.
Софи к нему готовилась заранее.
И сразу устремилась прямиком
в бескрайние заоблачные выси,
к планете, что маячила в дали,
куда не долетали корабли.
Летели искры, рассыпался бисер
в ту черноту.
Ай люли, ай люли.